В доме было нестерпимо душно. Перед сном решил выйти на крыльцо подышать свежим воздухом.Стояла тёмная непроглядная августовская ночь. Казалось, чёрное бархатное покрывало опустилось на землю и укрыло всё вокруг. Загулявший свежий ветерок томно шептался с листьями сонных деревьев, окружавших дом плотной стеной былинных богатырей.
Прохлада охватывала разомлевшее за день тело, и шкодливо пробежала по спине, лёгким пёрышком щекоча между лопатками, как бы заигрывая со мной. Сонно зевнув, я лениво потянулся и непроизвольно подняв голову вверх, оцепенел от увиденного. Не в состоянии двинуться, широко раскрыл не только глаза, забывшие про сон, но и рот. Открывшаяся картина поражала воображение.
Чёрное покрывало неба как будто было прострелено автоматной очередью и зияло мириадами
пулевых отверстий, из которых лучился мерцающий свет, похожий на свечки именинного пирога.Всё это великолепие огоньков вращалось вокруг грациозной и в то же время печальной и бледной луны, напоминающей блин, какие выпекают хозяйки на плите, пышущей жаром.
Обычно люди, описывая полнолуние, утверждают что именно эти ночи особенно светлы. Но мне в этот раз так не показалось. Луна не освещала пространство, а как бы присутствовала при том, не имея ни малейшего отношения к происходящему в ночи. Серые пятна на теле ночного светила выглядели гораздо темнее. При этом они постоянно меняли свои очертания и больше походили на бегущие титры мультипликационного экрана.
Не могу вспомнить как долго я стоял, заворожённый этим зрелищем. Когда, уже окончательно замерзший, зябко скрестив руки на груди и обняв ладонями плечи, решил возвращаться в дом,
что-то невообразимо яркое привлекло моё внимание. Прикрыв глаза, крепко потёр их, желая освободиться от наваждения. Когда же открыл их и глянул в сторону поразившего меня явления, увидел то, с чем раньше никогда не встречался и не слышал. А, если бы и услышал, посчитал бы придуманной фантазией романтического воображения, присущего колдунам и шаманам, намеревающимся, не раскрывая сути явлений, придать им таинственный смысл.
Так что же я увидел?
Далеко, далеко над пилообразной кромкой, едва угадываемого леса, разрывая небо, подымалось ярко-красное, переходящее в малиновый цвет, облако. Оно имело округлую, нет пожалуй вытянутую овальную форму. Края облака искрились тысячами молний и напоминали пламя элетросварки. Облако так осветило небо, что бледнолицая луна и , окружающие её огоньки, окончательно потускнели и потерялись из вида. Подумалось, что они огромной магической силой новоявленного облака, притягивались к нему и превращались в те искры, которые по прыгающим траекториям то отталкивались, то приникали вновь к краям вскипающей магмы.
Восхищение не виданной красотой и сжимающее горло чувство ужаса, охватили меня одновременно. Забыв о холоде и сне, я стоял, как прикованный, и до боли в висках силился отыскать в памяти, не изобилующей научными познаниями атмосферных явлений, хоть какое-нибудь объяснение, подходящее к случаю.
Облако тем временем подымалось всё выше и выше, удаляясь на значительное расстояние от горизонта. Через несколько секунд движения оно остановилось, как утомившийся бродяга на распутье, постояло мгновение, покружилось вокруг собственной оси и так же медленно, нехотя, двинулось в обратном направлении, в точности повторяя первоначальный путь.
Понемногу приходя в себя, продолжил наблюдения и обратил внимание на то, что по мере приближения к исходной точке, блинообразная физиономия луны и окружающие её свечкообразные огоньки, приобретали вновь свою естественную окраску и яркость. А чёрное бархатное покрывало становилось по-прежнему непроницаемым и угрюмым. По-видимому, оно было солидарно со мной в осмыслении происходящего, которое за миллионы лет существования мироздания случилось, думается, впервые.
А что же облако? Оно, как тонущий корабль, погружалось в тёмную пучину ночи, прощально и судорожно взмахивая обессиленными молнийками потускневших искр. Как будто обидевшись за холодный приём, выпустило последний ярко-рыжий луч... и исчезло, не оставив следа.
Я вернулся в дом и долго не мог уснуть. Лёжа с открытыми глазами, всматривался в окутавшую меня темноту и раздумывал о могуществе и неразгаданности природы космоса или потусторонних, не раскрытых человеческим гением, сил.
Когда на следующий день и потом в кампании друзей, я рассказывал об увиденном, пытаясь привлечь их к обсуждению не обычного явления, ловил на себе их недоверчивые, а иногда насмешливые взгляды, как бы говорящие - ты либо изрядный фантазёр и выдумщик, либо в ту ночь был в хорошем подпитии.