Не бывает однозначных истин. Всё в нашем многогранном мире относительно, и самый твёрдый для нас предмет для кого-то (или чего-то) окажется мягким. Поэтому с большим скепсисом следует относиться к категоричным определениям, однозначным высказываниям.
«Красота спасёт мир», - сказал кто-то, и мы, умиляясь оригинальности высказывания, приняли его за истину. Но так ли это? Несёт ли красота доброту и спасение нашему хрупкому бытию?
Это было завораживающе красиво! Даже почувствовалась слабость в ногах от восторга. Не находилось слов, чтобы передать хоть малую толику волшебного творения природы.
Весь вчерашний день и почти всю ночь лил дождь. А к утру температура упала до минус четырёх. Всё, что видел глаз, покрылось коркой изумительно прозрачного льда. Яркие лучи выглянувшего из-за ближних домов солнца, разбились на мириады искр, которые яркими огоньками украшали замершие в хрустальном убранстве деревья, кусты, стены многоэтажных домов, многочисленные сети проводов. Сквозь лёд проглядывали веточки, но они казались ненужным остовом, грубым приложением к воздушной лёгкости и очарованию ледяных скульптур. Тишина, изредка прерываемая редкими ещё машинами, висела над замороженным городом и придавала чудному пейзажу ещё большее очарование и волшебство. Никогда не видел я более совершенной, более изысканной красоты, более убедительного подтверждения всесильности природы.
Вскоре городские шумы потеснили это торжественное молчание. Но в привычный гул машин, людскую речь вклинивались посторонние звуки. Хруст ломающихся веток, тяжёлые вздохи падающих деревьев, пронзительные ноты рвущихся проводов ворвались в жизнь города.
Не выдержав многотонного груза льда, могучие деревья ломались как спички или падали, выворачивая своими корнями пласты земли. Рвущиеся провода остановили привычную жизнь многих предприятий, нарушили заданный ритм транспортных потоков. Десятки машин, припаркованных у обочин дорог, превратились в груды металла под тяжестью поверженных деревьев. Уже вскоре стало известно о гибели людей.
Город страдал от невиданного бедствия, начавшегося с такой дивной красоты, навевавшей восторг и умиротворение.
Красота, сама по себе, ничто. Это символ, мираж. Да и само понятие красоты расплывчато и неоднозначно. Кто-то с восторгом смотрит на плавные изгибы змеиного тела, на переливчатые узоры её кожи и говорит о первозданной природной красоте, но другой с ужасом смотрит на эту картину. Для него в этом стремительном теле нет ни толики красоты, а лишь страх и смерть.
Кто-то восторгается красотой первобытных обрядов африканских племён, а у кого-то они вызывают приступы тошноты и отвращения. Красота конкретна для данного места, данного времени и индивидуума, воспринимающего её.
Кто не восторгается бесконечной чредой морских волн, их мощью и бесконечностью. Но те же волны, превратившись в мощнейшее цунами, унесло более двухсот тысяч жизней.
Красота… . Не спасёт она никого и ничего, потому что не может быть действенным инструментом понятие столь неконкретное, столь субъективное.
Всё субъективно и относительно. Пожалуй, только это утверждение можно принять без колебаний. Да ещё мудрое изречение великого философа древности: «Я знаю лишь то, что я ничего не знаю».