Нельзя сказать , что хорошо, но и сказать , что плохо жили крестьяне до коллективизации тоже нельзя. Народу в одной деревне было столько, сколько сейчас не на всякой центральной усадьбе проживает. И жили в те годы крестьяне, сами того не подозревая , на самофинансировании и самоокупаемости. На хозрасчете , в общем.
Были здесь различных дел мастера: кузнецы и портные, печники и плотники, сапожники и хлебопеки. В общем в город ездили за солью, керосином , за «гостинцами» ребятишкам , да за ситцем на платье.
Поголовная коллективизация, война и послевоенное кабальное положение крестьян, когда работали «за палочки» , сделали своё чёрное дело. Одни деревни разорила война, а другие государство своей внутренней политикой.
Остались, затерявшись среди бездорожья, малонаселённые деревеньки с самыми терпеливыми жителями доживать последние годочки…
Баба Марфа уже десять лет как жила одна. Что она испытала, пережила и передумала
в дни вынужденного одиночества, только ей самой да Господу Богу известно. Часто общаясь с ним набожная старушка и молила только об одном: чтоб прибрал её поскорее.
- Господи, разве тебе не надоело видеть мои мучения и страдания? Возьми меня к себе , в рай , в ад, куда угодно, но только забери меня , Господи!
Сама на себя руки накладывать не решалась, дабы не брать грех на душу. А Господь Бог лишь сочувствовал ей из красного угла избы. И не торопился помочь в таком нехорошем деле. Правда, она молила и ещё об одном- чтобы не ломался телевизор. Господь Бог, как мог, старался исполнить её просьбу. Старенький «Рекорд», купленный 15 лет назад ещё при жизни мужа, верно и почти не ломаясь служил бабе Марфе с дедом Фёдором. Ремонт один раз всё же сделали. Когда вышел из строя какой-то «хинескоп».Свозили в город . Отремонтировали. Привезли домой. Что делать? Пришлось снять с книжки некоторое количество, как говорил покойный муж «погостовских» денег. Тех, которые все старики рублик к рублику собирают себе на похороны, чтобы было «всё как у людей». А дабы не вводить себя в грех и не истратить их, кладут в сберегательный банк. Пенсии на тот момент ещё не было. Доставка в город, срочный ремонт и привоз домой обошёлся в «копеечку». Но, тем не менее чёрно-белый экран ожил и старики в далёкой лесной деревушке имели возможность одностороннего общения с правительством. Которое , однако, их и так не забывало, как может показаться на первый взгляд.
Раз в неделю привозили в соседнюю деревню хлеб. Это ещё ничего, что приходилось за ним туда и обратно отмахать почти семь вёрст. Есть такие, что и подальше ходят. А если бы не привозили хлеб, совсем беда была бы. Свой печь разучились , да и не из чего уже.
А вот в выборы не проходили мимо. Заезжали в деревню с ящиком. Некоторые очень хорошие начальники, даже жалобы стариков записывали перед тем как бюллетень в ящик опустить. Но только обещания так и не выполняли. Занятые они, начальнички-то. Им и других забот хватает. И не мудрено, что забыли. Да ,наверное , зря жаловались- то. Ведь есть же , наверное, места где люди ещё хуже живут.
А на праздник к 9 мая в деревню приходил почтальон и приносил деду Фёдору поздравительную открытку , желавшую ему всего- всего и напоминавшую , что он ветеран такой- то дивизии.
- Не забывают!- радовался Фёдор Игнатьевич и одевал чудом уцелевший китель военного образца. Однако, походив по хате и позвенев в честь всенародного праздника своими наградами, к вечеру, когда страна ждала салюта на Красной площади, дед напивался, требуя от жены ещё и ещё спиртного…Затем, делая ударение на «МЫ» со словами : «А всё-таки мы победили!» он засыпал на своей кровати не раздеваясь.
Умер он тоже в мае. 11 числа. Стал жаловаться на боли в в животе. Долго катался по полу. Пока бегали в соседнюю деревню за трактором, пока везли до медпункта центральной усадьбы, пока вызывали скорую…
Проводить Федора Игнатьевича вышла вся деревня , все 8 её жителей. Хороший был человек , никому вреда не делал.
Долго не находила места в горе своём Марфа Викторовна , но потом свыклась. Время притупляет горе всякое. Печалясь по мужу , как –то и не заметила, что осталось в их деревне только два незаколоченных дома её , да бездетных стариков Ершовых.
Летом повеселее. В грядках с утра покопалась -и дню конец. В огороде навела порядок, можно в тенёчке с кем посудачить. Зимой хоть и время побольше , да ходить по глубокому снегу не по силам. Трактор дорогу приезжает чистить редко, а то и вообще не присылают. Хлебом-солью бы запастись! И то гора с плеч. А ещё не даёт покоя другая забота- заготовка дров. Самой бабе Марфе это уже не по силам.
Готовят дрова таким как она- старикам, трактористы с центральной усадьбы. Только им заказ нужно сходить сделать , да ещё на «пятак» в город за водкой съездить.
Попробовала один год расплатиться деньгами с привозившими дрова мужиками. Так один рассмеялся, а другой выругался и сказал : «Растопи, бабка, этими бумажками печку!» И повезли дрова в другое место, где имелись «мокрые».
На талон в сельмаге давали по одной бутылке. Это ж когда скопишь? Засобиралась бабка Марфа в город. Соседка надоумила: « В сельмаге говорили, что в городе свободно на каждом углу стоят ребята . Водкой и вином торгуют. Только дорого!» А что делать? Не замерзать же? Опять заначку «погостовскую» пришлось раскрывать.
Целый день провела Марфа Викторовна в районном центре. Нашла ребят на углу. И одну проблему решила. Дотащила сорокоградусную до дома и послала весточку трактористам -готово, мол… Дровосеки – снабженцы были рады. Доставив к дому дрова , они зашли в избу. Выпили ,как водится, закусили Марфиным недельным запасом продуктов. Разбив, уходя, тарелку и дверное стекло, раскрасневшиеся и охмелевшие мужики подсаживали друг друга в трактор. А уезжая, не забыли на прощанье предупредить заплетающимися языками: «Готовь , бабка, ещё водяры, скоро пилить приедем!»
Бросавший из стороны в сторону трактор уезжал в направлении центральной усадьбы, а на морозной дороге, без платка, в валенках на босу ногу, долго стояла одинокая старушка, и, осеняя уезжающих крестом, шептала им вслед:
- Храни вас Господь, касатики!
1990