***

Виагра или Побочный эффект

После свадьбы и отъезда дочери в дом мужа, Борис Аркадьевич какое-то время сновал, вероятно, в силу инерции, по комнатам, а потом вдруг понял, что суетиться теперь незачем и не для кого. Почесывая в затылке, он некоторое время постоял среди комнаты, затем направился к окну и остановился, пытливо всматриваясь в уличную суету. Зося, его жена, не отличалась долготерпением и крикнула ему в сердцах: "Чего ты торчишь у окна, как истукан?! Мы не похоронили ее, а замуж выдали!"
Зося тоже тосковала и, чтобы занять себя хоть чем-то, принималась то чистить кастрюли, то разбирать в кладовке хлам. Особенно тяжело было, когда муж уходил на работу в вечернюю смену. "Тихо, как в гробу", - думала Зося. Фотографии над диваном, на которые она иногда посматривала, чтоб убедиться, что совсем недавно в этих стенах была другая жизнь, изображали, в основном, Оксану, их дочь. Вот она лежит в густой траве с веночком из полевых ромашек в волосах и, улыбаясь, смотрит, как по ее руке ползет божья коровка. А вот Оксана с одноклассницей на школьном последнем звонке: обе в форменных коротких платьях с белыми бантами, смеющиеся, радостные, запускают в небо разноцветные воздушные шары. На третьем снимке Оксана дома на праздновании своего восемнадцатилетия, склонившись над столом, дует что есть силы на свечи именного пирога. Веснушчатое, скуластое, такое дорогое лицо… В радостном ожидании замерли ее друзья, Маша, Славик, Виталик и Аня.
Вся компания зачастую дневала и ночевала в их доме и тогда, когда молодежь училась в школе, и, когда, по окончании ее, все разбрелись по разным учебным заведениям.
Борису и Зосе это доставляло уйму хлопот: они вместе заваривали кофе, лепили пельмени, чтоб накормить вечно голодных гостей, устраивали им ночлег, однако рядом с молодежью они сами не старели душей.
Оксана со своим мужем Олегом жили на Дмитровке в получасе ходьбы, но Зося редко навещала ее, потому что была не в ладах с зятем. Ухаживая за дочерью, он как-то больше помалкивал, но после свадьбы все разом изменилось: зятек обрел голос и стал говорить такое, что на этот раз потеряла дар речи сама Зося. Самым большим ударом стало то, что зять похоронил надежду на внуков, заявив категорично: "Надо жить для себя, а не плодить нищету". Оксана, как ни странно, сразу с ним согласилась, хотя совсем недавно мечтала о большой семье. Замужество коренным образом изменило ее: она стала осуждать многое из того, что любила раньше и отвадила (не без помощи Олега) всех своих друзей и подруг. "Как можно было жить в этом цыганском таборе?!" – восклицала она недоуменно. К ужасу матери, Оксана стала с ней спорить, употребляя зачастую слова и выражения своего мужа. При этом у нее был такой унылый и подавленный вид, что Зося не могла на нее сердиться. Она знала, что ее дочери не может нравиться такая жизнь, и эти жестокие, задевающие за живое слова, которые Оксана произносила с бегающими, испуганными глазами, не могут быть ее словами.
После посещения дочери Зося ходила больная, но с некоторых пор остерегалась делиться своими переживаниями с мужем: на него они производили тягостное впечатление.
За прошедший после замужества дочери год Борис постарел, обрюзг, перестал за собой следить. Давно нестриженные прямые волосы торчали в разные стороны, что делало его похожим на домовенка Кузю из мультфильма. По выходным он целыми днями просиживал у телевизора на старом, купленном в незапамятные времена диване. На том месте, где он восседал, образовалась заметная выемка.
Глядя вслед мужу, который, шаркая тапочками, неторопливо идет из кухни, жуя что-то на ходу, Зося вспоминала каким статным красавцем он был совсем недавно. Приятельницы, подавляя завистливые вздохи, спрашивали, не военный ли ее муж. Нет, военным был не Борис, а его отец Аркадий Георгиевич. Своих сыновей он приучил к порядку, дисциплине и аккуратности. За ходьбу вразвалку, за руки в карманах можно было заработать тридцать отжиманий от пола, а за невычищенную школьную форму, оторванную пуговицу или любой непорядок в одежде – наряд вне очереди на кухне или в санузле. Офицером стал средний сын Владимир, но собранность и аккуратность, привитые в детстве, пригодились всем троим. Сейчас, глядя на спортивные штаны с обвисшими коленями, в которые муж влезал, едва переступив порог квартиры, Зося думала: "Если бы видел это Аркадий Георгиевич, драить бы Борьке туалет неделю".
 Еще лет десять назад Зося всерьез опасалась, что одна из незамужних подружек уведет мужа, особенно после того, как к сорока годам сильно располнела. Теперь все опасения отошли на задний план – Борис не проявлял интереса ни к чужим женщинам, ни к своей. После затяжного бронхита, когда он пролежал в кровати весь январь и начало февраля, супружеской любви между ними не было. Зосе было совестно приставать с ласками к мужу, который с большим трудом выкарабкался из болезни, и она терпеливо ждала.
Однажды Зося услышала по телевизору рекламу якобы чудодей- ственного лекарства, повышающего мужскую потенцию, и записала название. Лекарство стоило недешево, но Зося решила раскошелиться. Вечером за ужином она открыла баночку, достала пилюлю и дала ее мужу со словами:
- Купила какие-то новые витамины. Говорят, укрепляют иммунитет и повышают жизненный тонус.
Борис молча проглотил пилюлю и запил ее водой.
Со дня на день Зося ждала результатов, однако ночью, едва коснувшись головой подушки, муж начинал равномерно похрапывать. Через две недели Зося забросила коробочку с лекарством в нижний ящик кухонного стола, где лежали старые крышки, сломанный миксер и прочая рухлядь. "Рекламируют всякую дрянь, которую продать не могут, а мы, дураки, верим, сколько нас не учи", -  подумала она и, закрывая ногой ящик, пнула его в сердцах так, что опасно зазвенели стаканы в глубине стола. Зося немало удивилась, когда Борис после ужина сказал:
- Зосенька, что это ты сегодня не дала мне витаминов? Ты знаешь, я после них действительно стал себя чувствовать лучше.
Зося достала коробочку и подала мужу пилюлю. Он продолжал принимать лекарство, но никаких изменений, кроме улучшения самочувствия не наблюдалось и даже наоборот: Борис стал "сдавать" не на шутку. Его неожиданное решение продать коллекцию старинных монет неприятно поразило Зосю. Борис стал собирать ее в молодые годы, после того, как дядя подарил ему золоту монету с изображением Екатерины II. Время от времени Борис отправлялся в местный ДК, где собирались коллекционеры-нумизматы. Иногда он возвращался оттуда с "добычей", новым приобретением, купленной или выменянной монетой. Так Борис собрал неплохую коллекцию, которой очень дорожил.
В 90-е годы, когда подолгу задерживали зарплату, и Зося просила его пожертвовать несколькими монетами, Борис лишь упрямо мотал головой. Он не расстался ни с одной из своих монет, но обещал решить вопрос со средствами на жизнь в ближайшее время. Один из его товарищей ездил в Ростов за соленой рыбой и согласился взять Бориса с собой. С "кравчучками" в руках друзья штурмовали электрички, на ростовском рынке покупали рыбу, чтобы продать ее в пивные бары каждый в своем районе. Одна-две "ходки" в месяц позволяли двум семьям свести концы с концами и пережить тяжелые времена.
Последнее пополнение коллекции было еще в начале 1992 года, но Бориса не покидала надежда на лучшие времена, и он берег монеты. Даже год назад, когда им с женой пришлось занимать деньги на свадьбу дочери, он не продал коллекцию, хотя Гриднев, его приятель-нумизмат, предлагал найти покупателя по интернету. И вдруг – такое решение. У Зоси даже похолодело внутри: "Видать, совсем дела плохи… Неужто помирать собрался?"
Глядя на то, как любовно муж перебирает монеты, она осторожно спросила:
- С чего это вдруг? Пусть лежат – они есть не просят.
- Коллекцией заниматься надо, а иначе она – мертвый груз. Пополнять  денег нет и в ближайшее время не будет. С понедельника троих из нашей бригады отправляют в неоплачиваемый отпуск на две недели, а с 23 марта наша с Семенычем очередь. Сбыта металлу нет – нечем платить рабочим.
- Нам не привыкать. Не жили хорошо – нечего и начинать, – философски ответила Зося.
- Вот и я о том же. Кризис, говорят, продлится лет пять, а потом еще столько же будем приходить в себя. Короче, на коллекционировании надо поставить точку – это занятие для людей обеспеченных. Деньги нам сейчас нужнее – мне неплохо бы новую куртку купить – старая висит на  плечах, как на тремпеле.
За прошедших год Борис действительно сильно похудел, и Зося прикидывала, как из скромного семейного бюджета выкроить деньги на куртку и брюки для мужа. Однако неожиданное решение вопроса ничуть ее не обрадовало, а, напротив, встревожило.
Зосина подруга Ирина Астахова овдовела в сорок лет. Саня, ее муж и друг Бориса, здоровяк и бывший спортсмен, заболел воспалением легких и умер так быстро, что никто и опомниться не успел. Непривычный обращаться к врачам, Саня ходил с высокой температурой на работу, а когда болезнь свалила его с ног, оказалось, что лечиться уже поздно.
Зося знала, что такие, как Саня и Борис, крепкие, физически здоровые мужчины, часто умирают внезапно и совсем молодыми. Одни, заболев, впадают в панику, придавая болезни слишком большое значение, другие, напротив, не обращают на нее внимания, рассчитывая, что крепкий организм сам все преодолеет.
В тот же вечер Борис отнес Гридневу коллекцию, и всю неделю они обсуждали по телефону предложения покупателей.
Однажды, вернувшись со службы, Зося увидела на кухонном столе под чашкой с недопитым чаем стопочку денег.
- Тебе заплатили премию? – пошутила она.
Борис хмыкнул в усы и потянулся за связкой бубликов, которые жена достала из сумки.
- Не хватай – сейчас обедать будем, – сказала Зося с напускной строгостью. На самом деле она была рада, что к  мужу понемногу воз- вращается аппетит.
- Я купил себе куртку и туфли – старые уже никуда не годятся. Тут, – Борис кивнул на деньги,   -  и тебе хватит на новые сапоги.
- Спасибо, но сначала придется купить сапоги Оксане – я в своих сезон дохожу, а девочка почти разутая. Зятек наш еще и сквалыгой оказался.
Зося тут же пожалела о сорвавшихся с языка словах, когда увидела, что Борис изменился в лице.

*   *   *
В тот злополучный день, который Зося будет долго помнить, у заведующей отдела был день рожденья. Подарок ей купили заранее, а  оставшуюся двадцатку было решено потратить на цветы. Обычно, когда возникала необходимость сходить за чем-либо, вызывалась Жанна. при этом она неизменно говорила: "Мне доктор прописал движение".
Это была стройная сорокапятилетняя женщина с темными волосами, собранными сзади в кокетливый хвостик. Она носила яркие костюмы, обувь на высоких каблуках и часто сидела на диете, но в то утро Жанна выглядела неважно, у нее с утра болела голова.
- Коллеги, заведующая на совещании, придет не раньше десяти, к этому времени надо купить цветы. Кто пойдет? – сказала Жанна.
- Я позавчера ходила за пирожками, – выпалила Ирина Астахова.
- Тогда ваша очередь, Софья Сигизмундовна.
- Жанночка, вам же доктор прописал движение, – жалобно протянула Зося.
- Нам всем доктор советовал побольше двигаться, – неумолимо возразила Жанна.
Делать было нечего, Зося стала надевать пальто.
Стояло солнечное апрельское утро. На клумбе у крыльца зеленела молодая трава, стрелки ирисов пробивались сквозь влажную землю.
Зося неторопливо шла аллей и уже не жалела, что за цветами выпало идти именно ей. Голове было жарко в шапке, и она досадовала на себя, что не оставила ее в кабинете, а еще лучше, дома. Прохожие были сплошь с непокрытими головами  и лишь старухи в платках и шапках. В пальто было душно, а сапоги сегодня казались особенно разношенными и уродливыми. Отчего было не купить легкие ботиночки на каблучках – и денег, пожалуй, хватило бы. Вместо этого она растратила деньги на домашние нужды, а ведь покойная мама сколько раз повторяла, что за семейными заботами женщине не нужно забывать о себе и следить за своей внешностью. "Ты должна идти впереди своего мужа, одетая как королева, а он позади тебя – как получится", – говаривала она.
Цветы можно было купить на центральном рынке или в цветочных рядах недалеко от гостиницы. До рынка было ближе, но Зосе не хотелось уходить с веселой оживленной улицы и она свернула к гостинице.
Вместе с другими покупателями Зося ходила от одного прилавка к другому, прицениваясь к букетам.
- Не уходите никуда, уговаривала ее  полная продавщица в расстегнутой куртке, - я вам хорошо уступлю. Вам по какому случаю цветы? Мужчине? Женщине? На какую сумму рассчитываете?
- Цветы женщине, коллеге, на день рождения.
Продавщица стала предлагать цветы, называя их цену. Зося остановилась на букете из трех гвоздик, с веточкой нежной декоративной травки, и полезла в карман за кошельком. Вдруг совсем рядом она услышала знакомый мужской голос и увидела в четырех шагах от себя у соседнего цветочного прилавка Бориса, своего мужа. Зося сделала движение к нему, чтобы спросить, что он здесь делает, но вовремя заметила рядом с ним миловидную рыжеволосою женщину, лет тридцати на вид, в бордово-красной коротенькой курточке и юбке с разрезом.  Борис преподнес ей красную розу и лишь после этого спросил у продавщицы цену.
- Двадцать гривен, – не моргнув глазом, ответила продавщица – она знала, что кавалеры в таких случаях не торгуются – и оказалась права. Небрежным движением (будто карманы набиты червонцами) Борис достал две десятигривневые купюры и подал их продавщице. Рыжеволосая, зажмурив глаза, нюхала розу.
У Зоси побагровела шея, потом краска залила все лицо, волосы прилипли к взмокшему лбу. Подойти, стукнуть Борьку по плечу и спросить, что это за рыжеволосая девка трется возле него? Лет десять назад Зося поступила бы именно так, но сейчас она растерялась. Встать рядом с рыжеволосой стройной девицей в разбитых старых сапогах и поношенном пальтишке? Нет, она разберется с этим паршивцем как-нибудь по-другому и не здесь.
Цветочница, заметив, что покупательница изменилась в лице, спросила шепотом, кивая на Бориса:
- Это знакомый ваш?
       - Муж подруги, – выдавила из себя Зося, стараясь не смотреть цветочнице в глаза.
- Но эта рыженькая не ваша подруга? Верно?
 Зося кивнула.
        -  Ишь как прифраерился, – заметила цветочница, неприязненно поглядывая на Бориса.
Зося тоже незаметно скосила взгляд на мужа. Сегодня он был тщательно выбрит, аккуратно подстриженные усы топорщились над улыбающимся ртом. Из-под небрежно расстегнутой новой куртки был виден костюм, купленный на свадьбу дочери, рубашка с галстуком и ослепительно белый, очевидно, новый, шарфик.
Борис взял свою спутницу под  руку и, молодцевато ступая, оживленно рассказывая что-то, повел ее в сторону гостиницы.
- В прежние времена туда пускали лишь иногородних по паспорту, а сейчас сдают комнаты кому попало, – фыркнула цветочница.
Зося не стала пускаться в разговоры – она сунула продавщице деньги и взяла букет. Тяжело ступая и глядя себе под ноги, Зося шла мимо гостиницы, стараясь не смотреть в сторону зеркально блестящих дверей. "Верните себе радость супружеской жизни", - вертелись в ее голове слова рекламного ролика.