Марк Шагал "Автопортрет с женой"
* * *
Анна еле дождалась субботы, и с утра позвонив Новиковой, декану их факультета, старательно покашляла в трубку:
- Горло болит, сегодня не приду, повесьте там записочку заочникам на дверь.
Выслушав совет о мгновенном излечении горячим пивом, согласно покивала своему отражению в зеркале и осторожно опустила трубку на рычаг.
"Все. Полдела сделано. От двоечников отбилась, что там еще срочное? Да! Клеенку надо на кухонный стол купить. Новую".
Она сделает вид, что к приходу Алексея особо не готовилась, стало быть, на важный разговор вышла случайно, экспромтом. Так оно будет лучше. В случае отказа не так обидно.
"Нет, так нет. Вместе посмеемся, но на этом поставим точку. Сколько можно? Годы идут, я не становлюсь моложе".
Воровать минутки и часы у беспечной и простодушной Арины, жены Алексея, преподающей на кафедре диалектологию, надоело. Надоело мило улыбаться и интересоваться здоровьем вечно болеющего астмой их сына, беленького, застенчивого до икоты, мальчика.
Магазин был рядом, через дорогу и прямо напротив аптеки. В случае чего можно сказать, что бегала за лекарством, а в хозяйственный, - уже по пути. На обледеневшем крыльце поскользнулась, ухватилась за рукав невысокого, в куртке на рыбьем меху, паренька.
- Шведов? Когда контрольную сдашь?
Паренек оказался студентом третьего курса Антоном Шведовым, записным остряком и единственным представителем мужского пола на курсе. Тот с любопытством посмотрел на румяную от весеннего, но холодного ветерка преподавательницу, усмехнулся:
- Болею, а вы?
- А! – махнула яркой варежкой Анна Сергеевна и засмеялась, - Тоже болею. Горло болит.
- Контрольную как только, так сразу, - заторопился Антон, - До свидания, Анна Сергеевна. Мне еще в аптеку надо вообще-то.
Анна Сергеевна притворно - осуждающе покачала головой и нарочно проследила путь своего студента. Не оглядываясь, Антон прошагал к аптеке, скрылся за тяжелой дверью. Анна рассмеялась. «Что-то много сегодня веселюсь», - подумала мельком.- «Не к добру». Но привычно отогнала тревогу и клеенку выбирала долго, с пристрастием и даже увлеченно. Зато выбрала то, что надо. И не слишком яркую, и не слишком затрапезную. Скромную такую клееночку.
Дома сразу примерила ее на стол. Чудненько. Как будто здесь и была. Под музыку принялась наводить порядок. Достала из - под дивана последний выпуск журнала с нашумевшим романом, бросила на матовый плед. С прищуром посмотрела на серые распластанные страницы. Нет, лучше положить на журнальный столик, подумает еще, что она только и делает, что на диване с книжкой валяется. «Нет уж, дружочек, мы не - чета твоей лахудре Арине», - мысленно поддела Анна Алексея. «Что - что, а хозяйство потянем. Как сыр в масле кататься будешь».
Она заметалась по комнатам. После развода ей досталась двухкомнатная квартира, неудачник муж добровольно ушел к матери. Взглянув на часы, Анна остановилась, потерла виски.
«Что-то я хотела сделать? Ах, да! Погладить пестренький, простой халатик. Не ждали, так не ждали».
Мельком глянула на себя в зеркало. Мешки под глазами, сетка морщин, лицо серое, глаза чересчур холодные.
«Надо отдохнуть и настроиться. Свои настроения подальше. Я всегда весела и приятна. Со мной будет легко жить. Репутация умницы за мной не напрасна. Правда, устала. Устала зверски. Отвлечься бы, полежать, почитать, по улице побродить. Не сейчас, не сегодня, потом. Когда все устроится, свое возьмем. Дайте срок».
Не заметила, как стемнело.
"Который сейчас час? Так, на будильнике двадцать, а на часах еще шесть. Надо попросить Алексея посмотреть, что с часами. Займется делом, и разговаривать легче. В глаза смотреть не будет, свои не надо таращить. Невинность мыслей доказывать».
Поставила на плиту чайник, отрезала половинку торта. В синем окне отражалась тонкая, легкая фигура девушки.
«Тридцать пять, никогда не дашь. Лицо выдает, правда. Сигареты! От дыма щурюсь, возле глаз морщинки. Надо бросить, да подруги ведь не дадут. Смолят, как новобранцы на вокзале».
Вспомнив подруг, поморщилась. "Пока была замужем, с такими не зналась. Жизнь научила. Да и что я обет принимала? Ладно. Дайте Алексея уломать, с порядочными знаться будем. Борщи варить, носки стирать. Все они замуж повыходив, сама добродетель становятся. На других пальцем тыкают».
Телефонный звонок прервал привычный ход мыслей, заставил вздрогнуть. «Причину нашел не прийти»? Обрадовалась, заслышав заискивающе - робкие просьбы принять на дому.
- Обстоятельства вынудили, простите, что больную беспокою, вообще-то сегодня у вас консультация, - бормотала в трубку очередная замотанная «хвостами» и, вероятно, детьми студентка-заочница.
Анна ясно представила, как стоит она сейчас в прокуренном «предбаннике» университета, в кабинке телефона-автомата с выдавленными стеклами и, краснея, упрашивает одну из самых строгих дам на кафедре, принять у нее идиотский, по ее мнению, зачет.
- Я дома не принимаю, - приятным и звучным, но непреклонным голосом сказала Анна Сергеевна, вплотную приблизив лицо к зеркалу и разглядывая неизвестно как появившийся пузырек простуды на губе. "Очень кстати! Вовремя, нечего сказать",- раздражаясь то ли по поводу прыщика, то ли из-за звонка, Анна Сергеевна выговорила настырно оправдывающейся студентке:
- И вообще, я больна. Я плохо себя чувствую, вам это обстоятельство о чем-нибудь говорит или нет? Подойдите ко мне в среду. Слишком поздно? А о чем вы раньше думали? Послушайте, девушка, - Анна Сергеевна по голосу определить возраст звонившей не смогла и поморщилась, - только не надо рыдать в трубку, от хвоста по диалектам еще никто не умирал! Вы будете первая? Ладно, если все так страшно. Приезжайте. Но учтите. За красивые глаза зачет не поставлю.
"Черт с ней. Пусть приедет. Лишнее подтверждение непреднамеренности разговора. Да и не зверь же я, в конце концов. Человек рыдает."
Сама она никогда не унижалась до мольбы о зачетах да экзаменах, круглая отличница Анна Сергеевна, не понимала этих бледных, сереньких, скромно одетых из-за обремененности семьей, студенток. «Ну не дается тебе учеба, сиди дома, детей расти, благо они у тебя есть. Куда ты лезешь? За каким шутом тебе это образование, которое через два дня после получения диплома испаряется неведомо куда», - думала она. – «Нет, для женщины главное – семья. Чего они дуры не понимают этого? Сама, впрочем, тоже поняла это поздно. Надеялась на свою красоту, как на приманку, да просчиталась. После развода шесть лет прошло, а я все у Арининого счастья отщипываю. Да и та - то дура! Ведь нашла же однажды в собственной спальне чужие сигареты».
Анна нарочно оставила, надеясь на естественный ход событий. Куда там. Безоговорочно поверила жена Алексею. Друг, мол, заходил, оставил, а помада уж неизвестно как появилась, да и что это она ему допрос устраивает? Не доверяет? Сама же и в виновных осталась.
Вспомнив это, Анна разозлилась, пошла на кухню, покурила в форточку, поуспокоила себя. Ладно. Тогда не получилось.Сегодня получится. Не мытьем, так катаньем. Главное – не дать себе распуститься.
Собралась она вовремя. Звонок такой же легкий и быстрый, как Анна Сергеевна на работе, звонко откликнулся на нажим робкой руки.
- Войди-и-те! – Анна привычно отметила, как чисто и красиво прозвучал ее голос.
На пороге стояла маленькая, сутулая, то ли женщина, то ли девочка, с большим, длинным лицом. С ее унылого и покрасневшего от непогоды носа, соскальзывали запотевшие огромные очки. Она смущенно подтыкала их тонким пальцем, а другой рукой, худой и красной протягивала Анне Сергеевна подвявшие хризантемы.
- Это, что, в качестве взятки за зачет? – холодно, хотя в душе была цветам рада, спросила Анна и, не слушая оправданий, прошла в зал.
Гостья, покраснев от напряжения, пыталась одной рукой, в другой были цветы, стянуть резиновые сапоги. Но они настолько задубели на холодном апрельском ветру, что не поддавались. И тогда нахалка, вытерев сапоги о половик, прошла в зал обутая.
Анна Сергеевна остановила взгляд на сапогах, поморщилась, нетерпеливо протянула руку.
- Допуск?
- Вы знаете, - шмыгая носом и тыльной стороной ладошки утирая его, заторопилась студентка, - методиста не было, и я не успела. Я вам потом принесу. Можно?
- Вот даже как, - медленно опуская руку, удивленно посмотрела на нее Анна Сергеевна. – Почему вовремя зачет не сдали?
- Так получилось, - замялась студентка.
- Как вас зовут? – перебила Анна Сергеевна. – Люба? Ну, так вот, Люба, давайте конкретно и без этих, знаете, - она неопределенно полепила пальцами воздух.
- Хорошо, - покорно сказала Люба и подоткнула пальцем очки, - Меня выгнала Арина Петровна. С зачета.
Тонкие брови Анны Сергеевны поползли вверх. "Арина? Удивительно"!
- И что же произошло? Какая му...мм, как вам удалось вывести из себя Арину Петровну?
- Ничего не произошло, - ярко вспыхнув до самой кромки белой вязаной шапки, пожала плечами студентка. – Не знаю как удалось.
- Нет, нет, нет, - Анна Сергеевна покрутила головой, - Так не пойдет. Вывести Арину? Арину Петровну! Это надо суметь! Рассказывайте. Поделитесь, так сказать, опытом.
- Да ничего не было. Такого, - студентка, опустив букет вниз, держала его, как веник. Весь ее вид был какой- то покорно-снулый, она даже не могла возмутиться, только недоумевала.
- Правда, я опоздала, но к ней всегда опаздывают. То есть, - Люба смутилась, - она никогда ничего, а тут. Как закричит! Вы что, говорит, за тряпку меня все считаете? Совсем обнаглели! Ну-у и...выгнала. Сказала к ней не приходить, а меня ведь отчислить могут, этот зачет у меня с прошлого года.
- Как с прошлого? – изумилась Анна Сергеевна и вдруг начала понимать.
- Подождите, подождите, а когда вы сдавали зачет?
Люба ответила. Так и есть. Это было как раз, когда Арина нашла сигареты. Перед Новым годом. «Так. Значит вот ты какаая. А мы - то тебя за дурочку держим».
Анна с досады прикусила губу. «Значит, знала. Все поняла. Вон оно что».
- Давайте допуск, - забыв, что допуска нет, решительно сказала Анна Сергеевна, - Какое сегодня число?
- Методиста не было...из другого города...ребенок маленький, - долетали до Анны Сергеевны обрывки фраз, но она не слышала.
«Значит, к юбке привязать решила? Любой ценой. Ах, ты Ариша, Ариша. Ну, подожди, тихонька, кошечка домашняя, ты у меня дурным голосом взвоешь. А для начала зачет этой дуре поставим. Ишь ведь как у нее губки задрожали, а нос - то, какой красный. Интересно, она замужем или нет»?
- Ладно, - Анна Сергеевна встала, достала из сумочки ручку, - Давайте зачетку, а с допуском подойдете ко мне в среду.
- Поздно, - пискнула студентка, - лихорадочно шарясь за пазухой и вытаскивая завернутую в целлофан зачетку.
- Во вторник, все равно когда, - раздраженно махнула рукой Анна Сергеевна и, взяв зачетку, расписалась.
- А спрашивать разве не будете? – заглянув через плечо, спросила Люба.
Анна Сергеевна отодвинулась. От студентки пахло кухонной тряпкой, нафталином и борщом.
- Нет. А вы что, жаждете?
- Да не особо, - тоже как-то спокойно, что сильно не понравилось Анне Сергеевне, ответила Люба. – Вообще-то я готовилась.
- Вот и идите, чего вам еще? – уже откровенно сердито бросила хозяйка. – Я ведь могу и отказать.
Опустив голову, глядя на свои холодные сапоги, как будто сожалея о домашнем тепле, Люба пошла к выходу. Спохватилась, торопливо пробормотала «спасибо». Положила цветы на тумбочку прихожей, вышла, прикрыв за собой дверь. И сразу раздался звонок.
"Вернулась"? Анна Сергеевна распахнула дверь и схватилась за ворот халатика. На лестничной площадке, припорошенный снегом, стоял Алексей.
- Что это за мокрая курица от тебя выпорхнула? – спросил он, шумно вваливаясь в прихожую. – Со мной поздоровалась.
Анна Сергеевна не успела сменить гримаску на улыбку и от этого еще больше сморщилась. Вяло дала себя поцеловать, взяла из рук Алексея теплый шарф и забыла о нем, уронила на пол. Гость легко нагнулся, подобрал шарф, швырнул на тумбочку.
- Цветы? – чересчур громко спросил он, схватив букет и размахивая им перед носом Анны Сергеевны. - От кого?
- От опечаленных поклонников, - отвела в сторону хризантемы Анна Сергеевна. И чтобы поскорее уйти, ей хотелось обдумать ситуацию, решить, как же себя теперь вести, взяла цветы, понесла на кухню, прикрыв за собой дверь, крикнула:
- Ты проходи, проходи, раздевайся! Я сейчас!
Лицо могло выдать ее смятение. Улыбка была как на тугой пружинке, напряженная, готовая вот - вот слететь. Но Алексей не принял игры. Вообще-то они хорошо понимали друг друга и даже считали игру за норму, но сегодня неискренность и фальшь их поведения была для них в тягость, и это было внове и неприятно раздражало обоих.
- Что это за тайны мадридского двора? – неуклюже переступив через правила их отношений, прищурился Алексей и подошел обнять Анну.
Все! Пружинка лопнула, улыбка резко сменилась гримаской и вдруг Анна поняла, да он же ей чужой человек. Жить вместе? Это будет не жизнь, - каторга. И, в конце концов, дело кончится тем, что они возненавидят друг друга. И, как в воду ухнула, все же было непривычно говорить правду:
- Твоя жена все знает.
Она ждала испуга, изумления, гнева, растерянности, но только не равнодушного спокойствия. Алексей отпустил ее плечи. Даже отдернул ладони как от чего - то холодно-мокрого и апатично спросил:
- Ну и что?
Она увидела, что все происходящее стало для него неинтересным, даже обременительным и тоже впервые поняла, что ошибалась, считая его теленком, бездумным сибаритом, безвольно переносящим свое раздвоение. Поняла, что она для него была всего - навсего бегущей где-то рядом с его жизнью, по обочине. Представила его дома с пышнотелой, но, наверное, домашней и привычной, как яичница по утрам, Ариной и подумала о том, что никогда не было у него мысли бросить семью и перейти к ней, праздничной и легкой, но чужой и не нужной в будни. Что, все эти шесть лет, она была новогодней игрушкой, нелепой и неприемлемой в обычные, наполненные стирками, завтраками, обедами, ужинами, болезнями - выздоровлениями сына, дни. И, не дав себе додумать до конца, что он обманывал ее все эти годы точно так же, как и свою жену, Анна, все же поставив цветы в вазу, и даже бросив в нее таблетку аспирина, сказала:
- Вообще-то я не люблю хризантемы, - а потом, отчаянно махнув рукой на обесцененные шесть лет, повернулась к Алексею лицом:
- Тебя вообще-то тоже!
Он усмехнулся, почесал кончик носа.
- Ну-ну. Пока.
И пошел в прихожую. Анне Сергеевне захотелось сказать ему гадость. Сломать, задевавшее ее самолюбие, равнодушие мужчины. И она бросила в спину, ставшую ненавистной:
- Передай привет своему сыну. Ему еще не полегчало?
Алексей сбился с шага, но не остановился и, передумав ответить, вышел в прихожую. Он знал, что делал. Анна Сергеевна выскочила за ним, но он с невозмутимым видом, глядя ей в глаза, захлопнул входную дверь, нажал коротко на кнопку звонка и сбежал по лестнице.
Анна погасила свет и в халате, свернувшись калачиком на диване, усиленно распаляя жалость к себе самой, но, едва находя силы на вяло-тягучие мысли, уснула.
А через день пришла на работу. Как всегда празднично – легкая. Победительница.
Декан факультета Новикова низкая, крепкая, как бычок, с черными воловьими глазами и широким, серым ртом возле стенда с расписанием распекала Арину. Арина то растирала пальцами лоб, как будто у нее болела голова, то касалась кончика носа и смотрела поверх головы декана в окно, на косяк двери, то растопыренные пальцы подносила к глазам и мрачно их разглядывала. Анна Сергеевна с улыбкой наблюдала за ними. Как она их ненавидела! И это бело - розовое, как свежий зефир, лицо Арины, и курчавая голова деканши раздражали ее до физической боли. Анна стиснула зубы, но тут же опомнилась. И вовремя. Декан переключила свое внимание на нее. Анна ослепительно улыбнулась. Величественно кивнув Анне Сергеевне, Новикова удалилась.
Анна Сергеевна подошла к сопернице. Ее маленькие, тонкие губы прикоснулись к щеке Арины.
Встречаясь с Ариной, Анна как бы видела себя со стороны. Ироничную, интеллигентную.
- В ненужном месте в ненужное время? – кивнула она в сторону кабинета декана.
Арина шмыгнула носом, дернула полным плечом, доверчиво улыбнулась:
- Как обычно.
Неожиданно голубые глаза Арины Петровны потемнели. Анна Сергеевна с любопытством проследила за ее взглядом. По длинному коридору, оживленно переговариваясь, шли две студентки. В одной из них Анна Сергеевна узнала вчерашнюю просительницу. От ее унылого и покорного вида не осталось следа. Небрежно скользнув из - под очков пустым взглядом по лицу Анны Сергеевны, Люба не поздоровалась и прошла мимо.
- Ну и ну, – преувеличенно весело и громко сказала Анна Сергеевна. – Вчера с цветами умоляла зачет принять, а сегодня в упор не видит. Люба передернула плечами, но не остановилась.
- Кстати, а тебя какая муха укусила? За что ты выгнала с лекции эту бедную Лизу? -
Арина смотрела на соперницу зло, в упор.
- Она мне сказала, что ты спишь с моим мужем.
Улыбка, как змейка в песке, исчезла едва появившись. Стопка тетрадей выпорхнула из рук Анны Сергеевны. Она вдруг стала похожа на одетую в платье детского фасона старуху. Лицо стало жестким, постарело, осунулось, стройная фигурка девушки только подчеркнула стремление молодиться.
- Анна Сергеевна! – разлетелся к ней Антон Шведов. – Я написал курсовую!
- О-о. Мон ами, - с облегчением вновь превратилась в светскую даму Анна Сергеевна. – Собери, пожалуйста, тетрадки и унеси их на кафедру.
Антон, как птенец с открытым клювом, с недоумением переводил взгляд с одной преподавательницы на другую.
- Чо стоишь? – как боцман рявкнула Анна Сергеевна.
Студент кинулся собирать тетради. Анна Сергеевна с яростью смотрела в уплывающую, будто большое облако, спину Арины.
В этот день она снова сказалась больной. Следующее утро не стало мудренее вечера. В зеркале отразились каменные глаза, кривящиеся сухие губы, серое лицо. Она неделю провалялась в постели,- телефон молчал. В институте Анну Сергеевну сразила новость. Арина уволилась из института по семейным обстоятельствам. Анна Сергеевна дрожащей рукой набрала домашний номер Алексея. Раздраженный мужской голос на все ее вопросы цедил: «Они ничего никому не просили передать».
- Какая порядочная женщина - Арина Петровна,- поймала Анну Сергеевну за пуговицу дорогого пиджака декан. – Представляете? Свекор у нее заболел, так она все бросила, поехала в Сибирь за ним ухаживать. Скрасить старику последние деньки.
- Декабристка,- попыталась улыбнуться Анна Сергеевна.