- Подожди, Саня, сейчас Металлика и Герман подгребут – и мы поедем. Просто они к Таньке никогда сами не ездили, Металлика говорит, что она может не найти.
Я понимающе киваю, потому что сам в незнакомых районах мог целый день проплутать. Или приходилось нужное место искать долго, если там не бывал. Это если там район неудобный – а Забаранная Периферия как раз из таких районов. Так что стоило подождать Германа Николаевича и Металлику, раз уж они здесь не ориентируются.
К счастью, прождали недолго – из какого-то автобуса неизвестного мне маршрута, я таким не пользуюсь… В общем, вышли они – Металлика и Герман Николаевич. Что уж там, постарели, конечно, девятнадцать лет прошло с момента, когда я их наблюдал на работе – когда отдыхал в Чернолученском Филиале. Одеты обычно – как в наше время и в их возрасте одеваются, собственно. Держатся, конечно, бодро – работа приучила. Обмен приветствиями я даже фиксировать не буду, поскольку это слишком очевидно. Люди тут такие, воспитанные и друг друга уважающие.
- Ленка, отвези пани Наталью к Хиппушке, – обращается Анжей к Сухоруковой. Та без слов кивает, и Металлика садится сзади. Бэби Спайс, которая всё это время ждала тут нас, подсаживает меня, а Анжей выдаёт шлем Герману Николаевичу, и тот садится на его мотоцикл. Мы выезжаем в сторону Ипподромной, где паркуемся во дворе одного из домов. Анжей достаёт мобильник и звонит Таньке, что мы уже на месте. Это решает вопрос двери подъезда, поскольку Спайс просто нажимает нужную кнопку, и Танька без вопросов открывает дверь – раз она в курсе, кто пришёл. Дальше уже, как говорится, дело техники. Нашли нужную дверь и для приличия позвонили (Анжей, так как он же и всех сюда привёл).
- Заходите, – Танька, судя по тому, что она в клетчатой рубашке без рукавов и старых джинсах, не очень готовилась встречать гостей. – Вы меня извините, у меня сейчас в холодильнике мышь повесилась, подождите, пока Света не придёт из магазина.
- Танька, про КПСС могла бы и не напоминать, – Анжей достаёт из своей «боулинговой» сумки домашние заготовки, а Ленка и Металлика тоже распахивают сумки с продуктами. Флауэр Пауэр усмехается. – А Атлас где?
- Атлас с Динь сюда ещё до вас подгребли, – Танька быстренько ставит чайник и достаёт заварку («Унциевский» запас ещё не на исходе, судя по всему). – Они со Светкой ушли, мы же вас позже ждали.
-Таня, а у тебя что, в холодильнике мыши живут? – с удивлением спрашивает ведьму Металлика, не привыкшая к нашему юмору.
- У меня кроме Насти домашних животных сроду не водилось, – Дьяконова достаёт из настенного шкафа вазочку с печеньем. – Это Анжей с Джимми так шутят. Ладно, сейчас Наташа там со всей компанией придёт, и мы спокойно посидим, чая надолго хватит.
- Если что, я привёз тебе ещё десять унций, – Анжей ставит на стол бумажные пакетики с чаем («Петтиогалла», кажется – хорошая штука, цейлонский). – Тут ещё мёд был и сахар тростниковый, держи. Запас при экономном расходе – на неделю. Так сказать, ответ за BYOB твой последний.
- Спасибо, – Танька тут же наполнила сахаром цилиндрическую вазочку. – Так бы варенье принесла, но нету. Джем остался домашний, вишня. Нести?
- Неси, – ответила Спайсушка. – Всё равно Динь говорила, что ей своё варенье девать некуда, боится, что оно может и забродить так.
- Тонька, по ходу, она реально домой попёрлась, – ответила Танька, и тут раздался звонок домофона. Флауэр Пауэр пошла узнавать, кто это, и примерно через полторы минуты в квартире уже тусовались Римма Постовалова, Наташа Мартинес, Танькина дочь Света и Даша Медведева – Огненная Фея. Реверансы не упоминаю, и так понятно, что были. Наташа моментально вытащила из сумки полиэтиленовый мешочек с фаршем, и в ту же секунду на кухне закипела работа. Танька сказала нам с Анжеем, что мы на кухне не сильно нужны, и вся наша компания (мы с Анжеем, Герман Николаевич и Металлика) располагаемся в Танькиной комнате. Чуть позже к нам присоединяется и Бэби Спайс, у которой, как выясняется, огромная тонна новостей всяких была, ну, и Огненная Фея, которая не так давно на «Контакте» меня поддержала в одной группе, по ходу, всю «братву арестантскую» шокировав своими речениями во славу Анатолия Александровича и бравой гвардии его.
- На «глагне»? – спрашиваю я.
- И там тоже, – отвечает ведьма. – Там, поди, её уже подвинули. Я смотрела последний раз у Таньки дома, там уже наотвечали. Глазья навыкате, типа, Дашке страницу Упячка поломала. Тебя обвиняли.
- Не читал.
- Я попозже покажу. Там весело.
- Да я даже и не сомневаюсь, – отвечаю я. – Но гляну. Заинтриговали.
- Саня, слушай, что я хочу попросить, – вдруг говорит мне Спайс, – девчонки мне говорят, с кем ты на «Контакте» общаешься, что ты в группу ту статьи пишешь. Ты их хотя бы где-то дублируй, что ли. Мы же не в группе многие, кто этим интересуется. А нам интересно. И есть те, кто на «Контакте» не зарегистрирован.
- Дублирую, – отвечаю я. – В блоге, на «литературке» – что имеет смысл как-то дублировать.
- Это та группа, где ты нашу эмблемку подсудобил? – спрашивает Анжей, показывая татуировку на запястье. – Кстати, если что, могу дать ссылку на сайт, где это письмо Гровера по-русски написано, там попробуй договориться – у тебя же теперь друзья есть, которые в RASH состоят.
- А что за эмблема? – спросила Металлика.
- Фиолетовый треугольник вершиной вниз на фоне «автономного» флага и всяких левацких символов, – ответил поляк. – Кстати, Саня, ты наверняка уже сталкивался с критикой этого – хотя бы в наш адрес.
- Что иеговисты? – спросил я. – Напрямую критики не было, но разговор такой идёт. И вообще, если так посмотреть, то там с маркировкой проблемы есть.
- Ну, кое-где она по заметке Бориса Горбатова строилась, – пояснила Бэби Спайс. – Ну, «Лагерь на Майданеке». Там есть путаница, и она перешла в символику «фиолетовых» в наше время. Бывает, путали «антисоциальных» с «уголовниками» – чёрный треугольник носили не уголовники, а антисоциальные элементы, те же саботажники. Евреи носили не один только жёлтый треугольник, а его плюс то, что шло, как преступление – нашивалось это, как Звезда Давида. Ну, у поляков с этой символикой чуть проще.
- Поляки используют немного другую символику, если ты о них, – ответил Анжей. – Там треугольники не особо прижились. К тому же полосы на робах лагерей были не красные, а чёрные, и толщина меньше была. Просто в своё время была такая ситуация, когда мы (я, Ник, ещё там кто-то) выступали в Москве в футболках вроде той, которую Саня личным порядком Динардинье заказывал. Ну, тогда мы нарисовали фиолетовый треугольник на вертикальных красно-белых полосах. Точнее, нарисовала их, по-моему, Спайсушка – личным порядком. Год был девяносто седьмой, мой первый электрический концерт под сольной маркой был тогда… Да, у Ельчаниновой в клубе. И что абсолютно точно, после этого про нас написали нацики статей навалом – «Штурмы», «РП»-шники, «Дверь в рок-н-ролл», кажется. В общем, после этого про нас перепечатывал это всё какой-то официоз, и так название и появилось. А там же были ребята из «Чёрного Знамени», анархисты тоже оккультные они. Ну, и на них спроецировалось, а потом поляки приезжали, и это стало известно Стеняеву как-то. Ну, и пошла в рост легенда про «Чёрное Сопротивление». Я-то тогда думал, что делать, а Аверин возьми и предложи из этого реальное знамя делать, как в своё время Алексей Цветков-младший создал «Фиолетовый Интернационал», где кроме него и нескольких девок почти никого не было-то. А легенда была такая, что закачаешься.
- Анжей, – спрашивает Герман Николаевич, – а Аверин – это не тот, который в Оптиной Пустыни трёх монахов зарезал? Его потом, кажется, в больницу отправили. Ты не того Аверина имеешь в виду?
- Нет, хотя он тоже Николай, – отвечает поляк. – Так вот, дальше что получается… в общем, Аверин мне говорит: «Анжей, ты же играл с английскими панками, вот и бери с них пример». Я и взял.
- То есть это имеет отношение только к тебе? – спросила Металлика.
- Это имеет отношение к Аверину, а отчасти и ко мне. Я же больше музыкант, а не баррикадный революционер. Но к нашим баранам. Так вот, Аверин мне и говорит: «Анжей, ты возьми эту легенду и сделай так, чтобы это было. Для них. Пусть они верят в это, пусть будет Братство Вольных Каменщиков, пусть будет анархо-сатанизм». И идея пошла в рост. А потом она в некотором смысле вышла из-под контроля. Были же не только мы и «Чёрное Знамя», не только «Центр имени Бурцева», который создал Аверин. Скажу ради справедливости, что это всё – немногочисленно. В реальности. Но когда эти уроды на «Радонеже» узнают, что в центре Омска проходит флеш-моб с оранжевыми тряпками, начинается истерика, хотя никто ничего не сделал, не считая прохода в районе Пушкинки с оранжевыми деталями в одежде. И всё. Арт-акция становится политической. Наци бесятся и показывают себя полными дураками, а мы получаем эфир на телевидении (было дело) и на радио (примерно тогда же) – и говорим уже серьёзно про Майдан, про наци, про религию, что нас спрашивают. Хорошо, на «Эхе» люди нас тогда правильно поняли, не стали балаган делать.
- Нечто в стиле CRASS, – сказал на это я. – Сам пользуюсь этим.
- Хорошо помню, – ответил Анжей на это. – «Детонация сознания». Логичный шаг. Сделать провокационный акт искусства, чтобы это обсуждалось. Хотя в нынешнем «болоте» и похороны в стиле Хантера Томпсона не сделают большой сенсации. До сих пор катит примитивный эпатаж, на который клюют дебилы, и все они не лечатся. Но мечта имеет право на существование, так что всё правильно. Вот и я так же мыслю. И это тоже работает, хотя не так, как в 1977 году. Масса научилась «топить» и это. Формально.
- Возвращаясь к теме «Фиолетовых Треугольников», – заметила Спайс. – Тут секрета не будет, если я скажу, что кто-то просто взял удобочитаемое знамя, смысл которого на «той стороне» понятен, и пошёл воевать. И Гровер, так сказать – наш рулевой. С беспроводной электродрелью в руках. Никого из присутствующих задеть не хочу, хотя, замечу, как раз с мистером Гровером не согласна. Вообще. Но это моё мнение, и оно не меняет сути, если уж мы об этом. Это же всё как получилось? Как та история в Паутине. Лишняя нежность по отношению к пацану – и на Упячке нам тут же радостно сообщают, что Крабе детей кушает. Вот так и пишется история.
- Зайцами, – усмехнулась зашедшая в комнату Танька. – У нас уже почти всё готово, скоро пойдём обедать. А вы тут опять про политику?
- Вроде того, – отвечает Герман Николаевич. – Тут Анжей нам рассказывает про своё движение, как они организовывались.
- Это, Герман Николаевич, история огромная, – усмехнулась Танька. – Хотите – могу как-нибудь на досуге рассказать, что можно рассказывать, там куча интересного была. Анжей, Саня, помогите пока стол подготовить, ваш разговор никуда не убежит. Кстати, ты бы глянул, что мы с Ленкой тебе там нарисовали, – это ко мне. – Просто посмотри, если всё нормально, будем публиковать.
- Гляну, – отвечаю я, направляясь на кухню, где работа у плиты и рабочего стола всё ещё не завершена, но Света держит в руках скатерть. То есть намёк: давайте, помогайте, как говорится, кто-нибудь. Скатерть торжественно вручается мне, а Анжею выдаётся стопка тарелок. – Главное, не забыть, о чём говорили-то.
- Это без вопросов, – отвечает Танька. – Только, мальчишки, при Светке матом не крыть, я неделю назад так от мамы огреблась за «повторялки» внучкины, что мало не показалось. В юности недовоспитывала, пока я по трассе моталась, теперь тут добирает.
- Представляю себе, как это выглядит, – усмехается Лена. – Уж на что меня мама пилит иногда (правда, не словесно, в письмах – она же в Свердловске у меня), так я-то как-то не увлекалась автостопом, а представляю, что Таньке терпеть приходится.
- Ненамного чаще твоего, – ответила на это Флауэр Пауэр. – Она же приехала на полторы недели в январе, на старый Новый Год, а потом обратно в Свердловск уехала. На новую квартиру – таки получила. Ладно, идите, сейчас на стол накроем – и поговорим. Светка, а ты чего стоишь? Давай, помогай салаты таскать. Сама же потом уплетёшь за двоих.
- К порядку дочку приучаешь? – усмехается Металлика.
- Уже приучила, – отвечает ведьма, наливая в фарфоровую супницу нечто, пахнущее весьма многообещающе. – Я сейчас тут с горячим добью… Наташка, Лена, давайте, потихоньку горячее перетаскивайте.
За столом преимущественно обсуждались не имеющие отношения к главной теме сугубо бытовые и личные вопросы класса «а как ты там», «как там Англия» (Ленке, Тане и Наташе – они недавно вернулись из гастролей, Джосс Стоун сопровождали), «как в Европе принимали», ну, и прочее. Мне вопросы задавали – ну так, ведь столько лет не виделись, а за это Герман Николаевич и Металлика уже уйму раз успели сменить место работы, а что – так и профессию. К теме организации и «Чёрного Сопротивления», судя по всему, умело погашенной Танькой, не возвращались, пока обедали.
- Тут веселуха была, – заметила Наташа, когда обед уже подошёл к концу, и Металлика с Германом Николаевичем потихоньку свернулись. – Ну, ты ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ хотя бы немножко наблюдаешь на экранах. Михалок всё-таки слышал вас с Анжеем, либо кто-то ещё его критиканул. Самоирония так и брызжет. Типа, в курсах, что это за моча ослиная, но пью. «Золотую антилопу» видел?
- Не придал значение этой детали, – ответил я. – Обычный клип в стиле дешёвого поп-антиглобализма, так что я мог просто что-то упустить. И подобный видеоряд, кажется, SPITFIRE раньше использовали.
- Та же ерундовина, – Анжей усмехается. – Пока не присмотрелся. А так оно и было. Как видишь, и там учитывают нас с тобой. Михалок-то не полный дэбил, он всё понимает правильно. И то, что его за это не все будут хвалить. Так что кое-кто понимает, кто мы и что мы. А дуракам сплавляет ложь, Фрэнсис Бэкон-то был ещё как прав. Отсюда и эта вот легенда, связанная с «Чёрным Знаменем» и с нами. Польская туса, которую с нами всё время увязывают, не пользуется такой символикой ни разу. Они – просто очень жёсткие анархисты, и у них символика, как у обычных анархо-активистов. Ну, может, ещё какие-то символы тусовочные, но не треугольники. Оккультная символика, да. Но это не то, что у нас сейчас используется – и то, не всеми, если об этом. А насчёт Англии – это была на «Современной Мифологии» статья, но это же был чистейшей воды стёб над этой шоблой бледнорылой. Анализ их бреда про нас в художественной форме. Ну, и «конспирология с юмором», так сказать. И было это намного позже того, когда всё образовалось. Так что там ещё тот клубок. Твои изыскания тут ни при чём, ты ко мне уже ведь готовый попал, без того, чтобы я тебе пихал какие-то идеи.
- Так мне-то и написали всю чушь когда – в начале января, если эта дурочка имеется в виду. И никого напрямую не приписывали. А остальные… Они таких обвинений не кидали. Ну, во всяком случае, там не было кроме той дурочки с фразами из Лурка, выданными за свои мысли, никто так тему «служаки, статиста и сатаниста» не мусолил. Вас всех вообще не заметили.
- Это ты имеешь в виду кого? – спросила Ленка. – Ту дуру, которая тебе последнюю рецензию накатала?
- Именно её.
- Пипец, – усмехнулась Танька, попутно раскочегаривая компьютер. – Написать такой возвышенный текст, что за душу берёт – это ещё надо уметь. И «Свадьба» Чехова тихо померкла при первых же строчках. Кстати, кто такая эта Справедливость?
- Есть подозрения, что это какая-то чувырла с Черёмушкинской Помойки, – ответила Сухорукова. – Вроде, как занимается вышивками и рисованием, но как дурой была, так, по ходу, на Краде дурой и сгорит. Главное, что критику наводит, а помочь советом, как исправить – Джон До нерусям в помощь, а Пушкин для русских, – Ленка рассмеялась.
- Лен, я смотрела, кто это, – заметила Наташа Мартинес. – Она не из Омска, а из Обнинска, и к той дурочке, про которую ты говоришь, она, вряд ли имеет отношение. А насчёт риторики – это да, такие перлы…
- Саня, смотри, – Танька показывает рисунки, сделанные Леной, попутно же что-то нашаривая в Интернете. – Сейчас ещё покажу тебе ту статью с «Мифологии».
- Да, – Анжей усмехается, – эпохальная была статья, и эпохальная на неё реакция. Это было нечто. Статья явно бредовая, по гамбургскому счёту, пародия на «Русскую Народную Аналитику», а её восприняли всерьёз. И акция с треугольниками тоже. Саня, ты-то помнишь, как Троицкий описывал дискредитацию панков в СССР? Там была взята за основу эта дурацкая история со свастиками. Но на несколько лет стало бесполезным что-либо доказывать. Куда проще было использовать – и Николай Францевич это, помнится, как-то попытался сделать на фестивале Рок-Лаборатории. И там ещё примешался его возглас удивления (Танька знает, а остальным потом расскажу – раз при Светке нельзя матом), ну, и эта вся история с презервативами, которые Хэнк с Мамонтом тогда надували на сцене.
- Забавно, – заметила Танька, – Анжей Куропятниковых называет Хэнк и Мамонт, а Ника Рок-н-Ролла – Николай Францевич.
- Потому что он для меня по большей части именно Николай Францевич, – ответил поляк. – Ты же сама отлично знаешь, что для меня он – организатор концертов. Кстати, до сих пор за тот концерт в Тюмени немного стыдно, хотя Лешак, козёл, по заслугам получил – и из «чёрного списка» моего агентства его известно, кто выведет. А я этого делать не буду. Но это неважно, потому что я это Сане уже рассказывал как-то раз. Так что пусть смотрит, что вы там нарисовали.
Чем я и занимаюсь. Кстати, там были рисунки, посвящённые одному из моих последних альбомов, так что это было очень интересно. Лена довольно остроумно интерпретировала сюжеты песен, мне очень в этом отношении понравился рисунок на тему улицы Маршала Жукова. Бела Лугоши выглядел весьма выразительно.
- Неплохо, – замечаю я. – Так, немного отвлекаясь от рисунков. А что там за история была с Тюменью? Может, это уже мне рассказывали, но может быть, что и нет.
- Рассказывали, но если я что-то упустил, могу повторить, – отвечает Анжей. – Там история довольно длинная. Кстати, могу ещё что-нибудь рассказать. Про Ленку, как она на опене Непомнящего стойкой от микрофона по «вывеске» огрела. Там тонны историй были на самом деле.
- А вот про Непомнящего мне не рассказывали, – сказал я. – Что вы его не любите – знаю, сам не поклонник, если вы об этом. А вот про Лену…
- Так давай, расскажу, – ответил мне поляк. – Я же говорю, там куча историй была.