Глава 5.
Итак, я шел по проспекту Стачек, в радужном настроении, и мне было глубоко, сами понимаете, на все происходящее вокруг. Ранние прохожие – лето, все на дачах, или уже на работе, казались мне прекрасными, немногочисленные девушки – красавицами, но не шли ни в какое сравнение с ворвавшейся в мою жизнь Катей. Случай, и все. Я подумал, что мои бесплотные фантазии относительно crazy реализовались, но в других условиях, да еще так, как я и не мог подозревать – и действительность оказалась куда лучше, нет, не подумал, а элементарно осознал. Тем временем я подошел к бывшему дому быта, где располагалась нужная мне фирма. У новой проходной я достал временный пропуск и подал его приветливо поздоровавшемуся вахтеру.
– А Вам уже и постоянный готов, – сказал он, и, порывшись в ящичке, достал книжку темно бордового цвета, и протянул мне. – Все, пользуйтесь. И больше не теряйте. Я, было, хотел удивиться, но ведь изменения могли коснуться практически всего, не стал артачиться, и принял из его рук документ. С неподдельным интересом я развернул его – все точно, мои фотография, фамилия, имя, отчество. И должность, в которой я работаю в этой фирме ЗАО “Супермум”: бригадир. Чуть не рассмеялся, но что ж, попробуем играть по новым правилам. Еще одна неожиданность, так что посмотрим. А разбираться будем после. Если захочется. Повторюсь, настроение было настолько благостным….
Правую сторону пропуска, на которой были представлены эти реквизиты, перечеркивала красная полоса, а сверху – иконка с изображением портфеля. По моим представлениям, подобный гаджет должен означать свободный проход и разрешение на хождение с портфелем. Что ж, и на этом спасибо. В квалификации своей я не сомневался, а жизнь продолжалась. Оставалось решить маленькую, ну очень, проблему – куда ж двигаться дальше? Я невольно замешкался, но халява продолжалась, меня похлопали по плечу, поздоровавшись, пожали руку…
Наша, вернее, моя бригада, базировалась здесь же, на первом этаже. И помещение, надо сказать, было оборудовано прекрасно. У каждого – свой ящичек, с соответствующей табличкой, душевая и туалет рядом. А, вот и мой. Здоров, что на каждой бирка, иначе сложностей не миновать. Посмотрим, что дальше. Я будто попал в компьютерную игру, некий квест, что ж, тем интереснее. И переоделся в удобный комбинезон, чистый, будто из прачечной, с нашивкой, соответствующей данным пропуска.
В бригаде, кроме меня, было еще трое – двое совсем молодых – до тридцати, Николай и Алексей, и еще один пожилой гегемон, которого звали Петровичем, наверняка ветеран и любимец. Я не удивился, что он поинтересовался, как прошла рыбалка. А мне было, чем поделиться – процессом, уловом, погодой, остальное останется при мне. Петрович, я узнал его фамилию – Самохвалов, искренне позавидовал моему успеху, и обещал, отыграться на следующих выходных. Ну, уж нет, в этом деле конкуренция, прежде всего.
Пора приступать к работе, но, чем мне предстояло заниматься конкретно, я не представлял совершенно, и это была главная проблема.
Мы перешли в соседнее помещение, “Участок регулировки”. Выходит, наша бригада занимается регулировкой какого-то оборудования. Можно предположить что угодно, но мне стало по-настоящему интересно.
И регулировочный участок был оборудован на славу. Мало того, что по полупериметру располагались удобные стеллажи с приборами и принадлежностями, так и окна закрывали вертикальные жалюзи приятного кремового оттенка, и вовсю работал кондиционер. Я про себя поблагодарил руководство и своего предшественника, себя то есть, за прекрасные условия труда, и задал коллегам тривиальной, но необходимый вопрос:
– Ну, так в чем загвоздка?
– Да это уёбище совершенно не хочет реагировать на команды, и еще на бок заваливается. Всю пятницу прокурочились, в субботу тебе звонили, но не застали. А завтра, кровь из носу, он должен быть готов, иначе всем ****ец. (Интересно, что бы я им ответил, находясь в состоянии после нокдауна). Так, Федор, соображай. Ведь тебя неспроста послали в эту контору, значит, рассчитывали, что именно ты сможешь разрулить проблему. Да, согласен, но только обозначенную, в ином измерении…. Но должен быть специалистом в неизвестном мне вопросе.
Искренне сыграв серьезное и задумчивое выражение, я посмотрел на странный сигарообразный агрегат – он напоминал управляемую танкетку УТ, и попросил схему. Ого, это не просто УТ, это еще и робот-манипулятор. Для каких он целей предназначен, я решил выяснить потом, и с головой ушел в работу – мне, на самом деле, было интересно, ибо моя диссертация была как раз по этой теме, и не только абстрактной теории, но и практической реализации. Но об этом потом, если хватит времени. Пока я разбирался в схемах, подошло обеденное время, к этому моменту агрегат, наконец, подал признаки жизни – стал перемещаться ругами на площадке, подобной цирковой арене, из него вылезла антенна. Оставалась только приторочить лазер, и все. По технике – понятно, но зачем лазер, и для чего предназначен этот device?
– Ну, Федор, ты даешь! Доцент прямо! – одобрительно сказал Петрович, не подозревая, что попал в точку, переодеваясь в цивильное, – пойдем, по пивку, а? Мне не хотелось его огорчать, но…. Вчерашнее продолжалось и держало меня – никакого желания, но что делать?
– Ты давай, а я ограничусь соком, рыбалку отметили, и проблемы. Меня поняли, мы затоварились, и через мостик зашли в парк, оставив слева стадион, и уютно устроились на травке. Петрович мне поведал, что этот агрегат под условным названием “изделие Х40”, будто я не знал – в облике предыдущего бригадира, должен быть подготовлен к среде, срок сдвинули только на неделю, а потом, если все пойдет путем, фирма получит выгодный контракт, и грозит поезда в Гренландию, в пятницу сказали. Ты же знаешь, придется попотеть за аккордную оплату. Лев приходил, лично. А, ты же был в отгуле. Блин, ситуация из прошлого настигает.
По поводу контракта я ничего не имел против, уже второй раз слышал про Гренландию, и никак не мог понять, с какого они тут бока, и почему народ зациклился на этой теме. Необходимо уточнить, не демонстрируя полное неведение.
– так ты тоже считаешь, что с Гренландией совсем хреново?
– Ну да, еще немного, и Штатам п-ц, затопит к е… матери! Вот они и дергаются, на корню через ООН хотят перекупить все, что поможет. Нам-то по х…, лишь бы платили, а Лев…. И еще наезжают, какая-то ****ь сливает информацию, но это дело начальства, нам бы….
Ах, вот оно что! Надо бы поинтересоваться, газеты пролистать, в Интернет зайти. Если все так изменилось, то не вредно посмотреть телевизор, и определиться, где я все-таки нахожусь. Если изменения коснулись только меня, Кати, соседа, то ничего страшного, все нормально, адаптация началась.
Обеденное время заканчивалось, и вернулись в офис, контору, в общем, в фирму. В нашем помещении был телефон, и я позвонил домой. Почему-то мое сердце отчаянно билось, а вдруг? Но Катя взяла трубку:
– Это я. Как, все нормально, никуда не ходила?
– Нет, не решаюсь. Только позвонила на работу, но там обо мне и не слыхивали. Прямо в отчаянии. Хотела поехать в Лагерь, к Димке, но боюсь, вдруг и его там нет. А у тебя как?
– Да, пожалуй, точно также. Но место работы есть, нормальное. А к Димке вместе съездим, я думаю, вряд ли на него что могло повлиять. Ты же его родила, и потому ему просто некуда деться. Так что не волнуйся, жди, перед уходом позвоню. Кстати, запиши номер моего рабочего телефона. Да, еще – посмотри телик, что там с Гренландией, и вообще, только не беспокойся.
Петрович, не прислушивавшийся к разговору, но понявший, что я говорю с женщиной, тут же спросил:
– Ты что, за выходные и бабу успел завести, лицо у тебя такое довольное. Я пожал плечами – мол, только меня касается. Ага, и здесь у меня были проблемы со слабым полом, и, значит, вести себя надо соответственно.
– Ну, тогда все, молчу, молчу, – Петрович удалился, оставив меня наедине с телефоном, и я решил проверить, существует ли моя бывшая фирма и я в ней. Взял и позвонил, и спросил самого себя. Реакция была удивленной, я уточнил название фирмы, и мне сказали, что да, такая была лет пять назад, но давно уже не существует. Мне оставалось только удивиться и порадоваться своей предусмотрительности в плане хранения сбережений дома. М-да. Удивительно, но, сей факт, меня ни в малейшей степени не расстроил, – концы обрублены, модно начинать с нуля, то есть, с Кати, а чего еще я мог желать до того? И остальное складывалось нормально, даже слишком. Сразу после обеда пришла какая-то дама из бухгалтерии и вручила нам по конверту. Вскрыв его, я обнаружил более чем пристойную сумму, по крайней мере, не меньшую, нежели я получал в своем сгоревшем “Фениксе” за месяц. Петрович же принял выражение моего лица за неудовольствие, и поспешил добавить:
– Это только половина, остальное, в пятницу сказали, переведут на карточку. Видишь, как вредно сачковать – так многое можешь пропустить.
– Ну, тогда ладно, – решил я отыграть, и убрал конверт, – имеет человек право взять отгул, по уважительной причине.
До конца рабочего дня нам с Петровичем удалось привести агрегат в пристойное состояние, а ребята наладили пуль управления. Несколько раз забегал главный инженер, интересовался, как обстоят дела с его детищем, я же с удовлетворением рапортовал о проделанной работе. А Петрович был прав, назвав изделие Х40 ...щем – как ни крути, в нем было столько устаревшего и, по сути, кустарного. Не хочу хвастаться, но вряд ли в “Супермуме” были специалисты моего класса, пусть зараженного похмельным синдромом, – я занимался робототехникой лет двенадцать, и знал практически все, отечественные и зарубежные разработки не были для меня секретом. А здесь об этом никто не подозревал, и вряд ли читал мои статьи. Занимательно, не правда ли?
Преждевременно высовываться я посчитал неразумным, решил вначале притереться, а там видно будет. И попробовать восстановить прежние связи, если кто меня помнит.
…
Уже около шести мы отвезли изделие Х40 в стендовую, где должны были проходить испытания. Мне повезло, мы были слишком заняты, других контактов за день у меня не было, но это не означало, что так и будет впредь. Всяко на испытаниях будет множество народа, и придется держать ухо востро. Странно, но это не вгоняло меня в панику, было более чем занимательно, интересно, как я смогу выпутаться из незнакомой ситуации…. Но – был дом, средства, Катя. Остальное не имело ни малейшего значения. Повторюсь, в своем профессионализме я не сомневался.
…
Я распрощался с коллегами, не остался пить пиво, на что Петрович понимающе подмигнул. И опять пошел пешком, опять, по странному стечению обстоятельств, довольный жизнью. Лишь немного пожалел, что не договорился встретиться с Катей где-нибудь по дороге, необходимо зайти в магазин и купить ей чего-нибудь из одежды – ведь не могла она ходить в одном платьице, в котором пришла в тот вечер ко мне в первый раз, и дачном спортивном костюме.
Она ждала меня, все в той же фланелевой рубашке и шортах, и мне было приятно увидеть, как лицо ее расплылось в улыбке…
– Цветы. Как мило и ….
Несколько штрихов, и холостяцкое жилище преобразилось. Я обнял Катю, поцеловал ее заплаканные глаза, и едва удержался…. Но сначала – дела, необходимые и неотложные…
– Одевайся, пожалуйста, и пойдем.
– Куда? – она была удивлена, – я боюсь….
– В магазин, прикупить тебе что-нибудь на первое время. Я работой обеспечен, знатный бригадир, которому платят соответственно, как гегемону. А то половине девятого закроется.
– А ужинать? Я твою рыбу пожарила, и уже попробовала. Очень вкусно.
– Верю, – рассмеялся я, теперь-то она не уплывет. И мы пошли.
По дороге Катя обратила мое внимание на ряд деталей, которые остались мной незамеченными. Как странно, я живу здесь сколько лет, и не обращаю внимания, а она за пару раз ухитрилась все ухватить незначительные детали. И расположение остановок, и те же ларьки, и газоны, и входные двери – все это проплыло мимо меня, но зафиксировалось в ее сознании.
– ну, ты даешь! Я бы и внимания не обратил.
Катя не прореагировала, и продолжила:
– А ты хоть знаешь, где мы живем?
– Дома, квартира пока на месте, и ключи дверь открывают.
– Нет, ты не понял, в каком городе?
Нам к переименованиям не привыкать, старожилы называли Питер, потом, временно - Ленинград, СПб, вряд ли что могло измениться.
– В Питере, – уже это точно.
– Может, и так, только он называется просто – Город, или СПб-имлен, только так неудобно…
– Не понял…
– Ну, был референдум, – она прижалась ко мне, – и, представляешь, фифти-фифти, и решили, что будет просто Город. И улицы переименовали, и президент другой, прежний стал президентом МОК, и.… Много чего.
Рядом – любимая женщина, а другие проблемы решим.
– Я люблю тебя, – мне было, извините, наплевать на происходящее вне нашего конкретного бытия, – а как они там, разберемся.
– И я… – но не слишком ли… и знала ответ, вполне однозначный. Катя улыбалась, зачем остальные вопросы?
И мы пришли. И удивились. На месте старого магазина вырос новый жилой квартал, стоп, я же сказал, ничему не удивляться, освоимся…. Спешить некуда. Идем, гуляем, необыкновенное чувство наполняет сердца…. А в следующем квартале обнаружился новый гипермаркет. Не без робости мы вошли, и….
Ходить с женщиной, даже любимой, в магазин – испытание не для слабонервных. Катя долго выбирала, смущаясь и оглядываясь на меня, можно ли. Тактично не спрашивала, почему я дал ей карт-бланш, просто иногда улыбалась. И это было особенно приятно. Получив конверт, я увеличил свою платежеспособность, посмотрел на ценники, не пришлось трогать загашник, и вскоре вышли, нагруженные под завязку. Катя раскладывала покупки, примеряла обновки, как и полагается женщине, а потом мы сели ужинать, благо кухня выходила на северную сторону, и там было не так жарко. Рыбка оказалась действительно превосходной, и была приготовлена с любовью. Мы пили гранатовый сок, никакого алкоголя – у меня что-то сместилось в сознании, а женщине и подавно не нужно, Катя рассказывала, а я больше слушал.
– Так вот, стала я звонить по телефонам. Звоню на работу – голоса знакомые, а меня как будто вообще не существовало. После вчерашнего не слишком удивило. Позвонила подругам, но тех либо не было на месте, либо то же самое – никто меня не узнал. А ведь их не так то их много, работа, Димка, – тон ее голоса был виноватый, будто она могла заниматься чем-то иным, – стала домоседкой, почти старой девой. Вот Надя вытащила меня к тебе, и тут я с непривычки опозорилась. Хотя старалась тебе понравиться, вне зависимости от продолжения…. А тебе не было противно возиться с пьяной теткой? – она сменила тему.
– Все бывает, мы не ангелы, сам едва, что вспоминать, зато воздалось сторицей, – я погладил женщину по руке, тонкой и нежной, она продолжала.
– Так вот, ты позвонил, а я боялась брать трубку, – вдруг произошло нечто страшное, мне не вынести. Но справилась с собой, и решила, что все равно, терять нечего. Слава богу, это был ты. Я хотела поехать к Димке, спасибо, что деньги оставил, даже слишком много, но, честно говоря, побоялась – а вдруг и там неладно, вот тогда совсем конец. Завтра поеду.
Я покачал головой:
– Не уверен, что так нужно делать, хотя решить можешь только ты. Или подождем до субботы, и поедем вместе. А если поедешь, скажи, что у тебя выдался свободный день, и ты решила его навестить, так? Она согласилась:
– Хорошо. Но через две недели смена кончится. Нужна ли я буду тебе, с ребенком, пока свободна, можешь со мной поразвлекаться, и ничем не связан, а дальше?
Вопрос этот и для меня не был понятен – как объяснить пацану, что у него нет ни дома, ни, возможно, друзей-приятелей, и жизнь так изменилась, и ему придется жить с незнакомым дядькой. Об этом я и сказал Кате, добавив, что жилищный вопрос мы как-нибудь решим, а вот со средой обитания сможем справиться только вместе. Катя, как я понял, обладала вполне здравым умом, не навязывалась, давая событиям идти своим ходом. И не скрывала сомнений и эмоций. Действительно, как встретит любовник ее сына, как…. Вопросов тьма. А ее откровенность привлекала меня еще сильнее.
Но требовались определенные действия.
Первое время мы здесь разместимся, а потом? Я прикинул, сколько у кеша, и хватит ли на расширение площади, предпочел промолчать, оставив решение за Катей.
– Но ты же все равно останешься со мной, а там – неужели не разберемся по ходу дела? И будем решать проблемы по мере из поступления. Пусть прозвучало излишне казенно, зато точно, – так ты согласна?
Ответ я прочитал в ее глазах:
– Спрашиваешь, – и мы пошли заниматься любовью, и не торопясь, как ночью, а, постепенно, познавая друг друга, и я опять подумал, что внезапная перемена оказалась счастливой. Наверное, так думала и Катя, заснувшая в моих объятиях, хотя еще не было одиннадцати. А через час я ее снова разбудил. Нет, она проснулась от моей ласки, и повернулась принять меня. И откуда у меня столько энергии и желания?…. И вдохновения?
Я осторожно высвободился, укрыл свою возлюбленную и включил телевизор – про Гренландию-то так ничего и не узнал. Действительно, диктор вещал о чем-то ужасном, показывал на карте, как остров смещается к югу, и что будет, когда его ледяная шапка начнет таять. В масштабе и перспективе. Но, добавил он, в ряде стран, в том числе и России, идет разработка приборов, которые позволят проанализировать процессы, происходящие в ледяной корке – в частности, роботов-манипуляторов, которые смогут проникнуть вглубь, что позволит сделать более точный прогноз движения материка. Делегация ЮНЕСКО уже прибыла в нашу страну. Дальше мне было неинтересно, но, выходит, это пресловутое изделие Х40 и есть та панацея, которая предлагается обществу?
Но даже мне, пусть и как специалисту по робототехнике, были очевидны его изъяны. Неужто нет конкурентов, способных предложить лучший товар?
Ведь брать в качестве базового данный агрегат нельзя. Разве что отмывались огромные деньги, или я что-то не понимаю. А что я могу поделать? Ведь наша задача только наладить изделие, довести до определённой степени готовности, и все. Да, попал. Я стал искать журналы и свои записи, но вдруг обнаружил, что все отнес на работу в свой бывший “Феникс”, там обо мне вообще не ведали, с намерением на этой неделе интенсивно потрудиться. Придется полезть в компьютер. Включил. Экран слабо мерцал, наверное, Катя его не выключила. Интересно, я ведь даже не удосужился спросить, чем она вообще занимается, в смысле рода деятельности. Ладно, это не убежит.
Мне удалось кое-что отыскать, и я засиделся, просматривая схемы и вспоминая параметры, которые и раньше предпочитал не афишировать, ограничиваясь символическими обозначениями и ссылками. Неделька-другая, и, если хорошенько поработать, можно получить приемлемый результат. Но кому я скажу? И есть ли заинтересованные лица, или главная задача – спихнуть и получить кеш, а там – хоть трава не расти. Кстати, в Гренландии-то трава растет, и пасутся стада тучных коров, но только на юге. А у меня пока руки у меня были связаны.
В половине третьего я пошел спать. Катя повернулась во сне, обняла, и притянула к себе…. На себя.
Будильник. Да, будильник выручит. Но с прочим вышел прокол – старые мобильники не работали, никаких МТС и “Мегафонов”, надо срочно подключиться.
Умывшись, я стал тормошить возлюбленную, любуясь ее нежным и стройным телом, – если уж собралась ехать, то лучше с утра, днем не дождешься ни электричек, ни автобусов. Если мы живем в той же непредсказуемой стране.
– Милый, мне так необыкновенно… – она улыбалась, и мне потребовалось достаточно самообладания, удержаться от соблазна непросто…
Выходить из дома, будучи уверенным, что будут с нетерпением ждать твоего возвращения – ни с чем не сравнимое чувство. Несколько смешно внезапно почувствовать себя в роли бригадира и отца семейства, но в прошлом меня ничто не держало.
Часть 3. Натуральное состояние.
Глава 6.
День начался бурно и суматошно. В последний момент обнаружились еще кое-какие неисправности, и мы провозились с ними вплоть до начала испытаний. Я исподволь выяснил, что основное действие будет проходить завтра, сегодня же наше высокое начальство хотело лично посмотреть, как функционирует агрегат. В назначенный час скопилось много народу, особенно нервничал главный инженер, видимо, это было его любимым детищем. Мне прислали в помощь двух ребят, Павла и …., которые, как я заметил, тоже относились к агрегату скептически, но довольно-таки грамотно отрегулировали свой узел. Заместитель генерального, Лев, сразу не запомнил его отчества, все время суетился, желая продемонстрировать свою значительность, только непонятно, перед кем, ибо, как я выяснил, он приходился то ли шурином, то ли каким-то другим близким родственником директору и президенту. Признаться, сначала было не до подробностей. Одного дня для изучения демонстрируемого объекта недостаточно, внешне – да, систему управления оставалась черным ящиком. И показалась мне громоздкой, и отнюдь не мобильной – в других условиях, кроме стендовых, представлялось нереальным использовать несоразмерно большой, пусть и навороченный, пульт. Да, слеплен он был по всем правилам эргономики – функциональные клавиши разного цвета и размера, что, действительно, минимизировало возможность ошибки оператора. Безусловный плюс при стационарном расположении комплекса, но о мобильности можно забыть напрочь.
И я столкнулся с первой существенной загвоздкой – никого не спросишь, кто приложил руку к проектированию и изготовлению агрегата, именуемого “изделие Х45”. С другой стороны, я не сомневался, что разработчикам был известен дистанционный способ управления агрегатом, но почему был выбран не он, для меня оставалось загадкой. Но, возможно, в систему заложено, просто, как и везде у нас, не успели довести до нужного состояния.
Агрегат успешно преодолевал препятствия на своем пути, огибал их и выполнял несложные команды, выдаваемые с пульта. За ним трудился Павел, молодой человек из какой-то специальной лаборатории, с видимым напряжением и написанным на лице презрением ко всему происходящему. А присутствующих поглотила шаровая волна чисто советского энтузиазма. От успеха зависело их будущее, да и некоторым образом, мое тоже, при желании, на моем лице можно было прочесть отрешенность и элементы сомнения. Но никто не обращал на это внимание, а если бы и обратил, то мог принять за сугубую сосредоточенность. Всегда бы так. Указанное обстоятельство не мешало мне рассматривать присутствующих, запоминать их данные, заботливо обозначенные на бейджах. Я же, во время демонстрации, невольно отвлекался на мысли о Кате, и не те девяносто два раза, которые мужчина жаждет секса в течение дня. А о том, как она добралась до пионерлагеря, (я не могу принять другое название), долго ли пришлось ждать автобуса, если они вообще ходили, и существует ли на самом деле этот лагерь? Что будет с ней, если она не найдет своего сына, ее слабая защищенность могла вызвать глубокий стресс, погубить душу и тело. Я представлял даже в этот напряженный момент ее объятия, в которые мечтал вернуться вечером. Перекрыв среднестатистическую норму, я не переставал следить за процессом.
…
Наконец, изделие достигло поставленного рубежа, развернулось, и прожгло стальной лист вынырнувшим из его чрева лазером, все зааплодировали, стали поздравлять дуг друга, и меня в том числе. Я же еще раз осмотрелся. Главный инженер, был, без сомнения, взволнован. Но кто мог назвать его главным инженером – разве еще больший дилетант, и то, с большим допуском. Петрович намекнул, что его хобби – управляемые мини-роботы. И они производили впечатление, но даже я понял, что это только прелюдия. По Льву вообще было определить что-то сложно, ибо его суетливость можно было принять за что угодно, не ясно, какие функции выполнял тот. И на этом фоне немного выпадала фигура Генерального директора, в строгом светло-бежевом костюме. Он наблюдал за происходящим более чем отрешенно, и, как мне показалось, с некоторой брезгливостью. Он явно был недоволен, но почему?
…
Он показался мне знакомым, но, вероятно, у всех скептически настроенных часто бывает одно и то же выражение лица. Генеральный первым покинул стендовую, в сопровождении замов и прочих руководителей рангом пониже. Мне же стыдиться было нечего, наша бригада сумела обеспечить испытания. И, значит, как просветил меня Петрович, опять получим заветные конверты. В предвкушении этого Петрович послал гонца, и в оставшееся время мне было очень непросто сдерживать благородные порывы новых коллег. Ведь завтра ожидался еще более напряженный день, а работы невпроворот. Я добрался до комплектующих. И в этой реализации практически ничего не изменилось – те же Тайвань, Малайзия, но появилось несколько отечественных микросхем. Прогресс. Наверняка, это интегрированные приемники и блоки управления лазерами. А пульт, блин?
…
Мне самому хотелось завтра посмотреть на диковинных представителей международной организации, не ударить в грязь своей, только что отошедшей от запоя физиономией. И при случае попрактиковаться в английском. Периодические запои, вызванные необъяснимой тягой к crazy, я надеялся, остались в прошлом, а знания не успел растратить, но афишировать преждевременно, познания пока лучше оставить при себе.
…
После обеда произошло настолько экстраординарное событие, что я никак не могу не коснуться его. Примерно в половине четвертого, наши задницы торчали из приборов (мне приходилось, на самом деле, действовать на ощупь, ибо времени на внедрение новых идей не осталось), к нам заявился начальник хозяйственного отдела, некто,… вот забыл фамилию, нельзя расслабляться. Да не один, а с колоритной симпатичной фигуристой дамой по имени Анна Павловна, с бейджем начальника отдела кадров. Это импортное слово “бейдж”, созвучно тюркскому “пайцза”, то есть золотой табличке, имеющей значение типа “Проход всюду” и неограниченные полномочия” ее владельца, пришедшее к нам вместе с татаро-монгольским игом. И, странное дело, все этим гордились, а мне – помогало. Так я узнал, по меньшей мере, два десятка людей. Генеральный же директор вообще не имел никакой таблички, и не нуждался в ней, “начальство нужно знать в лицо”. Да он и так был отличим. Для всех. Но вернусь к хронологии. Так вот, эта Анна Павловна вела себя так, как будто сопровождала секретный груз. И, действительно, сиё было необычным явлением. По крайней мере, на моей памяти. Завхоз вкатил в нашу обитель небольшую тележку, с упакованной коробкой, из которой извлек повлекшее в шок моих сослуживцев, а именно – кофейный сервиз, собственно кофейник типа электрического чайника “Moulinex”, банку “Nescafe” на двести грамм, упаковку чая в “Rison” в пакетиках и даже мельхиоровые ложечки. Мои стояли, разинув рты, а Петрович, первым пришедший в себя, спросил со свойственной ему прямотой:
– Это за какие, мать вашу, заслуги? Едренть, тридцать лет не видывал подобного ноу-хау!
Завхоз, тоже, видать, не слишком вразумленный, но желающий сохранить честь мундира, ответил:
– Это шеф распорядился, хотя я лично вам, бездельникам, ни х… пардон, здесь дамы.
– Спасибо за заботу, Анна Павловна, – я обратился к даме, оправдаем, – но, увидев ее радушную улыбку, перестал ёрничать, и сказал скромно, – это правильно, еще одной заботой меньше, и приятно, что руководство о нас заботится. Передайте, пожалуйста, Семену Петровичу нашу благодарность. На самом деле, здорово. Я подумал, что так бы сделать и у нас в “Фениксе”, но это проблема оставшихся.
Она улыбнулась в ответ:
– Да, Федор Иванович, шеф правильно решил, но я ему передам, и гордо, но не надменно, удалилась. А механически произнесенное Семен Петрович засело у меня в мозгу, и я стал сопоставлять прошлое и настоящее, то, что я знал ранее, с тем, во что окунулся. Дело в том, что, оказавшись в незнакомом мне мире – то есть, знакомом, но без друзей, знакомых и связей – шел-то всего второй день, я подсознательно всматривался в лица встречающихся мне людей, пытаясь найти хоть одно знакомое. Исключение составляли изменившийся на сто восемьдесят градусов Василий, и да Катя. А с остальными соседями я не сталкивался, пока что мои контакты были ограничены, но я пытался тщательно отфильтровывать все, что могло касаться моей предыдущей жизни, хотя о ней не жалел совершенно. Ибо Катерина, сама того не подозревая, смогла излечить меня от бесплотной страсти к crazy, и ее скромные ласки оказались несравнимы с самым безудержным полетом фантазии. Для меня зажегся свет, я промолчу и задерну шторы…
Даже если я и попал в некий параллельный мир, то и хрен с ним. Потому что он был не то чтобы параллельным, ибо многие персонажи – я сам, Катя, Надежда, условно – Василий, каким-то образом неизменно присутствовали здесь. А, возможно, он и вовсе не был кривым и не параллельным, а выпрямился специально для меня. А вдруг и не только для меня. После знакомства, пусть и столь нелепого, с Катей, мне было все равно, где оставаться, и, так как я достаточно молод, все представляло для меня интерес, я был уверен в себе. А уж из прошлого я постараюсь вытащить то, что казалось мне ценным. Наверное, я проявил самонадеянность.
…
… что среди всей вновь появившихся в моей жизни персонажей, один показался мне до боли знакомым. А именно – тот самый Семен Петрович, выступавший здесь в роли Президента и Генерального директора.
Дело в том, что, при всех своих недостатках и достоинствах, я обладал одним, наиболее ценящимся в настоящее время, при множестве встреч и контактов – прекрасной зрительной памятью на лица, имена, род деятельности. И, если хотя бы раз я с кем-нибудь соприкасался, то долго его образ не выветривался из моего сознания, и как бы хранился в файле прямого доступа. Это часто помогало мне. А сейчас мои чувства естественным образом были обострены, не взирая на то, что помыслами моими полностью владела Катя. Но это разговор особый, и сугубо личный. Так вот, мне сразу показалось – это я не преувеличиваю, что Семен Петрович и ранее появлялся в моей жизни. Он не принадлежал к моим близким знакомым, но, судя по всему, мы с ним сталкивались по роду профессиональной деятельности. То есть, возможно, где-то на научной конференции, либо, на деловых встречах. Имеется в виду моя прошлая фирма…
Итак, из тех людей, с которыми мне пришлось общаться в последние дни – включая и встреченный на улице, компьютер моего мозга отобрал именно его. Возможно, что я переоценил свои возможности, но мог сказать точно, что Семена Петровича встречал где-то до того. Но где? К сожалению, я никак не мог подтвердить свое предположение, и даже наблюдать за ним. И потому начал сканировать недавнее прошлое, день за днем, пытаясь совместить изображение с реальным человеком. Ведь времени на раздумье практически не оставалось, нужно было все-таки готовиться к ответственной среде. Работали мы дружно, и только около пяти сделали небольшой перерыв. В новом чайнике вода закипела быстро, мы, похваливая начальство, выпили дарового кофе, и Петрович не преминул отметить:
– Ты заметил, что Семен, – так он назвал директора, наверное, имея на это право, – вел себя не так, как обычно? Я пожал плечами, пустив шара:
– Ну что, шеф свое дело сделал, наблюдает и делает выводы, – нейтрально, но настраивает на продолжение разговора, что и случилось, Петрович был склонен поговорить:
– Нет, раньше он всегда вмешивался, даже если все было идеально, а сегодня только смотрел отстраненно, и я не понял, то ли он верит в успех, то ли предчувствует всеобщий ****ец.
– Что уж тут сделать, за день,… – я был немногословен, и больше всего мне хотелось вызвать Петровича на откровенность.
– Ну, неужели ты сам не видишь, что мы стараемся подсунуть фуфло, и он этого не понимает?
– Я думаю, что понимает, но поезд-то уже ушел. Разве что потом попытаться сделать лучше, время еще есть. Видно, не только мне были очевидны недостатки нашей конструкции, но я гнал зайца дальше:
– Но мы ж только регулировщики, и ты прав, разве что, где-то потом. Мы же не знаем всей подноготной и его соображений.
А Петрович продолжал сомневаться:
– Что-то идет не так. Это я только про шефа. А Лев, да и главный инженер, похоже, имеют свои интересы. Но наше дело маленькое. Но постой. К чему вся эта затея с чашками кофе и прочая. Как это он смог уломать Софью – сами-то, небось.
– Да нам жаловаться не приходится.
– Что верно, то верно. А кофейку попить не вредно, правда, ребята?
Алексей и Николай были полностью согласны, уплетая пирожные, за которыми мы их сгоняли в перерыве. Похоже, здесь если и попивали, то, в основном, пивко, и не переусердствовали. Наверное, за исключением меня, но я своего прошлого не представлял, и в настоящее время был доволен ограниченностью своих контактов.
После работы, никуда не денешься, традиция, мы с Петровичем прихватили по паре банок “Невского”, открыли, но даже запах выплеснувшегося напитка вызвал, так сказать, не совсем приятные ассоциации….
– Скажи-ка, – Петрович сокрушенно покачал головой, – тебя, видать, достало. Я уж и не надеялся, что…. Разобрался со всей бабой, выходит. И правильно, от нее одни неприятности, от твоей мочалки.
Я кивнул.
– И ладно, давай тогда минералки…
Мне стало стыдно, видать, и в этой жизни, я закладывал, не меряно, что не оставалось незамеченным, в прошлой, – должность как бы предполагала использование печени, а личные неурядицы являлись катализатором.
…
Я пошел домой по бывшему проспекту Стачек, наказав себе ничему не удивляться, и пытаясь вспомнить, где это я мог видеть раньше Семена Петровича, пока же не удавалось, но в окончательном положительном результате я был уверен. Только вот кто раньше – я или он.
А затем мои мысли полностью переключились на Катю. Она еще не вернулась. Что ж, мне готовить ужин, вчера мы позаботились о наполнении холодильника. Я вскрыл упаковку куриного филе, порезал на дольки, размял и обвалял в тесте, получилось просто, осталось бросить на сковородку. И еще я сделал картофель фри, нарезал салат из свежих овощей. Остудил минеральной. Похоже, с пивом я завязал, а искусственно поддерживать себя в подвешенном состоянии? Зачем? Это заняло у меня часа два, и я уселся перед телевизором, новости должны отличаться от привычных, и необходимо пройти неизбежный процесс адаптации. А тут послышался звук открываемого замка, и на пороге материализовалась Катя. Я прижал ее к себе и долго не выпускал из объятий, будто боялся, что она исчезнет. Зачем, раз она вернулась. И настроение у нее было хорошее, и весь ужин она мне рассказывала, как добралась до лагеря, как радостен и удивлен был Алеша внеурочному приезду.
– Но ты знаешь, – она как бы извинялась, – я ничего ему не сказала про нас, и про то, что все будет иначе. И не знаю, как смогу это сделать.
– Ничего страшного, в выходные мы поедем вместе, ты меня представишь, и постараемся найти общий язык. А к осени переведем в другую школу – новые друзья, приятели.
– Да, оно так. Но скажи – разве тебе легко с новыми коллегами, неужели в каждый момент ты не чувствуешь напряженность?
И мне пришлось рассказывать Кате, с завидным аппетитом поглощавшей ужин, о том, что произошло за два дня на работе, и что, по воле случая, род моей деятельности близок к тому, чем я занимался до того, и что мне приходится присматриваться, но это не главное. Потому что все мои мысли поглощены ей, то есть Катей, и как мы будем жить дальше. О своих предположениях относительно Семена Петровича я пока предпочел умолчать. А она сказала, что не знает, куда ей самой пристроиться, без документов, только паспорт, знакомых, лишенной привычных связей. И тут был подходящий момент поинтересоваться, чем она занималась до встречи со мной.
– Ты не поверишь, – сказала Катя, – я была вполне обеспечена, и даже больше. Скромная юридическая практика в полугосударственной конторе – регистрация предприятий, ведение гражданских дел юридических лиц. Ты, наверное, подумал, что мы с Надеждой обыкновенные швабры, не так ли? Ну, не смущайся, – вели-то мы себя соответственно. Мне до сих пор неудобно. Но, если бы мы не оказались тогда вместе. Послушай, не это ли было причиной? Как бы расплатой за прошлые и будущие прегрешения?
– Тогда я готов грешить, сколько угодно. С тобой, – я не сводил с нее глаз, она смущалась, а я думал, что ни за что не согласился бы открутить часы назад, – все нормально, для тебя главным был и есть сын, с ним все в порядке, мы вместе. И как там поворачивается, это неважно.
…
– У тебя завтра как, время вечером будет?
– Да, а что?
– Тогда сходим в мой гараж, ключ у меня на колечке, вдруг он существует, в этом мире для меня тоже есть место. Нет, я оговорилась – если ты меня не бросишь, – она подняла свои огромные глаза – и, наконец, я не заметил в них неуверенности. Я ведь должна где-то жить и работать. Я тут посмотрела, – но не нашла CD с адресами. У тебя есть? – я покачал головой, – откуда, – а вдруг я миллионерша, у меня шикарные апартаменты, личный самолет и дом в Гоа? Что тогда скажешь?
– Только порадуюсь, если ты меня не бросишь, – цитируя Катю, я подсознательно хотел услышать нет. А твоя идея хороша, вполне вероятно, что окружающий мир изменился не весь, а какими-то зонами, и, возможно, мы можем найти точки соприкосновения. Будем выяснять вместе. Кстати, попробуй позвонить Надежде, как у нее дела, были ли какие-нибудь изменения? Катя последовала моему совету, и они битых полчаса насиловали телефон, после чего она сказала, что у подруги все в порядке, она опять жалуется на судьбу и неверного Василия, который не хочет ее признавать. Но я же не могла ей сказать, как все есть – она ни за что не поверит. Ведь она женщина основательная – коммерческий директор, а ты что думал? И тоже жизнь свою никак не устроит.
– Почему – тоже? Я попытался в шутку обидеться, но Катя взяла меня за руку:
– Извини, но мне до сих пор трудно поверить. “Я раньше, кажется, моложе, и лучше, кажется, была”. Еще недавно – сидишь в конторе, посетители полируют тебе грудь взглядами, и чувствуешь себя обезьяной в зоопарке. Повезло, что шеф не приставал – специализировался больше по мальчикам, – она хихикнула, – а меня, сам понимаешь, это устраивало.
– Что ж поделаешь, мы так устроены – в смысле полировки, а что ты хотела? Она понимала, что я могу ее засыпать комплиментами, и улыбалась.
… Она пошла в ванную, через некоторое время я последовал за ней. Сначала он стыдливо отвернулась, а потом… Понятно, что я не только потер ей спинку.
Глава 7.
От автора. Радужное настроение Федора, объясняется, пожалуй, двумя причинами.
Во-первых, фантастически случайная и нелепая встреча с Катей легко излечить его от придуманной и неразделенной любви к crazy. Он непрерывно моделировал и конструировал ее в своем воспаленном мозгу. Природная скромность в отношении с женщинами и несколько тяжелых неудач породили в нем комплекс, не столь заметный со стороны, но глубоко засевший в душе. В свое время Федор чуть не женился, но эта попытка закончилась крахом – его элементарно отставили без объяснения причин. В самый последний момент. Последовала пару неудачных романов, его имели и использовали. Либо либо, он с головой ушел в работу, успешно продвигался по службе, что объяснялось не только высокой работоспособностью, но и желанием проникнуть в суть процессов. Федор поддерживал со всеми хорошие отношения, с женщинами-коллегами был предупредителен, в компаниях и на корпоративах не уклонялся, и со стороны производил впечатление вполне устроенного человека. И свободного мужчины, что немаловажно. Ему тщетно пытались сосватать незамужних подружек, но он только отшучивался, и показывал карточку очаровательной девушки. Ее он просто вырезал из какого-то западного журнала, отсканировал, обработал в Photoshop и отпечатал.
На работе он как-то держался, а дома тоска снедала его, и Федор шел к соседу, Василию, или наоборот, Василий заходил к нему, и они вместе пьянствовали. Недолго, ибо жена его, Наталья, активно возражала. Василий же злоупотреблял не только в компании с Федором, но и где-то еще, притом не пропускал ни одной юбки, и она не выдержала. Василий обрек полную свободу, которой и распоряжался соответственно. Дух его не парил в эмпиреях, и он, вполне по земному, пил и гулял в свое удовольствие. Ибо его многочисленные халтуры предоставляли возможность, вести свободный образ жизни, а мужик он был видный. Другое дело Федор. Он не был таким мощным, хотя и крепким, и пьянство не проходило бесследно. Пока на работе это не сказывалось, но тревожный звоночек прозвенел. И вот, на одной из презентаций, превратившейся в банальную пьянку, он познакомился с crazy, представлявшей одну из фирм-смежников, и понял, что попал. Именно в этот момент, согласно кармическому графику, ему было суждено познать состояние влюбленности. И он потерял голову. Федор не бросился завоевывать ее сердце, душу и тело. Но... проклинал телефон, хотя визитку ее выбросил, номер нестираемо врезался в память.
И еще раз он с ней случайно встретился, но она была дама замужняя, и решила сделать вид, что не поняла бредней полупьяного Федора. Он оставил свои попытки, даже не сделав первой, но его виртуальная близость с crazy заменяла ему реальность…. Устояла бы crazy, если бы Федор не оставили своих попыток? Сие неизвестно, и не представляет ни малейшего интереса…. Разве что судьба пойдет на попятную, и выбросит его в предыдущее измерение….
…
Федор понимал, что добром это не кончится, но остановиться не мог. То, что он должен был посетить “Супермум”, явилось определенным выходом, ибо, решив поработать дома в пятницу – как бы для более тщательной подготовки, он начал в четверг вечером, и неизвестно, что могло произойти, если бы не счастливое явление Василия. И опять мы вынуждены обращаться к сослагательному наклонению, но проанализировать все возможные варианты развития событий не в силах, и нам остается уповать только на волю господню, под которой в России подразумевается авось. Именно явление Екатерины, и столь неприглядное – со стороны – нет, она была скромна, поведение, и ее полная беспомощность в какой-то мере вынудили Федора, бросить бесплодные мечтания и, наконец, реально позаботиться о более слабом. Стечение обстоятельств как бы поручило ему Катю, и он с удивлением заметил, что это доставляет ему удовольствие. А ее робость и стеснительность при явном к нему расположении оказались тем, что было необходимо Федору. И он исцелился. Казавшийся материальным образ бесследно растаял в эфире. Кроме того, Катя ему просто понравилась. Вряд ли бы он подошел к ней на улице – он вообще не мог решиться на подобное.
Во-вторых, посторонние еще могли заметить, Федор начинал испытывать и творческий кризис. Он еще выдавал и генерировал идеи, но ему стало скучно, и личные переживания не причем. Ему приходила в голову пожарная мысль сменить работу, но один кризис буквально наезжал на другой, и, казавшиеся вчера реальными предложения на следующий день превращались в авантюру. Попав же в “Супермум”, привыкший ничему не удивляться Федор воспринял ситуацию как должное, ибо почувствовал, что пахать здесь придется, а с его запасом знаний именно в этой области... Окажись он на каком-нибудь металлообрабатывающем предприятии или бизнес-центре, например, по продаже квартир или организации презентаций, исход был бы иной. Но судьба направила его туда, где он не почувствовал себя инородным телом. И Федор воспрянул духом. Он получил возможность для анализа, и не только своей личной жизни. Должность или положение в обществе его сильно не интересовали, а он попал в родную стихию.
Но он не мог не задуматься, как это могло повернуться, что его приняли как своего на фирме – выходит, он на самом деле здесь работал? Или же его клон, предшественник? Федор особенно не верил в существование параллельных миров, скорей, если отмотать назад по ленте времени до определенного момента, там могло произойти ветвление, как раз и определившее его судьбу. Да, но квартира, и обстановка, остались неизменными. То есть, как бы присутствовали вне зависимости от произошедших изменений. Также и Катя. Выходи, один и тот же вихрь захватил их? Тогда как же явление нескольких знакомых – показалось? – лиц? И Федор пришел к выводу об избирательности процесса. Но каков критерий отбора? Что-то смутно проклевывалось, но скорлупа еще была достаточно толстой.
…
Что бы ни говорили сведущие люди о возможности самоконтроля, отрешенности от происходящего, я был захвачен всеобщим ажиотажем – как-никак, должна состояться важнейшая для фирмы презентация. И, даже понимая ущербность предлагаемой модели, я, как большинство сотрудников, надеялся, что все пройдет успешно, и нам удастся впарить Х40 потенциальным заказчикам. Со своей стороны мы-то были готовы – то есть, агрегат должен проехать по стендовой, найти объект, выпустить лазер, и тому подобное. Не удивительно, предстартовое волнение я чувствовал даже по пути на работу. Уже привычно подойдя к проходной, уже третий день, я заметил всеобщее оживление – столы в холле, разноцветные буклеты, снующие туда-сюда молоденькие девушки, явно назначенные к презентации, суетились. Но одна девушка сидела за столом, изучала документы. Не обратить на нее внимания мог разве каменный столб, и скромно… Коллеги, здороваясь со мной, спрашивали, как, готовы отработать по программе, я соответственно отвечал. Переодевшись, мы все бригадой направились в стендовую. Изделие Х40 занимало назначенное место, и, по мнению разработчиков, олицетворяло собой достижение передовой научной мысли. Вернее, должно. Ребята из соседей бригады – я понял, что они занимаются ширпотребом, если можно так назвать производство мелких манипуляторов, тоже выставили свою симпатичную продукцию, но все понимали, что главное таки – Х40. Хотя мне показалось, что на этих штучках-дрючках можно неслабо заработать, если пустить на поток и продавать, например, в качестве учебных пособий или игрушек. Но, понятно, все было затеяно ради Х40. Как это я видел по телевизору – “внесет свой вклад”? М-да…
К десяти в стендовую потянулись гости, и я встал поближе к пульту, хотелось не отсвечивать, но быть в курсе происходящего. Среди них были и смежники, и представители администрации, подтянувшиеся на халявную выписку, ну, и подзаработать, а собственно делегацию возглавлял здоровенный негритос (нет, правильнее сказать, афро-американец) в ослепительно белом костюме с белой же рубашкой и совершенно непроницаемой физиономией. От такого вряд ли можно было ожидать чего хорошего. Шеф больше молчал, а переводила, в основном, та самая девушка. В строгой белой блузке и темной юбке, с длинными светлыми волосами, она вполне гармонировала с официозом, как и та дама, которая давеча раздавала нам слонов. Руководили процессом главный инженер, и безмерно энергичный Лев, с пайцзой первого зама. Наш непосредственный начальник, заведующий производством, Семен, организовывал работу так, чтобы избежать мелких накладок, и это показалось очень грамотным.
Не скрою, больше всего я присматривался к шефу – во время демонстрации он не комментировал работу агрегата, но, казалось, придерживался определенного мнения – это мог видеть только я, человек, так сказать, со стороны – что Х40 отнюдь не шедевр, но он уже не волен управлять процессом. Возможно, я ошибался, или принимал желаемое за действительное. Гости дружно хлопали, когда аппарат, прорезав в стальном щите дырку, достал из нее заранее заготовленный предмет и вернулся на исходную позицию. Но работал в полуавтоматическом режиме, ибо операторам приходилось управлять его действиями. Ни о каком распознавании образов и адаптации к условиям речи и не могло быть. Понятно, не все сразу, возможно, конкуренты еще более отстали. Но внешне все были довольны, особенно чиновники из администрации, получили свои презенты, и направились на фуршет. Но не это мне было интересно, и я то и дело бросал взгляды на приглянувшуюся мне блондинку, что не ускользнуло от внимания ехидного Петровича:
– Что, нравится? – Я кивнул, ибо иной ответ не мог быть правдивым, – это новая пассия нашего шефа. Откуда он их берет, ума не приложу. Это у нас чуть более двух недель, а уже. А вообще, верить слухам не следует, наш народ, знаешь. Я знал, и отговорился:
– Я что-то раньше не замечал.
– А как, – согласился он, те наверху, а наши задницы торчат из приборов. Ну, бог даст, познакомишься, если шеф позволит. Я-то думал, что он Павловну, с ней тоже амуры, попрет, ан нет, вишь, замом сделал. А ты что, не знал?
– Ох, Петрович, ты как Штирлиц, и откуда все узнаешь. Вроде и работаем вместе, я не знаю, а ты – в курсах.
– А ты зеваешь. Вот потому и холостой, что ушел в работу, музыку слушаешь, компьютер там. Ну и что? А вот тут какие. Тебе что, не надо?
– Да, уже не надо, – рассмеялся я, девушка мне все равно понравилась, но не Катя, ибо посмотреть и полюбить – это не одно и то же. Петрович, наверное, прочитал это по моей физиономии, и сказал:
– Ну, отвезем изделие, закроем помещение и примем по такому случаю, работы все равно не будет.
Он как в воду глядел. На втором этаже, в малом зале, уже стояли накрытые столы. Анна Павловна распоряжалась и следила за порядком. Начальство угощалось вместе с высокими гостями, а люд попроще тоже не отказывался от халявы. Петрович быстро пришел в норму, трудящиеся, сгруппировавшись по одному им известному принципу, фланировали по конторе, не забывая пропустить стопочку-другую. Но я обратил внимание, на то, что шеф практически не потреблял. Девушка, выполнявшая роль переводчика, куда-то исчезла, и Семен Петрович непосредственно общался с гостями. Видно, что ему это удавалось без труда, но он не показывал уровня знания английского – значит, так ему надо было. Гостей погрузили в автомашины, начальство куда-то слиняло, видно, на штуцер к шефу, и веселье приняло еще более необузданный характер. Все дружно поздравляли себя с успехом, хотя, как мне показалось, шеф был иного мнения. Решив присоединиться к общему веселью, нужно понаблюдать и узнать свой рейтинг в ЗАО “Супермум”, я спустился к себе на первый этаж, где чуть не спугнул уединившуюся парочку. Усмехнувшись, я переоделся в светлые брюки и белую рубашку, к которым у меня некоторая слабость, и вернулся в зал. Кто-то уже включил музыкальный центр, и я подумал, что вкусы молодежи инвариантны относительно каких-либо изменений. Все те же … при полном отсутствии советской, пардон, отечественной попсы. По моим представлениям, резвилось человек тридцать-сорок, и все казались счастливы. Я оставался пассивным наблюдателем, пока меня не подхватила какая-то резвая дамочка, чему я не очень-то сопротивлялся. Потом меня звали то к одному столу, то к другому, я что-то говорил, но отставлял рюмку в сторону, после догадался, налил в фужер минеральной, и расхаживал с ним в обнимку. Примерно через полчаса появилось начальство, но без шефа. По их физиономиям можно было прочитать, что они получили приличную взъебку. Я уловил краешком уха ненароком брошенную фразу: “Ну что, сам-то он раньше не знал, что этим все и окончится?”, и ответ: “Да, в последнее время он что-то переменился”. Случайно услышанная фраза стала последней наводящей мыслью, то есть, мои предположения основаны не на пустом месте. Народ продолжал ликовать, и мне удалось незаметно смыться. Я спешил домой, к Кате, и у нас был план на вечер….
..
Я уже говорил о том, что в сложнейшие моменты, если дело не касается женщин, мне неплохо удается сконцентрироваться. Правда, в последнее, не очень простое для меня время, я несколько утратил это качество, но неожиданная перемена встряхнула меня, и обострила чувства. Если абстрагироваться, я мог рассматривать каждого как перемещенное лицо. Прошу прощения за столь канцелярское выражение и тавтологию, перемещение состоялось. Вряд ли оно могло коснуться тех, с кем я непосредственно соприкасался и кто, не зная меня до того, признал. Петрович, мои ребята из бригады (видите, я уже говорю – мои), тот же сосед Василий, еще сотрудники и коллеги, здоровавшиеся со мной утром и пожимавшие мне руку. Водители троллейбуса, продавцы в магазине, хозяева ларьков, милиционеры – те, с которыми мы общаемся ежедневно, являются общим жизненным фоном, массой, как и глядящие на нас с голубых экранов дикторы и политические деятели. Для них мы – электорат или просто покупатели и население, а они для нас – некие материализованные и обезличенные носители определенных функций. И посему смена тех или иных персоналий практически не затрагивает нас, если не происходит массового изменения в сознании. И изменения собственно функций. Политики будут произносить речи, призывать, искренне заблуждаться и врать, водители – водить, продавцы – торговать, а метро, хоть и носящее нынче имя как бы великого академика, также является метром с его жетонами, поездами и эскалаторами. Смена вывесок с некоторых пор стала привычным делом, и нормальный гражданин нынче только вскользь обратит внимание на ставший “Polem” “Метрополь”; новое бистро вместо закусочной, и спокойно пробежит мимо по своим делам. То есть в рассматриваемом случае мы имеем дело с условно стабильным обществом и пространством и человеком-винтиком внутри него. Ибо такие изменения касаются нас только опосредованно, не затрагивая привычных связей и общения. Даже Гренландия с ее вечными льдами кажется так далеко, как и ночное светило. К подобным изменениям мы как-то адаптируемся, волнуемся при смене денег или правительства, клянем олигархов и свое непосредственное начальство. Копошимся, значит, размножаемся и строим планы. И привыкаем. Но если происходит то, что касается нас, наших привычных связей, нарушает их, вносит дисбаланс – никогда не проходит незамеченным. Мы невольно пытаемся восстановить связи, выяснить причины, нарушившие их и окружающую среду, сходим с ума или продолжаем жить, отыскивая следы прошлого.
Так вот, среди всей этой массы неразличимых мною лиц именно Семен Петрович, шеф ЗАО “Супермум”, показался мне знакомым. Но что я мог сказать? “Семен, а ты меня помнишь? А как ты здесь оказался?” Совсем не так. Но мои смутные догадки, несколько брошенных коллегами фраз, прояснили мне ситуацию, и я вспомнил те обстоятельства, при которых ранее мы встречались. Но он, решающий внезапно свалившиеся на него задачи, вряд ли успел обратить внимание на меня, ибо я старался держаться в тени, в прямом и переносном смысле – то есть не отходил далеко от пульта во время испытаний, не лез на глаза, и сам ни с кем не заговаривал по собственной инициативе. И был пока не в состоянии проанализировать причины осуществления выборочного перемещения – я подозревал, что этому подверглись не только мы. И принципы, по которым были выбраны определенные объекты. Или же это было другой возможной реализацией жизни? Мне это было необычайно интересно, и даже занимательно. Я надеялся, что рано или поздно найду своих немногочисленных друзей, восстановлю временно потерянные связи. Но вдруг меня облило холодным потом – а как связи нынешние? И что с ними делать. И посему я буквально был вынужден идти к Семену Петровичу, …
И меня посетила догадка… Озарение? … А что, если? Если от каждого, так сказать перемещенного лица, исходят определенные флюиды или воны в эфире, по которым мы сможем найти друг друга? Или все случайным образом сконцентрировались на ограниченной территории….
…
А встретились мы с ним совершенно тривиальнейшим образом. Это произошло примерно полгода назад. В то время дела в нашем “Фениксе” шли неплохо, количество заказов росло, и мы процветали. Я еще не был знаком с crazy, и полностью отдавался работе. В мои функции входило именно организация процесса, осуществление технической поддержки наших разработок, взаимодействие со смежниками. Их приходилось привлекать часто, своих специалистов не хватало, а специализированные организации выполняли свою работу на приличном уровне, и стоило дешевле расширения штатов. Среди наших контрагентов были всевозможные “Спецавтоматики”, “Компьютер-Сервисы”, “Аяксы”, “Ахиллы” и тому подобное конторы. Да и наш “Феникс” оригинальностью не отличался, мир праху его. И вот однажды, когда наша система управления начала давать сбои, мы вызвали группу специалистов их сервисного центра. Неполадки оказались довольно-таки серьезными, и бригаде пришлось провозиться весь день, с утра до позднего вечера. Я при сем не присутствовал, но все же обмолвился несколькими фразами с их руководителем. Это был мужик лет сорока пяти, в толстом по зимнему времени свитере, который он впоследствии снял, оставшись в плотной фланелевой рубашке. Я особенно не интересовался ни его фамилией, ни должностью, но его тоже звали Петрович, а во временном пропуске стояло имя Семен. Мне было трудно извлечь это из памяти, поскольку минимум пару раз в неделю происходили подобные встречи на разных участках, а Петровичей всегда пруд пруди. И сложно было признать в элегантном руководителе давешнего регулятора. Разве что проницательный взгляд, характерная отстраненность, граничащая с холодностью – мне так показалось, – остались при нем. Хотя он живо беседовал с потенциальными заказчиками – спонсорами, со стороны, особенно мне, было заметно. Странно, но выяснилось, что одеты мы практически одинаково – те же белые рубашки и светлые брюки, т.е., отнюдь не униформа мелких клерков. Но, в отличие от меня, Семен Петрович выступал в роли руководителя, мне выпала несколько другая участь, что устраивало меня в гораздо большей степени, нежели можно предположить.
Что скрывать, в походе к шефу заключался определенный риск, мало ли, человек решил завязать со своим прошлым и поставить жирный крест. В том числе и на тех, кто мог ему чем-то напомнить о прошлом. Возможно, не очень благополучном, и безо всякого базара развести ненужных свидетелей? Но его явное недовольство результатами испытаний – как вчерашних, так и сегодняшней презентации – по крайней мере, с чисто технической стороны, оставляло шанс. И я решился. В принципе, не решиться я не мог, а тривиальный интерес перевесил все остальные соображения.
Раньше предполагался Конец 2 части, но будет еще одна глава. Продолжение этой части - через неделю, работы много.