Глава 7.
(В которой Вася приступает к вынужденому бездействию)
К вертолету вернулись злые. Хорошо, что Пол Пот успел вмонтировать в сенях у Репиных пару видео глазков. Теперь мы обязательно увидим троицу, на экране телефона.
Техника у нас в основном натовская. Все, включая Дитриха, с легкой руки Старого, называют её «трофейная». Удобная, зараза, но капризная и подверженная механическим повреждениям. А инженеры наши тоже много чему подверженные, особенно с получки, но, блин, башковитые. Укрощают её по мере сил. И сил у них не меряно.
Осталось только демонстративно погрузиться в вертолет и совершить взлет. Вся наша делегация отвалила бы на пару километров, а мы с Дитрихом и Пол Потом незаметно бы остались как замаскированные кормушки а-ля фуршет для полчищ местных кровососов. Комары здесь – хуже любого Дракулы.
А дальше бы оставалось ждать, когда Репины соскучатся по своим бабам.
Сам я не женат и не был, и не приглашайте, поэтому даже примерно неизвестно, сколько это займет времени. А время, как известно, всегда работает не на нас. И хорошо, если терпение первыми исчерпают чуги.
Буду, распылен вместе с миром и ни о чем больше не приодеться беспокоиться. Хуже если Иван Денисович. Вот в этом раскладе неприятные ощущения грозят конкретно мне, а это обидно, унизительно, и, учитывая милые привычки моего непосредственного начальника, еще и очень больно.
Демонстративно взлетать летчики отказались наотрез. Отказ свой сильно и излишне эмоционально, мотивируя, в смысле по матери, всех подряд. Особенно много о себе могли узнать местные жители, но и нам с Дитрихом досталось вполне, так сказать, на орешки.
Почему-то вертолетчики этим не ограничились. Чуги тоже получили пару не самых лестных эпитетов. Непонятно за что. После того как к авиаторам вернулась способность говорить, более или менее литературным языком выяснился один прискорбный факт.
Оказывается, что эти блудные дети неба движимые любопытством и давним желанием пользуясь общим хаосом и неразберихой, сломать, что-то из имущества местных поселян устремились за нами вслед, оставив своего винтокрылого друга на попечение чугов, по правилам местных забав в мордобое не участвующих.
По возвращении оказалось, что взлет произвести невозможно. Пока мы спасали Собаково от злобного звездного мутанта Дитриха, кто–то слил весь бензин из вертолетных баков. Падла. Досуха. Вот ведь гад.
И когда только успели, и как умудрились, а, главное, на фиг им авиационный бензин. В трактор его не зальешь, да и комбайн от него не в восторге. Разве что в зажигалку.
Интересно, сколько в Собаково зажигалок, и на какой период им хватит девятисот литров.
Пилоты мое беспокойство развеяли.
Какой, на хрен, авиационный бензин. Откуда такая экзотическая роскошь в Мочилово.
В глубине самой богатой нефтью страны авиационного бензина, как и керосина, давно нет в принципе. Причем дело не в деньгах. Денег у нашей организации достаточно. Просто нет в глубинке нормального топлива. А тем более в Мочилово. Там, вообще, рамки нормального раздвинулись невиданно.
Они и сегодня взлетали на загадочной смеси, названной ими «ликер Молотов»
Стихийная смесь битума, этанола, гексана, одеколона и метилового спирта. Радость юного алхимика, а не топливо. Этим заправлять можно все, что только имеет наливное отверстие в бензобаке. Хоть асфальтовый каток, хоть подводную лодку, хоть луноход. На этой штуке даже газонокосилка способна взлететь. А на что становиться, способна в умелых руках самая простая бензопила – и подумать страшно.
Дитрих резонно предположил, что не все еще потеряно. Тем более что ночевать в Собаково желающих не было. Дитрих заявил, что раз ваша русская леталка взлетела и благополучно добралась сюда, то и обратно она легко доберется на любой условно горючей смеси «С миру по капле» собранной как добровольные пожертвования героям на безвозмездной основе.
Критически окинув взглядом нос Новосельцева, опять сменивший цвет носа на пурпурный, немец мобилизовал Потапова. Потапов, прихватив пару гранат, согласился.
Парочка отправилась колядовать по деревне. Вертолетчики, чуги, Новосельцев и я остались у машины. Я уселся в удобную для глубоких раздумий позу и медленно уснул. Сквозь наползающую дрему я заметил, что вертолетчики пристроили потерпевших инопланетян на сбор топлива для приготовления обеда.
Снился мне молодой ухоженный красивый американский адмирал.
Он пах одеколоном и кофе. Стоял на мостике флагманского авианосца, любуясь густым средиземноморским закатом, и не знал, что сквозь трехбалльную зыбь и сырую мглу, хищно описывая вокруг эскадры сужающиеся круги, приближается к нему небритая и неопохмеленная смерть.
Лютая шальная смерть на резиновой лодке в обличие отставного мичмана Парамонова, сжимающего в черных от чая, табака и ненависти зубах ножовочное полотно.
На веслах сидели угрюмые господа Алоиз и Ференц в заношенных фуфайках. Уключины пронзительно и асинхронно скрипели.
Я очень удивился. На резиновой лодке не скрепят уключины. Эта задача поставила меня в тупик, и я понял, что проснулся.
http://www.proza.ru/2010/03/14/1423