Неожиданная встреча в Мадриде
На фотографии – два наклонных здания в Мадриде, которые называются «Ворота в Европу». Источник:
Все совпадения с реально существующими людьми и реально произошедшими событиями почти случайны.
В Мадридском аэропорту «Барахас» меня встретил Хуан Антонио, испанец лет тридцати пяти отроду, среднего роста. Я сообщил ему о дате и времени моего прибытия заранее по электронной почте.
Неожиданная и очень удивительная встреча ждала меня позже.
Хуан Антонио знал шесть языков, но русского в его списке не было. А я знал лишь «ола!» (hola! привет!) и ещё несколько испанских слов. Точнее говоря, не испанских, а кастильских слов. Например, «Комо эстас?» (Como estas? Как дела?).
Кастильский – именно так называют свой язык испанцы, как мне объяснил Хуан Антонио, а испанским этот язык называют только иностранцы.
Как я понял позже, Хуан Антонио был, как у нас в России раньше называли, гэбистом (из КГБ).
А вот прикол – в старину, как утверждают знаменитые А.Т. Фоменко (настоящий академик РАН) и Г.В. Носовский, Кастилией называли Русь-Орду. И ведь есть нечто общее между нами. Например, испанская буква "y" читается как русская буква "и", и означает то же самое -- союз "и".
Французский язык я знал плохо. В Испании немало людей знают этот язык, потому что Испания граничит с Францией. Поэтому с Хуаном мы говорили на английском языке.
Мы сели в машину и поехали в центр Мадрида. Там находилась служебная квартира, где мне предстояло прожить пару недель до завершения проекта. Но сначала, несмотря на поздний вечер, почти полночь, Хуан Антонио решил немного показать мне хотя бы частицу своего города. Он припарковался недалеко от главной площади Мадрида «Пласа-Майор» (Большая площадь). Дальше пошли пешком. Тут меня ожидал первый, пока ещё крошечный сюрприз.
По пути к площади я увидел, что прямо на тротуаре, ближе к стене дома, на подстилке под грязным одеялом спит бомж. Рядом с бомжем лежали собачка и шляпа, около шляпы – клочок бумаги с жалостливым призывом к сердобольным гражданам Мадрида помочь бедняге деньгами.
В шляпе было несколько монеток. Значит, подумал я, сердобольные граждане в Мадриде есть.
У меня так не получится, потому что у нас в России зимой холодно.
Позже мне довелось увидеть ещё одного бездомного, но вполне счастливого человека. Вероятно, он был сумасшедшим.
Это было на площади, где группа самодеятельных музыкантов давала бесплатный концерт. Собралась толпа зевак, а вокруг сумасшедшего образовалось пустое пространство радиусом полтора-два метра. Сумасшедший выглядел экзотически – в тулупе, несмотря на лето, и с пакетом сока в руках. Улыбался, как идиот.
Хуан Антонио поводил меня по площади Пласа-Майор, рассказывая об окружающих её зданиях, о статуях, затем повёл меня к ресторанчику на краю площади. Конец августа. Погода была отличная, дождей не предвиделось, поэтому столы и стулья были вынесены наружу, на свежий воздух, как это делается во всех ресторанах и ресторанчиках Мадрида. Хуан заказал две больших кружки пива. Оно оказалось слабым и вкусным.
Хуан Антонио продолжал рассказывать о своём городе на хорошем английском.
– Вода в водопроводе Мадрида очень чистая, стекает в водопровод с окрестных гор, я не кипячу её, пью прямо из-под крана.
Вскоре он перешёл на другую тему.
– Испания пока ещё не догнала Европу в развитии новых технологий, поскольку ещё относительно недавно, при Франко, была изолирована от Европы.
«Разве Испания не Европа?» – недоумевал я. У нас Испания считается частью Европы.
Позже, через несколько дней, Хуан Антонио показал мне два наклонившихся друг к другу многоэтажных здания. Одно из них стоит по одну сторону широкой дороги, другое – по другую сторону. И называется эта странная пара домов «воротами в Европу». Хуан поинтересовался у меня, когда, по моему мнению, эти дома рухнут.
– Никогда, – ответил я, поскольку доверял расчетам архитекторов. Ведь в таких необычных случаях расчёты проверяют и перепроверяют несколько раз.
– Может быть, в ближайшие выходные я отвезу тебя на экскурсию в Толедо, – продолжал Хуан. – Это бывшая столица. А Мадрид был выбран столицей позже королём только потому, что находится в самом центре Испании. Король решил, что должен жить именно в центре своей страны.
Немного просветив меня о своей стране, Хуан Антонио отвёз меня на служебную квартиру и представил двум её временным обитателям – молодому немцу Гуго и его столь же молодой симпатичной подружке, француженке Катрин.
Квартира была пятикомнатной, с двумя большими, хорошо оборудованными ванными комнатами, в которых были биде и обыкновенные унитазы. С просторной гостиной, из которой можно было выйти на балкон, чтобы сесть там за столик, неспешно попивать местное вино и наблюдать за суетой центра Мадрида.
Был ещё третий сортир в отдалённой комнате.
Гуго и Катрина поселились в самой дальней части квартиры. Мне выделили комнату ближе к входной двери и выдали ключи от квартиры и от двери на входе в здание.
Незадолго до моего приезда с этой квартиры съехала португалка, которая оставила на холодильнике, посудомоечной машине, тостере и других бытовых предметах приклеенные к ним бумажки с названиями этих предметов по-португальски, чтобы Катрина быстрее их запомнила.
Португальский язык Катрина знала плоховато из-за недостаточной практики, а испанским языком владела хорошо. Кстати, выучила его всего лишь за два месяца жизни в Мадриде. Она уже могла непринужденно болтать с местными испанками. Те из них, которые не были моими коллегами, не знали английского, поэтому Катрина служила мне переводчицей, когда мы большой компанией вместе с испанцами и испанками шлялись по ресторанам.
– Испанки ревнивы, – объяснили мне. – Испанка может убить своего мужика, если заподозрит измену.
На следующий день Хуан Антонио привёз к нам в квартиру гостя из Венгрии по имени Жигмонд. Я и Гуго знали его заочно, читали его сообщения электронной почты, поэтому знали, как пишется его имя по-английски, но не знали, как оно произносится.
– How do you pronounce your name? – спросил его Гуго по-английски. (Как произносится твоё имя?)
– Жигмонд, – ответил венгр.
– Шигмонд? – переспросил немец.
– Жигмонд! – повторил венгр, как можно более чётко выговаривая своё имя.
– Шигмонд?! – Немец явно был неспособен выговорить букву «Ж». Нет такого звука в немецком языке. Сделав ещё несколько безуспешных попыток произнести эту странную букву, озадаченный Гуго перевёл разговор на другую тему.
Кстати, в арабском языке тоже нет звука «ж».
А коллектив у нас был многонациональный. Или интернациональный, если угодно, из многих стран.
***
Вечерами после работы мы обычно обследовали местные ресторанчики, коих в Мадриде не счесть. Они встречаются на каждом шагу. Платил всегда Хуан Антонио, а ему расходы оплачивала компания, на которую мы работали.
Иногда в этих кафешках слышалась русская речь. Теперь русских можно встретить в любой стране мира. Мои соотечественники перебрасывались со мной десятком фраз и возвращались к своим компаниям, а я не мог и не хотел присоединяться к ним надолго. Со своими соотечественниками я могу говорить каждый день и сколько угодно в России, а здесь в Мадриде поговорю с представителями других культур.
Как они распознавали, что я русский, хрен их знает. У меня на роже написано, что я русский? По-моему, по виду я европеец. Правда, есть ещё манеры. Но в других странах прохожие иногда считали меня местным, спрашивали дорогу на своём языке. Очень удивлялись, когда я отвечал, что я из России.
Однажды мы заработались в офисе допоздна, поэтому после обязательного похода по ресторанам возвращались домой ночью. Предварительно посетили несколько ресторанчиков, в одном из которых я чуть не подавился до смерти кальмаром. С тех пор ненавижу кальмаров. Хорошо, что удалось запить эту гадость вином.
Хуан Антонио, Жигмонд и я. Вокруг ни души. Шли в тишине, лишь изредка нарушаемой мчавшимися неподалёку машинами. Вдруг откуда-то вынырнули и подошли к нам три молодые негритянки. Тут же выяснилось, что они проститутки. На Хуана и Жигмонда они как будто не обратили внимания, а начали приставать почему-то только ко мне.
– Coins, only coins! – упрашивала меня одна из них по-английски. (Монетки, всего лишь несколько монеток.)
Очевидно, им не удалось заполучить клиентов в этот вечер, и я был их последним шансом хоть чуть-чуть заработать, ведь улицы уже обезлюдели, была глубокая ночь.
Хуан и Жигмонд в сторонке тихо посмеивались, наблюдая, как меня уговаривают проститутки.
Я колебался. Молодые проститутки выглядели привлекательно.
В коротких юбчонках. С красивыми ногами.
– Они могут тебя обокрасть, – предупредил меня Жигмонд.
Это подействовало отрезвляюще. Но я всё ещё сомневался.
Может быть, отдать деньги на хранение Жигмонду, оставить себе лишь немного? Но есть другая проблема – как я найду дорогу домой? Я совсем не знаю этого большого города.
Видя мои сомнения, одна из проституток схватила меня за руку, пытаясь увести меня чуть ли не силой. Другой рукой она нежно щупала мои яйца и чувственно ворковала:
– Coins, only coins!
Но я уже твёрдо решил не поддаваться. Подбирал простые слова, понятные человеку со слабым знанием английского языка, одновременно пытаясь вырвать свою руку из плена.
Сначала я подумал, что африканка знает не более сотни английских слов. Может быть, двести. Но произношение было хорошим.
Лингвисты утверждают, что для простейшего общения на бытовом уровне, для походов по кафе и магазинам достаточно знать триста-четыреста слов, и это справедливо для любого языка.
А для общения с проституткой достаточно пятидесяти слов. Но мне показалось, что они знают гораздо больше.
Вероятно, шпионки, прошедшие специальное обучение.
– Не могу я сегодня, устал слишком, отпусти мою руку, пожалуйста… Отпусти! - умолял я, немного кривя душой.
В конце концов, с большим трудом мне всё же удалось вытянуть свою руку из руки негритянки. Бедные проститутки в эту ночь остались без заработка.
– Почему они приставали только ко мне? – спросил я Хуана.
– Они сразу распознали в тебе иностранца, к тому же им понравилось твоё лицо.
Видимо, маловато иностранцев бродят ночами по центру Мадрида, раз на всех не хватает.
Жигмонд тоже был иностранцем, но проституток, видимо, отпугнула его не совсем обычная внешность – лысая голова, которая подарила все свои волосы его густой бороде.
Мы брели тёмной аллеей дальше, к десятиэтажному дому, где меня и Жигмонда давно уже ждали выделенные нам комнаты в служебной квартире, а в большом холодильнике – привезённая мной из России бутылка водки с перцем и банка чёрной икры.
Впереди в тусклом свете уличных фонарей, едва пробивавшемся сквозь густые кроны деревьев, мы заметили человека, явно пьяного, который опирался одной рукой на дерево и пошатываясь, неспешно орошал дерево тонкой струйкой.
Когда мы приблизились, Хуан Антонио с хитрым выражением лица сказал, обращаясь будто бы к нам с Жигмондом, а на самом деле к «оросителю»:
– У вас есть нож? – Негромко, но так, чтобы «ороситель» его расслышал и испугался за свой высунутый из штанов главный орган. Вероятно, у них это стандартная шутка.
Пьяный быстро завершил своё дело и исчез из нашего поля зрения.
Добравшись, наконец, до квартиры, мы с Жигмондом распили бутылку водки, не спеша беседуя о том, о сём, а затем разбрелись по своим комнатам спать.
Банку с чёрной икрой вскрывать не стали, поскольку не было хлеба и масла для бутербродов. Не есть же икру ложками.
Днём просто не было времени зайти в магазин и купить закуску, а переться ночью в круглосуточный магазин не хотелось, да и не знали мы точно, где он находится. Жигмонд, как и я, был в Мадриде впервые в жизни. Решили отложить закуску на завтра.
***
В воскресенье мы с Жигмондом уже с полудня в сопровождении почти десятка испанцев и испанок отправились бродить по Мадриду, заглядывая по пути в ресторанчики, чтобы выпить немного сангрии (вино с фруктами), вина или пива.
В одном из них, хозяевами которого были баски, бесплатно давали яблочный сидр тем, кто заказывал еду, а не только алкогольные напитки.
Мы там закусили и выпили.
Я обратил внимание на арийскую внешность бармена.
В другом ресторанчике обнаружили странную парочку – мужчину и женщину средних лет, которые курили гашиш.
– Cannabis? - спросил я у мужика. Это слово означает одно и то же во многих языках, в том числе испанском.
Он протянул мне свою сигарету.
Попробуй, мол, мне не жалко поделиться анашой со странным туристом.
И я, не в меру любопытный и уже слегка пьяный турист, отважно сделал три-четыре затяжки. Но ничего не почувствовал и вернул сигарету. Говорят, на некоторых гашиш с первого раза не действует. Не знаю, правда ли это, поскольку с тех пор больше его не пробовал.
Испанцы поспешили увести меня из этого опасного места. Пошли искать более подходящий ресторан.
По пути на одной из улочек я обратил внимание на её название: «Гамбринус». Это же знаменитая пивная в Одессе на Дерибасовской! Я там был, пиво пил! Решил протестировать местных, что они знают об этом.
– Что означает название «Гамбринус»? – спросил я у одного из испанцев, который лучше остальных знал английский.
– Ничего не означает, просто имя, – ответил он.
Он пожал плечами.
– Just a name. (просто название)
Не читал ты, братец, Куприна. Даже не слышал о Дерибасовской. И о сказочном фламандском персонаже Гамбринусе из Бельгии тоже не знаешь. А ведь он изобрел способ варки пива в Европе.
В очередном ресторанчике все стены оказались исписаны короткими надписями, а на столиках стояли деревянные стаканы с фломастерами. Оказалось, это была изюминка заведения – посетителям разрешалось писать на стенах фломастерами названия своих стран и городов.
Среди обилия латиницы местами встречалась кириллица. Наши и тут побывали!
Я взял из деревянного стакана фломастер, с трудом нашёл на стене свободное место и написал русскими буквами название своего города и свою фамилию.
И в этот момент я почувствовал на себе чей-то крайне заинтересованный взгляд.
Тут есть человек, знающий русский язык!?
Я оглянулся и начал обводить взглядом помещение.
Наши взгляды встретились. Неужели это она!? Прошло столько лет! За эти годы она сильно изменилась, я с трудом узнавал её. Рядом с ней сидела совсем юная, очень красивая девушка. Наверно, её дочь.
Я подошёл и присел к ним за столик.
– Лена, как ты здесь оказалась? - спросил я, не сдерживая своего удивления.
Она была удивлена не меньше меня. И хотя я тоже за прошедшие годы изменился, она легко узнала меня. Наверно, изменился я всё-таки не так уж сильно.
– Я тут живу, – ответила Лена. – А это моя дочь Света.
– Очень приятно. – Я назвал Свете своё имя. – Лена, и давно вы живёте в Мадриде?
– Лет пятнадцать уже.
Я уже знал, что жители Мадрида обожают походы в рестораны. Гуго объяснил мне это в первый же день.
– Они сумасшедшие! Crazy! Вместо того, чтобы экономить деньги и питаться дома, они ходят в рестораны! – возмущался Гуго, поедая из консервной банки рыбу на нашей служебной квартире.
Мне он предложил эту рыбу. Я попробовал немного, она оказалась безвкусной. Больше её не захотелось есть.
Поэтому я не удивился, что Лена со своей дочерью оказалась в этом ресторанчике.
Лена была моей первой женщиной.
Я тогда был стеснительным студентом, глупым мальчишкой, но чем-то понравился симпатичной студентке-москвичке.
К моему большому сожалению, встречались мы с Леной недолго. Её родители вскоре уехали со своей дочерью за границу. С тех пор я о ней ничего не слышал.
Интернета, электронной почты и мобильных телефонов в те времена ещё не было. У меня не было даже обычного телефона, ведь я тогда жил в общаге.
– Лена, давай выйдем на улицу, мне хочется покурить на свежем воздухе, – попросил я.
Сначала я подошёл к барной стойке, взял два коктейля, себе и Лене, и мы с ней вышли из необычного ресторана.
По улице в этот воскресный день безмятежно шли разноликие прохожие. В Мадриде, в отличие от российских городов, очень большое разнообразие типов лиц и цветов кожи.
– Мне показалось, Света похожа на меня.
– Ничего удивительного, – ответила Лена. – Ведь она твоя дочь.
Я чуть не выронил стакан с коктейлем.
Настолько велико было потрясение.