Не знаю, в сколькотысячный раз телефон голосом Леонида Осиповича Утесова запел:
– Есть город, который я вижу...
Но я не дал Утесову допеть и, нажав на клавишу, строго сказал:
– Я!
Звонила двоюродная сестра. У меня семь двоюродных сестер, и каждая объявляется раз в неделю. Сегодня вторник. Значит, это Люба. В принципе, имя несущественно. Ибо тема разговора в любой день неизменна. Им нужно:
– вытащить меня, наконец, из этой «пропащей страны»;
– женить на хорошей еврейской девочке.
О том же будет со мной говорить и мама, которая позвонит через полчаса. Почему я в этом так уверен? Опыт, граждане, многолетний опыт!
А я держусь!
Сдержанно хвалю присылаемые по электронной почте фотографии претенденток на мою еще достаточно крепкую руку. И отвергаю, отвергаю...
Вот и сейчас сестра завела разговор на тему отдыха. Мол, не худо бы приехать к ним в Чикаго, а потом всем вместе отправиться на озера... Все вместе – это сестра, ее муж и, разумеется, подруга – очень и очень приличная девушка из очень-очень и очень приличной еврейской семьи...
– Вот и женись на ней сама! – советую сестре.
– Я, к твоему сведению, давно замужем! И за достойным человеком! – обижается сестра. – А тебе следует кое о чем вспомнить!
Это ее «кое-что» напоминание о моей бурной молодости и не менее бурной любви к Светке с очень редкой фамилией Иванова. Волна негодования, охватившая моих родственничков, когда я объявил, что женюсь на Светке, была настолько ужасной, что вызвала к жизни три проклятия, один микроинсульт, тридцать четыре обморока и двадцать семь вызовов скорой помощи.
Что интересно, Светкины родственники не захотели отставать от моих. Но отстали. На один вызов скорой помощи и четыре обморока.
С тех пор кое-что изменилось. Уехала в разные страны моя родня. Подались в другие края и Светкины родичи. И те, и другие, уезжая, грозили всевозможными бедами и карами...
А Светка... Кстати, надо ее разбудить. Через пять минут будет звонить Светкин папа. Откуда я знаю? Опыт, граждане, все тот же многолетний опыт! Тема разговора? О, такая же, как и у моих родственников. Но с другим знаком.
– Приехать, наконец к ним;
– найти себе в мужья нормального русского или, в крайнем случае, австралийского парня...
Ничего нового!
Не могу сказать, что мне это все надоело. Привык, притерпелся. Просто, очень устал. И все. Поэтому не говорю им всем, этой кодле, что... Нет, и вам не скажу!
А Светка, тем временем, отбивается от атак папеньки. Она тоже от всего этого устала. И тоже не выдает наш секрет.
Поговорив со мной, сестра Люба звонит моей маме.
– Ну как? – спрашивает мама.
– Все то же... – отвечает сестра.
– Он что-нибудь говорил?
– Ни слова!
– Бедный мальчик! – начинает всхлипывать мама. – Ему, наверное, очень тяжело. Все-таки Света на шестом месяце... А он, временами, такой слабенький... И покормить его некому...
Потом мама, страдая, звонит Светкиному папе. И, в свою очередь, задает традиционный вопрос:
– Ну, как?
– Молчит... – сокрушается Светкин папа.
– Какое счастье, что есть на свете соседи по двору! – восхищается мама. А потом, наверное, спрашивает: – Ну, почему, почему эти дети нам никогда ни о чем не говорят?
– До сих пор понять этого не могу! – вторит ей Светкин папа.