Аббатство Фривольностей

СОДЕРЖАНИЕ.

1. Аббатство Фривольностей……………………………………3
2. Встреча………………………………………………………………………5
3. Имя…………………………………………………………………………….8
4. Состояние…………………………………………………………………9
5. Монастырь………………………………………………………………11
6. Ночь Дьявола…………………………………………………………12
7. Анаэль………………………………………………………………………14
8. Последнее пристанище…………………………………….15
9. Запретное……………………………………………………………….16
10. Долгожданное тринадцатилетие……………………19
11. Ночь посвященья………………………………………………….21
12. Эпилог к первой части………………………………………23







1.Жрица Закона, или самая красивая женщина в аббатстве.
- Я больше не могу терпеть эту половую распущенность, эти странные ритуалы, помешанные на сексе! Эти причудливые мантии, которые мы носим каждый день! Никакой индивидуальности! Может, хватит, Анаэль?!
-Meine Liebe , то, что ты называешь пошлым, всего лишь является свободной любовью, и ни чем более. В нашем Аббатстве Фривольностей мы практикуем такие ритуалы каждый день. Оно на этом и стоит. А как ты думаешь, откуда я беру деньги на наше содержание и содержание приюта? Ответ прост – из скромных подаяний адептов аббатства.
Это была маленькая подвальная комнатка.  У стены стояла деревянная двуспальная кровать с мягкой периной. Постельное бельё было черным, из шикарного  китайского шёлка. На потолке из последних сил еле держалась маленькая лампочка, которая то и дело подмигивала, давая о себе знать. Посередине комнатки стоял деревянный круглый столик. За ним сидело два очень важных лица: мужчина и женщина. Та, что начала спор, была молоденькой и выглядела довольно несчастно.
Её чёрные густые прямые волосы спускались на хрупкие женские плечи, завиваясь на концах. Её мутные зелёные глаза смотрели в пространство, такие усталые и угрюмые,  что казалось,  за свои восемнадцать она столько всего увидела, что уже успела состариться, и глаза, как видно, несли это тяжёлое бремя. У неё был маленький аккуратненький носик. Бледные губки и идеально белая кожа были следствием её длительного пребывания в темноте. Точнее, она была бледна как Смерть. Она пила красное вино маленькими глотками. Правая рука лежала на столе, ритмично перебирая пальцами, создавая какую-то непонятную мелодию. Прекрасные длинные аристократические ручки с идеальным маникюром. Всегда чёрный лак.
Рост у нее был средним, большая грудь, широкие бёдра, худенькие ножки.
Он и она были одеты в чёрные длинные мантии.
Она – истинная жрица культа Асмодея! Асмодей! Её именно так звали! Своё человеческое имя она не помнила, да и не хотела вспоминать вообще, оно её связывало с тяжёлым прошлым, которое она уже смогла утопить ручьями слёз. Сменив имя, тем самым она изменила свою дальнейшую судьбу, очистила карму.
Асмодей ласково смотрела на своего собеседника, в её мутном  взгляде можно было многое прочитать. Она думала о неизбежности судьбы, о роли, данной ей кем-то свыше. Или сниже.
Мужчину звали Анаэль. В отличие от восемнадцатилетней Асмодей, он был зрелым двадцатитрёхлетним мужчиной, который имел не только богатый жизненный опыт, но также много знал о высшей магии, хорошо понимал многие оккультные науки. Он – главный в этом религиозном течении, а точнее – во Владимирском отделении этого течения. Он – верховный жрец Люцифера , и этим всё сказано.
Люциферанские аббатства были распространены в России с начала двадцать первого века, но всё же продолжали оставаться тайными. Люциферианство, или Люциферанство – это религия, подразумевающая политеизм, другими словами - многобожие, но я бы дала другое определение этой неординарной замечательной религии – полидемонизм, либо пандемонизм, что не так сильно режет уши, как политеизм. Ведь суть заключается в том, что кроме Люцифера, о котором люциферане думали как об истинном Дьяволе, они могли служить другим демонам, а уж это зависело, прежде всего, от темперамента, потребностей и привычек верующих.
Владимирское аббатство было посвящено Люциферу и Асмодею. Асмодей ассоциировался с внешней привлекательностью, сексуальностью, с различными формами проявления плотской любви. Конечно, его главная жрица имела большое влияние на рядовых верующих, её здесь называли самой красивой женщиной.


2. Встреча.
Шёл проливной дождь. Шестилетняя девочка без имени грелась в подъезде разрушенного дома. Она не хотела вспоминать о прошлом, не хотела осознавать происходящего, даже мыслей не приходило думать о будущем. В руке сжимала серебряный крестик с надписью «Спаси и сохрани». На пол падали горькие слёзы. Всепожирающая скорбь…
Она не могла пережить смерти родителей. Ещё неделю назад она ездила с папой и мамой в парк аттракционов. Было так весело! Ели мороженое, вместе фотографировались и катались на весёлых горках. Они приехали домой вечером, в их машину врезался большой грузовик, случилась авария, родители получили серьёзные травмы и умерли, а маленькая дочка чудом Божьим выжила. «К чему это злое чудо!  - думала она. - Ведь от идеи, что я живая, лучше мне не стало!»
В её квартиру въехали какие-то  незнакомые люди и прогнали её. Вот уже неделю маленькая девочка скиталась, побираясь на улице. Ей с радостью все подавали, смотря в её большие и несчастные сине-зелёные глаза, иногда гладя её по маленькой кудрявой головке. У неё были необычные кудри: из корней шли прямые пряди, опускались на плечи, завивались на концах, поднимаясь кверху.
Она ушла из дома в рваном чёрненьком платьице с красными пуговками.
Со временем скорбь и отчаянье полностью поглотили её душу. И в ночь она смотрела почти пустыми  безжизненными глазами.
На дворе стояла прохладная осень. Ноябрь. Она замерзала и проводила ночи у еле теплой батареи в старом доме, где уже во многих квартирах никто не жил, дом готовили на снесение.
Она простудилась. Постоянно трясло, то кидало в жар, то трещали зубы. Она хотела смерти, а её слёзы уже давно засохли. У неё не было будущего, смерть могла облегчить положение и соединить её душу с душами её родителей, ведь их она так любила и уважала.
Кто же знал, что судьба будет к ней так несправедлива? Кто мог предположить, что сейчас она будет лежать на полу, корчась в судорогах от холода?
Вдруг дверь подъезда резко открылась. Девочка увидела синее светящееся облако, которое постепенно начало превращаться в прекрасного молодого юношу с выразительным взглядом и лучезарной улыбкой.
«У меня жар. Это всего лишь игра воображения, - подумала девочка, закрыв глаза, - или смерть за мной пришла? Если так, то это к лучшему».
Юноша подошёл близко к замерзающей девочке и  прикоснулся губами к её лбу. Малышка почувствовала тепло его губ. Он присел рядом.
- Здравствуй, юная принцесса, - сказал он.
- Здравствуй, смерть моя, почему же ты столь прекрасна? Я стражду тебя, - сказала замерзающая девочка, чуть приоткрыв глаза.
- Я не смерть, я принц из волшебной страны, которая далеко-далеко в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
Его голос был мягким и мелодичным, зовущим и трепетным, таким сладким и неповторимым.
-Это враньё, - еле слышно пропищала девочка, - принцев не бывает, ты – Лукавый.
-Неоспоримая логика, Meine Liebe! Правда, Лукавым не являюсь, но с таким в отношениях состою. На чертей не жалуюсь. Хорошие ныне черти пошли, не вредные, всё, что захочешь, исполнят. Могу тебе одного подарить, если хочешь, но, в принципе, я не об этом пришёл с тобой беседу вести. Знаешь, я решил вновь воплотиться в этом мире  и ищу временное тело, твоё подходит по всем параметрам. Ты не против, если…
Он не успел договорить, как:
-Против. Это тело папино и мамино, - сказала она, показывая на грудь, - а ещё Боженьки,- решила добавить малютка.
-Ты веришь в Бога? - спросил он, улыбаясь.
-Наверное, уже нет, - грустно прошептала она.
-А что случилось, почему ты потеряла веру? – поинтересовался юноша.
-Если бы Бог был справедливым, то либо мои родители не попали в автомобильную аварию, либо я умерла вместе с ними. Бога нет, я знаю, он умер для меня,- сказала шепотом замерзающая девочка и кинула крестик в угол подъезда.
-Хочешь силы?- спросил юноша, улыбаясь.
-На кой мне она? Я хочу смерти,- ответила малышка.
-Ты опять за своё. Смерть, смерть, о, Дьявол! Как неинтересно!- воскликнул юноша, - хочешь начать новую жизнь?- спросил он, всё так же улыбаясь.
- Новая жизнь - это как? – сменила свою апатию на заинтересованность девочка.
-Ты забудешь о своём прошлом, начнёшь всё с нового листа, не будет ни горя, ни страданий. Всё пройдёт. А главное, ты получишь уникальную силу, которой сможешь пользоваться.
-Да, это правда, я хочу забыть о своём прошлом, - отвернулась к стенке и закрыла глаза девочка.
-Тогда ты согласна? – спросил юноша своим мягким и сладким голосом.
-Да, но ведь я даже твоего имени-то не знаю…
-Запомни, я – Асмодей, - сказал юноша, поцеловав её в лоб.
Затем она, девочка без имени, почувствовала, как тепло распространяется по её маленькому замёршему телу, ласково согревая. Юноша исчез. Она закрыла глаза и уснула крепким сном.

3. Имя.
Из-за шума она проснулась. Ничего не помнила, только в голове кружилось то ли просто слово, то ли чьё-то имя: «Асмодей». Она совершенно ничего не помнила: ни того, что с ней случилось вчера, ни кто она, ни что она здесь делает.
Важная высокая толстая женщина с сальными русыми волосами, с длинным носом и короткими ногами, зато одетая в дорогой бордовый костюм, вошла в подъезд.
-Мы пришли за тобой. Дети не могут шататься по улицам и ночевать в подъездах, причём уже ноябрь, холодно всё-таки. Недавно был первый снег. Мы решили определить тебя в местный детский дом. Там живут другие ребята, тебе с ними будет весело, поверь мне, - сказала эта важная женщина. - Кстати, а как тебя зовут?
- Асмодей, - сказала девочка первое, что пришло ей в голову.
-Что? Что за имя такое нерусское? – сказала дама и покачала пальцем у виска, - ты, наверное, выдумываешь, да и неважно, пусть твоё имя будет Маша. Оно русское и более понятное, а то, что ты сказала, я даже плохо расслышала.


4.Состояние.
Ей дали имя – Мария, самое привычное, русское. В детском доме ей было плохо: она ничего не могла запомнить, плохо понимала то, что ей говорили, постоянно дралась с другими ребятами, сама не знала, что у неё вызывало агрессию. Теряла сознание, когда пробуждалась, узнавала про себя то, что она не делала. Она думала, что ей врут, но она и в правду ничего не помнила, её память была в сплошных чёрных дырах. Очень не любила докторов: когда они приходили к ней проводить какие-то болезненные процедуры, она кусалась, дёргала их за волосы. Но был очень интересен тот факт, что она за всё время ещё не разу ни болела, даже не простужалась.
Её кидали из одного дома в другой. Везде её считали ненормальной, чуждой обществу, не любили, а если и пытались любить, то это выглядело как издевательство.
Однажды семилетняя Мария пошла с детдомовскими ребятами в храм. Для детей приготовили таинство крещения. В храме их ожидала массовая купель.
По дороге в церковь Маше стало плохо, и она попросила воспитательницу вернуться. Та же ей вежливо отказала. Когда они подошли к храму, у Маши начала течь кровь изо рта, но никто этого не видел, или попросту не хотел видеть. Из храма вышел священник в длинной рясе и с большим крестом на груди. Подошёл к детям. Мария упала на землю, в её глазах стало пусто. Над ней склонился батюшка:
-Этот ребёнок бесноватый, надо его отчи…
Батюшка не успел договорить, у него не хватило дыхания, так как Мария начала его душить, причём с такой силой,  которой вряд ли может пользоваться семилетний ребёнок.
У бедного старца глаза уже были навыкате, слава Богу, что успела вовремя подбежать воспитательница.
Мария внезапно исчезла.
Её искали весь вечер, и под утро нашли в руинах у единичной стены, на которой кровью было написано: «Девочка моя. Я убью вас всех, если не будете слушать её! Всех постигнут несчастья, никто не избежит моей мести».
В кустах рядом с исписанной стеной лежала Мария без сознания.

5. Монастырь.
Её посоветовали отправить в «божье пристанище». В возрасте девяти лет она попала в Боголюбовский монастырь. Жила с воспитательницей и другими православными отроковицами. Тщетно пытались ввести её в таинство крещения. Всех священников кусала, никого не подпуская к своему телу, как будто оно представляла некую недоступную святыню.
Ей выделили отдельную комнату. Её пребывание в монастыре ничем не отличалось от пребывания в психиатрической больнице: всё та же смирительная рубашка, только пичкают молитвами, а не лекарствами. На дверях и окнах были железные решётки. Её каждый день водили на утреннюю и вечернюю литургию. В храме она долго и протяжно стонала, кусала окружающих, пыталась убежать. Другие, проходя мимо неё, крестились, называя её дьявольским отродьем. Маша часто плакала, не понимая, почему с ней так поступают. Но никто и подумать не мог, что она такой же человек, как и другие, что она всё-таки ребёнок, который также хочет заботы, общения и сострадания.

6. Ночь Дьявола.
Наступил долгожданный две тысячи шестой год от рождения Христова. Был тёплый июнь, шестой месяц. Пятое число. Это событие врезалось накрепко в историю Боголюбовского монастыря.
Мария всё также ходила в смирительной рубашке на литургию.
С ней уже несколько лет занималась мать Февронья: обучала девочку чтению, счёту, старославянскому языку. Она была единственной женщиной, которая могла найти общий язык с девочкой.
Мать Февронья, как всегда после вечерней службы, уложила Машу спать в восемь часов, перед сном читая ей житие Серафима Саровского. Во сне к Марии пришёл красивый юноша. Ей показалось, что она с ним встречалась ранее. Он спросил девочку, как к ней все относятся.
-Очень плохо, - ответила Мария, - я их всех ненавижу.
-Хочешь отомстить? - спросил юноша, гладя её по  маленькой головке.
-Да, я хочу мести, - сказала Мария, и на её глазах появились слёзы.
-Тогда мы отомстим им, - сказал юноша, сладко улыбаясь.
Мария проснулась от сильного запаха крови и сильных воплей. Все руки были испачканы в крови, причём не её. На полу лежало двенадцать трупов монахинь, у всех было жестоко растерзано горло. Казалось, тела были ещё тёплыми, их души только недавно отошли к Господу. Весь рот Марии тоже был в крови. Как? Как она могла зарезать столько человек, если учесть что ни ножа, ни топора рядом не было, получается, что голыми руками. Она упала на колени и заплакала. Да, безусловно, она хотела мести, но не такой же! Кто она такая? Или что она такое? В келью зашёл монах и увидел эту ужасающую картину. Между трупов плачет девочка, вся измазанная в крови.
-Зачем ты это сделала? – спросил он,- что причинили тебе эти люди? Почему ты лишила их жизни?
- Не знаю,- отвечала Мария тихим голосом,- это была не я, а кто-то, кто живёт во мне, я бы сама даже при желании не смогла…
- Пойдём обратно в комнату! Теперь ты видишь, насколько ты опасна. В тебе живёт сам Дьявол! Мы содержим, выращиваем тебя в стенах этого монастыря, а ты мстишь. За что?
-Это вас не касается, святой отец.
Мария подошла к монаху и начала его душить. Опомнилась только тогда, когда его тело стало таким же холодным, как и другие тела в этой келье.
В комнату вошёл отец Пётр. Великий праведник с прозорливым взглядом. Ему был дан Богом дар Предвидения. Он был очень мудр, и являлся настоятелем монастыря. Начал что-то читать. Мария почувствовала немощность, затем упала, в глазах было темно, она потеряла сознание.
Эта ночь вошла в историю Монастыря как ночь Дьявола.
Утром Мария проснулась в кандалах и в тюремной комнатке. Рядом лежала записка: «как только мы найдём тебе детский дом, где ты ещё не побывала, то сразу же переведём, а пока жди здесь».



7.Анаэль.
Александр Милославский был очень известным оккультистом в России. Его отец был влиятельным человеком в политике, тем самым обеспечил будущее своему сыну. Саша был уникальным ребёнком. В возрасте шестнадцати лет закончил Оксфорд и ещё два года провёл в люциферанском ордене. Очень быстро получил степень магистра и к восемнадцати годам возвращался на родину с новым, принятым при инициации именем – Анаэль, имя достаточно светлого духа для тёмного Аббатства Фривольностей.
Его отец купил здание детского дома, который долго пребывал в запустении. Анаэль там организовал своё Аббатство Фривольностей, где по ночам в подвале собирал владимирских люциферан для проведения оргий и чёрных месс.
Сеть подвальных комнат, однако, была очень интересна по своей структуре, и совсем не свойственна детским домам:  множество коридоров, ведущих в самые отдалённые, тьмой покрытые комнатки.
Он решил открыть детский дом для особо одарённых детей, чтобы тем самым прикрыть деятельность своего ордена. Ах, юный восемнадцатилетний мессир…


8.Последнее пристанище.
Утром раздался звонок в дверь. Еле продирая глаза (явно с бодуна),  Анаэль пошёл открывать дверь нежданным гостям.
В дверях стоял монах в чёрной рясе, а рядом с ним девочка лет двенадцати. Руки её были крепко связаны за спиной, глаза завязаны чёрным платком.
- Это вы Александр Милославский, настоятель нового детского дома? - спросил монах.
-Да, - ответил, зевая Анаэль.
-Я привёл вам ребёнка на попечительство. У неё ничего нет: ни документов, ни хорошего поведения, да и вообще она дьявольское отродье, мы не можем больше держать её у себя, она социально опасна. Она смогла задушить тринадцать человек, каким образом, я не знаю, ведь они должны были хотя бы её откинуть, да и откуда у маленькой девочки столько сил?             
-Ладно вам, святой отец, говорить такое про маленького ребёнка, мне кажется, это слишком. Не издевайтесь над ней, развяжите ребёнку руки, снимите платок с глаз, она же тоже человек. Кстати, как её зовут?
-Мария, - ответил монах.
Перед глазами Марии предстал молодой мессир. Его курчавые густые чёрные волосы ложились на плечи. Он смотрел на неё добрыми зелёными глазами. Анаэль подошёл к девочке и обнял её: «У нас тебе будет хорошо, я обещаю, что тебе понравится, и тебя больше ничего не будет мучить, мы поможем тебе».
Монах аж прослезился. Он рассказал Анаэлю про её странное состояние, именуемое в простонародье одержимостью. Он оставил девочку в этом эксклюзивном приюте с радостью на душе. Таким образом преподобная Мария Милославская вошла в храм Люцифера.

9. Запретное.
Анаэль много времени проводил с Марией. Они всегда были вместе. Он водил девочку на прогулки, каждый раз покупал ей вкусное клубничное мороженое. Знакомил её с другими ребятами её возраста, но даже сейчас, чувствуя своё превосходство, Маша не могла найти с ними общий язык, ей была присуща отчуждённость, она часто размышляла о смерти, о тайнах бытия и о вселенной. Ей было скучно с ними, ровесники ей казались столь далёкими от истины, что она  быстро теряла к ним  интерес. Она признала, что чёрный цвет самый элегантный, одновременно загадочный и игривый.
«Мы живём при культе Люцифера, Мария, и однажды ты поменяешь своё имя, интересы, станешь влиятельной личностью, будешь приносить свет в этот мир теней и отчуждённых абстракций. Ты станешь кем-то очень важным, и я знаю, что ты будешь великолепно исполнять эту роль, -  говорил ласковым и нежным голосом Анаэль Марии, гладя её по голове. - Чёрный – это цвет, олицетворяющий Люцифера, нашего господина и друга, цвет мудрости, цвет девственной непоколебимой истины. Ты должна гордиться, что носишь одеяния чёрного цвета и спишь на чёрном белье. Я всегда знал, что ты уникальный ребёнок, что ты будешь понимать, будешь послушна судьбе. Ты ещё не понимаешь свою святость. Да, возможно, что я заблуждаюсь, зато говорю от сердца».
«Почему ты носишь пентаграмму, мессир? - часто она спрашивала, невольно краснея. - Что это означает, зачем надевать на шею этот фетиш, ты ведь даже в ванной его не снимаешь. В чём суть?»
«Моя дорогая, я нахожу странным, что вас интересуют подобные вопросы, вы бы лучше подумали о Вашей успеваемости в школе, куда больше бы результата было».
И так он уходил каждый раз от вопроса, который даже чуть-чуть казался оккультизма и магии, а Марии становилось всё интереснее и интереснее. Её всё больше интриговала эта тема. Хоть она и воспитывалась при ордене, но толком о нём ничего не знала, находилась в полном невежестве относительно его идеологии, а ей так хотелось побыстрее всё узнать.
Она знала, что у Анаэля на первом этаже находится закрытая библиотека. Там хранится куча литературы об оккультизме и прочем. Но она недоступна, всегда закрыта. Мария решила обмануть Анаэля, потому что жажда знаний была столь велика, что девочка не могла не ослушаться.
Мария выждала время, когда Анаэль ушёл в библиотеку, она просочилась через вентиляцию туда. Через полчаса он ушёл и плотно закрыл за собой дверь. Вся в пыли, Мария прыгнула на пол. Перед её глазами открылось огромное пространство неведомых знаний. Она жадно смотрела на книжные полки, думая с чего бы начать. Ей приглянулся старинный гримуар с тайными откровениями их бессмертного Бога (?), который мог понять только посвящённый в таинства ордена. В нём оправдывалась, и даже поощрялась месть, вожделение и жестокость, для неё это всё было диким, но больше её удивило то, что, согласно этим важным записям, человек является таким же животным, что и остальные, а иногда даже хуже. Она не поняла суть мистерии, таинства аллегории, ведь там не говорилось всё буквально. Мария была очень разочарована и заплакала; то, что она прочитала, её просто шокировало, она от магии и от культа ожидала совершенно другого. Неужели он – Анаэль, давший ей последнее пристанище, – жестокий, пошлый и далёкий от истины человек, неужели он ценит эти идеи и живёт ими? В ёе голове никак не могло это уложиться.
Послышалось скрипение. Анаэль открыл дверь. Маша спряталась за полкой книг, ей стало страшно, она никогда не видела мессира в гневе. Её сердце сильно билось, выдавая её местонахождение. Анаэль подошёл к полке и увидел Марию, сжавшуюся от страха.
- Я предполагал, Meine Liebe, что этим всё закончится, - сказал Анаэль, при этом слащаво ухмыльнулся, - в этом нет ничего плохого, что душа стремится к познаниям, ведь это естественно. Но за знания придётся платить, не правда ли? Ты коснулась  тайн нашего ордена, теперь тебя до конца твоих дней будет мучить любопытство, а что же дальше? Там, на краю, за границей разума и пространства. Это всё ужасно интересно, не правда ли? Ну что же ты молчишь, Мария Милославская?
-Да, мне интересно… - застенчиво ответила Маша, кротко опуская глаза.
-Ты уверена, что готова принять инициацию, ведь у нас жестокий орден, спрашивать не будем. Я берёг тебя, но не уберёг, я виноват, - сказал Анаэль и горько заплакал. Он упал на колени, в истерике утирая своё лицо рукавами чёрного длинного балахона.
Мария стояла, она никак не могла понять, почему он плачет. Для неё инициация представлялось чем-то светлым и многообещающим. Но Анаэль не был рад этому, и она не знала почему, ведь обычно в религиозную общину людей принимали с радостью и восторгом.
Затем Анаэль утёр лицо, мило улыбнулся и встал на колено перед Марией, взял её тоненькую длинную аристократическую ручку и поцеловал в запястье. Нежный румянец покрыл её ангельские щёчки.
- Meine Liebe, это так неописуемо прекрасно, - восхищался Анаэль, ласково смотря на Марию. - Ты совершила тот же грех, что и первые люди, ослушалась своего воспитателя, Бога, ты ведь чувствуешь вину, но не хочешь раскаяться. Это начало твоего падения, прекрасного и увлекательного пути вниз, за ту границу сознания – в темноту бездны, где столь прекрасно, и всё возможно.
-Анаэль, я немного не понимаю твоих речей, о чём ты мне говоришь, мне страшно и не совсем уютно, - ответила Маша.
-Понимание придёт позже, а пока не задумывайся, ведь у тебя завтра день рождения, ты помнишь? Значит, будет весело? Ведь мы пригласим много гостей. Да, Маша?
Маша стояла  и продолжала стесняться, опустив глаза на пол. Анаэль крепко обнял её. Они пошли в жилые комнаты на ужин.


10.Долгожданное тринадцатилетие.
-Мария, а ты знаешь, что завтра утром тебя ждёт очень интересный сюрприз, - сказал Анаэль, улыбаясь.
-Какой, Анаэль?- с интересом спросила Маша.
-Завтра и узнаешь, Meine Liebe.
-Ну, я хочу узнать сейчас! Хочу узнать сейчас!
-Ведь, если ты узнаешь, это перестанет быть сюрпризом.
-Блин, какой ты вредина, мессир. Я ведь просто сгораю от любопытства.
-Всё позже узнаешь, а сегодня тебе нужно развлечься!
Затем он вручил Марии подарок. Она открыла. Это было длинное пышное чёрное платье с множеством различных серебристо-синеватых цветочков и стразов.
Она надела.
-Ты так красиво выглядишь в нём, Meine Liebe! Я хочу видеть тебя в нём часто, - сказал Анаэль, подошёл к Марии сзади и крепко обнял её. Она покраснела.
-Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне,- прошептал ей Анаэль.
-Анаэль… что ты говоришь такое, - смущёно переспросила Мария, ещё сильнее краснея.
Затем он склонился и поцеловал её в белоснежную шею и сказал: «Я хочу твоей близости и взаимности, неужели я этого не достоин?».
-Нет, ты не то подумал, конечно, ты этого достоин, я тоже люблю тебя сильно-сильно.
Их губы соединились в страстном поцелуе.
-Поверь, что этот День Рождения ты запомнишь. Думаю, тебе он понравится. Я пригласил много знакомых, они все приготовили для тебя замечательные подарки.
- А там будут мои ровесники, мальчики и девочки?
-Один будет. Это судогодский мессир. Его зовут Самаэль, я тебя с ним познакомлю. Ему тоже в этом году исполнилось тринадцать. Я думаю, что вы подружитесь и найдёте общий язык. Кстати, твой День Рождения начинается без пяти двенадцать, но мы его начнём справлять пораньше.
-Здорово.
***
Они вошли в праздничный зал. Под потолком ютились небольшие чёрные воздушные шары. Изыскано был убран стол: различные виды сервелата, сыра, морепродукты, праздничные салаты, а посередине был большой  шоколадный торт, в который было воткнуто тринадцать чёрных маленьких свечек.
Во главу стола сел Анаэль с Марией. Потихоньку зал заполнялся гостями и каждый из них вручал роскошный подарок Маше  и целовал её изящную бледную ручку.
Она себя чувствовала комфортно, да и вообще была счастлива. Гостей было двенадцать – все мужчины, гости пили за её здоровье и говорили Маше комплименты, но она даже не могла представить, что ждёт её этой ночью.


11.Ночь посвященья.
Часов в одиннадцать Маша пошла в свою комнату. К ней подошёл Анаэль, дал что-то понюхать. Она начала терять сознание.
-Нет, Meine Liebe,  ты не должна уходить от нас совсем, - сказал он, придерживая её голову. Он аккуратно снял с неё платье и надел белый балахон, завязал её глаза чёрным платком. Взял её на руки и пошёл в подвальные комнаты. Все его движения были столь трепетны и нежны, что казалось он, несёт не Марию, а маленькую богиню, у которой ещё не пробудилась сила.
-Анаэль, куда ты меня несёшь? – спросила она еле слышным голосом.
-На церемонию божественной инициации. Ты избрана на служение самим Асмодеем.
-Мало ли, что он мог тебе сказать…
-Нет, ты поверь, что он имеет достаточно много силы, чтобы сделать тебя счастливой.
-Это неправда…
-Всё в этом мире самообман и лицемерие, пора уж к этому привыкнуть. Но есть такие вещи, которые мы не в силе изменить – это твоя судьба. Если ты создана для служения в тёмных культах, то этого не изменить.
Он нёс её по тёмному коридору подвала в центральную дверь.
Когда он вошёл с ней на руках в церемониальную комнату, то снял с её глаз чёрный платок.
Комната тонула в великолепии чёрных свечей, освещавших помещение. Их было очень много. Посередине комнаты был начертан большой магический круг с печатью Асмодея внутри. В середине магического круга стояло небольшое чёрное ложе, на которое можно было бы удобно прилечь Маше.
Анаэль аккуратно положил её туда, затем снял повязку с глаз.
-Я ничего не понимаю, что здесь происходит. Зачем я тут, за что?- спросила Мария, и из её глаз потекли слёзы.
-Это величайшее благо, запомни! Всё, что будет с тобой происходить, всё для твоего же блага.
-Можете выходить, к церемонии она готова, - сказал гордо Анаэль.
После сказанных Анаэлем слов в комнату вошли ещё двенадцать человек в чёрных балахонах, такого же фасона, как и у Анаэля, правда, их лица были закрыты капюшонами. Все они встали по границе круга, замыкая его, держась за руки.
Начали читать заклинания на латыни, Мария чувствовала лёгкое оцепенение, даже приятное.
Анаэль близко подошёл к ней, затем снял с неё нижнее бельё. Остальные участники продолжали читать заклинания.
Он начал целовать её бледную пышную грудь с бледно-розовыми сосочками. Девочка выглядела так приятно. Всё было в её теле красиво и гармонично: стройная талия, длинные тоненькие  аристократичные ручки, густые чёрные волосы до плеч.
Её взгляд изменился, стал более пустым, на губах появилась лёгкая улыбка. Анаэль сладко покусывал её мочку левого уха. На щёчках девочки появился румянец. Ушло напряжение, она полностью расслабилась, и по её губам можно было прочитать, что в дальнейшем она заинтересована. 
Анаэль повернулся к остальным жрецам и громко произнёс:
-Я открываю эти врата для тебя, о, Принц сладострастия и чувственности, силы и свершения, Великий из демонов, о, Асмодей! Выйди из неё и обрадуй нас присутствием своим, я, Анаэль, даю тебе право на временную материализацию!
Анаэль скинул с себя чёрный длинный балахон, затем плотно подошёл к Марии, раздвинул пошире её ноги и вошёл в до него никем не тронутое лоно. В этот момент на глазах у Марии можно было прочитать испуг, но он был слишком  мимолётным, чтобы затмить её неописуемое блаженство. Она буквально сгорала в пламени сильной животной страсти. Из её лона начала ручьями течь кровь, она ничего не замечала и продолжала улыбаться. Анаэль очистил её юное тело языком от крови, тем самым доказав всем, что она была девственницей и что готова нести бремя жрицы.
Такого рода инициация продолжалась на протяжении трёх часов, пока вдруг резко не открылась дверь в эту церемониальную комнату. Все присутствующие резко повернулись в сторону двери.
У порога стоял сам Асмодей. Он решил присоединиться к этой церемонии. Жрецы впустили его в круг, затем вновь замкнули его руками. Анаэль положил Асмодею поклон до пояса, затем присоединился к другим участвующим жрецам, которые замыкали круг.
Люцифер уступал Асмодею в божественной красоте. Все черты этого дивного Ангела Бездны, Асмодея, были до боли аристократичны. Его руки были очень ухожены: длинные ногти, мягкая бледная бархатная кожа. У него были очень женственные черты лица: длинные верхние и нижние ресницы, тонкие выразительные губки. Нос был прямым. Густые курчавые тёмно-русые волосы, которые независимо опускались на плечи. Его взгляд был ярок и стремителен. Честно говоря, сложно обычными человеческими словами передать его неземную красоту.
Его походка была лёгкой и плавной. Казалось, что он летит, ведь шаги его были настолько тихими, что вряд ли их кто-то их услышал бы, если бы сильно не напряг уши.
Асмодей близко подошёл к Марии, положил ей левую руку на голову, затем повернулся к жрецам, сказал следующие слова своим сладким голосом:
-Я хочу, чтобы вы все стали свидетелем моего слова. Я – Асмодей, признаю эту девушку, а с сегодняшнего дня и женщину, своей верховной жрицей. И знайте же, что только она сможет возродить великий культ Асмодея, то есть меня.
Асмодей совокупился с ней. Она сладко стонала каждую секунду, сильно билось сердце, участилось дыхание. И на пике их совместного оргазма он сказал всем присутствующим, чтобы отныне и на веки она носила его имя, ибо они составляют единую сущность.
После акта Асмодей надел на её хрупкую шею свою печать  и ушёл так же странно, как и появился.
Анаэль подошёл к жрице и надел на неё чёрный длинный балахон, и под восхваления Асмодею вывел её из церемониальной комнаты. За ним последовали остальные жрецы,  составлявшие совет тринадцати, каждый из них задувал по три чёрные свечки со словами: «Пусть свершённое здесь будет всем нам во благо. Аминь».

12.Эпилог к первой части.

Со временем юная жрица привыкла к своему высокому положению. Она возглавила культ Асмодея. Асмодей (её теперь так все называли)  была чем-то более важным, чем любая другая женщина в этом тёмном аббатстве. Другие женщины могли только исполнять роль алтаря. Она же была избрана самим Асмодеем на служение. Каждый ритуал Асмодея в этом аббатстве начинался с совокупления Верховной жрицы Асмодея - её - и Верховного жреца Люцифера – Анаэля. Через некоторое время появлялся Асмодей, и она восседала с ним на троне Вседозволенности, наблюдая за церемонией: за раскрепощёнными действиями взрослых людей, их животной жестокостью и взаимным вожделением.