Светлана никогда не могла понять родительскую привязанность к абсолютно, на её взгляд, изжившим себя вещам. Была б её воля, всё это засилие папиных деталек, проволочек, шайбочек-шурупиков, маминых тряпочек, коробочек и прочих баночек-скляночек давно было бы похоронено на ближайшей помойке. Каким образом их брежневские "хоромы" умудряются вмещать в себя целое кладбище из материальных архаизмов, становилось для негодующей дочери загадкой каждый раз, когда она пыталась отвоевать хоть толику пространства у пережитков маминого с папой прошлого.
Вот и сейчас, полная решимости на акт вандализма, Света подтащила табуретку к дверному проёму под самой большой в доме антресолью. Предыдущая ревизия выявила удручающее объёмами наличие двух тюков с изрядно поношенными детскими вещами, некогда принадлежавшими подросшим мозгоклюям старшей сестры. Мама наотрез отказалась расставаться с тюками под предлогом ожидаемых перспектив на Светино замужество и последующее деторождение. Цены нынче кусачие, мол, зачем же лишнее тратить, когда деткам все равно: носил ли до них кто распашонки с ползунками или нет.
Ни на йоту не разделяя маминых чаяний, Света окончательно в мыслях закрепила за собой право распоряжаться "наследством" и, готовая держать неизбежную оборону за освободившийся от племянниковых обносок вожделенный угол, потянула за призывно торчащую колготкину пятку. Кроме звука расползающейся ткани никаких результатов за сим не последовало. Любовно и умело утрамбованные детячьи одежки, судя по всему, были полностью на стороне мамы. Определенно, воительнице не хватало как роста, так и длины загребущих ручонок. Ленивая от природы, Светлана на этот раз без боя сдаваться не собиралась. Через двадцать минут весьма рискованных прыжков на табуретке, вооруженная шваброй, глотая пыль и вытирая пот со лба, девушка триумфально сидела на полу в обнимку с несостоявшимся приданным, торчащим из порядком разорвавшейся упаковки.
В худших традициях старшего поколения, их незатейливая кладовка просто ломилась от аккуратно сложенных мамой полиэтиленовых пакетов, даром что не постиранных. Они экономно использовались семьёй в качестве вторичной упаковки и внутреннего очехления мусорного ведра. Поблагодарив мысленно предусмотрительных предков, Света постаралась прикинуть на глаз, сколько понадобится больших мешков для образовавшейся на полу кучи хлама. Получалось, что если придерживаться маминой аккуратности, можно попробовать обойтись пятью-шестью.
Что ж, придется убить еще полчаса своего драгоценного времени. Зато теперь старые диски и дорогущие институтские учебники, выкинуть которые просто рука не поднимается, перестанут навечно мозолить глаза. Пожалуй, даже останется место для коробки с так и неопробаванными лыжными ботинками.
Переборов очередной приступ лени, влекомая почти достигнутой целью, Светлана с новыми силами принялась готовить несчастные вещички в последний путь. Решимости хватило лишь на треть пакета. Разве может устоять пусть черствое, но-таки женское сердце против вязаных пинеток и шапочек, пушистых штанишек и кофточек, покрытых всевозможными сердечками да мишками пижамок, крохотных ботиночек и туфелек? А эта кукла Ляля? Ведь она - её, Светина кукла! Лет двадцать назад отец привез Лялю из Варны, и та сразу стала любимицей своей привередливой хозяйки, а мама шила для Ляли умопомрачительные наряды...
Да, не видать лыжным ботинкам нового пристанища! "Наверное, во мне бурлят дурные гены,"- подумала Светлана, скрепя сердце запихивая обратно на антресоль заново упакованные раритеты... для своего будущего потомства.