Алексея перевели из реанимации в палату, где кроме него уже находился немолодой мужчина, подтянутый, худощавый, с насмешливыми глазами и открытой улыбкой, на мгновение вспыхивавшей и преображавшей лицо. Они представились друг другу, Алексей тут же забыл его имя. Он лежал, молча, иногда пытаясь вспомнить происшедшее, но малейшее напряжение утомляло, и он погружался в сон, поверхностный, не снимавший той внутренней тревоги, которая поселилась в душе.
Пробуждаясь, старался сосредоточиться и явственно ощущал, как мысли ускользают, Алексей беспомощно пытался удержать их, шевеля губами, будто проговаривая что-то. Вдруг он услышал негромкий голос:
Воспоминаний кубок пенный,
Среди скитаний и невзгод,
Не мне -ль душою неизменной
Испить указан был черед?
Сосед читал, изредка поглядывая на Алексея, и временами что-то записывал в объемистый блокнот. Ему уже успели рассказать об аварии, в которую попал редактор газеты, о его жене, успевшей очаровать персонал вниманием, простотой и щедростью. По заинтересованному участию медсестёр было видно, что они искренне сочувствуют и стараются сделать всё возможное, чтобы облегчить страдания симпатичного, скромного человека. Алексей вежливо благодарил, вымученно улыбался сестрам, когда те пытались поставить капельницу, с трудом отыскивая спавшиеся вены.
Потом снова погружался в сон, после которого голова болела сильнее, свет слепил глаза, хотя жалюзи были приспущены, голоса болезненным грохотом отдавались в ушах, вызывая дурноту и желание закрыться с головой одеялом, чтобы ничего не видеть и не слышать. Жена приходила ненадолго, сосед выходил, оставляя их вдвоём. Лара молча сидела у кровати, понимая, что утомляет его, и он ждёт её ухода. Ночью Алексею становилось легче, ему делали уколы, после которых он погружался в глубокий сон.
В таком состоянии он пробыл около двух недель, когда почувствовал неожиданное облегчение и пробудившийся интерес ко всему, что его окружало. Алексей заговорил о выписке. Лечащий врач Алла Михайловна, сосредоточенная и немногословная, его радостного подъёма не разделяла, суховато предупредив, что травма может иметь малоприятные последствия, лучше не торопиться. С женой доктор была более разговорчива, они не просто нашли общий язык, а отношения приняли доверительный характер. Алексей в очередной раз отметил способность Лары завоевывать людей, не прилагая к этому особых усилий.
Сосед по палате тоже оживлялся с её приходом, было заметно, что присутствие молодой женщины ему небезразлично. Они дружески приветствовали друг друга, Алексей видел, что и сосед пришелся жене по душе. Иван Сергеевич был лет на тридцать старше Алексея, молчалив, сдержан, располагал к себе утонченной деликатностью и воспитанностью. Был предупредителен, мягок, сёстры и санитарки, сменявшие друг друга, относились к нему с нескрываемой симпатией.
Алексей заметил, что соседа и с доктором связывает нечто большее, чем просто отношения пациента и врача. Однажды, не выдержав, спросил, не родственники ли они, и тут же пожалел об этом. Иван Сергеевич замялся, потом ответил, что он друг её покойной матери. Алексею показалось странным, что зрелый мужчина испытывает волнение в разговоре с красивой женщиной, решив, что старик не устоял перед очарованием молодости.
Постепенно они разговорились. Алексей узнал, что Иван Сергеевич живёт в Москве, преподает в университете, он профессор, автор книг и статей по литературе русского зарубежья. Спрашивать, почему собеседник оказался в клинике провинциального города, Алексей не решился, позднее тот рассказал, что лечится здесь не первый раз. Впервые попал сюда год назад, когда потерял сознание на похоронах матери доктора. Приехал снова, чтобы обследоваться и немного подлечиться.
Алла Михайловна, по его словам, отличный специалист, вот и решил обратиться к ней за помощью. К тому же доктор серьезно занимается научной работой, хотя в жизни выпало ей немало испытаний. Друг матери был хорошо осведомлен о враче, его заинтересованность и участие показались Алексею чрезмерными, но он отогнал эту мысль. Обычно немногословный, Иван Сергеевич с нескрываемым восхищением рассказывал об успехах Аллы Михайловны, сокрушался, что рано потеряла мужа-офицера, пропавшего без вести в Чечне, что одна растит сына. При этом успевает заведовать отделением и преподавать в институте.
Алексей утвердился в мысли, что сосед влюблён в доктора, и посматривал на него с сочувствием. Иногда профессор открывал ноутбук, что-то читал, набирал, тихонько постукивая клавишами.
-Вы и здесь продолжаете работать,- спросил Алексей, когда сосед, достав объемистый блокнот, начал что-то записывать.
-Да, я долго собирал материалы, теперь пытаюсь кое-что обобщить. Меня давно интересует творчество Николая Туроверова, слышали о таком?
-Нет, кто он?
- О, интереснейшая личность, удивительный поэт. Послушайте:
И запомнил и помню доныне.
Наш последний российский ночлег,
Эти звёзды приморской пустыни,
Этот синий мерцающий снег.
Стерегло нас последнее горе, —
После снежных татарских полей, —
Ледяное Понтийское море,
Ледяная душа кораблей.
Он заинтересовал меня, потому что был участником Ледового похода, в котором погиб мой дед. Понимаете, я читаю Туроверова, а представляю его, молодого красивого, так и не узнавшего, что у него родилась дочь - моя мать. Вообще всё в этой жизни так странно переплетено. Бабушка осталась вдовой белого офицера в двадцать лет, моя мать потеряла мужа на другой войне в двадцать с небольшим. Отец тоже не успел узнать о моём рождении, дочь…
Иван Сергеевич осёкся и замолчал. Оба почувствовали неловкость, чтобы скрыть её Алексей закрыл глаза, вернувшись мысленно к последней встрече с Николаем. Тот был у него в больнице несколько раз, но что–то неуловимо разъединяло их. Вероятно, последний разговор перед отъездом Алексея они оба забыть не могли. С работой у Николая наладилось, отец Лары взял его в свою фирму руководителем пресс-службы. Тестю Алексея его покойный отец когда-то помог продвинуться по службе, добро тот помнил, сына друга не оставил без поддержки. Когда-то он прочил его себе в зятья, но Лара выбрала другого.
Алексей снова и снова возвращался в прошлое, понимая, что стена, разъединявшая их, рухнула в ночь автокатастрофы, и им предстоит долгий путь друг к другу. Он вспоминал первые счастливые годы брака, и ему нестерпимо захотелось домой, хотелось остаться с Ларой наедине, объясниться, наконец, и избавиться от недомолвок, недоговоренности, прежней отчужденности. Ощущение счастья, поднимавшееся откуда-то из глубины, перехватывало горло, как когда-то в юности. Ему хотелось поделиться этой радостью с профессором, но останавливал себя, понимая неуместность этого. Иван Сергеевич, будто угадав его чувства, негромко прочитал:
Как передать в простых речах
И этот вечер вешне - мглистый
И этот блеск, сухой и чистый,
В твоих восторженных очах.
Алексей был сдержан с Ларой, словно боясь словами нарушить то, что жило в душе, и лишь глаза, когда он смотрел на неё, выдавали его. Она чувствовала это и дорожила тем необъяснимым, с юности знакомым ощущением, что снова накрепко связало их. Они жили ожиданием близости, того духовного единения, которое долгие годы объединяло их, позволяя преодолевать различия в привычках, образе жизни, среде, в которой росли. Негромкий голос Ивана Сергеевича отвлек его от размышлений, Алексей открыл глаза.
-Алёша, я хотел попросить вас об одной услуге. Если мне станет хуже, да, мало ли что может случиться, возьмите в тумбочке папку. Вы поймёте, как всем этим распорядиться. Я знаю, вам показалось, что старый профессор чудит. Нет, всё намного сложнее. Я еще не готов к исповеди. Может быть, решусь, а пока хочу предупредить. Что-то в последнее время не слишком уверен в себе. И всё-таки надеюсь, что смогу закончить работу, и книга о поэте увидит свет. Простите, кажется, я огорчил вас, не сердитесь. Вот послушайте, как удивительно точно:
Знаю, знаю, ты уже устал,
Знаю власть твоих воспоминаний;
Но, смотри, каких очарований
Преисполнен розовый канал!
Канала, к сожалению, нет, но есть заходящее солнце.
Ну, как, угадал поэт ваше настроение?
Алексей улыбнулся. Ему всё больше нравился этот тонкий образованный человек, понимавший всё без слов. Они о многом говорили долгими летними вечерами. Алексей был откровенен, не щадил себя, не пытался оправдаться. Рассказал о неудаче в творчестве, о страстном желании написать что-то настоящее, не однодневку. Иван Сергеевич внимательно слушал, уточнял некоторые детали, сожалел, что не имеет возможности прочитать то, о чём говорил собеседник. Тут Алексей вспомнил, что не поинтересовался у Лары, уцелел ли ноутбук, но в редакционном тоже были копии рукописей, он обещал показать их профессору, тот кивнул и задумался.
Читать Алексей еще не мог, а профессор писал всё реже, больше лежал, глядя в потолок. Он как-то сник, всё меньше ходил, тревога застыла и в глазах доктора. Алексей внимательней присматривался к обоим и всё меньше понимал, что происходит. Как -то в разговоре с Алексеем профессор обмолвился, что собрал много документов, связанных с отцовским дворянским родом, что в ноутбуке хранятся основные материалы о Николае Туроверове.
Иван Сергеевич несколько лет работал за рубежом, вёл спецкурс в университете, но главное, собирал всё, что имело отношение к литературе русского зарубежья. Иногда Алексею казалось, что профессору хочется рассказать о чём-то личном, но не решается. Однажды, когда соседа увезли на очередное обследование, в палату вошла Алла Михайловна, протянула листок с номером своего мобильного телефона и попросила Алексея сообщить ей, если Ивану Сергеевичу станет хуже. Голос её неожиданно дрогнул, она повторила:
-Пожалуйста, позвоните мне, - помедлив, добавила,- в любое время дня и ночи, сестёр я предупредила.
Алексей кивнул, её волнение передалось ему. Иван Сергеевич в палату не вернулся, как рассказали ему сёстры, во время обследования профессор потерял сознание, и его перевели в отделение реанимации. В конце дня в комнату вошла врач, она была расстроена и не могла скрыть этого. Вслед за ней неожиданно появилась Лара. Алла Михайловна подошла к окну и глуховатым голосом сказала:
-Я вас отпускаю домой на несколько дней, немного отдохнёте от нас. Потом продолжим лечение. – Алексей обрадовался и растерялся:
-А Иван Сергеевич, как он?
Врач помолчала, потом коротко ответила:
- Плохо.
Алексей понял, что соседа больше нет. Горло сдавило, он пересилил себя и хриплым голосом произнёс:
-Профессор оставил мне поручение, в его тумбочке папка, я бы хотел посмотреть её при вас. Алла Михайловна молча кивнула, Лара достала папку и протянула Алексею.
Сверху лежала записка, он прочитал её вслух: «Я так и не решился рассказать Вам, Алексей, простите. Диски и рукописи возьмите себе, я верю, что вы допишете книгу. На флэшке материалы из французских архивов, касающиеся Н.Туроверова, думаю, они вам пригодятся. В конверте документы для нашего доктора, моей дочери Аллы Михайловны. Я так и не смог ей признаться. Может быть, и к лучшему. Помогите ей в предстоящих нелёгких хлопотах. Я рад, что последние дни своей жизни провёл со всеми вами. У вас прекрасная супруга, она вам расскажет то, что я не стал взваливать на вас. Рад, что у дочери появились такие друзья. Не грустите, здесь я провёл самые счастливые дни своей жизни.
Ах, не надо горечью утрат
Отравлять восторженные речи, —
Лишь бы дольше длился этот вечер,
Не померк сияющий закат.
Алексей, это снова Н. Туроверов. Надеюсь, я убедил Вас.
Ваш И.С. Оболенский».
В рассказе использованы стихи Н.Н. Туроверова
(1899-1972)
Фото А. Боровика
Продолжение следует