Сколько авторов - столько мнений, это разумеется.
Хорошо бы, по моему, обратиться за опытом к писателям, которые на самом деле побывали на войне. Мне, например, многое дал Лев Толстой, многое Хемингуэй...
Описание может быть многоплановым, например:
- просто описывать как колонна войск такая-то пошла в атаку на колонну войск такую-то или укрепления такие-то. Ну, и "дрогнули и пришли в замешательство римские легионы" - всё как в учебнике истории... или согласно "Сатирикону". СтрЕлки туда, стрЕлки сюда... Неинтересно, хотя подобные элементы вполне имеют право на существование - в малых дозах.
На деле всё в 99 случаях из 100 всё проходит совсем не так, как это представляется из штабного вагончика - почитаем описание битвы при Аустерлице. Всё путается и мешается, колонне преградит путь засада или неоткуда появившийся овраг - "гладко было на бумаге", а исход битвы может решить самый банальный случай.
- много и обильно писать о грязи, кишках, гниющих трупах и оторванных головах - то есть, впадать в примитивный натурализм. Зато кое-кто скажет: вот правдивый писатель! Хотя за грудами кишок и грязи можно запросто потерять и нить, и саму цель повествования, и "правдивость" сия обернётся боком повествованию как таковому.
- смотреть на поле битвы "сверху", с холма, где мудрый полководец, восседая на барабане (вариант - на лихом коне) отдаёт через посыльных не менее мудрые приказы. Было, было, было.
- перенестись, наоборот, в самую гущу сражения. Показать драку, резню, перестрелку, рубку, серые шинели и вопли "ура", перекрывающие стоны раненых. Похоже на второй вариант, но более динамично.
- описывать конкретные случаи и эпизоды. "Юный герой гордо упал с коня..." и проч.
- попробовать увидеть картину глазами стороннего человека, случайно оказавшегося в пресловутой гуще событий. Что он увидит и что сумеет понять?
- наконец, попробовать показать картину и события глазами просто человека, который в них участвует. Один из неплохих романов, опубликованных на Прозе - там всё на месте, но персонажи ходят как болванчики, даже обидно.
Ну вот, допустим, стоит в первом ряду никому не известный копьеносец. Сейчас на их шеренгу обрушится неприятельская кавалерия. Что он как человек в эту минуту видит, слышит, обоняет, словом - чувствует? Вспоминает?
У него не запотела ли ладонь, держащая копьё?
У него не пересохло ли во рту от страха?
Ему не светит ли в глаза солнце?
До него не долетают ли клубы дыма, не щиплет ли ноздри?
Он вспоминает дом родной?
Он молится?
Он жаждет отомстить за что-то?
Он ругает мысленно "отцов-командиров", или
Следит-прислушивается к их командам?
Или, ругаясь про себя для поднятия духа, всё сильнее сжимает древко своего копья, своей надежды?
Вот до этого, последнего пункта авторы, к сожалению - в большинстве, почему-то не доползают. Впечатление конкретного человека - оно же передаётся читателю, не правда ли? И способно действительно сделать реалистичной ЛЮБУЮ батальную сцену, пусть даже дело будет происходить не на Земле.
Далее, писатель должен всё-таки иметь какое-то представление о стратегии и тактике, о способах ведения боя, об оружии, об обмундировании... и, хотя бы о том, чем будет питаться его войско. Чем его войско занимается помимо сражений? Как организована медицинская помощь? Как настроено местное население? Погода? Климат? Ландшафт местности?
Писатель должен судить о сражении не по экранизациям Толкиена (вот уж убожество!) и лучше - вообще не по экранизациям.
Хорошо бы почитать воспоминания реальных солдат и офицеров, реально участвовавших в сражениях. На меня, помню, большое впечатление произвели воспоминания некоего немецкого офицера: две недели они не могли отбить у наших какой-то овраг. Когда наконец отбили (истратив чуть не эшелон гранат и снарядов), оказалось, что наших-то была - горсточка бойцов, измученных жаждой, голодом (траву ели...), ранами...
Или воспоминания моего деда, командира батареи. Они шли к линии фронта по горам, а местные выставили засаду и предложили оставить пушки им - а самих вас, дескать, мы отпускаем, идите куда хотите. Тогда наши, не размышляя долго, просто развернули пушки и как ударили по селению... После чего местные вояки мигом переменили тон: идите, идите, только не стреляйте больше...
Война - не театр всё-таки. Война - это отнюдь не "красивенько". Это вещь жестокая и неприятная не только для глаза и слуха, но, главным образом, для тех, кто чтит идеалы гуманизма (обратимся снова к тем же размышлениям Толстого). И... наверное, об этом тоже следует рассказывать автору батальной сцены. Пусть, может, и без толстовских нравоучений. Просто показывать случаи, без собственной оценки. А выводы... выводы пускай сделает сам читатель.
-----------
Согласен, но ведь попутно мы описываем ещё и личность героя, и не только этого героя. Их оценки могут не совпадать.
Понимаете, не только в этом случае, но и вообще в настоящем произведении, по-моему, одна из главных задач - взять читателя в соавторы, захватить его, заставить думать. В особенности, конечно, в таких произведениях, фабула которых подразумевает сильнейшее напряжение чувств, эмоций, мыслей.
Ну, а просто долбить то эльфов орками, то орков эльфами - это как резинка: дожевал, выплюнул, забыл.Полезно это, полезно - ставить себя иногда на место читателя. Хотя, и не всегда удаётся. И читатель, увы, тоже разный попадается...
Ничас агат? Щщиб хабар бугу? Хайда барасэна?
Катъя вэ чъатаренда, айгэ?
Харрака саттара бинча, акэ но?
Вообще-то, это батальный ход. Не понял, что тебе сказали? Ответь непонятицей.
Кстати, сей монолог - не порция бессвязных звуков, а набор фраз, взятых из языков Северного Кавказа. Буквальный перевод:
"Время есть? Что за дела? Куда спешишь?
Есть время поговорить, наверное?
Тебе не нравится, ты возражаешь, тебе противно, или нет?"
Есть ещё одно соображение насчёт батальности. В принципе, если сражение - то диалог. Ну, а поскольку диалог - одна из основ любого произведения, то судите сами.
Это как в фехтовании, "защита-ответ". "Разговор" может быть примерно таким:
1-й "собеседник": тревожно поглядывает со стены вниз, где
2-й "собеседник": неприятель готовит тараны и осадные лестницы, а
3-й "собеседник": осаждённые уже готовы осыпать неприятеля стрелами, брёвнами и прочими подарками судьбы, ими командует
4-й "собеседник": который в промежутках между командами дружески похлопывает 1-го по плечу, дескать: "не дрейфь, салага!" а
1-й - высказывает полководцу всё, что думает об этой хлипкой обороне, а в это же время
2-й - начинает крушить бревном ворота (грохот, вой, видимость явной опасности), но в это время
5-й "собеседник": начинается жуткий ливень и
3-й: бревно скользит в руках у осаждающих, скользкая глина тащит назад, а струи дождя мешают видеть цель... И т.д.
В качестве "собеседника" могут выступать пейзаж, явления природы (солнце, ветер, вода), ощущения людей (в том числе телесные; лучник целится, а в это время у него зачесался нос), их мысли и воспоминания (для людей обычно смешивать в своём мышлении реальное и представляемое)... Ну, и проч.
Диалоговое описание придаёт картине динамику, чего нет если описание ведётся лишь с одной стороны ("мы ринулись, мы опрокинули, мы прорвались, наш командир впереди на лихом коне). Это как работа умелого оператора в кино - выстроить "пазлы" в необходимом порядке.