Это утро начиналось в принципе как обычно. Когда первый раз прозвенел будильник – я открыла один глаз и взяла телефон. Вчера вечером я подумала о том, чтобы написать Димке смс «с добрым утром». Сделав доброе дело, я снова уткнулась в подушку, пообещав себе встать через десять минут. Через полтора часа после звонка будильника, я, наконец, открыла оба глаза и посмотрела в окно. Зимняя погода к моему счастью не изменилась, по крайней мере, не мела метель и меня это вполне устраивало. Я включила чайник и пошла умываться. Еще не отойдя ото сна, я зевала и думала, почему так трудно вставать утром, прокручивала в голове план действий на сегодня. Я уставилась на свое отражение в зеркале. Не найдя ничего нового, я разочарованно зашагала назад в комнату.
Сегодня я должна была перво-наперво встретиться со своим дипломным руководителем и продолжить обсуждение моей бездарной и бессмысленной дипломной работы.
Влив в себя чашку кофе, я включила компьютер. Заспанными глазами, пытаясь разобраться, зачем я это делаю, я автоматически открыла папку документы, диплом.
Налив себе еще чашечку кофе без молока и без всего, я принялась раскладывать по полочкам, как говорит мой руководитель, весь материал, который у меня накопился, и который мне и предстояло отдать сегодня на суд. Причесывание моего бесценного манускрипта продвигалось довольно неплохо и достаточно быстро. Несмотря на сонливость, соображаю утром я намного лучше, чем вечером. Время пролетело быстро, как обычно, когда занимаешься чем-то очень внимательно.
Когда я занимаюсь дипломной работой вечером, мне почему-то неимоверно хочется спать, а перебороть себя я не могу и так работа откладывается на день, два и так по нарастающей. Утром голова еще ничем не забита, поэтому соображается быстрее.
Тем более никто не мелькает. Юлька на парах, Ленка как всегда спит до вечера.
Как только мыслительный процесс превратился в вытягивании кота за хвост откуда-то из подвала, я решила, что больше чем есть, я не напишу, а писать бред не стоит. Моя потенция иссякла, и проснулся аппетит. Я совсем не заметила, что был уже час, а я еще ничего не ела. Честно и не помню, поела я или нет. Но к двум часам я подошла к родному университету. Я посмотрела снизу вверх перед дверьми и обреченно помотала головой. Во мне не проснулась ностальгия, но мысль, что уже сейчас я нахожусь на пороге выхода из здания, куда я ходила пять лет, как-то холодком прошлась по всем внутренностям. Я подошла к кабинету кафедры и увидела свою одногруппницу Олю.
Она тоже ждала руководителя дипломной и сказала, что ее пока нет. Другого выбора у меня не было, мне пришлось ждать вместе с Олей, потому, что потом я смогла бы выбраться только в понедельник. Олина компания была не самой приятной, но она умела то, что у меня никогда не получалось – говорить без умолку обо всем, что придет в голову. То ли у нее жизнь была такая насыщенная, то ли это был ее единственный талант, который она постоянно демонстрировала. Она была из разряда тех людей, с которыми всегда что-то происходит, у которых всегда проблемы и из-за которых всегда проблемы. Ко всему она еще слишком громко всегда разговаривала. Это меня раздражало больше всего. Может от того, что сама по себе я разговариваю не очень громко, а может от того, что шумные люди мне казались неимоверно несобранными и необычайно нахальными.
С некоторых пор с ней в группе мало кто общался. После четырех лет знакомства с ней всем немного поднадоели ее беспечность и безответственность. С ней просто невозможно было что-то нормально решить, она все всегда сводила к какому-то каламбуру.
Она рассказала мне пару историй из своей новой мало кому известной жизни - душераздирающие истории о том, как она ездила к родственникам будущего мужа. Она собиралась замуж уже второй раз. Все знали, как его зовут и некоторые даже имели счастье общаться с ним по телефону, потому что по-другому Олю никак нельзя было найти. Оно выпало и мне, правда не долго и по делу. Я искренне надеюсь, что в этот раз ее брак будет немного счастливее, чем предыдущий и ее маленькой дочке не придется видеть все безобразия этой безответственной мамочки. Больше всего мне было жаль Олину дочь – Лизу. Она жила у Олиных родителей уже года два, после того как Оля и Женя развелись. Она периодически ездит ее навещать с подарками, но это по-моему кощунственно воспитывать ребенка на расстоянии в самые первые годы своей жизни. Но об этом я не буду говорить, у каждого своя точка зрения на воспитание и рождение детей.
Совершенно случайно, как раз когда прошло 40 минут, и я собралась уже уходить, по лестнице спустилась преподаватель с нашей кафедры и сказала, что Ксения Михайловна на кафедре с 12 часов. С чего Оля взяла, что ее нет на месте, осталось как всегда великой тайной. Она грешила на дизинформатора лаборантку, но это меня интересовало уже мало. Я отдала весь мой многострадальный материал по теме, над которым я корпела все утро, и направилась в Интернет класс, оборудованный для нашего отделения.
Интернет для меня никогда не являлся наркотиком, но некоторые мои потребности я могла удовлетворить только информацией из Интернета. Я постоянно проверяла почту, которая редко была забита письмами от друзей, скорее спамом или ссылками с других сайтов, где я была зарегистрирована.
Как и многие, я качала музыку, искала новую информацию и новых людей. В поисках новых знакомств и новых впечатлений я зарегистрировалась на сайте знакомств. Мне нравилось переписываться с молодыми людьми, потому что виртуальная переписка ни к чему не обязывала и никак не давила на меня. Но как только кто-то предлагал встретиться в реальности, у меня как будто просыпался какой-то комплекс. Мне становилось страшно с ними встречаться не потому, что мне казалось, что я им не понравлюсь, мне не хотелось терять время. Я не очень верила, что Интернет знакомства в реале могут привести к чему-то существенному. Сложно поверить, что человек на фотографии это то, что тебе нужно, когда особенно не знаешь, что тебе нужно. Те, кто хотел серьезных отношений сразу, меня пугали еще больше. С одной стороны мне хотелось и новых знакомств и новых впечатлений, но меня пугала эта неизвестность. Мне не хотелось зря тратить время на то, что меня потом могло разочаровать. Когда я готова была открыться и отдать всю себя, меня считали каким-то развлечением. Теперь я боюсь открываться. Потому что это не просто не приятно быть обманутой, это больно. Это когда ты ходишь по городу и никого не видишь. Это когда тебе кажется, что все вокруг врут и никому нельзя верить, даже себе, особенно себе. Это когда на тебя давят даже стены собственной комнаты, и ты боишься пошевелиться от этой боли. Ты ищешь причину только в себе и винишь себя за все. Это когда тебе все равно на то, что вокруг тебя и когда ты просто ни о чем не думаешь, потому что боль пронизывает тебя всю. Это не та боль, когда ты порезал палец или расшиб колени. Эта боль намного страшнее и мучительнее. Она во всем твоем теле, что даже больно думать. Она заглушает все желания, все чувства и противно так проползает от головы до ног и обратно. Внутри все сжимается, неприятной дрожью пробегает по телу воспоминание и тогда становится невыносимо. Эта боль, когда хочется плакать, а нечем. И ты выдавливаешь слезы, чтобы стало легче, а не получается. Это длится не долго, но запоминается навсегда и потом страшно кому-то доверять, потому что боишься снова этой боли и уже никому не прощаешь ошибок.
Проходит какое-то время и боль уходит, оставив только неприятный след где-то внутри. И ты ее запихиваешь подальше и продолжаешь наслаждаться жизнью.
Постепенно и я привыкла быть одна. Мне хватает тех людей, которые меня окружают, которых я знаю и с которыми, как говорится, мне хорошо и уютно. Мне нравится встречаться с ними и куда-нибудь ходить, выбираться из дома, не зависимо оттого куда. Просто нравится не быть одной.
Я не чувствовала одиночества, я стала привыкать так жить – сама по себе. Но в тот день мне показалось, что что-то надо менять.
Зачем придумали такую вещь как мэйл-агент, остается загадкой. Еще одна разновидность аськи, мне по крайней мере, никак не помогла, кроме бесплатных отправок смс. Может позже, когда мы разбежимся с одногруппниками и воронежскими друзьями, он пригодится как средство поддерживания связи, но пока мне пишут только чтоб познакомиться, узнать, что я не пересплю с ними и исчезнуть так же, как и появились. Редко кто пишет просто пообщаться, в основном предлагают свои услуги и желают воспользоваться моими. В любом случае это все заканчивается одной двумя фразами. Долго парни не умеют уламывать, им нужно, чтоб все и сразу, а главное напрямую. Я даже начала издеваться над теми, кто предлагал мне переспать. Как правило, после второй фразы они куда-то исчезали. Меня это очень веселило, потому что такое наглое вторжение в мою сексуальную жизнь меня раздражало. Ведь изначально агент задумывался как средство связи с друзьями, а тут получается средство нахождения партнера на одну ночь или для тренировки своих сексуальных способностей.
В тот день мне написали двое. Один хотел серьезных отношений и извинялся, если он не по адресу, а второй просто задавал ненавязчивые вопросы. Первому я подтвердила, что он не по адресу. Милый мальчик, такой скромный и вежливый, он мне искренне понравился своей наивностью и вежливостью.
Второго звали Альберт, такое красивое имя, говорил, что итальянское, но что-то не очень похоже. Разговор не напрягал, мы переписывались о музыке, о том, кто что любит. Потом я написала, что скоро ухожу, потому что начинаю замерзать. Он сказал, что если б был рядом, то обязательно согрел. Я отшутилась, сказав, что мужчин никогда нет, когда они так нужны. Он со мной полностью согласился. Я очень удивилась тому, что мы долго с ним переписывались просто так. Такого до этого никогда не было.
Я начала собираться домой, как он написал, что если б я представила, что он меня сейчас обнимает, то мне бы стало тепло. Я не знала, что ответить, потому что мне стало очень холодно, но уже где-то внутри, внизу живота.
Меня так давно никто не обнимал, что представить было просто сложно. Мне вдруг стало не по себе. Я вспомнила, что у меня никого нет, к кому бы я могла прижаться и согреться, кому бы я могла дарить свое тепло. Я выключила агент и вышла из кабинета. Какой-то механизм во мне неприятно заработал, заскрипел как-то противно. Мне захотелось свернуться на кровати, стать маленькой - маленькой. Исчезнуть из этого мира ненадолго. Я стояла у выхода в университет и смотрела в пустоту. Подо мной проваливался мир, который я создавала вот уже около полугода. Он рушился одним виртуальным предложением. Я вышла на улицу и зашагала по направлению к дому. Я шла по мне уже знакомому проспекту, по этому исхоженному и разбитому тротуару. Я шал и смотрела под ноги, не потому что боялась упасть, а потому что больно было поднять глаза. Мне казалось, что люди все поймут. Под грудью неприятно посасывало, в голову лезли глупые мысли, а на душе было просто хреново. Вся моя нежность, все мое тепло и все надежды, которые я так укромно спрятала в самый дальний уголок своего бытия, казалось, перерастают меня. Им становилось тесно внутри того уголка, который я им отвела. Мне самой стало тесно внутри себя, внутри этого города, который подарил мне эту жизнь, эту надежду, и так бессовестно ее забрал. Я знала, что кому-то сейчас может быть хуже, чем мне, но мне не становилось от этого легче. Я спустилась вниз к городскому водохранилищу. На город уже опустилась зимняя темнота, и включились фонари. Я спускалась к мосту по покрытому снегом тротуару. Мимо меня проходили люди, но их было меньше, чем днем. Каждый думал о своем, в том числе и я.
Ночью город выглядел завораживающе, освещенная только фонарями, темнота скрывала все недостатки и недоделки, которых в городе было очень много. Люди казались симпатичнее и приветливее. Но самым красивым местом для меня всегда был мост. Как новогодняя елка он мигал фонарями. Гул машин, какой-то шум и разговоры людей, улетающие куда-то далеко – все это меня теперь убаюкивало и успокаивало. Я прошлась немного по набережной и остановилась у бордюра. Недвижимый лед стал мне помощником.
Несколько минут я просто стояла и смотрела на противоположный берег. Мне показалось, я стояла несколько часов. Уйдя куда-то вглубь себя, я снова укладывала все свои переживания в одну стопку и засовывала в самый дальний угол. Неприятное чувство воспоминаний оставляло пустоту внутри и постепенно исчезло. Мне не хотелось возвращаться домой, но я начала замерзать и если б еще немного, у меня бы началась депрессия. Само ненавистное слово и состояние моей жизни. Точнее глупое состояние, неоправданное и ненужное.
Я вернулась в свое родное общежитие. На аллее перед входом стояла парочка и обнималась. Никогда мне еще не было так безразлично на них. Запечатав свои чувства, я запечатала свои мысли о нежности и любви. Я стала забывать, что это такое. Теперь я боюсь этих чувств, как бояться урагана или конца света. Я не знаю, когда придет время их распечатывать и придет ли…
Одно разочарование, одна боль может замкнуть в себе навсегда. Сложно открывать человека, когда закрыт сам, когда вместо слез на лице появляется страх. Когда боль заполняет всего тебя и закрывает выходы чувствам.