XX.XX.XXXX
20:15
- Смотри на башню, - тихо произнес голос за спиной, - только не оборачивайся.
В голосе не было, да и не могло было быть ни приказного тона ни какой-либо агрессии, слова, плавно переносимые холодным, так непривычно холодным ноябрьским ветром, лишь мягко коснулись слуха Алекса и исчезли в дыму чьей-то непогашенной сигареты. Лишние, неприкаянные мысли неприятно сжимали виски, но с каждым дуновением северного ветра, боль отступала, оставляя после себя только роящуюся пустоту и легкий гул, напоминающий шумы или помехи. Хотелось пить.
- Когда пошел первый снег, Я был в Ногинске… Иду я вот по делам, а тут снег. Вот и застыл как статуя, стою, улыбаюсь как блаженный, люди мимо проходят, смотрят, старушка какая-то тихо так говорит – «Вот, наконец-то дождался», - донеслось из-за спины, - ты не оборачивайся, на башню смотри. И слушай.
Забавно даже, у него ведь было почти так же. Это была первая ночь за долгое время, когда Алекс не сидел у озера, бесцельно устремив взгляд на засыпающую воду… И вдруг пошел снег. Осколки чужих звезд летели точно снизу вверх, в белоснежное небо. А ведь он уже совсем забыл что такое счастье за бесконечной чередой стаканов и случайных связей. Глупо и бессмысленно, но так было… Хотя почему было? Разве хоть что-то изменилось?
- Я в прошлом году новый год один встречал. У озера. То есть, совершенно один, с бутылкой шампанского, правда… Тоже своего рода счастье.
Он на минуту затих, а затем послышалась тихая мелодия, как и голос – устремленная вникуда, но такая манящая… Забирающая все. Мысли сжались в мельчайший клубок и все уменьшались с каждой нотой, теряясь в обертонах и переливах. Их нет. Не было. Шел снег. Шел только для двоих. Отчаянной белизной резало глаза, но дыхание было как никогда ровным. Столько времени Алекс жил только на астматических аэрозолях, задыхаясь в режущем кашле, обдирающим в кровь горло. Вдох. Выдох.
К нему тянулась вода, а башня, казалось, сейчас вырвет свои бетонные корни из земли и сделает первые, несмелые шаги навстречу Алексу. Или Норду. Тело, как и все естество рвалось навстречу порывам ветра, когда тот еще сильнее хлестал по щекам, а снег в беспорядочном танце застывал едва заметным инеем на ресницах и путался в волосах…
- Пойдем, - почти шепотом произнес Норд. Хоть Алекс и стоял к нему спиной, он чувствовал его улыбку. Тепло и тихо. Спокойствие.
Шаг.
18:20
- Курить будешь? – Чуть приподняв брови и подтолкнув пачку чуть ближе к Алексу, спросил Норд. Тот только едва заметно опустил голову и взял сигарету. Шаман задумчиво прикрыл глаза, - Попробуй поиграть, а то что, собираешься прямо там учиться? – ненадолго отложив сигарету, проговорил Норд. Из чашки недопитого крепкого чая струился густой пар, сливаясь с сигаретным дымом, отдавая ароматом вишни, табака и жасмина. Слипались глаза.
Бесцельно постучав пальцами по столу, Норд неторопливо снял с шеи варган и протянул Алексу. Тот осторожно принял его, стараясь держать как можно бережнее. По лицу шамана проскользнула легкая, уютная улыбка, а рука снова потянулась к тлеющей сигарете.
- Да не бойся ты. Вспомни, как я играю.
Подносишь к зубам, осторожно дергаешь за язычок… Регулируешь силу нажатия и удара сам, как будет удобно и как будешь чувствовать. Сознание Алекса доверчиво выбрасывало информацию, а руки, интуитивно, бережно поглаживая варган, старались следовать ей. Сбитый вдох и осторожный удар по язычку. Дребезжащий металлический звук оборвался, стоило только чуть сильнее прижать к зубам холодную медь. Еще попытка.
Алекс играл. Сперва короткие, несмелые вибрирующие звуки постепенно складывались в единую мелодию, что ныряя в воду, соскальзывала с чашки и, огибая кувшин, устремлялась куда-то к соседним столикам, заставляя беспечных посетителей обычной московской забегаловки навострить уши и внезапно притихнуть на середине своих будничных разговоров. Больше не было сил держать глаза открытыми, веки тяжело опустились, а перед глазами зарождалось темно-синее марево, с каждым новым всплеском мелодии, рассыпающееся на все более мелкие искаженные черно-белые клетки. А сквозь разлом шахматной доски виднелись далекие звезды, меланхолично покачивающиеся на беспросветном небе.
- Хорошо играешь. Завтра выбирать варган тебе, - мягко резюмировал Норд.
Шаг.