1
Два госэкзамена рота сдавала в учебном центре. В любимом родном захолустье, где знакома и последняя тропинка; где окрестности со всех четырёх сторон света помнят беготню их молодых сильных ног; где по-молодецки горлопанили они летом и зимой «в атаку!»; где каждым нарыто окопов – пятиэтажный дом с крышей спрятать; где встречали они ранние летние рассветы, вылезая из сырых палаток; где на охране постов выстояны сотни часов; где они мёрзли, голодали, изнывали от жары и жажды, вкалывали до седьмого пота и блаженно наслаждались природой.
Несмотря на финишный рывок, желание героически выложиться, рвануть грудью красную ленту победителя, мало кого наполняло. Большая часть курсантов не изменила простому, но верному девизу: «Делай только то, что тебя заставят сделать, и будь что будет». Что всё будет в порядке – кто-то предполагал, кто-то надеялся, а кто-то и не сомневался. Потому главной заботой выпускников стало свести на нет количество дел, которые на них могли взгромоздить, и посвятить очередной день отдыху.
Условия для приятного времяпрепровождения были удивительные, как в санатории. С южной стороны, чуть поодаль редкой колючей проволоки, начинался пологий склон, плавно переходящий в луг. Тут, среди пёстрого, душистого разнотравья, играя мелкой чистой водой, текла небольшая речушка. Деревянная плотина, возведённая когда-то силами училища, образовала дивный пруд – с умеренной глубиной и хорошо прогреваемый солнцем. По велению того мудрого начальника, приказавшего перегородить речку, пруд оснастили четырьмя плавательными дорожками и длинным дощатым помостом для старта.
Чураться соблазнов жаркого лета выпускники не планировали, и держать их в ежовых рукавицах офицерам становилось непросто: при первом же послаблении питомцы оказывались по другую сторону забора. Прискалов грозил заточить на гауптвахту всех, кто без разрешения сунется в пруд. Командира курсанты понимали очень хорошо, но делали по-своему: день-деньской скакали как кузнечики – то на луг, то в учебный центр. Замкомвзвода видели, что их сыромятные вожжи на глазах превращаются в жалкие верёвочки, но поделать ничего не могли. Скорый приказ на лейтенантские звания, подобно шлюзу, что вот-вот должен открыться, неизбежно грозил уравнять всех и избавить от таких мелочей как сержантские лычки.
Задача-максимум и задача-минимум у курсантов-середнячков вообще срослись в одно - лишь бы не двойка! А что? Диплом есть диплом, лейтенантские звёзды есть лейтенантские звёзды – хоть три балла за экзамен, хоть пять. К погонам оценочная ведомость не пришивается – всем показывать.
Небольшой шорох навёл приезжий генерал, председатель государственной экзаменационной комиссии. Ростом метр с кепкой, он под широкой красной фуражкой смотрелся живым грибом. Курсанты пялили на «гриб» глаза, не в силах удержаться от удивления – как этот «мальчик-с-пальчик» лампасы отхватил? Высокого чина, что мелко, с любопытствующим взором семенил по учебному центру, сопровождал начальник училища. Прискалов за прыжки курсантов через забор злился вдвойне и остервенело требовал дисциплины.
Всё закончилось благополучно - генералы к вечеру укатили в город, а курсанты осчастливились отметками. Теперь отдыхать как душа пожелает! До нового рубежа неделя, а в книжки и конспекты заблаговременно суются только слабонервные личности. Игральные карты, здоровый сон на лугу и купание – вот достойные занятия полуиспечённого лейтенанта, на облике которого жаркая альма-матер начала «запекать» последний штрих – «румяную корочку».
2
Тураев, наглядевшись на оценку «хорошо», отложил зачётку – тактика позади, а заветные золотые погоны ближе! И хотя тревога об очередном предмете уже свила себе укромное местечко внутри него, чтобы там периодически шевелиться с боку на бок, два-три дня нужно было ни о чём не думать. Расслабиться!
Кулеша меньше всех радовался прошедшему экзамену. Его ответ не блистал ни точностью, ни полнотой, отчего он тушевался под взглядами двух незнакомых полковников. А тут ещё ввалились генералы! Чрезвычайно сообразительный и въедливый «гриб»-председатель его «плавание» вскрыл с двух предложений, но никакого спасательного круга бросать не стал, наоборот! Строго указал на доску: «Докладывайте, последний вопрос»!
Если бы сержанта спросили как обвести Землемерова вокруг пальца и проскочить в буфет – он бы сообразил сходу. Но из чего состоит и какие задачи выполняет подвижная механизированная группа фронта? Увы, увы! Лишь общие слова… Прискалов, спасая показатели, вытянулся перед генералами как только позволял позвоночник и робко вставил замечание, что Кулеша сержант очень толковый, к тому же спортсмен, а пробел в знаниях вызван болезнью.
Долго совещались как оценить толкового спортсмена, и чужой генерал уже намекнул на компромисс, но Щербаченко, показывая непреклонность, огласил «удовлетворительно». Пусть высокий гость знает - оценками тут даром не швыряются!
Хлебнул замкомвзвод принародно позора, а его клокочущая ненависть очень скоро вскрыла причину оного – Антон Тураев. Конечно, Тураев! Сидел за соседним столом, а на просящий шепоток, паскуда, даже глазом не повёл - пялился в свой листок!
Тураев для молчания имел веский мотив: на первом экзамене он помог Кулеше, в ущерб себе помог, а тот по своей манере дружескую помощь быстро «простил» - зарядил вечером дневальным. После такого - законный шиш «родному» сержанту!
Потеря лица, особенно перед генералами, Кулешу не отпускала, грызла: «Госэкзамен просрал! Тактику! Главный предмет»! И Прискалов зловеще бросил – «Заслужил, сержант, почётное место в жопе тараканьей»!
А ведь подскажи Тураев два-три слова – он бы нашёл что добавить. За дельный паровоз какой угодно мусор можно прицепить и хоть в рай въехать! Так нет! Зажал словечко, гад! И сучья Репа, навесившая на взвод проблем – тоже не без Тураева!
Глядя на Антона, Кулеша скрипел зубами – будет достойное возмездие!
3
Выходной вечер взвод встречал на берегу пруда. Офицеры уехали по домам, а долгий, умиротворённый закат обещал курсантам редкое блаженство: тишина, тепло, вода. Когда ещё такое будет?
Сам Бог велел наслаждаться каждым дивным мгновением, вбирать в себя угасающую синеву неба и назойливый стрёкот кузнечиков, нежные, словно поцелуи, брызги прогретого солнцем пруда и беззаботные шутки товарищей. Молодые люди жаждали наполниться необычными, взрывными впечатлениями, от которых память потом не сможет освободиться до самого последнего дня своего. И они плавали, дурачились всласть, кувыркались с широкого деревянного помоста, ловили своими крепкими голыми телами лучи уходящего к горизонту солнца.
Тураев дневалил в летней казарме – под уставным предлогом Кулеша мстил за кукиш, протянутый ему вместо руки помощи. Наряд заканчивался, и Антону, охваченному положенным «дембельским» настроением, не терпелось освободиться от штык-ножа и поспешить к пруду, где уже вторые сутки «добывал» себе наслаждение весь взвод.
У Круглова, примкнувшего к отдыхающим вопреки традиции обнимать тумбочку (Кулеша заменил его на Тураева) и блаженно сидящего в воде, почти под носом хлюпнула крупная рыбёшка. Вячеслав зажмурился от брызг и тут же мечтательно предложил:
- Может, по речке, с бредешком? Рыба сама просится!
- А что? – загорелся Лаврентьев, - ухи сварим. Ей-богу, лейтенантскую уху на всю жизнь запомню. Только из чего бредень соорудить?
- Не мелочиться, простынь взять! - пробасил с помоста Остапенко.
- Такой парус тянуть замучаемся, - вмешался Василец.
Остапенко с высоты своего роста посмотрел на Васильца почти умилённо:
- Не замучаемся! Доска, кирпич и гвоздь побольше.
- Простыне, конечно, труба? – по привычке насторожился каптёр, поднимая разморенную голову от пахучей травы.
– Страна простит своих лейтенантов! – низко рассмеялся Остапенко.
- Куда ей деться! – подхватил Рягуж. – Зато рыбалка будет класс!
Одобрение знатному делу вышло полное, и Круглов с Васильцом собрались в учебный центр - за котелками, простынёй и присоветованным гвоздём.
- В столовой большой котелок попросите, - внёс свои начальственные «пять копеек» Кулеша. – И картошки с луком!
- Ложки каждому не забудьте! – вдогонку крикнул Лаврентьев. – Чтобы всем хлебать, а не облизываться!
От слова «хлебать» курсанты осклабились, зашумели - очень живо представилась ушица - ароматная, дымящаяся, наваристая.
- Могу сказать, кто насчёт Репки закозлил! - трагично глядя в пруд, вдруг громко объявил Кулеша. Гомон стих - все враз забыли о рыбалке, повернулись к сержанту. Что Прискалов расслабился с наказанием только лишь из-за экзаменов, ясно было и без подсказок. Крутые и бесполезно-воспитательные меры, по следам «Репкинского» ЧП ещё ожидали своего часа.
- Давно пора стукача на чистую воду! – нетерпеливо потёр ладони Рягуж. – Скоро выпуск - и не приложиться! Не прощу!
- Особенно если к чёрту на рога ссылают из-за таких сексотов!
- Не тяни! – потеребил Кулешу Драпук, приоткрывая в напряжении рот.
- Та-ак, проверим, кто сейчас дёрнется? – полагая что у доносчика сдадут нервы, верзила Остапенко окинул взвод тяжёлым бронебойным взглядом.
- Никто не дёрнется, - криво усмехнувшись, успокоил его сержант.
- Почему?
- Эта падла отсутствует, - просто объяснил Кулеша и замолк. Однако за брожением умов, им спровоцированным, сержант принялся наблюдать с желанной страстью. В этот раз он тянул с разгадкой не из-за привычки повышать градус интереса, а для правдоподобности. На суровые крики и местоимения он отмалчивался, гримасничал, пока не столкнулся взглядом с Остапенко. Тот словно сказал – «потяни резину, Кулёк, и я так между глаз кулачищем вытяну»!
- Горелов? – спросил Лаврентьев и все завертели головами – Горелова точно не было.
– Пашке-то зачем? Мотив? - Кулеша притворно поморщился и крикнул. - Догадайтесь сами!Кто всю панику с Репой поднял?
- Тураев, что-ли? – среди секундной тишины несколько растеряно протянул Рягуж. С видом человека, сделавшего тяжкое, но праведное дело, сержант молча улёгся на спину.
- А за слова отвечать? – взыскательно рокотнул Остапенко. - Не ты ли сам?
- Я! – Кулеша возмущённо подпрыгнул с травы. – Ты посмотри, как Прискалов народ вертит на своём болту! Как на пропеллере! И меня не слабее всех!
К удивлению публики это было неоспоримо – за Репу замкомвзвод отдувался без послаблений и «смазки».
- Тураеву Забайкальский округ светил, - доверительно выдал Кулеша. - Он и решил – одним докладом семерых конкурентов сдвинуть! Ему уже Прискалов предложил выбрать, чьё место занять. Он, кстати и занял. Твоё! – Замкомвзвод ткнул в Рягужа. У боксёра от такого известия лишь молча отвисла челюсть.
Невероятная новость, имевшая две очевидные вещи (Тураев в самом деле кричал «смирно», и то, что лучше Кулеши канцелярские дела никто не знал), требовала вмещения – из Тураева предатель как-то сразу, одним махом, не лепился. Четыре года с ним бок о бок – и никаких подвохов, обманов, доносов.
Сержант очень тонко молчал, намереваясь золото расчётливого молчания вывалить на свою чашу весов. Через полминуты голоса курсантов прорезались.
- А что? Последний месяц можно и всему взводу подосрать!!
- Припёрло в ва-банк идти – и пошёл!
- Распределение того стоит! Продался!
- Мне, мне из-за этой суки Киргизию обещали – засунуть бы её в жопу!!!
4
К Круглову и Васильцу на обратном пути присоединился Тураев. Антон помог собрать котелки-ложки и теперь предвкушал, как пойдёт с друзьями по речке, как наловят они рыбы и полночи просидят у костра, с ушицей! Спускаясь с холма, Тураев даже и предположить не мог (как, впрочем, и Круглов с Васильцом), что его ждёт встреча не с прежними товарищами – испытанными, доверительными, доброжелательными, а с совсем другими - мрачными, желчными, наполненными злобой и местью.
Знай он всё заранее, может и не рискнул бы подходить, выждал бы какого-либо прояснения в этом чудовищно-нелепом деле, или же прежде собрался с духом, оградился бы забором отчуждения. По крайней мере, вот так – весело, открыто, беззаботно не предстал бы ни за что.
Заметив на склоне троицу с походным инвентарём, взвод оживился. Курсанты, развалившиеся по берегу пруда, сидевшие в воде – потянулись на помост: Кулеша стоял там - насупленный, набыченный: предстояло принародно додавливать врага.
- Улыбается! – презрительно покривился Драпук.
- А что ему? – даже как с завистью, сказал Агурский. - Распределение обеспечил!
- Мы тоже сейчас обеспечим…, - дёргая плечом, Рягуж загнул ругательство.
Тураев, решительно не замечая в лицах перемен, бодро прошагал по помосту, поставил на крашенные доски котелки: - Рыбалку затеяли?
- Затеяли! - Рягуж с яростью пнул по «Свинцовому дирижаблю», да так, что котелок Антона раскрылся, и всё содержимое кубарем полетело в воду. Тураев остолбенел: что с Николаем?! Если и задурковал, как прежде, то вышло чересчур зло, жестоко!
Он хотел сказать, что у Николая вышел явный перебор, как вдруг на лице Рягужа ему открылась неописуемая звериная дикость. Антон съёжился – перед ним стоял незнакомый доселе человек, с совершенно непредсказуемыми намерениями.
- Сучар в компанию не берём! – отрезал Рягуж.
- Ты мне?! - Антон, поражённый выходкой товарища, даже не обратил внимания, что никто вокруг (кроме Круглова и Васильца) ей не удивился.
- Тебе, стукачёк сибирский!
- От жары ополоумел?! – Тураев никак не мог взять в толк, что происходит.
- А заклад про Репу – чьё дело? – вопросом на вопрос обрушился Рягуж.
- Какую Репу?! Какой заклад?!
- Ну, конечно! Признается он! – съёрничал из-за спины Драпук, словно поясняя Рягужу – что разговаривать? Бить!
Тураев не мог поверить не только своим глазам, но и ушам: перед ним человек, которого он считал другом?! Лицо Антона в секунду запылало огнём – испытывать стыд за наговор, да ещё перед всем взводом, втройне страшнее, позорнее, чем за настоящую вину.
- Знаешь, куда меня зарядили? – кричал Рягуж и кивал на Кулешу, словно тот должен был развернуть карту СССР и показать место, куда поедет Рягуж.
- Я тебя на Репу не тащил! – крикнул Тураев первое пришедшее в голову оправдание – в конце-концов, Рягуж расхлёбывает своё похождение!
- Ты о другом позаботился! – разметая в стороны оставшиеся котелки, Рягуж шагнул к Тураеву. Тому стало ясно, что как ни дико, как ни внезапно всё сложилось, но Колю-боксёра уже не остановить. Единственная мысль застучала у Тураева в висках: не подставиться под разгорячённый кулак!
Он отступил на охваченных противной дрожью ногах. «Отмутузит Рягуж козла!» - курсанты быстро освободили для драки кружок - прямо на помосте, жадно приготовились к зрелищу. Круглова, пытавшегося влезть с замирением, Кулеша и Драпук утянули в сторону. Кулеша цыкнул злобно - «не твоё дело»! Все замерли…
Тураев свои шансы на кулаках оценил безрадостно – против него атлет, тренированная машина. Но пасовать уже не позволяла злость, какую он не разу в жизни не испытывал - за град гнусных обвинений он готов схватиться и умереть!
«Броситься, прилипнуть – и с ним в воду»! – лихорадочно состроился план.
Рягуж по-боксёрски поднёс кулаки к груди, а Антон, пригибаясь вперёд, бросился на соперника с желанием смести его с помоста…
Сгрудившиеся зрители не сразу поняли что произошло – опора под их ногами вдруг исчезла, и тела их единым мигом увлекло вниз, в воду. Тураев и Рягуж, не успевшие ударить друг друга, тоже повалились внутрь короба. Падая навстречу воде, Антон даже не почувствовал, как спина его плотно прошлась по шершавой стене колодца, раздирая и хэбэшку и кожу.
Происшествие объяснялось просто: подгнивший от времени настил не выдержал большого сборища и проломился. Сперва ухнули зрители – кто во внутрь разверзнувшегося помоста, кто в стороны; затем, из-за облома смежной балки, пролёт, на котором сходились противники, тоже подался вниз.
Ноги Тураева без труда встали на дно. Он пришёл в себя и осмотрелся: Рягужу, что высовывался из воды неподалёку, было не до драки – тот недоумённо ощупывал свои руки; жадные зрительские взоры исчезли – сослуживцы барахтались в воде, выбрались из-под поломанных досок.
Радикальную и необъяснимую перемену - вторую за последние пять минут, Антон воспринял с облегчением. Он молча перевалился за короб и подался к берегу, где тревожно гомоня собирались курсанты. Кто-то кричал о торчащем большом гвозде, кто-то сетовал об утонувших очках, кто-то матерился от боли
Когда растерянность от обрушения помоста схлынула, многие вновь наполнились ожиданием несомненного триумфа Рягужа над стукачом. Но тот, разогнав мощным телом воду и выйдя на берег, с воинственным настроением, которое обуревало его три минуты назад, вдруг расстался, - болезненно морщился и держался за правую руку.
Тураев развернулся от взвода и пошёл прочь…
Глава 51
http://www.proza.ru/2010/04/02/566