Вот если где-то, скажем, в маршрутке или автобусе, распоясавшаяся компания подростков будет громко ржать, материться и донимать остальных пассажиров, вас будет интересовать их социальное происхождение, политические убеждения и отношение к религии? А если какой-нибудь решительный и смелый пассажир их утихомирит, то вам мне все ли равно, является ли он радикально мыслящим оппозиционером или активистом движения «Наши»? Ответы на банальные в данном случае вопросы очевидны. Но почему-то, как только дело коснется более весомых фигур, чем безымянные нарушители общественного порядка и его же восстановители, то мнения расходятся, буквально рассыпаются, как световые лучи во все мыслимые и немыслимые стороны.
Ну что, казалось бы, нового сказал Шевчук на концерте в «Олимпийском» 7 марта? Что сегодня мнимые рокеры прислуживают «ментовской власти», распевая свои песни на концертах, этой властью организованных и проплаченных? Что «народ мучается не только в тюрьмах и лагерях, но и в детских домах, больницах»? Что всякая сволочь «во власти, в погонах и с мигалками грабит нас, сбивает нас на дорогах, расстреливает в магазинах, и никто за это по большому счету не поплатился»? Неужели для кого-то все это является открытием? Если есть еще такие, то они, наверное, живут в какой-то иной России.
Ну а безработный ныне актер и радикальный оппозиционер Алексей Девотченко (да, тот самый, что сыграл упертого и честного мента Степу Маркова в «Бандитском Петербурге» Владимира Бортко), какие он открытия сделал, заклеймив нынешнюю россиянскую интеллигенцию, погрязшую в холуйстве и стяжательстве и призвав коллег по цеху не поддерживать «циничный режим, установившийся в стране 10 лет назад». Заслуженный артист РФ предложил им не принимать участия в заведомо ура-патриотических кинокартинах, а также не участвовать в концертах, организованных властями. По его мнению, таким образом, актеры могут высказать свой протест по отношению к режиму в стране. Вполне себе адекватное заявление честного человека со своими, как и в случае с Шевчуком, особенностями мировоззрения, но выработавшего в себе то самое антропологическое (по Быкову) неприятие власти и стремящегося, что называется, «жить не по лжи» (Бог с ним, с Солженицыным, нравственная формула-то верная).
То, что околокремлевская кодла вытащит на свет Божий всякий, весьма, надо сказать, сомнительный, «компромат» на обоих фрондеров и заполонит им пространства Интернета, было ясно с самого начала. Ведь несмотря на то, что никакого революционного открытия в заявлении актера и спиче музыканта не прозвучало, сказано это было теми людьми и перед такой аудиторией (здесь имеется ввиду концерт в «Олимпийском), что составляющие части этой самой аудитории, в массе своей аполитичные и индифферентные к происходящим в стране процессам, придя в себя после катарсиса, пережитого на концерте ДДТ, на секунду-другую задумаются «о времени и о себе» и, при благоприятном стечении обстоятельств даже, может быть, поймут, что что-то здесь не так. Что уши их отягощены густо свисающей лапшой. Что «правды в глазах государственных шлюх» сегодня куда больше, чем во времена пресловутого тоталитаризма, но тем страшнее жить под властью этих порочных особей рода человеческого.
Странно и весьма неприятно читать и слушать комментарии к упомянутым, повторюсь, не таким уж и грандиозным событиям, сделанные лицами, относящими себя к патриотам и державникам, благоговеющими перед красным флагом и Сталиным, но каждый раз охотно надевающими рясы охранителей режима ими же, вроде как, и порицаемого. Трудно поверить, что те или иные лица, среди которых много очень патриотичных и весьма левых товарищей, живут в другом измерении и надеются на реализацию плана Путина и модернизацию президента Медведева. Ведь реальный-то мир наполнен прелестями, вроде упоминаемых в призывном кличе Девотченко «нечистотами тюремных камер, смрадом неухоженных больниц и приютов для бездомных, прогорклым дымом сгоревших памятников архитектуры, исторических зданий, клубов, домов престарелых. И потом омоновских сапог». Разве все это новость? Разве всякий творческий человек, по самой своей сути, долженствующий находиться, если не в политической, так хотя бы в духовной оппозиции к власти, к государству (но, заметим, не к идее государственности), не обязан прислушаться к словам актера и. если не последовать его призыву, то хоть на время усомниться в нравственной чистоте своей гражданской позиции, а то и просто приобрести таковую?
Не принимаю упреки в адрес Девотченко в отсутствии патриотичности и каком-то там идиотском «оранжизме». Разве не знаете, что именно сейчас считается патриотической кинопродукцией? Это «Адмирал» и «Сволочи», «Турецкий гамбит» и «Сибирский цирюльник». Да еще какой-нибудь милый, но пошлый киногламур с претензией на героику, вроде «Мы из будущего». Стоит ли честному художнику снимать или сниматься в подобных картинах, даже если это сулит немалые барыши? Для русских интеллигентов позапрошлого века сама постановка такого вопроса была неуместна. А что касается пассажа Девотченко о восхваляющих Сталина телесериалах и картинах и невозможности в них сниматься - так это из рода фантастики, поскольку таковых вовсе и не имеется в телепрограммах россиянского ТВ. Не согласны? Назовите хоть один – я с вами сильно поспорю.
Значимость обсуждаемых нами событий не политическая, а духовная. Понимая это, апологеты и выкормыши кремляди и бесятся, и неумело ёрничают, а те, что поглупее, надувают губки и грозно вякают: «Предатели…» А искренние, но твердолобые патриоты, как будто сами того не понимая, служат хорошую службу «чужим», становясь в ряды «охранителей».
Революция всегда созревала в умах людей, а лишь после обретала конкретные материальные формы. Так и было накануне того самого 17-го, которого так боятся сегодня «охранители», подчас даже те, что прикрываются патриотическими заклинаниями и сталинской тенью. Нигилизм – не самая хорошая вещь, но это реакция социального организма на те потоки лжи, беззакония, циничного презрения к человеку и тошнотворной показной заботы о нем же, которые наполняют нашу с вами действительность. Нет способа изменить Систему, охраняемую ментовского-эфэсбэшным оцеплением и елеем всевозможных медийных витий. Нет надежды на честные выборы в зоне, где все, как один, зэка голосуют за свое начальство, от которого зависит их существование, а то и жизнь. Нет, к сожалению, по сей день и захватившего бы массы интеллектуального проекта выстраивания новой реальности. Везде стена, о которую мы разбиваем свои упрямые лбы, двери, которые нам не открывают, праздник, на который мы не приглашены. Бессилие и накапливаемая злоба. «Черная злоба. Святая злоба…»
И чем черт не шутит, может быть, хриплый рев Шевчука станет для сотен тысяч молодых и озлобленных изгоев тем самым матросским кличем из немого фильма Эйзенштейна: «Братцы, а мясо-то гнилое!»