Голос Ларисы, медсестры из регистратуры, прозвучал неожиданно:
– Екатерина Петровна, Вы домой-то идёте, или тут ночевать остаётесь?
Екатерина Петровна подняла голову и с удивлением посмотрела на коллегу. Та стояла в открытых дверях уже без халата и пыталась открыть зонтик:
– Вот чёрт, заело…
– А сколько времени? И зачем тебе зонтик?
– Это называется, заработались. Посмотрите в окно. А насчёт времени, так только мы с вами тут и остались.
Екатерина Петровна выглянула в окно. Пока она заполняла эти бесконечные медицинские карты, небо затянули тучи, и пошёл дождь.
– О-о! А я без зонтика. Синоптики-то дождя не обещали.
– Синоптик, что та цыганка: скажет – как нагадает, – усмехнулась Лариса. – А ты слушай и будь готова. Ну, что, Вы идёте?
– Конечно! Минутку, – и Екатерина Петровна быстро поправила на столе бумаги, сняла халат, повесила его на плечики, взяла сумку и вышла из кабинета. Лариса позвонила охранникам, включила сигнализацию, и женщины вышли на улицу. Постояли немного под козырьком: Екатерине Петровне не хотелось делать первый шаг под дождь, а Лариса всё ещё пыталась открыть зонтик. Наконец ей это удалось, и она предложила:
– Пойдёмте что ли, провожу до остановки.
– Вот спасибо, – поблагодарила Екатерина Петровна, взяла коллегу под руку, и женщины, вооруженные такой призрачной защитой как зонтик, погрузились в дождь.
До остановки дошли быстро, и почти сразу же подошёл автобус.
– Спасибо и до завтра, – сказала Екатерина Петровна, поднимаясь на ступеньку.
Двери за ней закрылись, и автобус поехал. Она села у запотевшего окна и протерла его рукой, всматриваясь в мелькающие за окном дома, людей, машины.
– Вот и осень пришла, – сказала ей севшая рядом женщина. – Она почему-то всегда приходит летом.
Екатерина Петровна согласно кивнула головой, протягивая деньги за проезд кондуктору. Посмотрела на билет и грустно улыбнулась – несчастливый.
До своей остановки доехала быстро. Пока дошла до дома, изрядно промокла. У подъезда глянула на свои окна – свет не горит, значит, дочка ещё не пришла. Екатерина Петровна вздохнула, поднялась по ступенькам, открыла дверь и вошла в дом. Сразу же прошла в ванную. Сняла с себя мокрую одежду и повесила сушить. Приняла душ, надела теплый махровый халат и шерстяные носки – в дождливую погоду она всегда мёрзла. Наверное, потому что семнадцать лет назад в такой же дождь её муж попал в аварию. Травмы не совместимые с жизнью. Так, в самом расцвете она стала вдовой. Замуж больше не вышла, и сама воспитала дочь. Наташа очень походила на отца. Такая же рыжая и неугомонная.
Екатерина Петровна включила телевизор, села в кресло и принялась вязать свитер – обнову для дочери. Зазвонил телефон. Она отложила работу и взяла трубку:
– Алло.
– Мам, это я. Привет. Я приду через час с Алексеем. Познакомитесь.
– Что ж ты раньше не сказала, мне только час на подготовку и остался.
– Ничего не надо. Мы купим торт, попьём чаю, и вы пообщаетесь. Ну, пока, – и в трубке раздались гудки.
Екатерина Петровна сидела в кресле, прижав к груди телефонную трубку, и короткие гудки эхом отзывались в её душе – ну, вот и всё, дочка выросла. Мать уже давно ждала этого сообщения, и всё-таки оно застигло её врасплох. Но что поделаешь? Екатерина Петровна положила трубку на место и пошла переодеваться – не встречать же будущего зятя в халате. Зашла на кухню, поставила греться чайник, чтобы заварить свежий чай, достала бокалы с блюдцами и плоскую тарелку для торта. Ополоснула их и протёрла полотенцем. Заварила чай – он тем временем закипел. Вернулась в комнату, убрала со стола кружевную салфетку (Наташа ещё в шестом классе связала её крючком маме в подарок на день рождения), протёрла стол от пыли и застелила его новой скатертью. Расставила на столе бокалы с блюдцами и чайными ложечками, принесла сахар и варенье. Посмотрела на часы. Прошло всего двадцать минут после звонка. Ещё так долго ждать… Она прошлась по комнате, тяжело вздохнула, села в кресло и принялась за вязание. И тут же сбилась с рисунка, пришлось распускать. Попробовала снова вязать и опять сбилась. Отложила вязание и отправилась в ванную комнату – решила постирать полотенце, что бы только не видеть, как медленно на часах ползёт минутная стрелка.
Наконец раздался щелчок открываемого дверного замка. Екатерина Петровна поспешила встретить дочку и её избранника. Первым в квартиру вплыл букет флоксов – Наташина затея, она знает, что это мамины любимые цветы. Следом за букетом и чуть ниже – коробка с тортом, перевязанная крест на крест.
– Мам, это Алексей, – сказала Наташа.
– Здравствуйте, Екатерина Петровна. Это Вам, – смущенный Алексей протянул цветы и торт.
– Мы сохранили их от дождя, – проговорила Наташа, отряхивая зонтик.
– Да вы же совсем мокрые, – растерялась Екатерина Петровна. – Быстро переоденьтесь во что-нибудь сухое, а то простынете. Я сейчас… – Она пошла в комнату, положила на стол цветы и торт, достала из шкафа полотенце и халат и отнесла их окончательно смутившемуся Алексею. – Вот сухой халат, а мокрую одежду повесим в сушилку: пока идти домой, подсохнет. Дочь, и ты иди, переоденься.
Но Наташа ласково развернула маму и потихоньку подтолкнула её:
– Ты, мам, иди, чай подогрей, а мы тут сами разберемся.
Екатерина Петровна послушно пошла на кухню и остановилась около стола. Она вдруг почувствовала пустоту… Дочка больше не нуждалась в её заботе. Она действительно выросла. Но нужно как-то жить, что-то делать, и Екатерина Петровна, скорее по привычке, включила чайник, достала из шкафа вазу, набрала в неё воды, пошла в комнату, взяла цветы и поставила их в воду. Потом, прислушалась к доносящимся из ванной комнаты смеху и плеску воды, вздохнула, переложила торт на тарелку и села за стол.
Вскоре пришли раскрасневшиеся Наташа и Алексей, и сразу в комнате стало светлее. Наташа усадила за стол Алексея, протянула ему нож, чтобы разрезать торт, а сама сбегала на кухню за чайником, налила всем чаю. Поставила чашку перед мамой, а вторую протянула Алексею. Он потянулся навстречу, принимая чашку с чаем, и та перешла из рук в руки, ни на миг не сбавив скорости, как будто не покидала одних и тех же рук.
Екатерина Петровна прижала чашку к щеке, пытаясь справиться с накатившим внезапно ознобом. Она чувствовала себя абсолютно лишней. Нужно было о чём-то спросить Алексея, но о чем спрашивать, если она видела, как взгляд Наташи постоянно встречался со взглядом её избранника. Казалось, их глаза не прекращали разговора, и Екатерина Петровна чувствовала себя досадной помехой молодым. Хотя нет. Молодые её просто не замечали, и это было гораздо больнее. Она тяжело вздохнула и, что бы только хоть что-нибудь сказать, проговорила внезапно осевшим голосом:
– Сегодня хорошая погода.