…В одержимом ожидании музы, со мной
произошло сегодня нечто достойное
запечатления и удержания словом.
Кажется, я спал и мне снился сон! Сон о тебе -
Утраченная, но не забытая, прекрасная дева!
Я до сих пор не понимаю, что толкнуло меня
обратиться к началам исчезнувших снов...
Быть может это твой силуэт в лунном свете
пустынной парадной? А может восхищение
красного шара зелёным цветом сукна?
Здесь отсутствует эхо, но сквозь паутину
внезапного сна я слышу, как трепетно бьётся
твой пульс.
В заложниках Белых ночей...
В портрете нарисованном мыслью…
В зелёном узоре сукна.
О, Великий город - я же никогда не сплю?!
Толпа – словно текущий во все края океан, братается, в страхе выплеснуть себя за предел.
Женщина - это вулкан и она жаждет света, но страшится застывшей лавой рассыпаться от времени в прах, пока солнце, наконец, не опустится в её бездонное жерло и не исчезнет в нём навсегда.
Мужчина – холодный кристалл; с ним проще, в приступе нарциссизма он ищет луну – безгласое зеркало и, выдохшись в гоне, находит лишь смерть, сорвавшись лавиной с горы.
Снег же - вне выбора и тает на женских губах.
Снег – белые, тёплые хлопья…
Видя, как они медленно-замедленно падают в нас – вдруг понимаешь, что это и есть тот самый смысл пребывания на земле: вслушиваться, всматриваться и искать… полузабытые далёкие звуки и образы, которые приносит нам снег.
Не будь здесь снега, мы бы не прилетели на землю со звёзд.
Я не знаю: красив этот мир или нет?.. но тонкие грани его обнажает присутствием смерть. Невозможно познать красоту, однажды не зайдя за предел. А там – за чертой лишь изнанка тёмного зеркала. Сзади же манит, зовёт вернуться в свои прелести радужный день и небо, такое синее-синее, - оно отражается в море, ещё не познавшем скрытых в себе берегов.
Блуждая по кругу, я продолжаю неустанно искать тебя. Мимо плывут в бесконечности вереницы сюжетов, образов, лиц - другие, отстранённые, равнодушно чужие. Многие годы я храню сложенный вдвое листок, который запечатлел твой поощрительный вздох… высохший, но не истлевший. Это то единственное, что позволит узнать тебя, в гламурном круге само-возникших предтеч.
Полузабытый шорох трепещет во временном проёме старого разворота, увлекаемый потоком памяти; всё быстрей и быстрей, нарастая и обрушиваясь толщей прожитого и утраченного, он безжалостно выталкивает меня из выпестованных лазеек испытанных грёз.
Ошибка… Опять ошибка.
Отныне я не нарушу красоту божественного беспорядка в одержимом желании творить мир, непрерывно замерзающий в формах растущего с возрастом страха, и в очертаниях исчезающей памяти…
В портрете, нарисованном мыслью.
Вот она - твоя нагота: сама мимолётность, затмившая восход солнца! Она дарит свой свет каждому волоску, делая его золотым; заставляет прятать лицо в ладонях, опасаясь за радугу глаза. В слабости мелких грехов и угасая в искусах новизны, я бегу от твоего ко мне простирания.
О, моя наивная глупость, ты стала пугать меня – так часто и… вдруг! Это банальное бегство неизбежно обращает к печали - той властной силе, что не спасает от вязкой дали разлук и холода тайников прошлого. Но наступает срок - и ты лепишь форму растворившую мрак… обволакивающий неизбежно желаемое. Быть может, это удержит от выжигающей страсти жить любой ценой... без Тебя. Но бессонная ночь не окончена, и я продолжаю блуждать в её лабиринтах.
…А в руках остаются одни очертания бегства!*
* ''Historias'' Р. Хименес (''Как будто слепнет замершее Время'')