"…в тот день шептала мне вода:
Удач!
Всегда!
А день… Какой был день тогда?
Ах, да -
среда…"
(В.Высоцкий)
---------------------------------------------
ПРОЛОГ
========
Фаталистом Андрей никогда не был. Более того, он был искренне убежден, что человек самостоятельно управляет своей судьбой и всегда в состоянии ее изменить. Справедливость этой точки зрения он неоднократного проверял на личном опыте. Однако происшедший тем летом целый ряд событий, удивительным образом связанных между собой, словно вытекавших одно из другого, заставили его несколько усомниться правильности своих суждений.
Впрочем, обо всем по-порядку…
--- *** ---
…- Ну, не ходят на Гестолу с юга! Понимаешь, не хо-дят! – устало повторил Андрею "выпускающий" альплагеря Айлама, - Одишский ледопад непроходим – это любой знает! А подниматься по скальному гребню – вообще самоубийство! Скалы старые, разрушенные и сыплют так, что любая бомбежка покажется мелким дождиком!
- Так мы и не собираемся подниматься по гребню! - ответил Андрей, - Я же говорю, мы поднимемся на Катынское плато по ледопаду. Кто решил, что он непроходим? Кто-нибудь пробовал его пройти?
- Послушай, Сандро! - обычно Анзор так обращался к Андрею, когда хотел подчеркнуть свое дружеское расположение, - Там абсолютный перепад больше двух километров! И средний, подчеркиваю, – средний! – уклон почти 70 градусов! Это же чистая стена! Так если бы еще это была просто стена – это ле-до-пад, Понимаешь? С трещинами, ледовыми башнями… И все это "хозяйство" непрерывно ползет вниз!
Анзор открыл бутылку "боржоми" и сделал несколько больших глотков. Андрей подождал, пока он напьется воды, и спокойно возразил:
- Ну, мы тоже идем туда не на месте стоять и наблюдать! Мы тоже будем двигаться, выбирать…
- Э! – терпение Анзора, похоже, подходило к концу, - Тебе никто не говорил, что ты – баран? Ты даже больше баран, чем самый большой баран в отаре у моего дяди Резо!
- Почему – не говорил! – все так же спокойно ответил Андрей, - Мама говорила. Когда я родился, она показала меня папе и говорит: "Смотри, какой у нас баранчик родился! Кудрявенький, лобик большой, крепкий…"
- Тьфу, совсем дурак! – с досадой произнес Анзор, - Я ему серьезно, а он – шутки шутит!
- Хорошо, давай без шуток. – согласился Андрей, - Предлагаю нашу заявку сейчас не оформлять. Ты ее подготовь и убери себе в стол, а когда мы пройдем, оформишь ее задним числом. А если что - ты был не в курсе!
- Нет, я все равно не понимаю – зачем тебе вообще эта гора? Сезон вы уже отходили, все, что хотели - сделали. В зачет она тебе не нужна… Чего ты там забыл, на этой Гестоле? – Анзор с откровенным удивлением смотрел на Андрея, - Вы же вообще собирались сейчас в Пицунду. Хочешь, я тебе свой УАЗик дам? До самого Кутаиси! А там – на поезд и к морю! Солнце, девушки, рестораны…
- Ну, во-первых, мы давно хотели сходить на Безенгийскую стену, - объяснил ему Андрей, - Идти через Безенгийское ущелье – получается крюк. Нужно ехать в Тбилиси, потом в Нальчик, а потом еще полсотни километров топать вверх по ущелью. Считай, неделя. У меня столько лишнего времени нет. Лучше уж я эту неделю на пляже в Пицунде поваляюсь! Ну, и еще мы обещали Нодару, что поможем ему "открыть" первый разряд…
От возмущения Анзор даже вскочил со своего кресла:
- Как, вы с собой еще и этого кахетинского "глеха" (груз. сленг – крестьянин, мужик) тащить собираетесь?!
- Никто никого тащить не собирается, он сам кого хочешь протащит! Вспомни – кто выиграл первенство лагеря по скалолазанию? И по льду он тоже двигается отлично. Так что, еще вопрос, кто кого тащить будет… - Андрей говорил это уверенно, нисколько не сомневаясь в своей правоте, - А то, что у него еще опыта маловато, так мы для того и идем с ним. Так сказать, "старые опытные волки"…
- Еще скажи – тигры! – усмехнулся Анзор, - Кто там, кстати, еще идет?
- Как обычно... ну, и Лагодехи! - ответил Андрей.
- То-есть, Скалкин, Токунянц и этот твой Нодар – я правильно понял? - уточнил Анзор.
- Ну, почему – мой? Наш, Анзор, наш! А точнее – ваш! Ты что, не рад, что у вас растут такие кадры? Кстати, что ты там говорил насчет УАЗика? До фермы подбросите? Все-таки, километров двадцать… Ну, и ладушки! Спасибо, родной!
И уже выходя из кабинета, через плечо бросил:
- Между прочим, этот "глех" прекрасно играет на гитаре и поет. Да еще и сам песни сочиняет, правда, на грузинском. У тебя много народу в лагере песни сочиняет?...
-------- ******** ---------
ГЛАВА 1.
========
Пока шли к леднику, вся группа почти неотрывно смотрела на замыкавший ущелье ледопад. Зрелище, действительно, было величественное и немного жутковатое. Казавшаяся издали совершенно отвесной ледовая стена перекрывала собой полнеба, завершаясь где-то уже на недостижимой высоте широкой ровной площадкой – Катынским плато. С двух сторон площадки небольшими скалистыми бугорками возвышались два пика – Гестола слева и Катын-тау справа. Умом Андрей, разумеется, понимал, что, несмотря на кажущуюся незначительность, каждый из этих пиков достигал почти пятикилометровой высоты, однако, по мере приближения, картина постепенно менялась, крутизна склонов выглядела уже не такой внушительной, и вся картина ледопада разбивалась на отдельные небольшие куски, казавшиеся вполне проходимыми.
Палатки было решено поставить в "кармане" морены (альп. – каменистая насыпь, образующаяся за счет движения ледника). Весь остаток дня ушел на изучение нижней ступени ледопада и выбор пути. Но, как только солнце скрылось за Безенгийской стеной, было решено устроить "отбой", чтобы ночью, часа в два, уже начать движение к ледопаду.
- Ну, и что ты думаешь насчет маршрута? - спросил Андрей располагавшегося с ним в палатке Нодара.
- А чего думать? – по-крестьянски рассудительно ответил тот, - Подойдем к стене, тогда и будем думать. Сейчас давай лучше спать будем.
И, застегнув свой спальный мешок, почти сразу уснул. "Молодость!" - с завистью подумал про себя Андрей, и долго еще ворочался в своем спальнике, пытаясь уйти от мыслей о ледопаде…
Нодар был младше всех остальных участников восхождения почти на десять лет. В группу он попал всего два года назад, после Альпиниады политехнического института, куда Андрея пригласили инструктором. На Альпиниаду Нодар приехал с младшим братом Отаром, который, собственно, и был студентом, а Нодара родители отправили для присмотра и надзора за "ребенком", которому в то время исполнилось уже почти двадцать лет.
Отар был высок, очень силен и прекрасно сложен. Если учесть, что он к тому времени уже имел звание мастера спорта по вольной борьбе, то характеристика "ребенок", на первый взгляд, ему совсем не подходила. Но это только на первый взгляд. Первый же тренировочный выход в горы показал, насколько были правы родители Отара, когда отправили с ним вместе в горы старшего сына…
- Дядя Сандро! – обратился Отар к Андрею уже через полчаса после выхода из базового лагеря, - Я кушать хочу!
- Во-первых, я не "дядя Сандро", а Андрей Геннадьевич! – поправил его Андрей, - А во-вторых, мы же меньше часа назад завтракали! Если уж тебе так сильно хочется кушать, то каждому из вас дали "перекус" - печенье, шоколад, яблоки. Достань из рюкзака и поешь…
Спустя еще полчаса, когда отряд новичков уже начал подниматься по "фирновому" (альп. – плотный, слежавшийся снег) склону, Отар снова позвал Андрея:
- Дядя Сандро, у меня ноги замерзли!
- Отар! – стараясь говорить спокойно, отозвался Андрей, - У тебя в рюкзаке есть шерстяные носки? Остановись и надень их. Мы подождем…
Когда число таких обращений и остановок превысило десяток, Андрей подозвал к себе Нодара:
- Слушай, ты не мог бы сказать брату, что мы в горах, на восхождении. Я не могу постоянно следить, чтобы он был сыт, согрет и не утомился! В конце концов, в отряде есть еще и девушки – некрасиво как-то получается, что такой сильный парень и все время ноет…
- Андрей Геннадьевич! – успокоил его Нодар, - Не обращайте на него внимания! Он привык, что все о нем заботятся, вот и здесь хочет того же. Я поговорю с ним, а Вы, если он снова что-нибудь попросит, просто скажите – "Потерпи! Придем в лагерь – там все будет!" Увидите, он успокоится и отстанет!
Как ни странно, Нодар оказался прав, и вскоре Отар уже перестал надоедать Андрею. Андрей же взял на заметку самого Нодара и, как оказалось, не ошибся. Всего за пару сезонов из того вышел настоящий альпинист – верный, надежный и очень способный. Теперь Андрею предстояло проверить его на по-настоящему сложном восхождении…
Как и планировалось, в начале третьего ночи они уже вышли по направлению к ледопаду. К подножию ледопада четверка подошла, когда первые лучи солнца едва касались верхушек гор. От спускавшегося в ущелье крутого фирнового склона ледопад отделял широкий бергшрунд (альп. – подгорная трещина, возникающая в месте крутого перегиба тела ледника). Где-то более широкий, достигающий в ширину десятка метров, местами он сужался до двух-трех метров и тянулся, казалось, от гребня Гестолы до расположенного в нескольких километрах от него гребня Катын-тау. О глубине трещины не хотелось даже задумываться. Она могла достигать как десятков, так и сотен метров. Сразу за бергшрундом начиналась практически отвесная ледовая стена.
- Можно, я попробую? – попросил Нодар.
Андрей вопросительно взглянул на остальных участников. Скалкин пожал плечами, а Степик соглашаясь, кивнул головой:
- А что – пусть попробует! Он молодой, здоровья много…
Степик Токунянц, считавшийся в группе самым сильным скало- и ледолазом, относился к Нодару с заметной ревностью, и надеялся, что когда у того ничего не получится, все поймут, что заменить Степика некому.
- Только давай сразу договоримся – никакой самодеятельности! – предупредил Нодара Андрей. – Пять метров – крюк, пять метров – крюк…
Нодар кивнул головой, вооружился двумя айсбайлями (альп. – ледовый молоток, снабженный коротким острым клювом), прицепил на пояс связку ледобуров и, защелкнув в карабин конец веревки, начал подъем. Бергшрунд он перешел довольно легко, спустившись вначале на расположенную чуть ниже края снежную "пробку". Перейдя на противоположную сторону трещины, он начал подъем по ледовой стене, возвышавшейся над ним метров на 30-40. Левый айсбайль - правый айсбайль, левая кошка – правая кошка, левая рука – правая рука… Так он прошел три метра, потом пять…
- Крюк! Нодар – крюк! – негромко напомнил ему Андрей, но Нодар, словно не слыша его, продолжал подъем.
- Крюк, Нодар! Закрути крюк!– прикрикнул Андрей, видя, что расстояние от предыдущего крюка достигло почти десяти метров.
Нодар на мгновение остановился, повернул к нему искаженное от напряжения лицо и совершенно спокойным будничным голосом, чисто "по-русски" поинтересовался:
- Чем, …???
Скалкин хрюкнул в рукавицу, а Степик скептически покачал головой: "Я же говорил!" Нодар между тем, не спеша, уверенно продолжил подъем, и спустя минут двадцать достиг небольшой площадки, где можно было, наконец, перевести дух…
-------- ****** --------
ГЛАВА 2
========
Площадку для первой ночевки удалось подготовить, срубив верхний край одной из многочисленных, пересекавших ледопад, трещин. Палатки поставили вдоль стены, входами друг к другу, что вызвало крайнее недовольство Степика:
- А если ночью придется срочно выскочить? Лбами будем стукаться?
- Нечего по ночам скакать! – резонно возразил Скалкин, - Или ты сегодня еще не "наскакался"? Зато сейчас примус раскочегарим прямо между палаток. Можно вообще лежа в палатках поужинать. А после, глядишь, и в "преф" сгоняем… Ты, как, играешь? – спросил он Нодара.
- Это, в преферанс? Нет, не умею. В "дурака" могу, ну, в "козла" еще…
Степик снова саркастически хмыкнул: "Ну, конечно, во что же еще, если не в козла!" Впрочем, намахавшись за день молотками, все уснули, практически, сразу после ужина, не забыв, разумеется, пристегнуться к натянутой через обе палатки перильной веревке – на всякий "пожарный"…
Несмотря на весьма ранний подъем, снаружи было уже совсем светло. На такой высоте солнце появлялось значительно раньше, чем в глубоких ущельях внизу. Теперь можно было взглянуть и на уже пройденный путь, и выбрать маршрут дальнейшего подъема. Но, если пройденный путь за изгибом склона был вовсе не виден, то предстоящий подъем ничего нового и не предполагал – все та же тяжелая ледовая работа на "раз-два-три-четыре", постоянно прерывающаяся к тому же поисками обхода очередной трещины или ледовой башни.
Одна из таких трещин тянулась поперек всего тела ледника. В поисках места, где можно было бы через нее перебраться, группа прошла уже несколько сотен метров, когда прямо перед ними возникла огромная ледовая башня, не меньше 80 метров высотой. Толщина у основания башни, при этом, не превышала и десятка метров. Башня уже отклонилась от тела ледопада на несколько метров, и лезть прямо на нее очень не хотелось… Как обычно и бывает в таких случаях, мнения насчет дальнейших действий резко разделились: Скалкин доказывал, что самый безопасный путь обхода – между башней и телом ледника – мол, если она и упадет, то только наружу, и никого при этом не заденет. Прямо противоположного мнения придерживался Степик:
- Пока мы будем ползать там, в этой щели, нас и безо всякой башни запросто завалит сверху льдом! А снаружи мы ее "траверснем" минут за двадцать!
- А ты как считаешь? – спросил Андрей у Нодара.
- У вас, у русских, есть хорошая пословица – "семь раз отмерь, один раз отрежь". Вот я и думаю, вначале нужно все хорошо взвесить, посмотреть... Чего торопиться? А ты сам что думаешь?
- Я? – Андрей задумался, - Я думаю, нужно перекусить, чайку попить. Глядишь, чего и придумаем!
От "перекусить" в горах еще никто никогда не отказывался. Это – святое! Как-то одного известного альпиниста спросили, как он себе представляет рай? Вот его ответ: "Лежу в спальнике в палатке, слева – ящик конфитюра, справа – ящик печенья, а через открытый полог видна Гора!"
Срубив ледорубами верхний край трещины, группа разместилась на образовавшейся "скамейке" словно воробьи на ветке, и, попутно любуясь открывавшимся с высоты стены видом, устроила себе небольшой "полдник с чаепитием". Однако, спустя минут десять это сибаритство было грубо нарушено – башня с ужасающим грохотом рухнула вниз, в ущелье. Всю стену тряхнуло, а дрожь, казалось, прошла по всем окружающим склонам.
- Что ты там говорил насчет "семь раз отмерь…"? – обернулся Андрей к Нодару, - Так вот, Козьма Прутков на этот счет выразился еще точнее - "Даже семикратно отмерив, не отрезай без размышления о пользе сей действы!"
- Какой "кузьма"? – не понял Нодар.
- Неважно, - ответил Андрей и повернулся к остальным участникам, - Собирайтесь! Маршрут свободен!...
К полудню третьего дня четверка вышла, наконец, на Катынское плато. Чтобы составить себе хотя бы некоторое представление об этом "сердце" Безенгийской стены, вообразите расположенную на высоте более четырех километров ледовую площадку размером с десяток футбольных полей, огражденную с запада острым пиком Гестолы, а с востока – пирамидой Катын-тау. На север, к Безенгийскому ущелью, плато обрывается почти двухкилометровой скально-ледовой стеной, а в южную сторону с него спадает тот самый Одишский ледопад, по которому и поднимались наши герои.
На плато альпинисты планировали организовать "дневку", чтобы отдохнуть после прохождения ледопада и спокойно подготовиться к запланированному восхождению на Гестолу. Палатки было решено ставить ближе к центру плато.
- А чего жаться по углам? – "мудро" рассудил Скалкин, - Места, слава Богу, хватает...
Ярко и празднично сияло солнце, освещая сверху темные грозовые облака, плотно закрывавшие ущелье Одиши, где-то вдали, на границе видимости Скалкин в свой 80-кратный "морской" бинокль ухитрился даже рассмотреть море. Правда, кроме него больше никто моря не увидел, но спорить с ним не стали – все находились в предвкушении торжественного (по случаю успешного прохождения ледопада) обеда и спорить уже ни о чем не хотелось.
И обед состоялся! В праздничном меню были говяжьи языки в желе и бастурма, паюсная икра и сублимированная клубника со сливками. Все это (умеренно!) запивалось чистейшим медицинским спиртом, и жизнь казалась не только прекрасной, но и удивительной! В особенности – после спирта…
Ближе к полуночи, уже расположившись в палатках, ребята решили напоследок выпить еще и по чашечке кофе. Но к тому времени "за бортом" уже было довольно прохладно, и покидать теплые палатки, чтобы развести примус никому не хотелось. Брошенный жребий указал на самого "удачливого" – им оказался Скалкин. Деваться было некуда, и он вылез из палатки. Но уже спустя несколько минут оттуда послышались странные звуки: "А-а, о-о-о, у-у-у!". Вначале все решили, что это Скалкин хочет их разыграть и тоже выманить на холод. Но, поскольку странное мычание не прекращалось, постепенно вылезли и остальные члены группы. И тогда стала понятна причина странного поведения Скалкина – прямо в направлении палаток со стороны Безенгийского ущелья быстро, и, в то же время, величественно, двигался большой светящийся шар. Наискось, вправо-вниз от него отходили два узких луча света, похожие на свет от прожекторов. Позади шара была хорошо видна вершина горы Кулак, расположенной в боковом отроге главного хребта. Это означало, что шар летит примерно на высоте плато или чуть выше. Но самым удивительным и зловещим казалось то, что этот полет не сопровождался ни единым звуком, если не считать дружного мычания всех участников группы. Не долетев немного до края плато, шар сменил направление движения на прямо противоположное и, не снижая скорости, улетел в сторону Безенги…
-------- ****** --------
ГЛАВА 3.
=========
"Цирусы" Андрей заметил еще накануне вечером. "Успеть бы уйти со Стены!" – с тревогой подумал он тогда, и, словно в воду глядел – на следующее утро небо оказалось затянуто бледной пеленой, сквозь которую солнце выглядело уже совсем не таким ярким и веселым, как днем раньше. С юга, со стороны моря потянул вначале едва заметный, затем все более усиливавшийся влажный ветер.
- Мы прогуляемся к Гестоле? – спросил у него Скалкин.
Степик уже стоял рядом, одетый в ярко-желтый анорак и длинные клетчатые бриджи.
- Только до подножия! – ответил Андрей, - И только в связке – на плато полно трещин. И к краю Стены близко не подходите – там всегда карнизы висят метров по десять!
- Ладно! – неохотно согласился Скалкин, явно не собиравшийся надевать обвязку и тащить с собой веревку.
- И следите за погодой! Похоже, скоро капитально задует... - добавил Андрей, поглядывая на небо.
- Да, мы недолго! Посмотрим начало подъема – и назад! – успокоил его Степик, - Через пару часов вернемся.
Заметив, что Андрей наблюдает за ними, Скалкин, недовольно кряхтя, натянул на себя страховочную систему и пристегнул конец "сороковки" (альп. – основная страховочная веревка, как правило, 40-метровой длины). Затем взял длиннющий, - специально по росту подбирал! - ледоруб, и они со Степаном медленно, - сказывалась высота, - побрели в направлении видневшейся, казалось совсем рядом вершины…
Спустя полчаса Андрей взглянул в бинокль на двигавшуюся по плато связку и увидел, как со склона Гестолы навстречу им спускается другая связка, состоявшая из трех человек. Андрей вытащил наружу свой "карримат" и, удобно расположившись на нем, стал наблюдать за обеими группами в бинокль. Спускавшаяся с вершины тройка альпинистов вскоре уже вышла на плато и остановилась, собираясь, очевидно, ставить палатку. В бинокль он хорошо видел, как один из участников достал из рюкзака небольшой ярко-красный сверток, немного поколдовал над ним и, неожиданно для Андрея, сверток самостоятельно развернулся, приняв форму полуцилиндра. Андрей смотрел на происходящее с завистью, вспоминая множество титановых трубок, из которых собирался каркас их собственных "серебрянок". Второй участник группы, тем временем, доставал из рюкзаков небольшие свертки спальных мешков и, небрежно разворачивая, бросал их внутрь палатки. Там спальники мгновенно обретали объем, заполняя собой внутреннее пространство, практически, до самого потолка. Судя по качеству и ярким расцветкам, все снаряжение было импортным. "Интересно, что это за "буржуи?" - подумал Андрей.
Внезапно, пока участники группы возились со своими рюкзаками, налетевший порыв ветра оторвал незакрепленную палатку от склона, и она, словно сказочный "летучий корабль", медленно поплыла над плато, направляясь в сторону Безенгийского ущелья. Ее хозяева заметили это не сразу, а когда обнаружили, поймать беглянку стало весьма проблематично. Всю эту "драму" Андрей с любопытством наблюдал в бинокль. К счастью, проплывавшую над головами палатку заметили Скалкин со Степиком. В бинокль Андрей видел, как Степан ловко ухватил ее за свисавший конец крепежной бечевки и притянул к земле. По склону к ним уже бежали хозяева палатки.
- Давай собираться! - сказал Андрей Нодару, - Сейчас наши вернутся, и мы переберемся поближе к горе. Хоть на час, но меньше топать завтра утром!
Ближе к обеду обе группы уже расположились рядом, в сотне метров от начала подъема на Гестолу. Из рассказа Степика и Скалкина Андрей понял, что спустившиеся с вершины альпинисты были австрийцами, совершавшими траверс Безенгийской стены. Последней вершиной у них должна была стать Катын-тау, на которую они планировали идти завтра.
- Ну, кто учил в школе немецкий? - спросил Андрей своих товарищей.
- Я кое-что помню! - отозвался Степан, - Только, конечно, не о горах! Так, в пределах школьного курса…
Однако инициативу общения с австрийцами сразу взял на себя самый предприимчивый - Вовчик Скалкин.
- Чендж! - тут же предложил он тому из соседей, кто показался ему главным, и указал пальцем на фирменную бейсболку с надписью по-английски "Caucasus".
Тот, недолго раздумывая, протянул бейсболку и взамен указал рекой на предмет гордости Скалкина – войлочную шапочку-"сванку". От такого нахальства Скалкин растерялся - жалкая "кепочка" не шла ни в какое сравнение с настоящей "сванкой"! Но деваться было некуда, и он решительно сорвал с себя шапочку и протянул ее австрийцу. Настала очередь растеряться австрийцу и он предложил Вовчику газовую зажигалку. Скалкин нервно огляделся вокруг - взгляд его остановился на связке самодельных титановых "ледобуров".
- Кхм! - негромко кашлянул Андрей, но Скалкин даже не обратил на этот знак никакого внимания.
Неизвестно, чем окончился бы весь этот "чендж", если бы Нодар неожиданно не спросил:
- А мы обедать сегодня будем?
Скалкин с извиняющимся видом жестами показал австрийцу, что они собираются обедать, и тот с явным облегчением отправился к себе в палатку.
- Тоже мне, "фарца" московская! - презрительно заметил ему Степик, - Лучше предложил бы им махнуться веревками! Видел, какая у них "основа"? Динамическая! У нее же коэффициент удлинения больше двадцати процентов!
- Ну, и что? - спросил Степика Нодар.
- Ну, и то! - с легким презрением к "деревенщине", которой он считал Нодара, ответил Степик, - Ее протравливать не нужно при срыве - она пружинит, словно резиновая!
- Ага, именно – как резиновая! - вмешался в разговор Скалкин, - "Летал" я на такой веревке, на скалодроме… Мне этой "резины" как раз до самой земли хватило! Хорошо хоть склон был травянистый, а то бы были сейчас пятки шире плеч!
Проснулся Андрей посреди ночи от громкого хлопанья боковых стенок палатки. Не вылезая из спальника, расстегнул одну из нижних застежек и выглянул наружу, но разглядеть что-либо в абсолютной темноте не смог, и снова застегнул полог. Затем, повертевшись в мешке еще немного, не выдержал и толкнул в бок спящего рядом Нодара:
- Поднимайся, будем собираться!
- А который час? - недовольно пробормотал тот спросонья.
- Начало четвертого. Пока уложимся, поедим – четыре будет: самое время для выхода…
Нодар, не возражая, вылез из спальника и стал методично его сворачивать. Затем засунул его в чехол и так же методично принялся надевать бриджи и свитер. Тем временем Андрей, уже полностью одетый, выбрался из палатки наружу. На плато бушевал самый настоящий ураган. С возвышавшейся над облаками вершины Тихтингена в бледном свете луны тянулся длинный шлейф снежного "флага". "Дождались!" - с досадой подумал он и обернулся к палатке австрийцев.
Тонкие фибергласовые прутки, составлявшие ее каркас, не выдерживали напора ветра, и палатку временами прижимало к самой земле. Впрочем, самих хозяев палатки это, очевидно, не беспокоило, и оттуда доносился только чей-то негромкий храп. В палатке Степика и Скалкина тоже послышалось какое-то шевеление, затем чей-то сонный голос недовольно спросил:
- Чего вскочили в такую рань?
- Подъем, парни! - стараясь говорить потише, чтобы не разбудить соседей, скомандовал Андрей, - Через час выходим! Погода совсем испортилась. Нужно сваливать с плато, пока мы здесь не застряли.
Примус пришлось разводить прямо в палатке. Быстро перекусив бутербродами и запив их горячим чаем, уже через час группа начала подъем на Гестолу…
------- ***** -------
ГЛАВА 4.
=========
Укрыться от ураганного ветра на склоне горы было негде. Он поднимал в воздух мелкую снежную пыль, отчего видимость сразу упала почти до нулевой, и Андрею приходилось все время окликать шедших в передней связке Степана и Скалкина, чтобы те не слишком отрывались. Группа медленно поднималась по северному склону, обрывавшемуся к Безенгийскому ущелью отвесной двухкилометровой стеной. Перемерзший и высушенный ветром снег больше походил на песок, не позволяя вытаптывать хоть какое-то подобие ступенек. Страховка на нем превращалась скорее в ее жалкое подобие, и участникам восхождения оставалось надеяться только на собственную осторожность и умение передвигаться по такому снегу. Спустя почти шесть часов после начала подъема, когда до вершины оставалось несколько десятков метров, Андрей остановил группу.
- Идти дальше всем вместе - смысла нет! Мы с Нодаром поднимемся и снимем контрольную записку, а вы, - он ткнул толстой перчаткой в грудь Степика, - спускайтесь немного ниже и начинайте вытаптывать площадку для палатки.
- Ты что, хочешь ночевать здесь? – удивился Степан.
- Ну, не обязательно ночевать, но переждать этот ураган, я думаю, стоит. Не хватало еще обморозиться на этой горе! – ответил Андрей, - Кстати, куда идти – тоже непонятно. Видимости никакой, запросто можем выскочить на снежный карниз, а до низу лететь – сам знаешь!...
- Может лучше пещеру сделаем? - предложил Скалкин.
- Где, в этом "песке"? – Андрей мотнул головой в сторону склона, - Попробуй, если хочешь... Только я думаю, лучше поставить одну палатку и всем вместе переждать в ней.
Когда они вернулись с вершины, Скалкин со Степиком уже подготовили площадку и собирались разворачивать палатку.
- Стойте! – крикнул им Андрей обеспокоенно, - Не вздумайте ее сразу разворачивать – унесет и палатку, и вас вместе с ней! Вначале давайте туда внутрь рюкзаки...
Вслед за рюкзаками в палатку "сунули" Скалкина, как самого тяжелого, и только после этого были установлены стойки и растянута крыша. Несмотря на это, сторона, обращенная к ветру, угрожающе наклонялась к земле, готовая в любой момент оторваться от склона.
- Так, сейчас все залазим внутрь и ставим рюкзаки вдоль стенки с подветренной стороны! – скомандовал Андрей, - Сами сядем посредине.
После такой перестановки палатка стала более устойчивой, и теперь внутри можно было разжечь примус и вскипятить по кружке чая. После небольшого "перекуса" группа стала обсуждать, что делать дальше.
- Чего ждать! – горячился Степан, - Вспомните, что было с Шатаевой на пике Ленина. Дождались до того, что вся группа погибла! Немного передохнем и нужно уходить со Стены...
- А ты знаешь – куда? – снова повторил свои возражения Андрей, - Мы не то, что спуска - на десять метров впереди ничего не видим! К тому же, мы собирались спускаться по гребню в Безенгийское ущелье. Я уже не говорю, что это и в нормальную погоду "четверка" по сложности. А сейчас под таким ветром да еще при нулевой видимости нас просто сдует со стены! Там же не только укрыться – остановиться негде!
- Ну, и что ты предлагаешь? – спросил Скалкин.
- Я думаю, - ответил Андрей, - нужно переждать, пока хоть немного не стихнет ветер, или хоть чуть-чуть не прояснится… А уходить лучше траверсом через Безымянную и Ляльвер на Твиберский ледник.
- Так это же будет почти полный траверс Стены! – удивился Степан, - Мы его не заявляли, а тут еще и превышение по сложности чуть ли не в два раза... Да нас всех могут за это "раздеть" до нуля! Будешь потом со "значка" (значок "Альпинист СССР") начинать!
- А кто собирается рассказывать об этом? – резонно возразил Андрей, - У нас эта гора и так "вне зачета". Так что, горой больше, горой меньше – какая разница? К тому же, траверс намного проще, чем спуск по стене. Только бы видимость стала немного получше, чтобы на карнизы не уйти...
Однако к вечеру ветер не только не стих, но, казалось, даже усилился. Ребята сидели, плотно прижавшись друг к другу, прижимая спинами наветренную стенку палатки. Первым такого ожидания не выдержал Степик.
- Пойду, прогуляюсь... – туманно сообщил он, и быстро, чтобы палатку не разорвало порывом ветра, выскользнул через чуть приоткрытый полог.
Когда он минуту спустя вернулся, Скалкин не выдержал и во весь голос расхохотался - Степан был весь, – от штанов до самого верха капюшона, - покрыт замерзшими желтоватыми брызгами…
- Что, гусар, дождь? – продолжая взахлеб смеяться, спросил он незадачливого "гуляку".
- Чего ржешь, придурок! – раздраженно огрызнулся Степик, - Вылезешь – сам увидишь!
К утру ветер утих и группа, наконец, смогла выбраться наружу из почти полностью засыпанной снегом палатки. Увиденная картина оптимизма не добавила – вместо валящего с ног ветра дорогу вниз закрывал плотный туман, сквозь который не было видно даже находившегося совсем рядом пика Тетнульд.
- И что теперь? – язвительно спросил у Андрея Степик.
- Двигаться будем! – спокойно ответил ему Андрей, - Ориентируемся по склону. Влево он спускается в ущелье Одиши – значит, будем идти по левой стороне склона, чтобы справа всегда оставалось метров десять-пятнадцать. Тогда будем меньше шансов попасть на снежные карнизы. Связки делаем на всю длину веревки! Склон не "подрезать", по чужим следам не идти…
Немного подумав, он добавил:
- Если спустимся нормально, отдаю весь наш запас спирта! Весь литр до последней капли!
Скалкин весело потер ладони:
- Тэк-с, чего ждем? Я уже готов!...
-------- ******** --------
ГЛАВА 5.
========
Путь по гребню Стены Андрей не мог вспомнить ни сразу после спуска с нее, ни много дней спустя. Когда он пытался восстановить его в памяти, то перед глазами вставала только закрытая рюкзаком мерно раскачивающаяся спина бредущего впереди Нодара, да едва заметные сквозь плотную пелену белесого тумана фигурки шедшей немного дальше связки Степана и Скалкина.
Безымянную прошли, даже не заметив, что вершина уже позади, и теперь по крутому, нависавшему огромными карнизами над Безенгийским ледником склону группа поднималась на Ляльвер. Сложенный из камней тур с контрольной запиской внутри нашли сразу – он заметно выделялся на белом куполе, словно маяк в бескрайнем снежном море.
Начавшийся затем спуск постепенно становился все круче, на нем все чаще появлялись участки заснеженных скал и, в конце концов, двигаться прежним порядком стало невозможно...
- Тормози! – крикнул Андрей шедшему первым Скалкину, - Привал полчаса!
Подойдя к передней связке, он воткнул в склон ледоруб, и устало облокотился на него обеими руками, пытаясь восстановить дыхание. Остановились и остальные участники группы. Степан опустил ниже висевшую на пояснице "сидушку" и сел прямо на снег. Скалкин снял свой рюкзак и обернулся к Андрею:
- Может, перекусим? Считай, четыре часа "бодаемся"...
- Ладно, доставай примус! Попьем чаю, поедим, а там посмотрим, куда спускаться дальше, - согласился Андрей.
Тем временем туман стал постепенно рассеиваться, между облаками появились небольшие синие "прогалины" чистого неба.
- Не, ну натуральное свинство! – возмущенно прокомментировал эти изменения Степик, - Пока мы там по снегу ползали, туман был, хоть глаза выколи, а теперь – здрасьте!
Скалкин между тем внимательно вглядывался в хорошо видимый теперь путь, пройденный группой по гребню Стены. Потом протянул бинокль Андрею:
- Ты что-то насчет спирта говорил? Боюсь, одним спиртом не отделаешься...
Андрей взял бинокль и тоже посмотрел на оставшийся позади гребень. След, оставленный группой, причудливо петлял между скальных сбросов, по едва заметным снежным мостикам пересекал широкие трещины, по самому краю огибал свисавшие со Стены мощные снежные карнизы... Андрей повернулся к Скалкину, который на протяжении всего траверса шел направляющим, и, путаясь от волнения и ощущения промелькнувшей совсем рядом опасности в словах, спросил:
- Так не бывает! Нет, я много видел в горах, но ТАКОЕ... Я еще понимаю, если бы ты шел по прямой... Ты это как?..
- А, не знаю! – спокойно, даже равнодушно ответил тот, - Шел, смотрел под ноги, куда ступить удобнее… Наверное, была бы видимость получше - вообще бы не пошел! Что я – псих, что ли?
- Короче, командир! – вмешался Степик, - Спускаемся на "зеленку" - отдаешь обещанный спирт! А когда вернемся домой, все вместе поставим здоровенную свечку Святому Георгию!
- Почему Георгию? – удивился Андрей.
- А это наш покровитель, – негромко пояснил ему Нодар, внимательно слушавший весь этот разговор, - Ну, то-есть, и грузин, и русских - вобщем, всех православных…
После горячего чая и нескольких бутербродов настроение альпинистов заметно улучшилось. А выглянувшее, наконец, солнце превратило все их прежние мучения в какой-то малореальный сон, давно ушедший и неохотно вспоминаемый.
- Ну, теперь куда? – закончив жевать, поинтересовался Степан.
- Как - куда? – удивился Андрей, - На юг! На "твиберских", переночуем, а дальше - по тропе вниз. Тут до Местиа всего-то километров двадцать-двадцать пять, не больше!
Со скал группа спустилась на ледник и, петляя между огромных валунов, и обходя широкие трещины, быстро добралась до известных всем, путешествующим в этих местах, "твиберских ночевок". Здесь их ждала неожиданная встреча – на выложенных из каменных плиток площадках уже стояли две палатки, возле которых возились какие-то люди.
- Привет покорителям! – радушно приветствовали они подошедших Андрея и его товарищей.
"Турысты!" - с легким презрением подумал Андрей. Альпинисты никогда не называли себя "покорителями". "Гору невозможно покорить!" - говорил его первый инструктор по альпинизму, - "На нее можно подняться или взойти, если она, конечно, тебе это позволит. И далеко не факт, что позволит и во второй раз..."
- "Матрасникам" - взаимно! – тут же съязвил в ответ Скалкин, и поинтересовался, - Откуда-куда?
- Из Харькова! – ответил высокий парень лет тридцати, бывший, очевидно, руководителем группы, - Вот, ждем – наши должны спуститься с перевала Кулак, а дальше - посмотрим… Может, через Асмаши пойдем в Местиа. А вы откуда?
- Из Айламы! – ответил ему Скалкин, - Хотели сходить на Гестолу с юга, а получился траверс! - он рассмеялся, - А мы не ищем легких путей!
Пока Скалкин болтал с туристами, Степик с Нодаром уже ставили палатки, а Андрей взялся за приготовление обеда. В это время один из туристов показал рукой в направлении перевала:
- А вот и наши спускаются!
Андрей обернулся – на ледовом склоне появились две фигурки, двигавшиеся в связке. Вскоре они уже вышли на ледник и, пропадая временами за разбросанными повсюду огромными валунами, стали быстро приближаться к стоянке.
- Ой, смотрите! – вдруг воскликнула единственная в группе харьковчан девушка.
Скалкин быстро достал из рюкзака бинокль и посмотрел в указанном направлении, затем негромко выругался и стал натягивать на себя только что снятую страховочную систему.
- Кажется, один из ваших ногу подвернул, - раздраженно сообщил он старшему из туристов, и, обращаясь уже к своим товарищам, сказал, - Нодар, Андрей! Пошли, поможем им спуститься! - и, прихватив с собой два "конца" веревки, он быстро двинулся к находившимся в километре от них туристам.
Первый осмотр подтвердил предположение Скалкина – у молоденького парнишки, явно новичка в горах, судя по всему был сильный вывих. Самостоятельно идти он не мог, и ребята, соорудив из ледорубов и штормовок носилки, понесли его к палаткам. На полдороге их сменили уже надевшие снаряжение туристы.
Парня уложили в одну из палаток харьковчан и Андрей, осторожно сняв с него "вибрам", внимательно осмотрел и ощупал ногу.
- Нет, похоже, перелом! – огорченно сообщил он руководителю харьковчан, - Аптечка-то хоть есть? Ну, там обезболивающее, бинты...
- Конечно! – обиженно ответил тот, - Есть и жгуты, и бинт, и обезболивающее – все, что положено!
- Ну, тогда, дальше занимайтесь сами! Нужна будет помощь – скажете!
Пока группа Андрея устраивала свой бивуак, туристы совещались в одной из своих палаток.
- Ну, что вы решили? – спросил, подошедший к ним Скалкин.
- А чего решать? – как-то неохотно ответил ему руководитель, - Завтра устроим дневочку, посмотрим, как он себя будет чувствовать. Если лучше не станет, то отправим его вниз с нашей Оксаной. Тут по тропе, по-моему, всего километров двадцать до жилья – доберутся... А мы – дальше, как планировали.
- Дальше?! – Скалкин мгновенно взорвался, - Ты, с.., значит, пойдешь дальше, а этот пацан с девчонкой будут шкандыбать с переломанной ногой вниз? И сколько они будут добираться до жилья – неделю?
Потом, успокоившись, объявил:
- Значит так, я – старший инструктор ЦС по туризму! Вот мое удостоверение, - он показал руководителю свое инструкторское удостоверение, - Я снимаю вашу группу с маршрута. Завтра, прямо с утра, часов в шесть, вы все спускаетесь в Местиа. Там поместите парня в больницу, а сами найдете местного начспаса, – Цередиани его фамилия – запомните? – и доложите ему о ЧП. В дальнейшем будете выполнять его указания. Через три дня я сам буду в Местиа и все проверю… И не дай бог, если что-то окажется не так!
И, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить незадачливого руководителя, он вернулся к своим друзьям. Группа Андрея молча наблюдала за происходящим со своей стоянки.
- Слушай, Андрей, - спросил Андрея Нодар, - А может все-таки набьем ему морду?
-Успокойся, горячий кахетинский парень! – улыбнулся Андрей, - Вовчик все сделал правильно. Придем в Местиа и узнаем у Гиви, что да как...
- А Гиви – это тот самый? Ну, который с Хергиани на "зеркало" Ушбы ходил?
- Тот самый, - подтвердил Андрей, - Спустимся в Местиа, сам познакомишься!
- А Вовчик – он что, правда в ЦС-е по Туризму работает? – не успокаивался Нодар.
- Тебе что, тоже корочки показать? – разгоряченный стычкой с харьковчанами, огрызнулся Скалкин.
- Да нет, я так... – примирительно ответил Нодар....
---------- ****** ---------
ГЛАВА 6
========
После обеда вся группа собралась в палатке Андрея.
- Ну, что, завтра вниз? - спросил Андрей.
Судя по повисшему молчанию, особого желания спускаться в "населенку" ни у кого не было.
- Слушай, - подумав, предложил Степик, - а может – через Асмаши? Я смотрел в Айламе маршрут... Там всего-то "тройка Б", зато спуститься можно прямо в Местия. До поселка останется километров шесть-семь, к тому же, по хорошей тропе. У них под самой горой пастуший "кош" (местн. - летний пастуший домик) – там не то, что тропа – дорога имеется! За час добежим...
- А что, - одобрил Скалкин, - хорошая идея! Чем здесь пилить двадцать пять километров по камням, сделаем еще одну гору и сразу - в Местия!
В полог палатки кто-то осторожно поскребся.
- Заходи, не заперто! - крикнул Степик.
Внутрь осторожно просунулась девичья головка.
- Оксана? - удивился Андрей, - Что-то с Лехой?
- Нет, у Леши все нормально, спасибо вам! Мы из палаточных стоек сделали шину и прибинтовали к ноге. Он сказал, что теперь даже не болит совсем...
Она замялась, потом, краснея от смущения, протянула закрытую сверху миской крышку от примуса:
- Я вам тут блинов принесла...
- Блины? - обрадовался Скалкин, - Откуда блины? Ну, вы даете...
Он снял с крышки миску, и улыбка с его лица исчезла:
- Это - блины? Я думал...
В миске лежало четыре жалких тоненьких блинчика. Андрей укоризненно посмотрел на него:
- Вовчик! Тебя, между прочим, угостили...
- Да тут и на одного мало! Чем тут угощаться? - продолжал выражать свое недовольство Скалкин.
Еще сильнее смущаясь, в разговор вмешалась Оксана:
- Вообще-то у нас еще почти полный бидон теста остался. Только жарить никто не хочет. А Вячеслав Николаевич еще сказал, что бензин нужно экономить. Мы ведь хотим, когда спустимся, неделю на море пожить, в палатках...
- Бидон, говоришь? - тут же заинтересовался Скалкин, - Тащи его сюда! Все равно выкинете, верно?
Оксана согласно кивнула головой и убежала к себе за бидоном.
- Андрюха, а что у нас с бензином? - поинтересовался Скалкин у Андрея.
- "А что у нас с бензином?" - передразнил его Андрей, - Есть еще... Только готовить на нем нечего! С этим траверсом у нас кроме колбасы и консервов ничего не осталось. А чай вскипятить - много ли нужно? Только я не понял, ты что, собрался блины жарить?
Он вопросительно посмотрел на Скалкина:
- А ты хоть умеешь?
- "Будь спок"! - весело ответил тот, - "В Греции" всё могут!
В палатку снова осторожно поскреблись.
- Да, не шурши ты за дверью! - нетерпеливо отозвался Скалкин, - Заходи скорее!
В полог тихонько протиснулась Оксана с литровым алюминиевым бидончиком и маленькой баночкой в руках.
- Подсолнечное масло! - пояснила она.
Управление процессом жарки Скалкин взял в свои руки.
- Возьмешь "раздающего" (большая ложка для накладывания еды) и будешь понемногу лить мне в крышку! - поручил он Степику.
- А нам что делать? - спросил Андрей.
- Молча смотреть и хватать блины, когда я скомандую! - распорядился Вовчик.
То, что затем началось, описать без смеха было крайне сложно. Скалкин, зажав плоскогубцами "сковородку", роль которой выполняла крышка от примуса, нагревал ее над пламенем, затем командовал Степану, - "Масло!", - и тот быстро плескал немного подсолнечного масла в раскаленную крышку. После этого следовала команда - "Тесто!" Степик зачерпывал "раздающим" из бидона тесто и осторожно выливал его в "сковородку", умело поворачиваемую Скалкиным. "Сковородка" на несколько мгновений помещалась над примусом, после чего с криком - "алле-оп!" - Скалкин подбрасывал наполовину зажаренный блин вверх. Блин ударялся о крышу палатки, переворачивался и падал в уже подставленную Скалкиным "сковородку". Еще несколько мгновений и следовал новый крик, - "алле-оп!" Уже полностью зажаренный блин снова взлетал в воздух, где его тут же ловили нетерпеливые руки "едоков". После этого весь процесс начинался сначала. При этом скорость его постепенно увеличивалась, и вот уже крики: "алле-оп!", "масло!", "тесто" слились в один непрерывный веселый - "Хоп!... Хоп!... Хоп!..."
Оксана примостилась в уголке палатки и, широко раскрыв глаза, с удивлением наблюдала за происходящим, пока Нодар не подсказал ей:
- Чего сидишь? Хватай, а то скоро совсем не останется! -
Через несколько минут в палатку просунулась голова еще одного харьковчанина:
- А чего это вы тут?... - полюбопытствовал он.
- Заходи быстро, не отвлекай! - рявкнул на него Скалкин, кидая только что испеченный блин прямо ему в руки.
Вскоре уже вся группа харьковчан, за исключением своего руководителя, собралась у палатки Андрея. Тем, кто не смог пролезть внутрь, блины выдавали наружу. К общему удивлению и сожалению, бидон опустел всего за полчаса.
- Стоп, парни, а про Леху-то вашего забыли! - вспомнил вдруг Андрей.
- Я отложила ему немного в миску, - покраснев в очередной раз, тихонько отозвалась Оксана.
На следующее утро, еще затемно, группа Андрея свернула палатки и начала подъем по ледопаду, ведущему к вершине Асмаши...
-------- ****** -------
ГЛАВА 7.
========
- Не, классно мы придумали про Асмаши! - весело делился Степик с Андреем своими впечатлениями от маршрута, - Так, глядишь, к обеду уже в Местия будем!
Небрежно помахивая ледорубом, он шел рядом с Андреем по пологому фирновому склону. Веревки были уже смотаны в бухты и уложены под клапаны рюкзаков, "кошки" тоже были отправлены в рюкзаки, и теперь они, переходя с шага на "глиссирование", быстро спускались вниз. Скалкин с Нодаром виднелись далеко впереди, метрах в трехстах-четырехстах. В стремлении доказать, кто лучше "глиссирует", опираясь на ледорубы, они выписывали по склону затейливые виражи, совершали крутые повороты, и, резко тормозя поставленными "на кант" ботинками, выбрасывали веера снежных брызг. С ярко-синего, словно на заграничных открытках, неба светило такое же яркое, оранжево желтое солнце, заставляя их жмуриться даже в очках-"консервах".
- Не спеши с выводами! - охладил Степика Андрей, - Мы пока еще не спустились. Ты хоть примерно помнишь, что там дальше, после этого плато?
- Да, что там может дальше быть? - недовольно спросил Степан, - Сейчас этот склон проскочим, а там, скорее всего, будут какие-нибудь скалки, сыпуха... Если что - веревку кинем, и - дюльфером! (альп. - спуск по веревке, названный так по имени австрийского альпиниста Дюльфера, одним из первых начавшего широко применять его при восхождениях в горах)
- Вот-вот, дюльфером! - скептически заметил Андрей, - Знать бы еще, куда "дюльферять"...
Скалкин с Нодаром, между тем, уже вышли на скальные отроги в конце плато и остановились, поджидая Степика и Андрея. Несколько минут спустя группа вновь собралась вместе.
- Ну, что там? - спросил у Скалкина Андрей, снимая со спины рюкзак, - Не смотрели, куда дальше спускаться?
- Так, прошлись немного, сотню метров... Дальше идут "бараньи лбы", но постепенно - все круче... Похоже, скоро выйдем на стенку! - Скалкин задумчиво поскреб давно небритый подбородок, - Знать бы только, сколько там этой стенки...
- Да, чего вы вдруг так замандражили! - раздраженно спросил Степан, - У нас два конца "основы", да еще 80 метров "восьмерки"! С таким запасом можно по любой стене спуститься!
Скалкин с любопытством поглядел на Степика, потом повернулся к Нодару:
- Ну-ка, "молодой", скажи дяденьке, что самое опасное при восхождении?
- Спуск! - мгновенно и без запинки ответил тот.
- Видишь, - снова повернулся Скалкин к Степану, - молодой, и тот знает! А ты - "любую стенку"!
- Ладно, - прервал дебаты Андрей, - чего зря трепаться! Все равно другого спуска пока не видно, так что, не будем расслабляться! Сейчас поменяемся связками – впереди пойдут Скалкин с Нодаром, а мы со Степиком за вами. Я – замыкающим.
"Лбы", как и предполагал Скалкин, постепенно становились все круче, местами уже появлялись небольшие, по нескольку метров, скальные стеночки. Ледник остался сзади-вверху, и теперь из-под его языка периодически вылетали куски льда.
- Мы будем посматривать назад, а вы слушайте! Если крикнем "камни" - сразу укрывайтесь где-нибудь! - крикнул Андрей шедшим впереди в связке Нодару и Скалкину.
Скалкин уже ушел с центра "бараньих лбов", все больше прижимаясь к его левому краю. Однако, край этот становился все круче, и вскоре стало очевидно, что нужно уходить вправо. Передняя связка остановилась, дожидаясь двигавшихся немного сзади Андрея и Степика.
- Нужно траверснуть вправо! - поделился мнением с подошедшими товарищами Скалкин, - Только траверс там не очень хороший - сверху все время что-то летит!
Словно подтверждая его слова, по широкому пологому "карману", у левого края которого расположились альпинисты, с грохотом пролетели несколько крупных каменных и ледовых глыб - "чемоданов".
- Ничего, - спокойно заметил Андрей, - Участок короткий, метров двадцать, по одному перебежим! Остальные будут наблюдать за ледопадом. Если что - укрывайтесь за выступами, ложитесь во впадины... Вобщем, чего вас учить - не первый день в горах! Давай, Вовчик, пошел!
Скалкин надел рюкзак и, придерживаясь рукой за скалы, быстро перебежал на другую сторону "кармана".
- Готов! - крикнул он оттуда и тоже стал внимательно смотреть вверх, следя за вылетавшими из-под ледника камнями.
- Степик, теперь ты! - скомандовал Андрей, и Степан так же осторожно, но быстро стал пересекать опасный участок.
Он уже почти достиг противоположно края, когда Скалкин громко крикнул:
- Камни!
Степик мгновенно прижался к скале, найдя в ней небольшую выемку, и замер, ожидая пока камни пролетят вниз. Несколько мелких осколков льда задели закрытую рюкзаком спину, но он даже не пошевелился. Андрей, видя, что камнепад прекратился, крикнул, - Пошел! - и Степик вскоре уже присоединился к Скалкину. Настала очередь Нодара.
- Все понял? - еще раз уточнил у него Андрей, - Услышишь: "Камни!" - сразу ложись и жди. Скомандую: "Пошел!" - быстро двигай дальше!
- Да, понял я, понял! - успокоил его Нодар и, поглядывая наверх, начал не спеша пересекать "карман".
Неожиданно от языка ледника оторвалась большая глыба и, подпрыгивая на "бараньих лбах", устремилась вниз. По пути она сбивала плохо лежащие куски скальной породы, и вскоре вся это скально-ледовая масса, летевшая по склону, оказалась весьма внушительной.
- Камни, Нодар, камни! - крикнул Андрей.
- Где? - Нодар остановился и, опираясь обеими руками о скалу, близоруко щурясь, стал всматриваться в тянувшийся вверх склон.
"Вот, придурок!" - раздраженно подумал Андрей, - "Сказано же было - сразу ложись!".
- Камни, Нодар, ложись! - испуганно закричали уже с противоположной стороны Степан со Скалкиным.
- Где? - повторил свой вопрос Нодар, все так же пытаясь разглядеть их на скальном склоне.
В это время, всего в полуметре от него, с низким протяжным завыванием, словно авиабомба, пронеслась огромная ледовая глыба. Нодара обдуло порывом холодного ветра и он, сообразив, наконец, уткнулся ничком в небольшую расщелину, а еще мгновение спустя весь заряд уже грохотал далеко внизу. Можно было двигаться дальше, но Нодар, уткнувшись лицом в скалу, лежал тихо, не шевелясь.
- Пошел! Нодар, пошел! - скомандовал ему Андрей, однако тот не сделал ни единого движения.
-Давай, Нодар, пошел! - кричали ему с противоположной стороны, но эффект был тот же.
Наконец Андрей не выдержал и, отыскав у расщелине немного снега, слепил небольшой крепкий снежок и что было силы залепил им в лежащего Нодара. Тот удивленно повернул к нему голову:
- Что, уже можно? - и быстро-быстро, придерживаясь обеими руками за скалу, боком, словно краб, проскочил оставшиеся несколько метров.
Когда переходил Андрей, ни камней, ни льда сверху не сыпалось...
------- ***** -------
ГЛАВА 8.
=========
После третьего или четвертого дюльфера шедший первым Степан неожиданно крикнул снизу:
- Погодите! Не спускайтесь пока, я сейчас сам поднимусь!
Вскоре, быстро и ловко орудуя двумя "жюмарами" (альп. – зажим для веревки), он уже показался из-за перегиба.
- Все, дальше спускаться некуда! – сообщил он собравшимся на крохотной площадке товарищам.
- Что значит – некуда? – удивился Скалкин, - Там что, земли нет? Ты, брат, фантастики начитался...
- Считай, что нет! – спокойно ответил Степик, - Там дальше "карниз", метров на пять от стены… А внизу ничего не видно – сплошной туман!
Он повернулся к Андрею:
- Ну, что будем делать?
Андрей задумчиво посмотрел наверх – возвращаться было опасно. Сверху с завидной регулярностью летели куски скал и льда, от которых защищала лишь крутизна скальной стены, по которой они спускались уже второй час.
- Да и погода... - задумчиво заметил Скалкин.
Сверху мелко моросил дождь, а внизу, метрах в тридцати-сорока, плотным покрывалом все укутал густой белесый туман. Веревки давно промокли, и страховать ими становилось все опаснее. Да и сами ребята уже промокли до нитки и заметно продрогли.
- На погоду рассчитывать нечего! – рассудительно заметил Степик, - Мы уже ниже границы облачности, так что, солнце теперь будет только в Сухуми!
- Ну, решай, командир! – поторопил Андрея Скалкин, - А то, может, вернемся?
- По мокрым скалам, да еще и с мокрыми веревками? Чтобы на первых же скалках "улететь"?
Андрей надолго задумался, наконец, обернулся к Степику:
- А ты там, внизу, полочки никакой не видел? Нужно где-то становиться...
- Ага, есть подходящая полочка! – радостно откликнулся Степик, - Метрах в пятнадцати ниже. Кстати, довольно широкая – с полметра, не меньше! Да и в длину, наверное, метров двадцать будет. На обе палатки хватит!
Полочка, действительно, была словно на заказ - ровная, достаточно широкая и длинная. Нависающий сверху небольшой скальный выступ хорошо защищал ее от сыпавшихся сверху камней и льда. Быстро подвесив на крючьях одну из палаток, члены группы забрались внутрь, чтобы немного обсушиться и согреться. Только Скалкин, кинув вниз конец веревки, отправился осмотреть находившийся ниже карниз.
Вернулся он через несколько минут, мокрый насквозь, замерзший и оттого злой.
- Ну, ничего не можете сделать по-человечески! – раздраженно произнес он, с трудом протискиваясь в палатку.
Растянутая вдоль стены палатка, наполовину свисала вниз. Вся ее нижняя часть до самой полки была заполнена водой, стекавшей, словно по водосточной трубе, с находившегося чуть выше уступа, прямо в раскрытый полог. В образовавшемся импровизированном "корыте" плавали небрежно сброшенные вещи и альпинистское снаряжение. Скалкин решительно достал из ножен висевший на поясе охотничий нож и, опустив руку в "корыто", быстро прорезал там большую дыру.
- Стой!.. – заорал, было, Степик, но слишком поздно – сквозь прорезь вместе с потоком воды вниз полетели носки, рукавицы, чья-то футболка…
- М-да! – задумчиво произнес Андрей, - Умного человека не нужно учить богу молиться...
На следующее утро обстановка изменилась совсем незначительно – дождь прекратился, а сквозь туман внизу стали проглядывать зеленые пятна казавшегося совсем близким склона горы.
- Вот, гад! – возмущенно произнес Скалкин, сидя на самостраховке на полке, и вглядываясь в разрывы тумана внизу через свой бинокль.
- Ты чего? – спросил его Нодар.
- Там пастух внизу, - обернулся к нему Скалкин, - стадо пригнал. А сейчас расстелил на траве плащ-палатку и жрет!
Он снова прижал бинокль к глазам:
- Сыр вижу... зелень вижу... хлеб... Смотрите – он еще и вино с собой приволок!
Еда в группе закончилась еще вечером, и зрелище мирно закусывающего рядом пастуха вызвало общее возмущение.
- Спуститься и морду ему набить, сволочуге! – воскликнул Степик.
- А морду – за что? – удивился Нодар, - Ты, главное, спустись – он тебя сам угостит! Что ему, жалко, что ли!
- Да, нам бы только спуститься... - согласился с ним Степан.
По веревке к ним поднялся Андрей.
- Я поглядел, что там, внизу. Карниз большой, одного "конца" не хватит. Но дальше уже начинается травянистый склон, а за ним и тропу видно.
Он присел рядом со всеми на полку и продолжил:
- Вобщем, делаем так – сейчас быстро укладываемся, пока снова дождь не зарядил, вяжем вместе два "конца" и "восьмидесятку" вспомогательной. Получится сдвоенных 80 метров. Вначале на "основе" спускаемся сами и спускаем рюкзаки. Потом идет Степик – он самый легкий. Степик пойдет на спаренной "основе" и вспомогательной, а после сдернем
"основу" вниз. И поаккуратнее при перестежке на узле! Там до стены будет метров пять, так, что работать придется в воздухе. Жюмары заранее приготовьте, чтобы потом не искать!
Когда группа, наконец, оказалась внизу, пастуха там уже не было. Он, перешел куда-то вместе со своим стадом. Очевидно, на другой такой же лужок...
------- ****** ------
ГЛАВА 9.
========
Проснувшись, Андрей долго не мог сообразить, где он. Голова жутко болела и кружилась, кружа вместе с собой выкрашенный белой краской потолок и простую железную кровать, на которой он лежал. Он снова закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что было накануне...
...Когда группа, наконец, оказалась внизу, пастух уже перешел вместе со своим стадом - вероятно, на другой такой же лужок.
- Так, "с парашютом – надули, посмотрим, что будет с рестораном"! – огорченно заметил Степик.
- С каким еще парашютом? – снова не понял его Нодар.
- Да, это анекдот такой! – объяснил ему Скалкин, - Ну, как парашютисту перед испытанием парашюта пообещали после испытания накрыть стол в ресторане...
Видя, что Нодар не понимает его, Вовчик махнул рукой – Да, не бери в голову!
Он скинул с плеч изрядно надоевший уже рюкзак и потянул за рукав Андрея:
- А где мой обещанный спирт?
- Почему это - твой? – изобразил возмущение Степик, - Где НАШ спирт, командир?
- Закусывать-то чем будете? – поинтересовался Андрей.
- А чего его закусывать? Подумаешь, литр спирта на четверых! – возразил Скалкин.
- Ну, допустим, уже не литр... - уточнил Андрей.
- То-есть, как это – не литр? Речь шла именно о литре! – не унимался Скалкин, - Ты, давай, не жмись! Или собрался его назад, домой отвезти?
- Ничего я не собрался! Ты просто забыл, что мы уже открывали флягу. И на Гестоле, и потом, на "твиберских ночевках"...
На пустой желудок спирт подействовал почти сразу. Некоторое время, находясь, видимо еще в нервном напряжении, они сохраняли остатки какого-то благоразумия, которое, впрочем, довольно быстро улетучилось.
Ведущая в Местиа узкая тропа, постепенно превратилась в такую же узкую проселочную дорогу. Обе ее колеи после дождей были почти доверху заполнены мутной водой, по которой, словно наполеонова рать из России, медленно брела группа Андрея. Неловко ступив тяжелым промокшим вибрамом, Степик почти до пояса облил коричневатой жижей шедшего по соседней колее Скалкина.
- Ах, ты так! – воскликнул Скалкин с притворным возмущением, и со всего маха опустил свой "растоптанный сорок шестой" в залитую водой колею.
Струя грязной воды обдала Степика до самой макушки. Нодар, заметив это, подкрался к Скалкину сзади и, в свою очередь, облил ему всю спину. Вскоре вся четверка дружно поливала друг друга грязью, сопровождая сие действо взрывами гомерического хохота при особо удачном "выстреле".
На окраине поселка их встретил мужчина лет сорока, одетый в клетчатую серо-синюю ковбойку и короткие светлые шорты. Голову его украшала туристская кепочка с пластмассовым козырьком и надписью "Сочи", а на ногах красовались открытые сандалии. Словно не замечая их жуткого вида, он с неприкрытым восторгом воскликнул:
- Ой, ребята, вы – альпинисты? Настоящие?
- Самые, что ни на есть! – заплетающимся голосом подтвердил ему Скалкин, стирая с лица следы последнего, наиболее удачного Степикова "попадания".
- Вот здорово! Вы, наверное, специально на открытие музея пришли, да? А мы уже волновались – музей такого человека, и ни одного настоящего альпиниста на открытии не будет!
Из-за поворота вывернул залепленный грязью УАЗик.
- А вот и Гиви подъехал! Он сейчас вас разместит на ночлег и расскажет программу на завтра…
Больше, как он ни старался, Андрей вспомнить ничего не смог, и снова забылся тяжелым сном. Проснулся он оттого, что кто-то осторожно толкал его в плечо. Он с трудом открыл глаза – у кровати стояла пожилая невысокая женщина с большой алюминиевой кружкой в руках.
- Давлие, швило, давлие! ("Выпей, сынок, выпей!")- сказала она Андрею по-грузински.
- Ра арис? Ра ме унда вдавлиот? ("Что это? Что я должен выпить?") – недоверчиво переспросил Андрей.
- Мацони, швило, мети арасперс! ("Мацони, сынок, больше ничего!") – испугано пояснила женщина (мацони – сорт грузинского кислого молока, простокваши).
В дверях появился улыбающийся Цередиани:
- Проснулся? Вставай, поедем лечиться!
- Куда поедем? Что значит - лечиться? – тяжесть в голове мешала соображать быстрее.
- Уже забыл, как у нас лечатся от похмелья? – все так же улыбаясь, сказал Гиви, - В "хашную" поедем, горячего хаша поешь – все как рукой снимет!
Возле машины их уже ждала остальная троица, выглядевшая ничуть не лучше самого Андрея. Андрей окинул их критическим взглядом – они были, как и сам он, одеты в какие-то потрепанные тренировочные штаны и футболки.
- А где наша одежда? – спросил он Гиви.
- Не волнуйся, Манана еще вчера все выстирала. Пока съездим, покушаем – она все подсушит и выгладит. Нельзя же на праздник появиться в грязной одежде!
- Какой праздник, куда появиться? – Андрей по-прежнему ничего не мог понять.
- Цамо, бичо, цаведит! ( "Поехали, парень!") – Гиви настойчиво тянул его за руку к УАЗику, - По дороге все расскажу! Время еще есть, но не так много. К десяти нужно успеть – в десять открытие музея.
Полная тарелка горячего "хаша" и рюмка пятидесятиградусной мандариновой водки, как и обещал Цередиани, полностью прочистили их затуманенные вчерашним спиртом мозги. Пока ребята торопливо уплетали "хаш", Гиви объяснял им:
- Сегодня у нас открытие музея Миши Хергиани. Столько лет просили власти, чтобы нам разрешили его сделать, и вот, наконец... Даже Юра Бурлаков из Москвы специально прилетел!
- Какой Бурлаков? – удивился Степик, - Это который написал "Тигр скал"?
- Да, тот самый! – Гиви не скрывал гордости, - Такой человек! Он ведь наш почетный гражданин – слышали? Да вы же вчера с ним разговаривали, когда я подъехал!
"Бож-же мой, какой позор!" - подумал про себя Андрей, - "А мы ему еще заливали - "Да, настоящие альпинисты! Прямо с горы идем!" Алкаши! Что же он про нас подумал..."
Впрочем, как оказалось, ничего "такого" Бурлаков про них не подумал. Озабоченный, как и все в Местиа, предстоящим открытием музея, он попросту не обратил внимания на их странное поведение, отнеся его, видимо, к усталости и нервному напряжению после трудного восхождения.
Музей организовали прямо в доме Виссариона, отца Михаила, где для этого отвели принадлежавшую Михаилу комнату. Группе Андрея поручили стоять у его портрета в почетном карауле, поочередно сменяя друг друга. Так, в полном альпинистском снаряжении, обвешанные крючьями и веревками, с ледорубами в руках, они простояли почти до полудня, после чего торжественная часть окончилась и все направились к накрытым во дворе дома столам.
- Я думаю, - сказал Гиви Андрею, - лучше поедем ко мне. Чего здесь сидеть? Здесь соберутся только родственники и местное начальство. Посидим, помянем Минана (сванское имя Михаила Хергиани), а завтра я отправлю вас с нашей машиной в Сухуми.
До небольшого аула Бечо, где жил Гиви, они доехали минут за десять, и вскоре уже жена Гиви суетилась, готовя гостям праздничный стол, а сами гости вместе с хозяином, сидя у пыхтевшего "всеми парами" самогонного аппарат, вели неспешную беседу...
------- ******* -------
ГЛАВА 10.
==========
- Чача? – полюбопытствовал Степик.
- Араки! - ответил Гиви.
- Чача, арака – какая разница! – уверенным тоном заявил Скалкин.
Вместо ответа Гиви поднес к кранику аппарата, из которого по капле сочилась мутновато-белая жидкость, маленький граненый стаканчик, наполнил его и протянул Скалкину:
- На, пробуй!
Тот, морщась, отхлебнул глоток, потом, весь передернувшись, затряс головой и вернул стаканчик Гиви:
- Фу! Ну и гадость! Теплая, противная, да еще и слабая! Сколько там, Гиви? Градусов двадцать-двадцать пять?
- Не знаю, не мерил, но примерно так...
- Батоно Гиви! – вмешался в разговор Нодар, - А для чего такая слабая? Если это водка, то должна быть хотя бы сорок градусов. А чача вообще меньше 76 не бывает!
- Шен садаури хар, бичо? ("Ты из каких мест, парень?") – по-грузински спросил его Гиви.
- Ме кахели вар, батоно! ("Кахетинец я, господин!") – ответил ему Нодар.
- Маш! ("Вот!") – Гиви поднял указательный палец, - Когда к тебе в дом гости приходят, ты что на стол ставишь? Вино! А почему? Ну, конечно, потому что у вас в Кахетии вино есть. Хорошее вино! Но все равно - почему не водку или чачу? Потому что, ты хочешь с ними разговаривать, беседовать, друг другу приятные слова говорить, умные вопросы обсуждать... А если они сразу водки напьются – о чем ты с ними потом говорить сможешь? О том, как "камыш шумит"?
Гиви обернулся к Андрею и Вовчику и извиняющимся жестом приложил руку к сердцу:
- Извините, уважаемые, если обидное слово сказал!
Затем, повернувшись к Нодару, продолжил:
- А вот у нас в Сванетии виноград не растет. Нет, конечно, немного растет, но вина из него не сделаешь, плохое вино получится. Потому мы и делаем араки слабым, чтобы и настроение за столом было хорошее, и гости сразу не опьянели. А то с пьяными – какая беседа! А чтобы от простуды лечиться, или если замерзнет человек – у меня и чача есть! Хорошая чача, больше восьмидесяти градусов! Если хочешь - угощу!
Нодар быстро замотал головой:
- Нет, нет, спасибо! Мне вчерашнего спирта хватило...
Он замолчал, но было видно, как его мучает желание спросить о чем-то еще. Наконец, заметно смущаясь, он снова обратился к Цередиани:
- Батоно Гиви! Если я Вас не очень обижу, можно я спрошу еще?
- Чем же ты меня можешь обидеть, парень? – удивился Гиви, - Спрашивай, конечно!
- Вот у Бурлакова в книге написано, что когда вы поднимались по "зеркалу" Ушбы, последние 70 метров были такие трудные, что Миша побоялся, что если сорвется, то сдернет вниз всех. Ну, и он тогда отцепил страховку, а дальше шел "свободным" лазанием, без страховки. И еще пел какую-то сванскую песню...
Тут Нодар на мгновение умолк, видимо, решая, продолжать спрашивать дальше или нет.
- А вот Моногаров – знаете его, тоже известный альпинист, - утверждал, что Миша пользовался шлямбурными крючьями. Сам он ведь только на крючьях и поднялся. Вот и про Мишу тоже так сказал... Правда это?
Гиви немного задумался, потом, усмехнувшись, сказал:
- Ты хотел задать один вопрос, а задал сразу два! Но я отвечу на оба... Вначале насчет сброшенной веревки и каких-то песен - ты по стене поднимался когда-нибудь- неважно, по скалам или по льду? Ладно, не обижайся, вижу – поднимался! Как думаешь, что будет, если верхний отцепит веревку и сбросит ее вниз? Как потом нижний будет подниматься? Тоже без страховки? Ты же слышал, как Миша погиб... Помнишь, что было со Славой Онищенко, который шел с ним в связке, когда он остался один? Он почти сутки простоял на стене, пока его спасатели не сняли! А Слава очень хороший скалолаз, чемпион Союза!
Цередиани пригубил из стаканчика и протянул его Андрею, но тот, увлеченный его рассказом, лишь отрицательно мотнул головой и попросил:
- Продолжай, батоно Гиви!
- Так что, ничего он не отцеплял и никуда не сбрасывал. А что шел свободным лазанием и крючьев не забивал – так ведь не всегда есть возможность крюк забить, верно говорю?
Скалкин, вспомнив, как Нодар поднимался по Одишскому ледопаду, невольно рассмеялся.
- Я что-то не то сказал? – обеспокоено спросил его Гиви.
- Нет, просто вспомнил один случай... Вон у Нодара спроси – что он Андрею ответил, когда тот ему про крючья напомнил!
Теперь рассмеялись уже все члены группы Андрея. Гиви недоуменно посмотрел на них, потом сказал:
- Ладно, после расскажете... Только не забудь, а то я буду думать, что вы надо мной смеялись!
Затем продолжил:
- Теперь насчет песни... Ты сам попробуй на стене, на четырех с половиной тысячах, да еще после нескольких часов тяжелого лазанья, песню спеть! Это уже Юра (Бурлаков) придумал, чтобы красиво было... Но он же писатель! Он должен что-то придумывать, чтобы было интересно и красиво! А про "шлямбуры" я тебе так скажу... Если, к примеру, я приеду к тебе в гости...
- Конечно, приезжайте! – перебил его обрадовано Нодар, - У нас как раз скоро "ртвели" (сбор винограда) начнется, гостей будет много! О вас многие слышали и все будут очень рады...
- Я не об этом, парень! – остановил его Гиви, - Вот, если я приеду к тебе в гости и спрошу, – это вино хорошее? – что ты мне ответишь? Правду скажешь, или обманешь?
- Конечно, правду! Все равно ведь вы после узнаете, а для меня позор будет! Никто потом мое вино не то, что не купит – даром не возьмет!
- Видишь! – обрадовался его ответу Гиви, - А как же мы могли обмануть своих друзей-альпинистов? Все равно после нас ведь кто-то еще пройдет эту стену и увидит наши крючья – как потом в глаза смотреть будем?
Гиви замолчал, молчали и остальные. Тогда он встал и, обращаясь к Нодару, спросил:
- Ну, что, ответил я на твои вопросы, сынок? Тогда пошли в дом – Манана наверняка стол уже накрыла, да и араки нам, пожалуй, хватит.
Он забрал наполненные аракой бутылки и направился к дому. Следом за ним потянулись и ребята...
-------- ****** --------
ГЛАВА 11.
==========
На следующее утро выделенный Гиви Газ-66, забрав ребят, выехал из Бечо. На въезде в Местиа, Андрей неожиданно забарабанил в стекло водительской кабины.
- Ты чего? – удивился Скалкин.
- Телеграмму-то отправить забыли? Я же обещал Анзору, когда пройдем, сразу сообщить, что все в порядке. Слушай, Вовик, не в службу, а в дружбу – сгоняй, напиши ему, что, мол, все живы-здоровы! А то он волноваться будет, не дай бог, спасателей отправит...
- Ладно, я мигом! – Скалкин спрыгнул с кузова и широкими скачками понесся на почту.
Вскоре он вернулся с чеком в руке, и, больше нигде уже не останавливаясь, быстро набирая скорость, "шестьдесят шестой" помчал группу Андрея к давно ожидавшим их сухумским пляжам.
В кузове Скалкин некоторое время еще поерзал на своем рюкзаке, потом не выдержал:
- Не, я так не могу! Едем неизвестно куда, дороги не видим!
И, обращаясь к Нодару, предложил:
- Пошли, откроем спереди тент!
Вдвоем они отстегнули передние застежки тента и, забравшись по его металлическим стойкам наверх, закинули передний полог на крышу. В открывшийся проем сразу ворвался мощный поток встречного ветра, и стала видна вьющаяся над глубоким ущельем Ингури дорога. К уже стоявшим у переднего борта машины Нодару и Скалкину тут же перебрался Степан. Только Андрей по-прежнему оставался у открытого заднего полога, не в силах оторвать взгляд от возвышавшейся над всей долиной двурогой Ушбой. Сам того не замечая, он невольно стал вполголоса тихо напевать, - "Ну, вот, исчезла дрожь в руках! Теперь – наверх!.."
- Чего ты там мычишь? – повернулся к нему Скалкин.
- Высоцкого! – ответил Андрей и повторил специально для Скалкина, - "Ну, вот исчезла дрожь в руках..."
- Чего?! – шутливо изобразил возмущение Скалкин, - Что значит – "наверх"! Вниз, только вниз! К морю, к солнцу, к девкам!
- Нодар, Степик! - он снова обернулся к стоявшим рядом ребятам, - Хотите к девкам?
- Спрашиваешь! – за обоих ответил Степик.
Нодар только согласно кивнул головой, не отрываясь от бежавшей навстречу дороги.
- Тогда давай, запевай чего-нибудь веселое! Знаешь эту, "Бабочку"?
- Конечно! – обрадовался Нодар и во весь голос не запел, а, скорее, просто заорал, стараясь перекричать гул машины и шум ветра:
- Чрело пепела гапринды нела, делиа вранули!
Скалкин со Степиком дружно подхватили припев:
- Делия вранули, делия вранули!...
Андрей посмотрел на них, усмехнулся и, повернувшись лицом к медленно отдалявшейся Ушбе, продолжил негромко напевать свое. Затем обернулся и, стараясь перекричать шум машины, спросил:
- Кто помнит, какой сегодня день?
- Четверг, кажется, - ответил Скалкин.
- Среда! - уверенно поправил его Степик, - А тебе зачем?
- Точно! Я так и думал - среда, все верно!
И, вполне удовлетворенный ответом, Андрей вновь стал смотреть на постепенно удаляющуюся, словно убегающую назад, к своим подружкам-вершинам Ушбу...
------- ****** -------
Фото: Вадим Гиппенрейтер, 2004 г., Безенгийская стена с севера.
Слева-направо: Катын-тау (4976 м) - Катынское плато - Гестола (4860)