Приключения Алисы сквозь 3D-зеркалье
Двойственное впечатление оставило это очередное прочтение великой внеосмысленной Кэрролловской сказки. Впрочем, эта двойственность вполне ожидаема, имея ввиду сам замысловатый и причудливый первоисточник. Беглый локальный взрыв в мозгах попытаюсь разложить по полочкам.
(Те ли это полочки, на которых стояли банки с вареньем в нескончаемой кроличьей норе?)
"Игра Белыми".
Главная заслуга Бартона в том, что он не перерисовывал как школьник сказочный мир Кэрролла, а создал свой мир, руководствуясь одним лишь напутствием классика – необузданная фантазия.
Сама идея отказа от очередной дотошной экранизации, а поиск ее фантомов в будущем, явилась для Бартона спасительной козырной картой, махом кроющей все разгромные рецензии и обвинения в отходе от оригинала, возьмись он за буквальный перевод.
Вообще, ряд принципиальных идей, разработанных Бартоном (мне больше нравится именно такое произношение), ставит его новейший опус не в подчиненное положение, а рядом и совершенно на равных с самим произведением. Уверен, что сам «невсебешный» мэтр по достоинству бы воспринял такое вольное прочтение. И главным преимуществом вижу именно нацеленность не на повторение, а на создание своих образов, при этом по духу созвучных с исконными словесными перевертышами Кэрролла.
Интересная идея двойственности, раздвоенности сознания Алисы, которая начинает из реальности выстраивать свой сказочный, порой болезненный, мир. Где две знакомые близняшки превращаются в забавных толстячков, говорящих исключительно одними междометьями и наречиями. К тому же наши аллюзии на гоголевских Добчинского с Бобчинским вполне очевидны. Что только добавляет очков автору.
Идея идентификации Алисы с самой собой, прочтенная не с листа, а совершенно своеобразно: персонажи, да и сама Алиса, на протяжении истории постоянно сомневается – та ли это Алиса, что была в сказке (точнее, верила в нее) раньше.
Бартон ушел во многих персонажах от знакомых образов, известных по каноническим иллюстрациям Тенниела. При этом исполнены они той же неуемной фантазии, что и одобренные самим Кэрроллом. Особенно впечатлили карты в латах, Дама Червей и Валет, будто вытянутый в Фотошопе. Но и классические образы: Чеширчик, близнецы, Авессалом (в переводе ставший почему-то «Абсалемом»), шляпа (!) Болванщика, даже списанный с фронтсписа Брандашмыг выполнены в полном соответствии с безумием происходящего.
Отдельного пиетета заслуживает высмеивание Бартоном современных стандартов общества, где все лавры достаются образованной, воспитанной, моделеподобной Белой Королеве (читай – «блондинке с Рублевки»), а не бедной обиженной девочке с врожденной макрокефалией, в чем, собственно, и заключается трагедия всей ее жизни и ее единственная вина перед этим миром. Тогда как в чувственном голосе ее более удачливой «правильной» сестры, в ее глазах скачут такие огни похоти, что хоть сейчас к шесту в ночной клуб.
Бартон высмеивает через сказку наш мир с его смещенными понятиями добра и зла, где даже Алисе приходится для достижения своей цели в прямом смысле идти по головам. Но об этом выскажусь на «стороне Червей».
Не берясь судить об английском языке, замечу, что русские переводчики сделали практически невозможное – воссоздали ту неповторимую магию игры слов, достойную лучших Кэрролловских переводов, включая и знакомую с детства музыкальную сказку с песнями Высоцкого.
"Сторона Червей".
С первых же кадров резануло нарочитое повторение мысли, что все происходящее – лишь один нескончаемый кошмар больной девочки, из которого ей не суждено выбраться. Отсюда патологическая бледность в лице Алисы и вечные круги под глазами. Такие лица периодически встречаешь, покупающими шприцы в аптеке. Не знаю, может, Бартон именно это и хотел до нас донести?
В подтверждение моей догадки служат фосфорицирующие ЛСД-шные неоновые полоски у Чеширского кота.
Сюда же можно отнести и абсолютно маргинальный транссексуальный «боевой» макияж Шляпника. Видимо, Бартон, до сих пор не может оправиться от бэтменонаваждения, отрыгающегося в этом торжестве «Макс-фактора». Надуманной и фальшивой кажется и любовная линия: с томными взглядами и эротическим подтекстом в обещаниях Болванщика устроить Алисе «продолжения сказки». А его победный танец и вовсе заставил сморщиться: «Ну, это, уж, совсем оголтелая Шрековщина!»
Вообще, предвидя гневные возражения почитательниц, все же скажу, что Джонни Депп с каждой своей ролью скатывается все ниже и ниже. «Все страньше и страньше».
(Интересно: у его кроличьей норы есть дно?)
Совершенно разочаровал финал, вернувший Алису в реальную жизнь с ее приоритетами на достижение успеха и материального благополучия. А сказка осталась лишь в названии стоящего на балансе бизнес-леди Алисы парусника. По Бартону выходит, что, наконец, кошмар для Алисы закончился, и началась настоящая интересная жизнь, жизнь Белой Королевы. О чем недвусмысленно намекают вдруг появившийся на щеках румянец и эрегированные фаллические грибы в титрах.
Первый опыт просмотра через призму объемных очков навел на мысль, что погоня за зрительскими симпатиями по-прежнему будет главенствовать над художественным замыслом: несколько раз ловил себя на мысли, что в некоторых случаях «соцзаказ искусству» в виде 3D-технологии является самоцелью для партаппаратчиков «Диснейленда».
Вообще, на протяжении всего просмотра неоднократно отмечал, что постоянно прислушиваюсь-присматриваюсь-прицениваюсь к происходящему. Т.е. полного погружения в сказку, увы, так и не получилось. Но это ни в коей мере не принижает вклада Бартона в мировой кинематограф. В качестве контраста достаточно лишь вспомнить какого-нибудь «Бетховена» или «Мадагаскар», чтобы с твердостью заключить: «Алиса» Бартона займет достойнейшее место в этом самом мировом кинематографе.
10.03.2010
Baddy El Riggo
Ссылка на страницу рецензий в Кинопоиске: http://www.kinopoisk.ru/user/595574/comments/list/