/продолжение/
- XI -
«…Ужель мы будем только петь.
Иль с безнадежием немым
На стыд Отечества глядеть,
Друзья мои?»
/М.Лермонтов/
Быстрая, монотонная дорога так завладела мыслями Татьяны, что она не заметила, как пасмурное дождливое утро сменилось на ясный солнечный день.
Солнце нежно бросало свои косые лучи прямо в просторную кабину «КрАЗа», дружески проникая через лобовое стекло. Что и вынудило водителя опустить солнцезащитный козырёк. Из под которого, неожиданно посыпались документы и какие-то фотографии.
Таня помогла поднять эти документы, и одна фотография привлекла её внимание. На ней был изображен седовласый и седобородый старик в полотняной рубахе.
- Уж не Толстой ли, этот старик с косой?
Рыжеволосый водитель, Виктор, привычно придерживая одной рукой руль, а другой рукой держа фотографию, как бы задумчиво стал смотреть на неё. Глядя на фотографию, он всё же очень ловко вёл машину по мокрому шоссе, излучающему лёгкий парок.
- Это мой прадед, Кирилл. Досталось же ему в тридцатые годы… За антисоветские взгляды шестнадцать лет отсидел в заключении. Даже был в Соловках, но всё же выжил… Правда я его совсем немного застал. Но уже малым пацаном ходил с ним косить.
Мой дед был очень правильным, и я его очень любил. За что мне немало пришлось претерпеть… Ага, а как же. Ведь в школе меня часто за него упрекали. Причем не только учителя, но и свои ребята. Представляешь, в комсомол даже не приняли, хи-хи…
Но ничего, я за моего деда крепко стоял, не раз даже дрался. Ага, а чё, меня ведь не только уважали, но и боялись. Я ведь в те годы здорово в футбол играл за местную команду, ну вот, и имел, значит кое-какую подмогу. Ох, и погоняли мы тогда моих обидчиков…
Знаешь, дед мой не был врагом народа. Да он вотще был готов отдать свою последнюю рубаху.
Всё это завертелось из-за его соседей-жлобов. Позарились на его двадцать соток и на лошадь. И, ну, давай на него кляузы строчить. А он, прадед-то мой, горячий был, как и я, не терпел этого поклёпа, вразумлял их по-своему. Вот и приехали «опера», повязали его тогда…
Фотография, уже успевшая пожелтеть от времени, с обветшалыми краями, вновь оказалась в руках у Тани. Она внимательно, и с какой-то нежностью смотрела на этого седого старика, имевшего совсем нелёгкую судьбу, с грустью отразившейся в его глазах…
- Виктор, а где жил твой прадед, и чем он занимался? Уж очень имя его не простое…
- Ага, вот, его и Киря звали, и Кирьяном, и Кирюхой, и он на все кликухи откликался. Но на самом деле, он – Кирилл.
А жил он в небольшой деревушке, недалеко от Пекши. Был он, вроде как крестьянином. А на самом деле был хороший маляр. Он даже рисовал неплохо. Ага, он, понимаешь, даже самого Левитана знавал. И вместе с ним рыбачил на р.Пекше. У меня сохранилось несколько его картин, а вот, на обратном пути я вам их покажу.
Правда, я их никому продавать не собираюсь, уж очень они красивые, совсем как у Левитана…
Да он же вот с этой фотографии сам себя и срисовал. И ты знаешь, очень похожий получился, даже на картине краше…
Ты знаешь, он очень много мне рассказывал о своих странствиях и приключениях. Ведь ему очень здорово досталось там… И ты знаешь, «зеки» его очень уважали за прямоту и честность. Говорил, что очень многим помогал там, делился куском хлеба, и даже работал за больных.
Вот и меня он этому учил. Он же там у одного священника молиться научился, и даже с ним целительством занимался. Он бы и меня этому научил, да вот не успел… Да и я тогда всего этого стеснялся, да и перед пацанами неудобно было.
Все же праведный дед был у меня, и рисовал хорошо и в травах толк знал. Да он и по больницам-то никогда не ходил. Не доверял им, всё сам, да сам. И прожил-то он, понимаешь, долго, до ста немного не хватило…
Прервав свой рассказ, водитель свернул к обочине и притормозил, перед «гаишниками». Виктор взял документы и по инерции у Тани забрал фотографию. Ловко спрыгнув из кабины, он направился к постовому. Там он, жестикулируя своими могучими руками, что-то объяснял «гаишникам», по всей видимости, о цели поездки. Иногда он показывал на своих попутчиков, что-то объясняя, потом заулыбался, взял свои документы, попрощался с «гаишниками» и направился к своей машине.
И путь продолжался.
- Проедем ещё немного, до Дзержинска, а там я знаю местечко, где можно хорошо перекусить.
И водитель, поправив защитный козырёк, неожиданно замолк, и придав машине хорошую скорость, «строго» направил свой взор на стремительно пробегающую дорогу…
Но вот, чуть было начавшуюся дремоту, неожиданно нарушил Танин возглас, выражавший толи восхищение, толи удивление.
- Виктор, останови, пожалуйста, здесь!
Таня прихватила фотоаппарат и ловко выпрыгнула из кабины, устремившись через кювет к небольшой лужайке, окруженной берёзками. И почему-то там разгуливал больших размеров… слон. Который лениво, словно играючи посыпал себя скудной пылью.
Таня наспех (как бы не «прозевать») решила быстро воспользоваться подвернувшейся удачей и сделала несколько снимков. Потом она подошла к мужчинам, находившимся рядом со слоном. Немного переговорив с ними, она быстренько вернулась в машину, чуточку раскрасневшаяся и возбуждённая.
- Вы знаете, откуда он здесь взялся?
- Наверное, из самой центральной Африки-жирафрики, - с иронией заметил Володя.
- Скорее всего ты прав, Володенька. Дрессировщик перевозит его на «фуре», которая здесь недалеко стоит. Они с «цирком на колёсах» переезжают в другой город, вот и дали возможность своему любимцу прогуляться на этой поляне, - Таня как-то по-детски вздохнула, - наверное, он тоже в пути устаёт…
Я спросила у хозяев, откуда такой красавец в наших лесах? Хозяин полагает, что он из Африки, но почему-то сомневается в этом. Говорит, что если бивни и уши большие, значит – африканский. У индийских слонов уши будут поменьше.
- Но для тебя эта находка, Танечка, будет стоить не маленького альбома с этюдами.
- Да, Володя, ведь на фоне нашей природы таких «экспонатов» у меня ещё не было. Помню, как-то в Кириллове дядя Фёдор на цепи приводил к нам в училище большущего медведя. И тот красавец вместе с дядей Фёдором занял немало эскизных страниц в моём альбоме.
- Кстати, о дяде Фёдоре, ты обещала продолжить рассказ про свою юность в Кириллове. Так что, есть время, что-нибудь вспомнить.
- Пожалуй, всё, что было в этом городе, я буду помнить всю мою жизнь… Этот город мне много подарил, и вся моя жизнь прошла там, как вчера…
Володя четко видел, как в глазах Тани «пробегала» дорога с быстрыми подъёмами и спусками, с переменным ландшафтом разнообразных природных декораций… И в них зримо проявлялись мысли, чередой обозначая радость и печали, надежду и сомнения…
И так, они проносились кадр за кадром, словно в ускоренном немом кино…
- Да, вот о.Александр – суровый, но милый человек; дядя Фёдор – мудрый балагур; и, конечно, прекрасный образец современного русского монаха, интеллигент и праведник – брат Владимир, который всегда был и остаётся надёжным другом…
Как же многому они меня научили. Правда был ещё и Георгий – мой муж. Но о нём поговорим позднее.
Помню как-то зимой я ходила на прорубь за водой. И однажды уронила в него ведро. Правда там было не глубоко, но я-то растерялась, ведь не знаю, как его теперь достать. А оно у меня единственное.
И тут мне повстречалась знакомая женщина, этакая «звонкая» и громогласная бабуля. Вот она-то и надоумила меня, как достать ведро своё.
- Да ты чё девка, растерялась-то. Вона как молодые-то лазуть в энтот прорубь-то. А ты девка молодая, здоровущая, вона кака красавица. Да че те будет!
Я разозлилась, да и прямо при ней, тут же и разделась. И, представляешь, ни о чём не думая, сразу полезла в прорубь. А она, бабуля поддерживает меня подмышки. Тут ноги от ледяной воды начинает сводить, а я нащупала ведро и ногой же его достала. Тело все покалывало, как иголками, и я, не растираясь, быстро оделась, схватила ведро с водой, попрощалась с бабулей, и быстренько в свою теплую келью.
Дома круто разогрела чаю. Напилась его с медом и малиной, да ещё до жжения растёрлась полотенцем, предварительно смазав грудь и спину облепиховым маслом. Хорошо укуталась, и нырнула в постель.
Вначале переживала от страха, а потом все же уснула.
Проснулась очень рано, вся мокрая, в поту. Быстро переоделась, и снова в постель. А когда окончательно проснулась, я будто вновь родилась, чувствовала себя так прекрасно, хоть песни пой… Поблагодарила за все Бога, и каким-то неосознанным чутьём поняла, что именно Он послал в тот момент эту бабулю.
А уже позднее мне в руки попалась одна книжечка о закаливании по методу П.Иванова. вот тогда я серьёзно, самостоятельно увлеклась закаливанием. Я «моржевала» и обливалась в морозы студёной водой.
Как-то я встретилась с о.Александром и поведала мою историю с «купанием». Так он мне ответил, что такое обязательно со мной должно было произойти по воле Бога. Ведь это не простое купание в проруби, это есть настоящая купель – моё крещение в этих святых местах.
Тогда я ему рассказала о моих занятиях по методу учителя П.Иванова. Но он как-то холодно отнёсся к моему увлечению.
- Это Порфиша-то учитель? Ну пусть бы по морозу босиком бегал, а то ведь моду завёл, учительствовать… Здесь прежде всего нужно знать, что человек очень доверчив, когда он так нуждается в помощи. И особенно когда он болен и веру ищет. Понимаешь, он именно в вере своей излечение ищет. И если кто-то сказал, что он знает секрет здоровья, да ещё и покажет на своём чудодейственном примере, уверяю, за ним пойдут, и будут делать точно так же.
А потом у кого-то спина заболит, али ноги отнимутся, а? Как ему тогда помочь? А только опять какой-нибудь учитель-целитель, кто-то другой уже, и туда же… Потому и нужно к этим тренировкам подходить с особой осторожностью. Нужно быть очень внимательным, и прежде всего к самому себе. Сердце своё нужно слушать чаще.
Ведь, чтобы уметь управлять собой, своей плотью, дабы уберечься здоровьем, нужно, деточка очень хорошо знать себя. А значит и плоть свою, и всё то, что составляет эту плоть. Посему, изучи вначале то, что оздоровить хочешь. Вот он труд-то немалый. Да и учителя потребуются мудрые в таком деле. Так что здесь на «авось» не надейся. Да и зачем ровнять свою плоть-то с чужим здоровьем. Вот так-то, дочка…
Но тут ещё есть один важный момент, дочка. Ведь его приверженцы за «бога земли» его принимают. А он, значит с этим-то и соглашается. Ведь получается, что он не только в трусах по снегу бегает, он же себя учителем именовал. И причем таким учителем, который мог управлять природой.
И теперь вот, посмотри, закалку-тренировку переняли, а верующими-то не стали. Хотя учителем именовать продолжают. Вот ведь какая штука оборачивается…
- Но, о.Александр, я читала его стихи, они же очень прекрасны:
«Где скажите, есть такая сила,
Чтоб могла природу победить,
Чтобы ей природа подчинилась,
Чтобы ей одной могла служить».
- Стихи-то может они и хорошие, но ведь это он о себе так писал. Не пойму, что на это его так подвигло? Ведь, кажись, он в своих памфлетах возгласил о себе:
«…победитель природы и Учитель народа»…
Я эти его сказки читывал, мне один отрок приносил. Хорошо написано, складно, как его народ с распростёртыми руками встречал, а он природой управлял. Может не гоже мне об этом говорить, что есть, то есть. Да простит меня Бог, но человек, даже самый праведный не должен себя возвышать, даже если у него и чудеса получаются.
А уж ежели кто-то начнёт себя возвеличивать, не спроста это… Знать какая-то сила управляет им… Давит на него…
- Но ведь он и сам учил:
«Капризы, зазнайство
и гордость-пороки
Ты их одолей
в кратчайшие сроки».
- Вот именно, учил. А если даёшь мудрые советы, то и сам прежде покажи это на своём примере. Покажи, как это делаешь всегда. Конечно, многому можно поучиться у него, как закалить и плоть свою, и волю. Но прими ты его как ближнего своего, способного такого. Вот те мой совет. Один человек может помочь одному, и даже многим, но спасти всё человечество, он бессилен. Это сделать может только вера всего человечества, данная единственным Богом!
Ну а закалять себя продолжай. И знай, что такая Матрёна, которая тебя в проруби заставила искупаться, может дать очень много… Главное, чтобы в любых подвигах, в смирении себя держать. Как это делал наш праведник, монах Кирилл.
И тихо попрощавшись со мной, он медленно побрёл в свою часовенку…
И мне в этот раз показалось, что сам Кирилл Белозерский проследовал в обитель. В моей памяти до сих пор запечатлены его строчки, которые я не раз приводила своим «питомцам» в училище:
«И оттоле весь предаде себе Богови, и вдавашеся на труды многи, со всяким воздержанием смиряя свою душу, тело же своё труды и подвиги утомляя».
Правда, какая старинная духовная красота…
Сам же о.Александр признаёт, что прежде нужно подчиниться: «зело великому смирению, покорению, послушанию и благонравию»… И он никогда не мирился с пороками самовозвышения, от кого бы они не исходили. И он крайне не терпел чрезмерную праздность и всякую заботу о мирских утехах.
Меня только удивляет, почему такие люди как он, словно безумные аскеты, удерживают себя в уединении и не могут собрать вокруг себя единомышленников? Я не пойму, неужели в этом тоже может быть ловко спрятанное прельщение? Ведь здесь те же правила срабатывают: поддавшись прельщению, выйдешь на соблазн. Который искушает эгоизм, якобы предлагая самое необходимое для подвига.
- Возможно быть суровым к себе и исключает вероятность прельщения. И лишь большая энергия и реальная полезность таких людей, позволяет тем ближним, кто рядом с ними, с большим желанием стремиться к жизни праведной, и ещё больше приблизиться к ним. А удержать их добрые дружеские отношения друг к другу может, лишь полное взаимопонимание и преданность общему делу на духовном уровне. А ведь их общее дело – стремление служить Богу.
- Вот с такими же мыслями я и искала ответы у таких, по-своему мудрых и интересных мужчин. И ты меня лишний раз убедил в этом…
- Спасибо за понимание…
- Однажды я поделилась нашим разговором с о.Александром, с монахом Владимиром. Мы ведь дружили, и он часто приходил к нам в училище. Его приход всегда одобрялся шумным возгласом, его ведь очень любили дети. Потому как он и сам их любил и много уделял им внимания, разговаривая, как со взрослыми.
Иногда он подсаживался к кому-нибудь и помогал осваивать технику живописи. Признаюсь, что это у него получалось лучше, чем у меня. И я ему до сих пор благодарна за такие уроки педагогики.
Меня всегда в этих случаях интересовал наивный вопрос, а будут ли у него свои дети?
Так вот, брат Владимир имел серьёзную привычку, перед каждым ответом подумать, а потом, как делают все священники, сложив ладони перед грудью, некоторое время смотреть на них. Будто сила слова исходит из этих ладоней. А руки у него были крупные, хотя и казались изящными. А вот в походах, у костра, после весельных ходок, его руки были похожи на мозолистые крестьянские руки, которые были слегка огрубевшие.
- Видишь, как получается, Танюшка. Ты серьёзно уважаешь мнения почитаемых тобой людей и порою дорожишь ими очень. А каждый из них, высказывая свою мысль, свою оценку на одну и туже проблему, передает тебе своё понимание твоей проблемы. И поскольку, дающий свой ответ, высказывает свое видение этой проблемы, он будет только по-своему прав. Ведь он так это увидел, он так это осмыслил, и его ответ будет соответствовать его пониманию. Его!
А ты, принимая эти ответы, эти подсказки, естественно будешь сравнивать их. И конечно сопоставлять со своим видением данной проблемы. И если их опыт, разбирать подобные ситуации, окажется больше, то и твои решения будут придерживаться, наиболее понятного и понравившегося тебе мнения. Ведь каждый человек, в особенности ищущий, имеет дар свободы выбора. Почему ты и будешь выбирать то, что наиболее тебе ближе и понятней.
Скажу, что для меня в таких случаях, очень важно не запутаться, в том, что услышал. И быть внимательным к тому, что желаешь услышать. Но решать все равно придется самому.
Можно лишь только добавить, что из максимума информации важно извлечь минимум пользы. Ведь ты, заметив что-то гнилое в яблоке, не станешь его есть. Но если ты уж очень голодная, то ты вырежешь это место и сохранишь то, что пока съедобно.
Так, впрочем, не только с советами поступают, но и с каждым знакомящимся учением.
- ???
- Думаю, что это нормально. Я ведь не имею религиозные учения.
- Как сказать, можно подвергнуть сомнению любое учение. Ведь сам говорил, что человек наделён правом выбора.
- Хорошо. К примеру, метод П.Иванова. Я ничего не хочу сказать против его методики. В ней, конечно, что-то есть. Ведь он же ничего этого не выдумывал, хотя и проверял на себе. Ведь люди издавна занимаются закаливанием своего организма. И делали это без всяких методик, а вполне естественно. И у такого наследия, с богатым опытом, тоже есть чему поучиться.
Вот для меня важно, что в любом постижении чего-то нового, я не забывал о том, что всё же это есть забота Бога обо мне.
- ???
- Да, сестренка, это Его воля… Чтобы в любом случае я мог проявить такую же заботу о ближнем своём. Чтобы сила познания не рвала меня изнутри, а была, прежде всего в помощь. Ведь то, что требует от нас Бог, не имеет проблем и сложностей. Ибо Бог не даёт непосильное, только человек по незнанию (или, неисполнению) Его законов сам создаёт себе трудности.
А ведь насколько сильны и естественны Его законы! Тут, Танюша, своя природа, где нужно уметь прежде всего отдавать. Вот так, как это делали русские святые и подвижники. А ведь они не ждали, что им возвернётся в большей степени, хотя оно так и должно было быть. Таков закон. И все примеры подтверждают это. А вот смотри, если же с порочной скупостью «тянуть всё на себя», то и отнимется с большей жестокостью.
Вот так, Танюша, это очень важный момент в постижении любой истины. Любой, Танечка. А за этими, как бы непонятными ситуациями, и кроется неблагоприятное для человека: его жестокость, болезни и смерть…
- Так что нужно делать?
- А что можно сделать? Могу посоветовать в таких случаях, удерживать самый светлый и добрый образ внутри. Ты представь ближних, как самых любимых и родных.
- Вроде, как игра какая…
- Точно, игра, но очень нужная и полезная. Добрая такая игра. А ведь, на самом деле так он и есть, все мы братья и сёстры, и все мы от одного Родителя, от одного Бога. И значит, мы и должны друг друга по-настоящему любить, уже не в игре, а по жизни. Вот как оно получается…
- Я уже не маленькая, и вижу, как нам всем этого недостаёт… Порой это пугает даже…
- А не надо пугаться, просто нужно во всём видеть проявление Бога. Значит нужно научиться видеть во всём Божественное. Здесь тоже очень важно знать, что и твой талант и твои способности, есть проявление замысла Бога. Испытав это, на сём и очистится душа, и появится наиболее благоприятная возможность для её истинного востребования.
А вот если с неприязнью относиться друг к другу, если в ком-то не признавать своего ближнего, то что можно ждать тогда от него, как он отнесётся к тебе самому, как к человеку? На этом не построишь взаимопонимание. Ведь отчуждённость, только хлад и мрак рождает. А отсюда и вражда, и ненависть… Что и передаётся по наследству от поколения к поколению. Вот этого, Танюша, делать никак нельзя!
Брат Владимир говорил всегда не спеша, подчеркивая каждое слово, будто оно имело важное значение в его рассказе. Его, чуть приглушенный голос, хотя и был несколько мягок, отличался четкой выразительностью. Слушая его, я словно отрывалась от земли и летала с ним в каком-то сказочном пространстве…
Но если его речь и допускала несколько горькие упрёки, то это с ним случалось редко. Мне тогда казалось, что если он и делал какие-то обидные замечания, то они были справедливые, и я заслуживала того. Но что было самым ценным в нём, он никогда не допускал упрёков и осуждений в отсутствии третьего лица. Порой даже останавливал других, когда их начинало «заносить». Эта черта остро подчеркивала его вежливость и интеллект. Такова его была ответственность за других.
Потом он познакомил меня со своим другом, Георгием, который внешне очень был похож на него. Но только внешне… Они сильно отличались своими духовными качествами и характером.
Георгий был умён и очень деловит. Он любил общество, и как правило всегда становился в нём ведущим. Ведь и на работе он был прорабом. Физически сильный, и обладая властным сильным голосом, он легко мог уладить любой конфликт.
Мои мальчишки в училище даже слегка побаивались его. И, тем не менее, он всегда для них оставался другом и помогал им почти во всём. Всегда мастерил с ними какие-нибудь конструкции для походов. Делал с ними мольберты, и даже смастерил целую груду скворечников. А что касается серьёзных общественных мероприятий, летних и зимних походов, мальчишки только и жаждали встречи с ним. И там он был, заводной как мальчишка, обязательно выдумывал какую-нибудь игру.
В общем, он внёс в мою умеренную «монастырскую» жизнь, какую-то свежую струю из шумной мирской жизни…
Правда и поспорили мы с ним немало. Ведь в любом вопросе, в котором он считал себя знатоком, он принципиально не хотел уступать. И эта его упёртость всегда оказывалась моей проблемой на всю мою семейную жизнь.
А тогда, в лодочных походах, всё еще только начиналось.
- Танечка, родная, я же больше материалист. И для меня ближе живой язык моих кованых железок, камней и любой деревяшки. Только в них я вижу живое воплощение человеческой мысли. Ты же хорошо знаешь, как я часами могу с ними разговаривать, узнавать, в чем их нужда, и как я могу им помочь. Ведь я, совершенствуя свое творчество, совершенствуюсь и сам.
А вот ты, моя родная девочка, большая идеалистка, времен девятнадцатого века. Тебе важно не только доброе общение с людьми и природой, но и, как правило брать их проблемы на себя. А это такая головная боль, зачем тебе это нужно? Ведь порой ты мечтаешь о том, чего для тебя никто и никогда не сделает… Да не потому, что не захочет, а потому, что не в силах этого сделать. Потому, что кто-то не дорос, и еще не дозрел до твоей мечты. И прости меня, недозреет никогда.
О, как сильно задевали меня тогда его слова. Это были первые удары не только по моим мечтам, это была попытка поломать мои принципы.
- Жорочка, я же вижу не только что-то привлекательное в своих пестиках и тычиночках, как ты любишь называть. Я живу этой красотой, и нахожу в этом большую пользу. Я же тоже их хочу понимать, как и ты свои «деревяшки». А ведь каждая травинка, каждый кустик, они тоже живые, как и я, как и ты…
И они так же одаривают нас своим богатством, как и творения рук человеческих. Причем, все творения рук человеческих были бы ничто без этих «пестиков и тычинок». Посему я готова посвятить свою жизнь и их сохранению, как впрочем, готова и приумножать эти богатства. И тут, заметь так же, помогая природе, я обогащаюсь сама… И, уверена, что и творчество моё обогатится и более привлекательным станет.
- Ну, конечно же, ты им поможешь, «мичуринец» мой замечательный. «Тимуровец» ты мой ненаглядный…
- Не перебивай меня, пожалуйста. Да, я люблю природу, потому что знаю, я жить без неё не могу. Потому что я знаю, что я им тоже нужна.
- Знаю, потому что под каждым кустиком живут твои любимые гномики и эльфы…
- Да, Жорочка, эти милые эльфы очень любят со мной играть. Им очень нужна моя забота… И если бы ты знал, как они понимают человека, и как прекрасно с ними играть… И для меня не зазорно что-то почистить для них в лесу…
- Да я верю тебе, моя прекрасная Белоснежка. И я совсем не ревную тебя к эльфам, пусть они любят тебя так же, как и я. И позволь мне быть для тебя самым любимым гномиком, который нароет тебе целую гору алмазов…
Георгий нежно поцеловал Таню в носик и принялся с удвоенной энергией грести своим увесистым веслом…
Байдарка плыла вдоль пологих зелёных берегов, по тихой прозрачной воде, в которой словно на витрине «ОКЕАНА» красовались обитатели водной стихии, демонстрировавшие свои богатства.
Глядя на подводные просторы, Тане представилось сказочное плаванье в морском царстве, куда её увёз легендарный герой, Садко. И на дне глубокого озера просматривались фантастические очертания совсем неземных «городищ».
В камышах плескались неуловимые рыбёшки, и по своему «нагло» хохотали здоровенные лягушки… Которые с неутомимой прожорливостью умудрялись прихватить в свою ненасытную пасть случайно пролетающее насекомое.
Таня, все, чем любовалась, только и мечтала запечатлеть в своих этюдниках.
- Я втянулась в эту спокойную провинциальную жизнь, словно человек, посвятивший себя этой умеренной обстановке, этой монотонной однообразности. И только после встречи с Георгием, жизнь моя стала круто меняться. И время полетело, словно в ускоренной съёмке кино…
Да, да, мне как на съемках в кино нужно было репетировать каждый свой день, час, каждый свой шаг. Ведь я должна находиться в хорошей форме, что порой и заставляло меня переживать некоторую неуверенность перед своим избранником.
Мне казалось, что я навсегда останусь в этом, полюбившемся городе, в этом монастыре. Но жизнь семейная поменяла все мои мечты и планы.
Как-то я зашла в часовенку, когда там находился о.Александр (я иногда осмеливалась входить туда в его присутствии). Заметив, что мой визит его не раздражает, а напротив я смело вошла в часовенку. И как-то нечаянно затронули тему моего будущего. Ведь заканчивалось время обязательной моей «отработки» в Кириллове. О.Александр все очень остро замечал, как бы просвечивая меня насквозь.
- Хочу сказать тебе, Таня, что ты так крепко прижилась у нас тут. И для меня будет большой утратой потерять тебя…
- ???
- Не удивляйся, Таня, я все вижу. И вижу, как ты полюбила нас и этот город, и ребятишек своих ненаглядных. И я скажу тебе, что это твой интерес. Это твой мир, Таня. Так не променяй его на «кое-что»…
В жизни, Танюша, часто случается, когда сильно воспаляется сердце, и именно в твоем возрасте. Но его ты не сможешь услышать, а только разуму возгоревшему подчинишься. А разум без доброго сердца, не совсем твой разум… Такой разум лишь боль в сердце воспалить способен. И тогда можно натворить уйму глупостей…
Я почему тебе так говорю, дочка? Да если с тобой в эти минуты не окажется кто-то из преданных ближних, то очень трудно придётся тебе, разбираться в жизни иной, не присущей тебе. Тебе сейчас просто построже к себе нужно быть и повнимательней. Вот только сейчас у тебя возникнет множество вопросов, на которые с горящим сердцем трудно будет найти ответа. Вот и должен быть сейчас рядом достойный человек.
- О.Александр, дорогой мой покровитель, но именно моё сердце сейчас мне самое нужное подсказывает. Я чувствую, вижу и знаю, как ангел мой говорит со мной… И он мой покровитель и спаситель. Он не позволит мне совершить что-то недозволенное, что-то страшное.
Да, вот и одна женщина говорила моему Георгию, что она видит для нас хорошие знаки… Видимо ангел и через неё говорит с нами…
- Послушай, Таня, ангел не может говорить через кого-то. И загадками он говорить тоже не будет. Если уж понадобится, то он сам явится и скажет всё необходимое для тебя. Знай, Таня, это не от ангела, чтобы кому-то загадывать загадки, которые каждый по-своему будет истолковывать. И если я тебе что-то говорю, то мой совет не от ангела, а от человека, прожившего долгую жизнь, и имеющего опыт немалый. И жизнь твоя, Таня, мне не безразлична, как и многим, кому ты здесь по душе пришлась.
Да и сама ты здесь, вот только крепнуть стала. Да и вера твоя проявляться стала. Именно здесь, доченька, душе твоей расти… А что даст тебе большой город? Укрепить веру и силу духа в гуще озабоченных людей, гораздо сложней, чем среди единоверцев своих и единомышленников.
Посему, Таня, будь повнимательней к миру тому суетному. Там не так всё, как здесь. Особенно безумством Москва отличается. Да, да, ещё в те давние времена, когда преподобный Кирилл к нам приехал, Москва уже зарождала в себе эту самость. Почему там и возникает вся эта мерзость, с желанием растоптать всё вокруг в угоду себе… Да и стремление там велико мстить обидчикам своим. Отсюда и злоба и раздражение, и массовый психоз на народ русский.
/продолжение следует/