Царская аудиенция
Но ни первого, ни второго заговорщики, во главе с царем, не хотели именно в ноябрьском фальшивом дуэльном инциденте. И не только не хотели, но и – не могли допустить! Поэтому именно через цепочку: «граф Соллогуб – Жуковский – царь Николай I» и произошла, 23-го ноября 1836 года, тайная аудиенция, царя с поэтом. Пушкинисты, все-таки как-то докопались, здесь, до истины, то есть именно до графа В.А. Соллогуба. Но даже здесь, в этом очень важном моменте, самого графа Соллогуба, то есть его роль в этом моменте, – почему-то! – особо не выделяют.
А это, собственно, его второе предназначение во всей "дуэльной истории А.С. Пушкина" (Воспользуемся, здесь, терминологией пушкинистов-щеголевцев.). Кстати, и таких предназначений, у данного графа, было, в общем-то, несколько.
Первое, из них, только что объяснено вам, в предыдущих подразделах предлагаемого раздела. Это именно пари, что он сдерзит, то есть нахамит, если говорить простым языком, Н.Н. Пушкиной. Так что и он прямой участник николаевской травли жены Пушкина именно к концу 1835 года.
Этому есть, кстати, и подтверждение у пушкиниста Н. Раевского в его книге "Друг Пушкина Павел Войнович Нащокин". Правда, выражено оно, пушкинистом, в русле концепции П. Щеголева. Но в нем есть даже упоминание пушкинистом о возможной, в то время, перлюстрации писем, поэта, почтой.
Вот оно, перед вами: "В один из этих московских дней Павел Войнович оказал поэту последнюю свою услугу. В доме Нащокина и при его участии, как секунданта, была улажена тянувшаяся несколько месяцев дуэльная история с графом В.А. Соллогубом, которого Пушкин вызвал за якобы неуважительное обращение к Натальи Николаевны. Вызов был послан по почте, но письмо затерялось (или было перехвачено), и Соллогуб узнал о нем, уже уехав из Петербурга. По ряду причин ему долго не удавалось встретиться с Пушкиным. В конце концов, опасаясь подозрений в трусости, он поспешил в Москву и рано утром явился к Нащокину, зная, что поэт остановился у него" (Далее дочитайте, по книги пушкиниста, самостоятельно.).
Комментарий В.Б. Сказки Венского леса! Уж очень всё гладко получилось у этого графа! И вызов - не получил, и из Петербурга - своевременно уехал! И жене поэта - не дерзил. И в Москву - поспешил!
Да совсем другой расклад событий - был! И именно в русле николаевского заговора против Пушкина! Дерзил для того, чтобы вызвать именно дуэльный инцидент с поэтом. И - вызвал его! Узнав, что вызвал - срочно уехал из Петербурга. Так поступят заговорщики, кстати,и после фальшивого ноябрьского 1836 года дуэльного инцидента: срочно отправят Соллогуба в Тверь к месту службы! А поспешил в Москву - чтобы никто не помешал ему. Да и, наверное, чтобы не встретиться с Н.Н. Пушкиной, которой - специально нахамил! Однако вернемся к царской аудиенции поэту, тоже вызванной, к жизни, именно графом Соллогубом. И в этом было предназначение, графа Соллогуба, в николаевском заговоре против Пушкина!
Аудиенции, на которой царь поступил следующим образом. Он, видимо пообещав, поэту, как-то приструнить мерзавцев, и добился - именно главного.
Он, - через взятие слова с поэта «не допускать никаких действий без царя»! – добился того, что Пушкин отказался и от первого, да, собственно, и от второго способа выведения мерзавцев на «чистую воду». На этом отрезке времени, разумеется!
Это – очень важный момент во всей завершающей стадии николаевского заговора. И произошел он, еще раз выделим, накануне дня тезоименитства Екатерин, что, в принципе, тоже, уже, сценично.
В преддуэльных же, то есть в январских, событиях 1837 года, они поступят, - как раз! - наоборот. Начнут, - через наглое, вызывающее, - и беспардонное! - поведение Дантеса, по отношению к жене Пушкина на балах и вечерах 23, 24 и 25 января 1837 года! - провоцировать, Пушкина, именно на дуэльный конфликт.
Кстати, по некоторым признакам, - а это названный граф В.А. Соллогуб и Вяземские (Они – тайные люди царя.)! – видно, что они уже знали о существование «оскорбительного письма», Пушкина, к барону Геккерну от 17-21 ноября 1836 года. Кроме того, они знали и о существовании неотправленного письма поэта, к Бенкендорфу, от 21 ноября того же года.
Знали, они, и о тайно состоявшейся, 23-го ноября 1836 года, аудиенции царя с поэтом. И, даже, знали о создании поэтом, - если судить по воспоминаниям княгини Веры Вяземской сразу же после свершения, царем, заказной дуэли! - нового «ругательного письма», поэта, к барону Геккерну. Оскорбительного письма, к нему, от 25-го января 1837 года.
Это мы попытаемся показать вам, если не забудем, несколько ниже. Информация к ним шла, от царя, - через Нессельроде! - хотя и строго дозированная, но – своевременная. После которой, то есть только что выделенной провокации, дуэль уже и станет для поэта, - как вы понимаете и сами! – неизбежной.
Итак, в названной, выше, тайной (подчеркнем это!) аудиенции царя с поэтом, ярко проявилось именно второе активное личное вмешательство, царя Николая I, в «дело Пушкина». После которого события пойдут, уже, именно к настоящему, - а не к фальшивому, как в случае с ноябрем 1836 года! – дуэльному инциденту: к дуэли именно 27-го января 1837 года.
Здесь аудиенция, 23-го ноября 1836 года, выступает неким Рубиконом, разделяющим, завершающуюся стадию заговора, - если взять «Дуэльную историю А.С. Пушкина», развернутую нам П. Щеголевым в его книге, за классическую форму, что – принципиально неверно! - на две крупные части.
Первая из них – это промежуток времени именно с 4 по 23-го ноября 1836 года. Вторая часть – это промежуток времени с 23 ноября 1836 года по 27 января 1837 года.
На самом же деле, завершающая стадия николаевского заговора имеет более сложное строение. Первый её этап длится, как вы уже знаете, с середины октября по 4 ноября 1836 года. Второй этап – с 4-го по 23 ноября 1836 года. Третий – с 23 ноября по 10 января 1837 года, даты свадьбы Дантеса и Е.Гончаровой. Четвертый этап с 10 по 27 января 1837 года.
Если же взять, во внимание, именно активные действия заговорщиков, против поэта, уже ведущих к дуэли 27-го января 1837 года, то заключительную, или активную, стадию николаевского заговора следует начинать даже с трех февральских, 1836 года, дуэльных вызовов, поэтом, Репнина, Хлюстина и графа В.А. Соллогуба.
Кстати, тоже почти личное участие, царя, в «пушкинском деле» видим, как мы уже обозначили выше, и в январских событиях 1837 года. Так как именно через его личную «подачу», типа его презрительного высказывания о Пушкине как о «бешеном ревнивце», - и других его высказываний, которые мы приведем, вам, чуть ниже! - и заключена его личная «посильная», если можно так выразиться, помощь своим сообщникам. А поэта, как «бешеного ревнивца», ведь неоднократно выделяет, как вы уже знаете, и Дантес в своей полной переписке с Геккерном за 1835-36 годы. Как здесь всё – взаимосвязано!
Не забудем мы, как и обещали недавно, и о высказываниях Николая I, о поэте, зафиксированных в его письмах. Например, в его письме к брату Михаилу Павловичу: «Последнего повода к дуэли, заключающегося в самом дерзком письме Пушкина к Геккерну, никто не постигает».
Не забудем, разумеется, и о слухах и сплетнях, о поэте, которые он, надо смело предполагать, «испускал» не только в письма, но и, через ведущие петербургские салоны, типа салона графини М.Д. Нессельроде, в петербургский свет.
С помощью которых, - высказываний Николая I о Пушкине, идущих, у царя, прямо в петербургский свет! - он вновь стремился переломить, мнение петербургского света, не в пользу Пушкина, а именно в пользу Дантеса и Геккерна.
Это, если можно так выразиться, заключительный аккорд личного вмешательства, царя, в «дело Пушкина». Вмешательства, совершенного, им, еще при жизни поэта и после его смерти.
«Аккорд», как видите уже и сами, не только примечательный (А примечателен, он, именно враждебным отношением, царя, уже к смертельно раненому поэту. И явно дружелюбным отношением, его, к обоим Геккернам.), но и, безусловно, важный, так как раскрывает, нам, неблаговидные действия, - именно царя! - по отношению к поэту практически до самого свершения им, через Дантеса, заказной дуэли. И, что особенно важно, сразу же после свершения её.
Действия Пушкина в ноябрьских
и в январских событиях
Не менее важно выделить здесь, - при завершении разговора о личных действиях царя против Пушкина в активной, или в завершающей, стадии заговора! - и сами действия Пушкина в дуэльных ноябрьских и январских событиях. Выделить уже, для более ясного понимания, их, именно общественностью.
Так как именно через только что выделенные старания заговорщиков, во главе с царем, и совершенно неверным толкованием их, опять же не без помощи заговорщиков, как большинством современников поэта, так и, вслед за ними, - то есть, слишком поздно! - пушкинистами, действия Пушкина и были, собственно, наиболее сильно искажены.
Породив в пушкиниане, в конце концов, именно щеголевскую концепцию. А заговорщики, как вы уже знаете, через уже неоднократно выделенную плохую «семейственность» Пушкиных-Гончаровых, и произвели весьма прочный задел - именно в «пушкинском деле». Замаскировав, тем самым, и сам заговор, против поэта, именно в одежду «плохих семейственных отношений Пушкиных-Гончаровых».
Ноябрьские действия поэта по выводу, обоих Геккернов, на «чистую воду», хотя и были очень настойчивыми у Пушкина, это прекрасно видно даже по книге П. Щеголева», но всё же закончились для него, как вы только что узнали из изложенного материала, полной неудачей именно из-за царской аудиенции 23-го ноября 1836 года. И, разумеется, последующих действий самого царя, и его соучастников, против него.
Это – главный результат всего ноября 1936 года. Более того, заговорщики именно после 23-го ноября, - и именно через ведущие салоны Петербурга! - сумели переломить, мнение петербургского света по Пушкину и трем сестрам Гончаровых, именно в свою пользу. Выставив, при этом, самого поэта - именно как «бешеного ревнивца».
Это – тоже не менее важный результат их тайной подрывной деятельности против Пушкина. Прекрасно же виден только что выделенный вам результат их, заговорщиков, подрывной деятельности, против поэта, даже по салонам Вяземского и Карамзиных.
Письма С. Карамзиной именно этого времени, злостные «шутки» П. Вяземского относительно Пушкина и всех трех сестер Гончаровых, отраженные в дневнике А.И. Тургенева, не только наглядные свидетельства, но и неопровержимые факты. Свидетельствующие, нам, именно об успешной подрывной деятельности, заговорщиков, против поэта и всех трех сестер Гончаровых (Всё это мы попытаемся показать, вам, несколько ниже.).
В январских же событиях 1837 года Пушкину ничего больше не оставалось, как вы понимаете, наверное, и сами, кроме как, - при самом беспардонном, наглом и прямо-таки вызывающем поведении Дантеса на балах и вечерах 23-25 января! - «ругательного письма» к Геккерну». К Геккерну, которого поэт, кстати, уже через три дня, после 4-го ноября 1836 года, ошибочно посчитал - главной фигурой в развернувшейся, «вдруг», интриге против него.
Посчитал - через свою фразу графу В.А. Соллогубу: «Вы мне теперь старичка подавайте». Фразу, приведенную, кстати, во многих пушкиноведческих работах. И, если продолжить тему, вели, поэта, уже к финалу.
К финалу, к которому, - как вы, надеюсь, уже увидели и сами! - его весьма искусно, - и целеустремленно! - и вели. Заговорщики оставили, ему, именно этот «выход». Или – именно такое разрешение - его взаимоотношений с обоими Геккернами.
Вариант же воздействия, его, на правительство оказался, - именно из-за состоявшейся, 23-го ноября, тайной царской аудиенции! – недоступным, или уже закрытым, для поэта. Здесь уже существует, скорее всего, и личная оценка, поэтом, роли самого царя в его деле. Оценка, в которой уже и сам царь не выглядел, в глазах поэта, если можно так выразиться, его защитником.
Это видно, кстати, из воспоминаний самого царя, 1848 года, записанных бароном Корфом, которые мы, вам, уже приводили выше. Именно поэтому, - а не по каким-то другим причинам, которые высказывает, к примеру, тот же В.А. Соллогуб (Смотрите их, у нас, выше.)! - поэт и пошел на свой второй вариант. Его, еще раз выделим, заговорщики, - чуть ли не насильственно! - подвели к нему.
Истолкование событий
вокруг тайной аудиенции
Остается только выделить, что пушкинисты весьма долго неверно истолковывали, нам, сами события вокруг тайной аудиенции 23-го ноября 1836 года. Об этом мы попытаемся поговорить, более подробно, несколько ниже.
Здесь же выделим, к примеру, что более столетия считалось, к примеру, что Пушкин отослал своё письмо, от 21-го ноября 1836 года, к Бенкендорфу. И именно через шефа жандармов, через цепь «Бенкендорф – царь», и произошла аудиенция.
Большой вины здесь, у пушкинистов, собственно, и нет. Так как многое, в завершающей стадии заговора, было надежно упрятано - именно «от посторонних глаз». Только практически в наше время выяснилось, через неопровержимые факты, что аудиенция произошла, как мы и указали вам, выше, без участия Бенкендорфа.
Другими словами, она произошла через цепочку «граф Соллогуб – Жуковский – царь». Пушкинисты выделяют нам, здесь, еще раз подчеркнем, только Жуковского и царя. Ставя, через это, - Соллогуба! - чуть ли не в помощники Жуковского, искренне желавшего - предотвратить дуэль.
В общем, и здесь дуэльная история, А.С. Пушкина, уточнялась, пушкинистами прошлого, через весьма нелегкий, а, порой, и очень сложный путь. Ну а теперь хотя бы небольшой раздел о пушкинских секундантах, тоже сыгравших, в трагической развязке судьбы поэта, немаловажную роль.