ВОТ МУНДИР ПУСТОЙ, ОН ПРЕДМЕТ ПРОСТОЙ
Однажды днем я шел мимо штаба, а навстречу мне шел майор Морда (кличка). Мы поравнялись и…честь ему я не отдал…
- Солдат!
-Да, товарищ майор!
- Почему честь не отдаешь?!
- Так вы же никогда не отдаете ее обратно! Вот я и решил вам не отдавать.
А это была правда. Не я один замечал, что он никогда в ответ честь не отдает.
- Пошли со мной, солдат.
Заходим в штаб и идем прямиком к командиру. Морда стучит, ему кричат войти. Он открывает дверь:
- Товарищ полковник, разрешите.
- Входите, майор. А, Ерин! Ну, что опять натворил?!
- Он, товарищ полковник, честь не отдает.
- Ну, оставьте нас, майор, я разберусь. Присаживайся, Алексей. Что же ты устав нарушаешь?
- Товарищ полковник, вот если бы вы кому-то руку протянули поздороваться, а он бы вам руки не подал; вы в следующий раз стали бы с ним здороваться?
- Не стал бы. А это здесь причем?
- А вы спросите любого солдата, отдает ли товарищ майор честь в ответ.
- Ну причем здесь это. Одно дело – гражданка, другое дело – армия. Здесь надо отдать честь хотя бы из уважения к мундиру.
- Товарищ полковник, а если гражданское лицо будет идти мне навстречу и нести на «плечиках» пустой мундир товарища майора, тогда тоже честь отдавать?
Солоха налил в стакан воды из графина, отпил половину и сказал:
- Ладно, Алексей, иди и больше устав не нарушай. А что касается майора… Обходи его, что ли! Иди!
ГУБА-ДУРА
Не помню, что я снова натворил, но на этот раз я реально был виноват, поэтому никаких лежачих забастовок и голодовок не начинал, когда мне объявили 5 суток «губы».
Все мне сочувствовали, нагнетали атмосферу: «Е…ь! Ситалчай?! Ну, вешайся! Там наших гоняют!» И все в таком духе. Так что сердце мое было не на месте.
В Ситалчай меня привезли к обеду, поэтому на гауптвахте было пусто, все были на работах. В камере без окон и коек сиделось неуютно, но через полчаса подвезли нового арестанта, солдатика из какой-то небольшой части неподалеку. Вдвоем уже было повеселее, если это слово здесь уместно.
Вдруг снова грохочут засовы, потом распахивается дверь в нашу камеру. В проеме останавливается служивый и с кавказским акцентом кричит:
- Э, кто откуда родом?!
- Из Рязани, - бормочет мой сосед.
- А он?
- А я из Ставрополя.
- Из Ставрополя?! Вах! Ара! Земляк! Кавказец!
Младший сержант-караульный сжимает меня в объятиях.
- А я ведь тоже кавказец! Я из Армении. Видишь, мы почти земляки!
Честно говоря, эта сцена приводит меня в недоумение. За все эти полтора года я встречал лишь двух или трех армян. Они абсолютно никак не реагировали на то, что я из Ставрополя, и дело не в том, что они были меланхолики, а скорее в расстоянии; где Ставрополь и где Ереван?!
Тем временем караульный засобирался:
- Что это я! Совсем забыл! Есть же, наверно, хочешь? Сейчас схожу в столовую!
Он даже не стал нас закрывать в камере. Примчался с обедом, да еще и жареной картошки принес, не слабо для арестанта.
- Ешь, ешь, - подбадривал он меня, - сейчас Эдик придет.
- Эдик? А кто это?!
- А это твой земляк! Тоже из Ставрополя. Он так обрадовался, когда узнал про тебя! Он наш старшина. А есть еще Радик. Его брат. Но он сейчас не в части. Вечером будет.
Тут я понял, что спасен! Когда тебя окружают такой заботой, значит, твои земляки имеют влияние в коллективе. Так и оказалось. Это были 2 громадных брата-близнеца. Абазинцы. Оба спортсмены. Один боксер, а другой… не помню. Учились в Ставропольском педе и вообще были родом из Ставрополя. В части были «вторыми лицами» после ее командира (неофициально, конечно). Повезло!
Но это я узнал позже, а пока ждали Эдика. И вот он появился…
- Так это ты из Ставрополя?
- Ну да.
- А как зовут?
- Алексей.
- А я Эдик. Рад встрече, Алексей.
- Я тоже.
- А где ты живешь в Ставрополе?
- Да я вообще-то не в самом Ставрополе живу.
- Подожди минутку. Слушай, Армен, сбегай в кафе, купи там к чаю чего-нибудь.
- Ага, - вытянулся караульный.
- Ты куришь? – спросил меня Эдик.
- Да.
- Купи ему сигарет.
Караульный убежал, а мы продолжали говорить о нашей малой родине…
Так наказание превратилось в увеселительную прогулку: «гонки чаев», нарды, общение и даже пару раз «массандру ». По-моему, домик этот назывался «аккумуляторная», где обычно проходили наши посиделки. Находился он вне части и там постоянно жили три срочника, тоже северокавказцы.
Пару раз я даже оставался там ночевать, что показывает, насколько влиятельны были Эдик и Радик. Но все-таки что-то зависело и от дежурного по части, одно утро было довольно жесткое: построение, и всех погнали на работы, прямо-таки каторжные, и только к обеду меня оттуда забрали…
Таким образом, в свою часть я вернулся не «повешенным» и не забитым, а потолстевшим и веселым, как всегда…
КОНЕЦ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЕ
Мой «кошачий» характер (не подчиняться, но и не командовать) лишил меня, в конце концов, 5 рублей сержантской зарплаты. То есть 5 рублей к 7 рублям рядового добавляли не за звание, а за должность, которая у меня какое-то время была; должность командира отделения.
Чем занималось мое отделение, когда другие маршировали по плацу? Мое отделение перекуривало. Это было самое неорганизованное отделение части. В итоге должности меня лишили.
Чуть погодя меня и вовсе разжаловали. Но вот, ей-Богу, не помню, за что! Смешно, но даже Цыган меня ругал, мол, мог бы домой сержантом поехать, а поедешь рядовым. На что получал ответ, главное – домой, а звания пусть остаются в армии.
ВРАГ У ВОРОТ, ВРАГ ЗА ВОРОТАМИ
Летом этого года на нашу часть было совершено нападение. Мы потеряли половину личного состава, если не больше. Довольно странное ощущение, как город без людей, так часть без солдат.
Мне повезло попасть в число уцелевших. Бог + иммунитет + оптимизм, наверное, такая формула помогла мне спастись. По-моему, я даже выплевывал таблетки, что нам давали в санчасти, и все равно не заболел. Я имею ввиду гепатит А или «желтуху». Этот «враг» напал на часть и отправил большую часть сослуживцев в республиканский военный госпиталь. Нет, желтый цвет не к лицу советскому солдату!
БАЙРОН НА ВЫШКЕ
Этим летом со мной произошло невероятное. С виду день был рядовым, с легким уклоном к невезению, мне выпала дневная смена в карауле.
На такой случай я возил с собой книгу. С книгой 2 часа на посту превращались не в наказание, а в удовольствие. Правда, к этому лету появилась одна проблема: я перечитал в библиотеке то, что считал книгами, то есть приключения, фантастику, детективы и т.п. Осталась всякая разная классика, то, что я считал у.к. – «условно книгами». Долго я оттягивал неудовольствие, но пришлось взяться и за нее, за классику…
Вот в тот рядовой день я взял сборник рассказов Бунина. Через нехочу начал читать их на вышке и вдруг они мне понравились. Поскольку они мне пришлись по вкусу, я быстро их «проглотил», а стоять на посту еще немало, и тогда решился читать стихи. Уж если классическую прозу я недолюбливал, то поэзию просто на дух не переносил, а тут целая поэма «Манфред», какого-то там Байрона, в переводе Бунина, разумеется.
Собравшись с духом, я начал… и улетел! Когда разводящий привел смену, с вышки спустился другой человек! Он что-то спросил у меня, а я ответил стихами…
- Ты че, перегрелся, - уставился он на меня, - или курнул?
Ну, я ему в ответ стихами, мол, не то и не другое, я «летаю» от… стихов! А он:
- Давай-ка автомат твой понесу!
Долго еще меня не отпускало. Что весьма забавляло сослуживцев.
Но главное, как я воспринял это. Мне почти не запомнилось содержание, но мне повезло услышать музыку этих стихов, настроиться на их ритм, на их волну. Отсюда такое сильное впечатление.
Позже я брал в караул что-то из Шекспира и опять говорил стихами, причем некоторым это даже передавалось, чего они никак не ожидали.
ШМОН
Как для того, чтобы выбить искру, надо 2 кремня, так и для того, чтобы начать стихотворчество, требуется «столкнуться» с чьей-то поэзией… Я «столкнулся» и начал сочинять. Опять же поэма погибла безвозвратно, хотя содержание помню: есть тучи на небе, которые образовались из дыма крематориев концлагерей, и когда такая туча начинает плакать дождем над каким-либо местом, там происходят всякие странности (и опять , я «сегодняшний» поражаюсь, откуда у меня «тогдашнего» такие темы: ангелы, повелитель тьмы, тучи-души и т.п.? Ведь вся подобная информация практически полностью отсутствовала в то время…)
И вот однажды кто-то из офицеров типа Морды, а может быть и именно он, проводил шмон в казарме. Заглядывал под матрасы, в тумбочки и прочие «интимные» места. Правда, я об этом не знал, был в карауле. Только по возвращении лезу в тумбочку за своей неоконченной поэмой, а ее там нет! Начинаю расспрашивать сослуживцев, а мне объясняют, что был шмон и из моей тумбочки с криком, что всякую х… держать в тумбочке не положено по уставу, выбросили какие-то бумаги…
Так «слабый росток поэзии» погиб под «тяжелым сапогом устава»…
ВТОРОЙ АРМЕЙСКИЙ СОН В 3-Х СЕРИЯХ
До армии у меня не было повторяющихся снов, как, впрочем, и обычных. В армии же за 2 года 2 сна, но оба с продолжениями. Первый сон был эротический, «в 2-х сериях». Сон второй уже в 3- сериях (жанр определить трудно, что-то в духе Дэвида Линча, но светлого, хотя тогда о нем еще никто не слышал).
Мне приснился огромный дом, почти дворец; я бродил по разным комнатам, блуждал по переходам, видел какие-то картины, встречался с разными людьми и т.д. и т.п. Определенной цели не было, но не было и чувства бессмысленности, зато присутствовала какая-то загадка, некая тайна…
- Рота, подъем!
И я покинул «загадочный дом»… Конечно, я не прочь был вернуться.
Прошло какое-то время, и мне снова приснился этот дом, а потом еще один раз, тоже не сразу, через неделю или около того…
P.S. – 2006. Позже мне попался сонник, где подобный сон сулил много приключений, различных событий…
К тому же сон, который снится несколько раз, считался особо вещим. Что ж, сон оказался пророческим, все это случилось в полной мере, только в весьма отдаленном будущем. В ближайшем же будущем меня ждала большая беда, хоть «над Ирландией было вполне безоблачное небо».
ПЕРЕВОД
Осень 1984 года! Самое золотое время для нас, «дедушек»! Дембель на носу - это вам не бородавка! Ему рады!
Идет «подпольная» работа: доделываются фотоальбомы; как новогодняя елка, украшаются шинели и гимнастерки; разыскиваются всякие значки и знаки отличия (даже те, что не заслужил); все, от шапки до сапог, изменяется, к примеру, голенище сапог насекается ромбами и при сжатии принимает своеобразную форму…
Все это отвлекает; занимает свободное время. Ведь бывает, когда осталось совсем чуть-чуть, нервы начинают шалить и подталкивают к ошибкам…
В это время многие «дедушки» пишут на «деревню», чтобы прислали немного денег. Конечно, на билет + суточные выдадут в финчасти, но там же, по сути, копейки, а «деду» хочется праздника!
Говорят, в нашей части были лютые «деды», мы их, к счастью, не застали, но напрягать салаг на деньги в то время не было моды.
Хотя, как рассказывали, гоняли и били порой жестоко.
Я с радостью вспоминаю, что в нашей роте «дедовщины» не было. В худшем смысле. Никто из нас наших салаг не бил, не гонял, даже стирали мы себе сами. Конечно, полы в казарме они мыли вместо нас, но в целом отношения были человеческие. Если подбираются люди схожих взглядов, характеров и т.п., тогда климат в коллективе царит самый благоприятный.
Тем временем, переводы шли. Дождался и я своего. Побаиваясь, постоянно таскать деньги с собой, я решил их спрятать. И ничего лучше не придумал, как спрятать их в кубрике, среди бела дня. Естественно, когда они мне зачем-то понадобились и я полез в тайник, тот оказался пуст!
Как я злился! Нет, не на весь мир, а именно на этого скота! На «запах» злости, как собака на кровь, явился бесенок и зашептал мне на ушко…
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ И ТАК ДАЛ…
- Я знаю, кто украл твои деньги! – шепотом и оглядываясь, сообщил мне бесенок.
- Кто?!
- А этот… Ну, что в котельной работает… Как там его? Короче, этот карел или кто он там.
- Да ну, не может быть! На него не похоже.
- Да я сам видел. Когда , ты говоришь, спрятал деньги?
- Ну, вот тогда-то, тогда-то…
- Вот он в это время крутился в кубрике, а больше никого не было.
- Ну, даже если и он; уже ничего не докажешь. Ты же его за руку не поймал!
- Ну да, жаль, что не поймал. Конечно, тут ничего не докажешь, но отомстить можно!
- Как?!
- А вот, смотри!
Бесенок залез во внутренний карман гимнастерки и достал сложенный вчетверо тетрадный листок.
- Вот, - сунул он мне его под нос, развернув, - рапорт на имя особиста, типа, мы слышали, как он собирался из своей Костомукши в Финляндию свалить. Подпиши вот тут. И я подпишу. Особист ему вставит так, что больше воровать ему не захочется!
Недолго думая, я подмахнул бумагу, зачинщик тоже подписался и быстро убрал ее в карман…
ПОДПИСЬ - НЕ ВОРОБЕЙ
Первые пошли. Первые дембеля покинули часть. В числе первых оказался и этот бесенок: штабист-секретчик.
После той нашей встречи мы больше и не виделись практически и о бумаге той я как-то забыл; так что когда он уволился, как-то по-тихому, я еще удивлялся, что он исчез без «до свидания». А потом кочегара из Костомукши вызвали к особисту…
И теперь я не понимаю, зачем особист меня так подставил? Месть? За то, что я дружил с евреем? Такой «г.б. – армейский антисемитизм»? Но почему тогда не тронули Цыгана? Он ведь тоже голосовал против Сашиного исключения из комсомола? Мы вдвоем и голосовали против, остальных «убедили»…
Как бы то ни было, когда кочегар вышел от особиста и рассказал про бумагу народу, все «камни» полетели в меня, «второй фигурант» в это время ехал домой, так что осталась лишь моя подпись. Хорошо они все разыграли, как по нотам.
РЯДОМ С АДОМ
И вот самый лучший, последний месяц в армии стал для меня «адским месяцем». С людьми я всегда ладил, многие относились ко мне с симпатией, а тут вдруг полное отчуждение. В столовой от меня отсаживались; в курилке от меня отходили; кое-кто из дембелей мог оскорбить или пригрозить «смотри, если тебя с нами уволят, с поезда тебя скинем!» Цыган пытался меня защищать, но бесполезно, коллективу нужна была «жертва»…
Подлее всех, как я и ожидал, оказался Ваня Г. Улучив момент, он подошел ко мне вечером около нашего кубрика со словами: «А! Стукач!» и вдруг ударил в зубы. Ваня Г. занимался боксом, так что, конечно, я полетел с ног, более того, передний верхний зуб приказал долго жить (так и осталась «дырка от армии» в моем рту, как память о большой ошибке).
Уверен, Ваня Г. работал на особиста полупрофессионально, но таких агентов особист не сдавал. Вдвойне обидно было получить от такого. В свою очередь, Ваня был уверен, что я его не сдам, иначе бы не ударил; вот-вот дембель, зачем его задерживать… (Что ж, расчетливый тип! Лучший комсомолец части! Не исключено, что сейчас какой-нибудь крупный чиновник или бизнесмен.( «Горе несчастной стране»…)
СВОБОДА
Меня уволили последним. В Баку на автостанцию попал уже почти вечером. Стал искать автобус до Ж/Д вокзала и тут ко мне подскочил один из кучки таксистов, довольно молодой мужчина:
- Слюшай, солдат, куда ехать надо?!
- На Ж/Д вокзал.
- Ж/Д вокзал! Вах! Домчим, как генерала!
- А сколько стоит?
Тут он заломил такую цену, что я даже рот открыл от удивления. Может, и правда он мне за генерала принял? (Шутка.) Я категорически отказался, и он вернулся в свою кучку, а я пошел дальше. Тут меня догнал пожилой таксист:
- Вах, слюшай, солдат! Молодой он! Совсем без совести! Не понимает! Откуда у тебя такой большой деньги! Я возьму недорого. Хочешь, поехали?!
Он действительно взял с меня недорого и быстро домчал до Ж/Д вокзала; и выручил меня, я успел купить билет до Минвод на вот-вот отходящий поезд…
Ночь просидел у окна, в плацкартном вагоне. Спать совсем не хотелось… Наконец, Минводы; автостанция; «Икарус»; Ставрополь!
ДОМ, SWEET ДОМ
Эх, как приятно пройтись по знакомым места! Но еще приятнее было видеть родные русские лица! (Ни в Грузии, ни в Азербайджане я ни разу не столкнулся с какой-либо враждебностью. Грузия прошла нейтральнее: ни плохого, ни хорошего; возможно, потому что нечасто приходилось бывать в Душети, большей частью строем в городскую баню… А вот в Азербайджане уже было больше воли, больше контактов с местными, и отношение с их стороны было радушным, теплым; то же самое вспоминает мама… Но! На каком-то подсознательном уровне, как у Камю, в «Постороннем», все равно сидело; мы – чужие, мы – разные… От этого накапливалась какая-то усталость, нужно было или становится «своим», или уезжать.
Еще я соскучился по кино ( в части показывали всякую чушь) и, конечно, сходил в свой любимый «Экран».
Да, но перед этим устроил пир горой в нашей с мамой любимой блинной, что на углу К.Маркса и пр. Октябрьской революции. Блинчики с мясом и творогом! Полный стакан сметаны и, кажется, кофе со сгущенным молоком! В армии об этом можно было только мечтать.
Но армия еще напомнила мне о себе встречным полковником на К.Маркса…
- Солдат! – закричал он мне вослед, - вы почему честь не отдаете?!
- Успокойтесь, товарищ полковник, - крикнул я в ответ, - тут только форма! Солдата уже нет!
К вечеру я добрался и до родного села. Все было как всегда; и это было самое приятное и как будто не было этих двух лет. Особенно для встречных: «О! А ты уже отслужил, что ли?!» Только родные чувствовали двухгодичную пустоту, и только они радовались. Бабушка плакала, она всегда любила поплакать. Дедушка восторженно вскрикивал: «О, унучок! Ну, унучок!» а мама, как всегда, была на работе. Праздники – это «вечерняя смена» для учителей. Репетиции, дежурства и т.п. А поскольку до Нового года оставалось всего ничего…
В школу за ней я не пошел. Что такое 2-3 часа по сравнению с 2 годами. Зато я истопил печь, а в то время это было долгое дело, и приготовил ужин, всяко лучше возвращаться в дом со светящимися окнами, натопленной печью и вкусными запахами с кухни…
Встреча с друзьями после долгой разлуки – отличный повод для пьянки, так что мы хорошо подготовились к встрече Нового…
Продолжение следует…
CТОП!!!ДАЛЬШЕ ТО ЖЕ САМОЕ.
_-=..Т МУНДИР ПУСТОЙ, ОН ПРЕДМЕТ ПРОСТОЙ
Однажды днем я шел мимо штаба, а навстречу мне шел майор Морда (кличка). Мы поравнялись и…честь ему я не отдал…
- Солдат!
-Да, товарищ майор!
- Почему честь не отдаешь?!
- Так вы же никогда не отдаете ее обратно! Вот я и решил вам не отдавать.
А это была правда. Не я один замечал, что он никогда в ответ честь не отдает.
- Пошли со мной, солдат.
Заходим в штаб и идем прямиком к командиру. Морда стучит, ему кричат войти. Он открывает дверь:
- Товарищ полковник, разрешите.
- Входите, майор. А, Ерин! Ну, что опять натворил?!
- Он, товарищ полковник, честь не отдает.
- Ну, оставьте нас, майор, я разберусь. Присаживайся, Алексей. Что же ты устав нарушаешь?
- Товарищ полковник, вот если бы вы кому-то руку протянули поздороваться, а он бы вам руки не подал; вы в следующий раз стали бы с ним здороваться?
- Не стал бы. А это здесь причем?
- А вы спросите любого солдата, отдает ли товарищ майор честь в ответ.
- Ну причем здесь это. Одно дело – гражданка, другое дело – армия. Здесь надо отдать честь хотя бы из уважения к мундиру.
- Товарищ полковник, а если гражданское лицо будет идти мне навстречу и нести на «плечиках» пустой мундир товарища майора, тогда тоже честь отдавать?
Солоха налил в стакан воды из графина, отпил половину и сказал:
- Ладно, Алексей, иди и больше устав не нарушай. А что касается майора… Обходи его, что ли! Иди!
ГУБА-ДУРА
Не помню, что я снова натворил, но на этот раз я реально был виноват, поэтому никаких лежачих забастовок и голодовок не начинал, когда мне объявили 5 суток «губы».
Все мне сочувствовали, нагнетали атмосферу: «Е…ь! Ситалчай?! Ну, вешайся! Там наших гоняют!» И все в таком духе. Так что сердце мое было не на месте.
В Ситалчай меня привезли к обеду, поэтому на гауптвахте было пусто, все были на работах. В камере без окон и коек сиделось неуютно, но через полчаса подвезли нового арестанта, солдатика из какой-то небольшой части неподалеку. Вдвоем уже было повеселее, если это слово здесь уместно.
Вдруг снова грохочут засовы, потом распахивается дверь в нашу камеру. В проеме останавливается служивый и с кавказским акцентом кричит:
- Э, кто откуда родом?!
- Из Рязани, - бормочет мой сосед.
- А он?
- А я из Ставрополя.
- Из Ставрополя?! Вах! Ара! Земляк! Кавказец!
Младший сержант-караульный сжимает меня в объятиях.
- А я ведь тоже кавказец! Я из Армении. Видишь, мы почти земляки!
Честно говоря, эта сцена приводит меня в недоумение. За все эти полтора года я встречал лишь двух или трех армян. Они абсолютно никак не реагировали на то, что я из Ставрополя, и дело не в том, что они были меланхолики, а скорее в расстоянии; где Ставрополь и где Ереван?!
Тем временем караульный засобирался:
- Что это я! Совсем забыл! Есть же, наверно, хочешь? Сейчас схожу в столовую!
Он даже не стал нас закрывать в камере. Примчался с обедом, да еще и жареной картошки принес, не слабо для арестанта.
- Ешь, ешь, - подбадривал он меня, - сейчас Эдик придет.
- Эдик? А кто это?!
- А это твой земляк! Тоже из Ставрополя. Он так обрадовался, когда узнал про тебя! Он наш старшина. А есть еще Радик. Его брат. Но он сейчас не в части. Вечером будет.
Тут я понял, что спасен! Когда тебя окружают такой заботой, значит, твои земляки имеют влияние в коллективе. Так и оказалось. Это были 2 громадных брата-близнеца. Абазинцы. Оба спортсмены. Один боксер, а другой… не помню. Учились в Ставропольском педе и вообще были родом из Ставрополя. В части были «вторыми лицами» после ее командира (неофициально, конечно). Повезло!
Но это я узнал позже, а пока ждали Эдика. И вот он появился…
- Так это ты из Ставрополя?
- Ну да.
- А как зовут?
- Алексей.
- А я Эдик. Рад встрече, Алексей.
- Я тоже.
- А где ты живешь в Ставрополе?
- Да я вообще-то не в самом Ставрополе живу.
- Подожди минутку. Слушай, Армен, сбегай в кафе, купи там к чаю чего-нибудь.
- Ага, - вытянулся караульный.
- Ты куришь? – спросил меня Эдик.
- Да.
- Купи ему сигарет.
Караульный убежал, а мы продолжали говорить о нашей малой родине…
Так наказание превратилось в увеселительную прогулку: «гонки чаев», нарды, общение и даже пару раз «массандру ». По-моему, домик этот назывался «аккумуляторная», где обычно проходили наши посиделки. Находился он вне части и там постоянно жили три срочника, тоже северокавказцы.
Пару раз я даже оставался там ночевать, что показывает, насколько влиятельны были Эдик и Радик. Но все-таки что-то зависело и от дежурного по части, одно утро было довольно жесткое: построение, и всех погнали на работы, прямо-таки каторжные, и только к обеду меня оттуда забрали…
Таким образом, в свою часть я вернулся не «повешенным» и не забитым, а потолстевшим и веселым, как всегда…
КОНЕЦ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЕ
Мой «кошачий» характер (не подчиняться, но и не командовать) лишил меня, в конце концов, 5 рублей сержантской зарплаты. То есть 5 рублей к 7 рублям рядового добавляли не за звание, а за должность, которая у меня какое-то время была; должность командира отделения.
Чем занималось мое отделение, когда другие маршировали по плацу? Мое отделение перекуривало. Это было самое неорганизованное отделение части. В итоге должности меня лишили.
Чуть погодя меня и вовсе разжаловали. Но вот, ей-Богу, не помню, за что! Смешно, но даже Цыган меня ругал, мол, мог бы домой сержантом поехать, а поедешь рядовым. На что получал ответ, главное – домой, а звания пусть остаются в армии.
ВРАГ У ВОРОТ, ВРАГ ЗА ВОРОТАМИ
Летом этого года на нашу часть было совершено нападение. Мы потеряли половину личного состава, если не больше. Довольно странное ощущение, как город без людей, так часть без солдат.
Мне повезло попасть в число уцелевших. Бог + иммунитет + оптимизм, наверное, такая формула помогла мне спастись. По-моему, я даже выплевывал таблетки, что нам давали в санчасти, и все равно не заболел. Я имею ввиду гепатит А или «желтуху». Этот «враг» напал на часть и отправил большую часть сослуживцев в республиканский военный госпиталь. Нет, желтый цвет не к лицу советскому солдату!
БАЙРОН НА ВЫШКЕ
Этим летом со мной произошло невероятное. С виду день был рядовым, с легким уклоном к невезению, мне выпала дневная смена в карауле.
На такой случай я возил с собой книгу. С книгой 2 часа на посту превращались не в наказание, а в удовольствие. Правда, к этому лету появилась одна проблема: я перечитал в библиотеке то, что считал книгами, то есть приключения, фантастику, детективы и т.п. Осталась всякая разная классика, то, что я считал у.к. – «условно книгами». Долго я оттягивал неудовольствие, но пришлось взяться и за нее, за классику…
Вот в тот рядовой день я взял сборник рассказов Бунина. Через нехочу начал читать их на вышке и вдруг они мне понравились. Поскольку они мне пришлись по вкусу, я быстро их «проглотил», а стоять на посту еще немало, и тогда решился читать стихи. Уж если классическую прозу я недолюбливал, то поэзию просто на дух не переносил, а тут целая поэма «Манфред», какого-то там Байрона, в переводе Бунина, разумеется.
Собравшись с духом, я начал… и улетел! Когда разводящий привел смену, с вышки спустился другой человек! Он что-то спросил у меня, а я ответил стихами…
- Ты че, перегрелся, - уставился он на меня, - или курнул?
Ну, я ему в ответ стихами, мол, не то и не другое, я «летаю» от… стихов! А он:
- Давай-ка автомат твой понесу!
Долго еще меня не отпускало. Что весьма забавляло сослуживцев.
Но главное, как я воспринял это. Мне почти не запомнилось содержание, но мне повезло услышать музыку этих стихов, настроиться на их ритм, на их волну. Отсюда такое сильное впечатление.
Позже я брал в караул что-то из Шекспира и опять говорил стихами, причем некоторым это даже передавалось, чего они никак не ожидали.
ШМОН
Как для того, чтобы выбить искру, надо 2 кремня, так и для того, чтобы начать стихотворчество, требуется «столкнуться» с чьей-то поэзией… Я «столкнулся» и начал сочинять. Опять же поэма погибла безвозвратно, хотя содержание помню: есть тучи на небе, которые образовались из дыма крематориев концлагерей, и когда такая туча начинает плакать дождем над каким-либо местом, там происходят всякие странности (и опять , я «сегодняшний» поражаюсь, откуда у меня «тогдашнего» такие темы: ангелы, повелитель тьмы, тучи-души и т.п.? Ведь вся подобная информация практически полностью отсутствовала в то время…)
И вот однажды кто-то из офицеров типа Морды, а может быть и именно он, проводил шмон в казарме. Заглядывал под матрасы, в тумбочки и прочие «интимные» места. Правда, я об этом не знал, был в карауле. Только по возвращении лезу в тумбочку за своей неоконченной поэмой, а ее там нет! Начинаю расспрашивать сослуживцев, а мне объясняют, что был шмон и из моей тумбочки с криком, что всякую х… держать в тумбочке не положено по уставу, выбросили какие-то бумаги…
Так «слабый росток поэзии» погиб под «тяжелым сапогом устава»…
ВТОРОЙ АРМЕЙСКИЙ СОН В 3-Х СЕРИЯХ
До армии у меня не было повторяющихся снов, как, впрочем, и обычных. В армии же за 2 года 2 сна, но оба с продолжениями. Первый сон был эротический, «в 2-х сериях». Сон второй уже в 3- сериях (жанр определить трудно, что-то в духе Дэвида Линча, но светлого, хотя тогда о нем еще никто не слышал).
Мне приснился огромный дом, почти дворец; я бродил по разным комнатам, блуждал по переходам, видел какие-то картины, встречался с разными людьми и т.д. и т.п. Определенной цели не было, но не было и чувства бессмысленности, зато присутствовала какая-то загадка, некая тайна…
- Рота, подъем!
И я покинул «загадочный дом»… Конечно, я не прочь был вернуться.
Прошло какое-то время, и мне снова приснился этот дом, а потом еще один раз, тоже не сразу, через неделю или около того…
P.S. – 2006. Позже мне попался сонник, где подобный сон сулил много приключений, различных событий…
К тому же сон, который снится несколько раз, считался особо вещим. Что ж, сон оказался пророческим, все это случилось в полной мере, только в весьма отдаленном будущем. В ближайшем же будущем меня ждала большая беда, хоть «над Ирландией было вполне безоблачное небо».
ПЕРЕВОД
Осень 1984 года! Самое золотое время для нас, «дедушек»! Дембель на носу - это вам не бородавка! Ему рады!
Идет «подпольная» работа: доделываются фотоальбомы; как новогодняя елка, украшаются шинели и гимнастерки; разыскиваются всякие значки и знаки отличия (даже те, что не заслужил); все, от шапки до сапог, изменяется, к примеру, голенище сапог насекается ромбами и при сжатии принимает своеобразную форму…
Все это отвлекает; занимает свободное время. Ведь бывает, когда осталось совсем чуть-чуть, нервы начинают шалить и подталкивают к ошибкам…
В это время многие «дедушки» пишут на «деревню», чтобы прислали немного денег. Конечно, на билет + суточные выдадут в финчасти, но там же, по сути, копейки, а «деду» хочется праздника!
Говорят, в нашей части были лютые «деды», мы их, к счастью, не застали, но напрягать салаг на деньги в то время не было моды.
Хотя, как рассказывали, гоняли и били порой жестоко.
Я с радостью вспоминаю, что в нашей роте «дедовщины» не было. В худшем смысле. Никто из нас наших салаг не бил, не гонял, даже стирали мы себе сами. Конечно, полы в казарме они мыли вместо нас, но в целом отношения были человеческие. Если подбираются люди схожих взглядов, характеров и т.п., тогда климат в коллективе царит самый благоприятный.
Тем временем, переводы шли. Дождался и я своего. Побаиваясь, постоянно таскать деньги с собой, я решил их спрятать. И ничего лучше не придумал, как спрятать их в кубрике, среди бела дня. Естественно, когда они мне зачем-то понадобились и я полез в тайник, тот оказался пуст!
Как я злился! Нет, не на весь мир, а именно на этого скота! На «запах» злости, как собака на кровь, явился бесенок и зашептал мне на ушко…
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ И ТАК ДАЛ…
- Я знаю, кто украл твои деньги! – шепотом и оглядываясь, сообщил мне бесенок.
- Кто?!
- А этот… Ну, что в котельной работает… Как там его? Короче, этот карел или кто он там.
- Да ну, не может быть! На него не похоже.
- Да я сам видел. Когда , ты говоришь, спрятал деньги?
- Ну, вот тогда-то, тогда-то…
- Вот он в это время крутился в кубрике, а больше никого не было.
- Ну, даже если и он; уже ничего не докажешь. Ты же его за руку не поймал!
- Ну да, жаль, что не поймал. Конечно, тут ничего не докажешь, но отомстить можно!
- Как?!
- А вот, смотри!
Бесенок залез во внутренний карман гимнастерки и достал сложенный вчетверо тетрадный листок.
- Вот, - сунул он мне его под нос, развернув, - рапорт на имя особиста, типа, мы слышали, как он собирался из своей Костомукши в Финляндию свалить. Подпиши вот тут. И я подпишу. Особист ему вставит так, что больше воровать ему не захочется!
Недолго думая, я подмахнул бумагу, зачинщик тоже подписался и быстро убрал ее в карман…
ПОДПИСЬ - НЕ ВОРОБЕЙ
Первые пошли. Первые дембеля покинули часть. В числе первых оказался и этот бесенок: штабист-секретчик.
После той нашей встречи мы больше и не виделись практически и о бумаге той я как-то забыл; так что когда он уволился, как-то по-тихому, я еще удивлялся, что он исчез без «до свидания». А потом кочегара из Костомукши вызвали к особисту…
И теперь я не понимаю, зачем особист меня так подставил? Месть? За то, что я дружил с евреем? Такой «г.б. – армейский антисемитизм»? Но почему тогда не тронули Цыгана? Он ведь тоже голосовал против Сашиного исключения из комсомола? Мы вдвоем и голосовали против, остальных «убедили»…
Как бы то ни было, когда кочегар вышел от особиста и рассказал про бумагу народу, все «камни» полетели в меня, «второй фигурант» в это время ехал домой, так что осталась лишь моя подпись. Хорошо они все разыграли, как по нотам.
РЯДОМ С АДОМ
И вот самый лучший, последний месяц в армии стал для меня «адским месяцем». С людьми я всегда ладил, многие относились ко мне с симпатией, а тут вдруг полное отчуждение. В столовой от меня отсаживались; в курилке от меня отходили; кое-кто из дембелей мог оскорбить или пригрозить «смотри, если тебя с нами уволят, с поезда тебя скинем!» Цыган пытался меня защищать, но бесполезно, коллективу нужна была «жертва»…
Подлее всех, как я и ожидал, оказался Ваня Г. Улучив момент, он подошел ко мне вечером около нашего кубрика со словами: «А! Стукач!» и вдруг ударил в зубы. Ваня Г. занимался боксом, так что, конечно, я полетел с ног, более того, передний верхний зуб приказал долго жить (так и осталась «дырка от армии» в моем рту, как память о большой ошибке).
Уверен, Ваня Г. работал на особиста полупрофессионально, но таких агентов особист не сдавал. Вдвойне обидно было получить от такого. В свою очередь, Ваня был уверен, что я его не сдам, иначе бы не ударил; вот-вот дембель, зачем его задерживать… (Что ж, расчетливый тип! Лучший комсомолец части! Не исключено, что сейчас какой-нибудь крупный чиновник или бизнесмен.( «Горе несчастной стране»…)
СВОБОДА
Меня уволили последним. В Баку на автостанцию попал уже почти вечером. Стал искать автобус до Ж/Д вокзала и тут ко мне подскочил один из кучки таксистов, довольно молодой мужчина:
- Слюшай, солдат, куда ехать надо?!
- На Ж/Д вокзал.
- Ж/Д вокзал! Вах! Домчим, как генерала!
- А сколько стоит?
Тут он заломил такую цену, что я даже рот открыл от удивления. Может, и правда он мне за генерала принял? (Шутка.) Я категорически отказался, и он вернулся в свою кучку, а я пошел дальше. Тут меня догнал пожилой таксист:
- Вах, слюшай, солдат! Молодой он! Совсем без совести! Не понимает! Откуда у тебя такой большой деньги! Я возьму недорого. Хочешь, поехали?!
Он действительно взял с меня недорого и быстро домчал до Ж/Д вокзала; и выручил меня, я успел купить билет до Минвод на вот-вот отходящий поезд…
Ночь просидел у окна, в плацкартном вагоне. Спать совсем не хотелось… Наконец, Минводы; автостанция; «Икарус»; Ставрополь!
ДОМ, SWEET ДОМ
Эх, как приятно пройтись по знакомым места! Но еще приятнее было видеть родные русские лица! (Ни в Грузии, ни в Азербайджане я ни разу не столкнулся с какой-либо враждебностью. Грузия прошла нейтральнее: ни плохого, ни хорошего; возможно, потому что нечасто приходилось бывать в Душети, большей частью строем в городскую баню… А вот в Азербайджане уже было больше воли, больше контактов с местными, и отношение с их стороны было радушным, теплым; то же самое вспоминает мама… Но! На каком-то подсознательном уровне, как у Камю, в «Постороннем», все равно сидело; мы – чужие, мы – разные… От этого накапливалась какая-то усталость, нужно было или становится «своим», или уезжать.
Еще я соскучился по кино ( в части показывали всякую чушь) и, конечно, сходил в свой любимый «Экран».
Да, но перед этим устроил пир горой в нашей с мамой любимой блинной, что на углу К.Маркса и пр. Октябрьской революции. Блинчики с мясом и творогом! Полный стакан сметаны и, кажется, кофе со сгущенным молоком! В армии об этом можно было только мечтать.
Но армия еще напомнила мне о себе встречным полковником на К.Маркса…
- Солдат! – закричал он мне вослед, - вы почему честь не отдаете?!
- Успокойтесь, товарищ полковник, - крикнул я в ответ, - тут только форма! Солдата уже нет!
К вечеру я добрался и до родного села. Все было как всегда; и это было самое приятное и как будто не было этих двух лет. Особенно для встречных: «О! А ты уже отслужил, что ли?!» Только родные чувствовали двухгодичную пустоту, и только они радовались. Бабушка плакала, она всегда любила поплакать. Дедушка восторженно вскрикивал: «О, унучок! Ну, унучок!» а мама, как всегда, была на работе. Праздники – это «вечерняя смена» для учителей. Репетиции, дежурства и т.п. А поскольку до Нового года оставалось всего ничего…
В школу за ней я не пошел. Что такое 2-3 часа по сравнению с 2 годами. Зато я истопил печь, а в то время это было долгое дело, и приготовил ужин, всяко лучше возвращаться в дом со светящимися окнами, натопленной печью и вкусными запахами с кухни…
Встреча с друзьями после долгой разлуки – отличный повод для пьянки, так что мы хорошо подготовились к встрече Нового…
Продолжение следует…
«198
ВОТ МУНДИР ПУСТОЙ, ОН ПРЕДМЕТ ПРОСТОЙ
Однажды днем я шел мимо штаба, а навстречу мне шел майор Морда (кличка). Мы поравнялись и…честь ему я не отдал…
- Солдат!
-Да, товарищ майор!
- Почему честь не отдаешь?!
- Так вы же никогда не отдаете ее обратно! Вот я и решил вам не отдавать.
А это была правда. Не я один замечал, что он никогда в ответ честь не отдает.
- Пошли со мной, солдат.
Заходим в штаб и идем прямиком к командиру. Морда стучит, ему кричат войти. Он открывает дверь:
- Товарищ полковник, разрешите.
- Входите, майор. А, Ерин! Ну, что опять натворил?!
- Он, товарищ полковник, честь не отдает.
- Ну, оставьте нас, майор, я разберусь. Присаживайся, Алексей. Что же ты устав нарушаешь?
- Товарищ полковник, вот если бы вы кому-то руку протянули поздороваться, а он бы вам руки не подал; вы в следующий раз стали бы с ним здороваться?
- Не стал бы. А это здесь причем?
- А вы спросите любого солдата, отдает ли товарищ майор честь в ответ.
- Ну причем здесь это. Одно дело – гражданка, другое дело – армия. Здесь надо отдать честь хотя бы из уважения к мундиру.
- Товарищ полковник, а если гражданское лицо будет идти мне навстречу и нести на «плечиках» пустой мундир товарища майора, тогда тоже честь отдавать?
Солоха налил в стакан воды из графина, отпил половину и сказал:
- Ладно, Алексей, иди и больше устав не нарушай. А что касается майора… Обходи его, что ли! Иди!
ГУБА-ДУРА
Не помню, что я снова натворил, но на этот раз я реально был виноват, поэтому никаких лежачих забастовок и голодовок не начинал, когда мне объявили 5 суток «губы».
Все мне сочувствовали, нагнетали атмосферу: «Е…ь! Ситалчай?! Ну, вешайся! Там наших гоняют!» И все в таком духе. Так что сердце мое было не на месте.
В Ситалчай меня привезли к обеду, поэтому на гауптвахте было пусто, все были на работах. В камере без окон и коек сиделось неуютно, но через полчаса подвезли нового арестанта, солдатика из какой-то небольшой части неподалеку. Вдвоем уже было повеселее, если это слово здесь уместно.
Вдруг снова грохочут засовы, потом распахивается дверь в нашу камеру. В проеме останавливается служивый и с кавказским акцентом кричит:
- Э, кто откуда родом?!
- Из Рязани, - бормочет мой сосед.
- А он?
- А я из Ставрополя.
- Из Ставрополя?! Вах! Ара! Земляк! Кавказец!
Младший сержант-караульный сжимает меня в объятиях.
- А я ведь тоже кавказец! Я из Армении. Видишь, мы почти земляки!
Честно говоря, эта сцена приводит меня в недоумение. За все эти полтора года я встречал лишь двух или трех армян. Они абсолютно никак не реагировали на то, что я из Ставрополя, и дело не в том, что они были меланхолики, а скорее в расстоянии; где Ставрополь и где Ереван?!
Тем временем караульный засобирался:
- Что это я! Совсем забыл! Есть же, наверно, хочешь? Сейчас схожу в столовую!
Он даже не стал нас закрывать в камере. Примчался с обедом, да еще и жареной картошки принес, не слабо для арестанта.
- Ешь, ешь, - подбадривал он меня, - сейчас Эдик придет.
- Эдик? А кто это?!
- А это твой земляк! Тоже из Ставрополя. Он так обрадовался, когда узнал про тебя! Он наш старшина. А есть еще Радик. Его брат. Но он сейчас не в части. Вечером будет.
Тут я понял, что спасен! Когда тебя окружают такой заботой, значит, твои земляки имеют влияние в коллективе. Так и оказалось. Это были 2 громадных брата-близнеца. Абазинцы. Оба спортсмены. Один боксер, а другой… не помню. Учились в Ставропольском педе и вообще были родом из Ставрополя. В части были «вторыми лицами» после ее командира (неофициально, конечно). Повезло!
Но это я узнал позже, а пока ждали Эдика. И вот он появился…
- Так это ты из Ставрополя?
- Ну да.
- А как зовут?
- Алексей.
- А я Эдик. Рад встрече, Алексей.
- Я тоже.
- А где ты живешь в Ставрополе?
- Да я вообще-то не в самом Ставрополе живу.
- Подожди минутку. Слушай, Армен, сбегай в кафе, купи там к чаю чего-нибудь.
- Ага, - вытянулся караульный.
- Ты куришь? – спросил меня Эдик.
- Да.
- Купи ему сигарет.
Караульный убежал, а мы продолжали говорить о нашей малой родине…
Так наказание превратилось в увеселительную прогулку: «гонки чаев», нарды, общение и даже пару раз «массандру ». По-моему, домик этот назывался «аккумуляторная», где обычно проходили наши посиделки. Находился он вне части и там постоянно жили три срочника, тоже северокавказцы.
Пару раз я даже оставался там ночевать, что показывает, насколько влиятельны были Эдик и Радик. Но все-таки что-то зависело и от дежурного по части, одно утро было довольно жесткое: построение, и всех погнали на работы, прямо-таки каторжные, и только к обеду меня оттуда забрали…
Таким образом, в свою часть я вернулся не «повешенным» и не забитым, а потолстевшим и веселым, как всегда…
КОНЕЦ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЕ
Мой «кошачий» характер (не подчиняться, но и не командовать) лишил меня, в конце концов, 5 рублей сержантской зарплаты. То есть 5 рублей к 7 рублям рядового добавляли не за звание, а за должность, которая у меня какое-то время была; должность командира отделения.
Чем занималось мое отделение, когда другие маршировали по плацу? Мое отделение перекуривало. Это было самое неорганизованное отделение части. В итоге должности меня лишили.
Чуть погодя меня и вовсе разжаловали. Но вот, ей-Богу, не помню, за что! Смешно, но даже Цыган меня ругал, мол, мог бы домой сержантом поехать, а поедешь рядовым. На что получал ответ, главное – домой, а звания пусть остаются в армии.
ВРАГ У ВОРОТ, ВРАГ ЗА ВОРОТАМИ
Летом этого года на нашу часть было совершено нападение. Мы потеряли половину личного состава, если не больше. Довольно странное ощущение, как город без людей, так часть без солдат.
Мне повезло попасть в число уцелевших. Бог + иммунитет + оптимизм, наверное, такая формула помогла мне спастись. По-моему, я даже выплевывал таблетки, что нам давали в санчасти, и все равно не заболел. Я имею ввиду гепатит А или «желтуху». Этот «враг» напал на часть и отправил большую часть сослуживцев в республиканский военный госпиталь. Нет, желтый цвет не к лицу советскому солдату!
БАЙРОН НА ВЫШКЕ
Этим летом со мной произошло невероятное. С виду день был рядовым, с легким уклоном к невезению, мне выпала дневная смена в карауле.
На такой случай я возил с собой книгу. С книгой 2 часа на посту превращались не в наказание, а в удовольствие. Правда, к этому лету появилась одна проблема: я перечитал в библиотеке то, что считал книгами, то есть приключения, фантастику, детективы и т.п. Осталась всякая разная классика, то, что я считал у.к. – «условно книгами». Долго я оттягивал неудовольствие, но пришлось взяться и за нее, за классику…
Вот в тот рядовой день я взял сборник рассказов Бунина. Через нехочу начал читать их на вышке и вдруг они мне понравились. Поскольку они мне пришлись по вкусу, я быстро их «проглотил», а стоять на посту еще немало, и тогда решился читать стихи. Уж если классическую прозу я недолюбливал, то поэзию просто на дух не переносил, а тут целая поэма «Манфред», какого-то там Байрона, в переводе Бунина, разумеется.
Собравшись с духом, я начал… и улетел! Когда разводящий привел смену, с вышки спустился другой человек! Он что-то спросил у меня, а я ответил стихами…
- Ты че, перегрелся, - уставился он на меня, - или курнул?
Ну, я ему в ответ стихами, мол, не то и не другое, я «летаю» от… стихов! А он:
- Давай-ка автомат твой понесу!
Долго еще меня не отпускало. Что весьма забавляло сослуживцев.
Но главное, как я воспринял это. Мне почти не запомнилось содержание, но мне повезло услышать музыку этих стихов, настроиться на их ритм, на их волну. Отсюда такое сильное впечатление.
Позже я брал в караул что-то из Шекспира и опять говорил стихами, причем некоторым это даже передавалось, чего они никак не ожидали.
ШМОН
Как для того, чтобы выбить искру, надо 2 кремня, так и для того, чтобы начать стихотворчество, требуется «столкнуться» с чьей-то поэзией… Я «столкнулся» и начал сочинять. Опять же поэма погибла безвозвратно, хотя содержание помню: есть тучи на небе, которые образовались из дыма крематориев концлагерей, и когда такая туча начинает плакать дождем над каким-либо местом, там происходят всякие странности (и опять , я «сегодняшний» поражаюсь, откуда у меня «тогдашнего» такие темы: ангелы, повелитель тьмы, тучи-души и т.п.? Ведь вся подобная информация практически полностью отсутствовала в то время…)
И вот однажды кто-то из офицеров типа Морды, а может быть и именно он, проводил шмон в казарме. Заглядывал под матрасы, в тумбочки и прочие «интимные» места. Правда, я об этом не знал, был в карауле. Только по возвращении лезу в тумбочку за своей неоконченной поэмой, а ее там нет! Начинаю расспрашивать сослуживцев, а мне объясняют, что был шмон и из моей тумбочки с криком, что всякую х… держать в тумбочке не положено по уставу, выбросили какие-то бумаги…
Так «слабый росток поэзии» погиб под «тяжелым сапогом устава»…
ВТОРОЙ АРМЕЙСКИЙ СОН В 3-Х СЕРИЯХ
До армии у меня не было повторяющихся снов, как, впрочем, и обычных. В армии же за 2 года 2 сна, но оба с продолжениями. Первый сон был эротический, «в 2-х сериях». Сон второй уже в 3- сериях (жанр определить трудно, что-то в духе Дэвида Линча, но светлого, хотя тогда о нем еще никто не слышал).
Мне приснился огромный дом, почти дворец; я бродил по разным комнатам, блуждал по переходам, видел какие-то картины, встречался с разными людьми и т.д. и т.п. Определенной цели не было, но не было и чувства бессмысленности, зато присутствовала какая-то загадка, некая тайна…
- Рота, подъем!
И я покинул «загадочный дом»… Конечно, я не прочь был вернуться.
Прошло какое-то время, и мне снова приснился этот дом, а потом еще один раз, тоже не сразу, через неделю или около того…
P.S. – 2006. Позже мне попался сонник, где подобный сон сулил много приключений, различных событий…
К тому же сон, который снится несколько раз, считался особо вещим. Что ж, сон оказался пророческим, все это случилось в полной мере, только в весьма отдаленном будущем. В ближайшем же будущем меня ждала большая беда, хоть «над Ирландией было вполне безоблачное небо».
ПЕРЕВОД
Осень 1984 года! Самое золотое время для нас, «дедушек»! Дембель на носу - это вам не бородавка! Ему рады!
Идет «подпольная» работа: доделываются фотоальбомы; как новогодняя елка, украшаются шинели и гимнастерки; разыскиваются всякие значки и знаки отличия (даже те, что не заслужил); все, от шапки до сапог, изменяется, к примеру, голенище сапог насекается ромбами и при сжатии принимает своеобразную форму…
Все это отвлекает; занимает свободное время. Ведь бывает, когда осталось совсем чуть-чуть, нервы начинают шалить и подталкивают к ошибкам…
В это время многие «дедушки» пишут на «деревню», чтобы прислали немного денег. Конечно, на билет + суточные выдадут в финчасти, но там же, по сути, копейки, а «деду» хочется праздника!
Говорят, в нашей части были лютые «деды», мы их, к счастью, не застали, но напрягать салаг на деньги в то время не было моды.
Хотя, как рассказывали, гоняли и били порой жестоко.
Я с радостью вспоминаю, что в нашей роте «дедовщины» не было. В худшем смысле. Никто из нас наших салаг не бил, не гонял, даже стирали мы себе сами. Конечно, полы в казарме они мыли вместо нас, но в целом отношения были человеческие. Если подбираются люди схожих взглядов, характеров и т.п., тогда климат в коллективе царит самый благоприятный.
Тем временем, переводы шли. Дождался и я своего. Побаиваясь, постоянно таскать деньги с собой, я решил их спрятать. И ничего лучше не придумал, как спрятать их в кубрике, среди бела дня. Естественно, когда они мне зачем-то понадобились и я полез в тайник, тот оказался пуст!
Как я злился! Нет, не на весь мир, а именно на этого скота! На «запах» злости, как собака на кровь, явился бесенок и зашептал мне на ушко…
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ И ТАК ДАЛ…
- Я знаю, кто украл твои деньги! – шепотом и оглядываясь, сообщил мне бесенок.
- Кто?!
- А этот… Ну, что в котельной работает… Как там его? Короче, этот карел или кто он там.
- Да ну, не может быть! На него не похоже.
- Да я сам видел. Когда , ты говоришь, спрятал деньги?
- Ну, вот тогда-то, тогда-то…
- Вот он в это время крутился в кубрике, а больше никого не было.
- Ну, даже если и он; уже ничего не докажешь. Ты же его за руку не поймал!
- Ну да, жаль, что не поймал. Конечно, тут ничего не докажешь, но отомстить можно!
- Как?!
- А вот, смотри!
Бесенок залез во внутренний карман гимнастерки и достал сложенный вчетверо тетрадный листок.
- Вот, - сунул он мне его под нос, развернув, - рапорт на имя особиста, типа, мы слышали, как он собирался из своей Костомукши в Финляндию свалить. Подпиши вот тут. И я подпишу. Особист ему вставит так, что больше воровать ему не захочется!
Недолго думая, я подмахнул бумагу, зачинщик тоже подписался и быстро убрал ее в карман…
ПОДПИСЬ - НЕ ВОРОБЕЙ
Первые пошли. Первые дембеля покинули часть. В числе первых оказался и этот бесенок: штабист-секретчик.
После той нашей встречи мы больше и не виделись практически и о бумаге той я как-то забыл; так что когда он уволился, как-то по-тихому, я еще удивлялся, что он исчез без «до свидания». А потом кочегара из Костомукши вызвали к особисту…
И теперь я не понимаю, зачем особист меня так подставил? Месть? За то, что я дружил с евреем? Такой «г.б. – армейский антисемитизм»? Но почему тогда не тронули Цыгана? Он ведь тоже голосовал против Сашиного исключения из комсомола? Мы вдвоем и голосовали против, остальных «убедили»…
Как бы то ни было, когда кочегар вышел от особиста и рассказал про бумагу народу, все «камни» полетели в меня, «второй фигурант» в это время ехал домой, так что осталась лишь моя подпись. Хорошо они все разыграли, как по нотам.
РЯДОМ С АДОМ
И вот самый лучший, последний месяц в армии стал для меня «адским месяцем». С людьми я всегда ладил, многие относились ко мне с симпатией, а тут вдруг полное отчуждение. В столовой от меня отсаживались; в курилке от меня отходили; кое-кто из дембелей мог оскорбить или пригрозить «смотри, если тебя с нами уволят, с поезда тебя скинем!» Цыган пытался меня защищать, но бесполезно, коллективу нужна была «жертва»…
Подлее всех, как я и ожидал, оказался Ваня Г. Улучив момент, он подошел ко мне вечером около нашего кубрика со словами: «А! Стукач!» и вдруг ударил в зубы. Ваня Г. занимался боксом, так что, конечно, я полетел с ног, более того, передний верхний зуб приказал долго жить (так и осталась «дырка от армии» в моем рту, как память о большой ошибке).
Уверен, Ваня Г. работал на особиста полупрофессионально, но таких агентов особист не сдавал. Вдвойне обидно было получить от такого. В свою очередь, Ваня был уверен, что я его не сдам, иначе бы не ударил; вот-вот дембель, зачем его задерживать… (Что ж, расчетливый тип! Лучший комсомолец части! Не исключено, что сейчас какой-нибудь крупный чиновник или бизнесмен.( «Горе несчастной стране»…)
СВОБОДА
Меня уволили последним. В Баку на автостанцию попал уже почти вечером. Стал искать автобус до Ж/Д вокзала и тут ко мне подскочил один из кучки таксистов, довольно молодой мужчина:
- Слюшай, солдат, куда ехать надо?!
- На Ж/Д вокзал.
- Ж/Д вокзал! Вах! Домчим, как генерала!
- А сколько стоит?
Тут он заломил такую цену, что я даже рот открыл от удивления. Может, и правда он мне за генерала принял? (Шутка.) Я категорически отказался, и он вернулся в свою кучку, а я пошел дальше. Тут меня догнал пожилой таксист:
- Вах, слюшай, солдат! Молодой он! Совсем без совести! Не понимает! Откуда у тебя такой большой деньги! Я возьму недорого. Хочешь, поехали?!
Он действительно взял с меня недорого и быстро домчал до Ж/Д вокзала; и выручил меня, я успел купить билет до Минвод на вот-вот отходящий поезд…
Ночь просидел у окна, в плацкартном вагоне. Спать совсем не хотелось… Наконец, Минводы; автостанция; «Икарус»; Ставрополь!
ДОМ, SWEET ДОМ
Эх, как приятно пройтись по знакомым места! Но еще приятнее было видеть родные русские лица! (Ни в Грузии, ни в Азербайджане я ни разу не столкнулся с какой-либо враждебностью. Грузия прошла нейтральнее: ни плохого, ни хорошего; возможно, потому что нечасто приходилось бывать в Душети, большей частью строем в городскую баню… А вот в Азербайджане уже было больше воли, больше контактов с местными, и отношение с их стороны было радушным, теплым; то же самое вспоминает мама… Но! На каком-то подсознательном уровне, как у Камю, в «Постороннем», все равно сидело; мы – чужие, мы – разные… От этого накапливалась какая-то усталость, нужно было или становится «своим», или уезжать.
Еще я соскучился по кино ( в части показывали всякую чушь) и, конечно, сходил в свой любимый «Экран».
Да, но перед этим устроил пир горой в нашей с мамой любимой блинной, что на углу К.Маркса и пр. Октябрьской революции. Блинчики с мясом и творогом! Полный стакан сметаны и, кажется, кофе со сгущенным молоком! В армии об этом можно было только мечтать.
Но армия еще напомнила мне о себе встречным полковником на К.Маркса…
- Солдат! – закричал он мне вослед, - вы почему честь не отдаете?!
- Успокойтесь, товарищ полковник, - крикнул я в ответ, - тут только форма! Солдата уже нет!
К вечеру я добрался и до родного села. Все было как всегда; и это было самое приятное и как будто не было этих двух лет. Особенно для встречных: «О! А ты уже отслужил, что ли?!» Только родные чувствовали двухгодичную пустоту, и только они радовались. Бабушка плакала, она всегда любила поплакать. Дедушка восторженно вскрикивал: «О, унучок! Ну, унучок!» а мама, как всегда, была на работе. Праздники – это «вечерняя смена» для учителей. Репетиции, дежурства и т.п. А поскольку до Нового года оставалось всего ничего…
В школу за ней я не пошел. Что такое 2-3 часа по сравнению с 2 годами. Зато я истопил печь, а в то время это было долгое дело, и приготовил ужин, всяко лучше возвращаться в дом со светящимися окнами, натопленной печью и вкусными запахами с кухни…
Встреча с друзьями после долгой разлуки – отличный повод для пьянки, так что мы хорошо подготовились к встрече Нового…
Продолжение следует…
«198
ВОТ МУНДИР ПУСТОЙ, ОН ПРЕДМЕТ ПРОСТОЙ
Однажды днем я шел мимо штаба, а навстречу мне шел майор Морда (кличка). Мы поравнялись и…честь ему я не отдал…
- Солдат!
-Да, товарищ майор!
- Почему честь не отдаешь?!
- Так вы же никогда не отдаете ее обратно! Вот я и решил вам не отдавать.
А это была правда. Не я один замечал, что он никогда в ответ честь не отдает.
- Пошли со мной, солдат.
Заходим в штаб и идем прямиком к командиру. Морда стучит, ему кричат войти. Он открывает дверь:
- Товарищ полковник, разрешите.
- Входите, майор. А, Ерин! Ну, что опять натворил?!
- Он, товарищ полковник, честь не отдает.
- Ну, оставьте нас, майор, я разберусь. Присаживайся, Алексей. Что же ты устав нарушаешь?
- Товарищ полковник, вот если бы вы кому-то руку протянули поздороваться, а он бы вам руки не подал; вы в следующий раз стали бы с ним здороваться?
- Не стал бы. А это здесь причем?
- А вы спросите любого солдата, отдает ли товарищ майор честь в ответ.
- Ну причем здесь это. Одно дело – гражданка, другое дело – армия. Здесь надо отдать честь хотя бы из уважения к мундиру.
- Товарищ полковник, а если гражданское лицо будет идти мне навстречу и нести на «плечиках» пустой мундир товарища майора, тогда тоже честь отдавать?
Солоха налил в стакан воды из графина, отпил половину и сказал:
- Ладно, Алексей, иди и больше устав не нарушай. А что касается майора… Обходи его, что ли! Иди!
ГУБА-ДУРА
Не помню, что я снова натворил, но на этот раз я реально был виноват, поэтому никаких лежачих забастовок и голодовок не начинал, когда мне объявили 5 суток «губы».
Все мне сочувствовали, нагнетали атмосферу: «Е…ь! Ситалчай?! Ну, вешайся! Там наших гоняют!» И все в таком духе. Так что сердце мое было не на месте.
В Ситалчай меня привезли к обеду, поэтому на гауптвахте было пусто, все были на работах. В камере без окон и коек сиделось неуютно, но через полчаса подвезли нового арестанта, солдатика из какой-то небольшой части неподалеку. Вдвоем уже было повеселее, если это слово здесь уместно.
Вдруг снова грохочут засовы, потом распахивается дверь в нашу камеру. В проеме останавливается служивый и с кавказским акцентом кричит:
- Э, кто откуда родом?!
- Из Рязани, - бормочет мой сосед.
- А он?
- А я из Ставрополя.
- Из Ставрополя?! Вах! Ара! Земляк! Кавказец!
Младший сержант-караульный сжимает меня в объятиях.
- А я ведь тоже кавказец! Я из Армении. Видишь, мы почти земляки!
Честно говоря, эта сцена приводит меня в недоумение. За все эти полтора года я встречал лишь двух или трех армян. Они абсолютно никак не реагировали на то, что я из Ставрополя, и дело не в том, что они были меланхолики, а скорее в расстоянии; где Ставрополь и где Ереван?!
Тем временем караульный засобирался:
- Что это я! Совсем забыл! Есть же, наверно, хочешь? Сейчас схожу в столовую!
Он даже не стал нас закрывать в камере. Примчался с обедом, да еще и жареной картошки принес, не слабо для арестанта.
- Ешь, ешь, - подбадривал он меня, - сейчас Эдик придет.
- Эдик? А кто это?!
- А это твой земляк! Тоже из Ставрополя. Он так обрадовался, когда узнал про тебя! Он наш старшина. А есть еще Радик. Его брат. Но он сейчас не в части. Вечером будет.
Тут я понял, что спасен! Когда тебя окружают такой заботой, значит, твои земляки имеют влияние в коллективе. Так и оказалось. Это были 2 громадных брата-близнеца. Абазинцы. Оба спортсмены. Один боксер, а другой… не помню. Учились в Ставропольском педе и вообще были родом из Ставрополя. В части были «вторыми лицами» после ее командира (неофициально, конечно). Повезло!
Но это я узнал позже, а пока ждали Эдика. И вот он появился…
- Так это ты из Ставрополя?
- Ну да.
- А как зовут?
- Алексей.
- А я Эдик. Рад встрече, Алексей.
- Я тоже.
- А где ты живешь в Ставрополе?
- Да я вообще-то не в самом Ставрополе живу.
- Подожди минутку. Слушай, Армен, сбегай в кафе, купи там к чаю чего-нибудь.
- Ага, - вытянулся караульный.
- Ты куришь? – спросил меня Эдик.
- Да.
- Купи ему сигарет.
Караульный убежал, а мы продолжали говорить о нашей малой родине…
Так наказание превратилось в увеселительную прогулку: «гонки чаев», нарды, общение и даже пару раз «массандру ». По-моему, домик этот назывался «аккумуляторная», где обычно проходили наши посиделки. Находился он вне части и там постоянно жили три срочника, тоже северокавказцы.
Пару раз я даже оставался там ночевать, что показывает, насколько влиятельны были Эдик и Радик. Но все-таки что-то зависело и от дежурного по части, одно утро было довольно жесткое: построение, и всех погнали на работы, прямо-таки каторжные, и только к обеду меня оттуда забрали…
Таким образом, в свою часть я вернулся не «повешенным» и не забитым, а потолстевшим и веселым, как всегда…
КОНЕЦ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЕ
Мой «кошачий» характер (не подчиняться, но и не командовать) лишил меня, в конце концов, 5 рублей сержантской зарплаты. То есть 5 рублей к 7 рублям рядового добавляли не за звание, а за должность, которая у меня какое-то время была; должность командира отделения.
Чем занималось мое отделение, когда другие маршировали по плацу? Мое отделение перекуривало. Это было самое неорганизованное отделение части. В итоге должности меня лишили.
Чуть погодя меня и вовсе разжаловали. Но вот, ей-Богу, не помню, за что! Смешно, но даже Цыган меня ругал, мол, мог бы домой сержантом поехать, а поедешь рядовым. На что получал ответ, главное – домой, а звания пусть остаются в армии.
ВРАГ У ВОРОТ, ВРАГ ЗА ВОРОТАМИ
Летом этого года на нашу часть было совершено нападение. Мы потеряли половину личного состава, если не больше. Довольно странное ощущение, как город без людей, так часть без солдат.
Мне повезло попасть в число уцелевших. Бог + иммунитет + оптимизм, наверное, такая формула помогла мне спастись. По-моему, я даже выплевывал таблетки, что нам давали в санчасти, и все равно не заболел. Я имею ввиду гепатит А или «желтуху». Этот «враг» напал на часть и отправил большую часть сослуживцев в республиканский военный госпиталь. Нет, желтый цвет не к лицу советскому солдату!
БАЙРОН НА ВЫШКЕ
Этим летом со мной произошло невероятное. С виду день был рядовым, с легким уклоном к невезению, мне выпала дневная смена в карауле.
На такой случай я возил с собой книгу. С книгой 2 часа на посту превращались не в наказание, а в удовольствие. Правда, к этому лету появилась одна проблема: я перечитал в библиотеке то, что считал книгами, то есть приключения, фантастику, детективы и т.п. Осталась всякая разная классика, то, что я считал у.к. – «условно книгами». Долго я оттягивал неудовольствие, но пришлось взяться и за нее, за классику…
Вот в тот рядовой день я взял сборник рассказов Бунина. Через нехочу начал читать их на вышке и вдруг они мне понравились. Поскольку они мне пришлись по вкусу, я быстро их «проглотил», а стоять на посту еще немало, и тогда решился читать стихи. Уж если классическую прозу я недолюбливал, то поэзию просто на дух не переносил, а тут целая поэма «Манфред», какого-то там Байрона, в переводе Бунина, разумеется.
Собравшись с духом, я начал… и улетел! Когда разводящий привел смену, с вышки спустился другой человек! Он что-то спросил у меня, а я ответил стихами…
- Ты че, перегрелся, - уставился он на меня, - или курнул?
Ну, я ему в ответ стихами, мол, не то и не другое, я «летаю» от… стихов! А он:
- Давай-ка автомат твой понесу!
Долго еще меня не отпускало. Что весьма забавляло сослуживцев.
Но главное, как я воспринял это. Мне почти не запомнилось содержание, но мне повезло услышать музыку этих стихов, настроиться на их ритм, на их волну. Отсюда такое сильное впечатление.
Позже я брал в караул что-то из Шекспира и опять говорил стихами, причем некоторым это даже передавалось, чего они никак не ожидали.
ШМОН
Как для того, чтобы выбить искру, надо 2 кремня, так и для того, чтобы начать стихотворчество, требуется «столкнуться» с чьей-то поэзией… Я «столкнулся» и начал сочинять. Опять же поэма погибла безвозвратно, хотя содержание помню: есть тучи на небе, которые образовались из дыма крематориев концлагерей, и когда такая туча начинает плакать дождем над каким-либо местом, там происходят всякие странности (и опять , я «сегодняшний» поражаюсь, откуда у меня «тогдашнего» такие темы: ангелы, повелитель тьмы, тучи-души и т.п.? Ведь вся подобная информация практически полностью отсутствовала в то время…)
И вот однажды кто-то из офицеров типа Морды, а может быть и именно он, проводил шмон в казарме. Заглядывал под матрасы, в тумбочки и прочие «интимные» места. Правда, я об этом не знал, был в карауле. Только по возвращении лезу в тумбочку за своей неоконченной поэмой, а ее там нет! Начинаю расспрашивать сослуживцев, а мне объясняют, что был шмон и из моей тумбочки с криком, что всякую х… держать в тумбочке не положено по уставу, выбросили какие-то бумаги…
Так «слабый росток поэзии» погиб под «тяжелым сапогом устава»…
ВТОРОЙ АРМЕЙСКИЙ СОН В 3-Х СЕРИЯХ
До армии у меня не было повторяющихся снов, как, впрочем, и обычных. В армии же за 2 года 2 сна, но оба с продолжениями. Первый сон был эротический, «в 2-х сериях». Сон второй уже в 3- сериях (жанр определить трудно, что-то в духе Дэвида Линча, но светлого, хотя тогда о нем еще никто не слышал).
Мне приснился огромный дом, почти дворец; я бродил по разным комнатам, блуждал по переходам, видел какие-то картины, встречался с разными людьми и т.д. и т.п. Определенной цели не было, но не было и чувства бессмысленности, зато присутствовала какая-то загадка, некая тайна…
- Рота, подъем!
И я покинул «загадочный дом»… Конечно, я не прочь был вернуться.
Прошло какое-то время, и мне снова приснился этот дом, а потом еще один раз, тоже не сразу, через неделю или около того…
P.S. – 2006. Позже мне попался сонник, где подобный сон сулил много приключений, различных событий…
К тому же сон, который снится несколько раз, считался особо вещим. Что ж, сон оказался пророческим, все это случилось в полной мере, только в весьма отдаленном будущем. В ближайшем же будущем меня ждала большая беда, хоть «над Ирландией было вполне безоблачное небо».
ПЕРЕВОД
Осень 1984 года! Самое золотое время для нас, «дедушек»! Дембель на носу - это вам не бородавка! Ему рады!
Идет «подпольная» работа: доделываются фотоальбомы; как новогодняя елка, украшаются шинели и гимнастерки; разыскиваются всякие значки и знаки отличия (даже те, что не заслужил); все, от шапки до сапог, изменяется, к примеру, голенище сапог насекается ромбами и при сжатии принимает своеобразную форму…
Все это отвлекает; занимает свободное время. Ведь бывает, когда осталось совсем чуть-чуть, нервы начинают шалить и подталкивают к ошибкам…
В это время многие «дедушки» пишут на «деревню», чтобы прислали немного денег. Конечно, на билет + суточные выдадут в финчасти, но там же, по сути, копейки, а «деду» хочется праздника!
Говорят, в нашей части были лютые «деды», мы их, к счастью, не застали, но напрягать салаг на деньги в то время не было моды.
Хотя, как рассказывали, гоняли и били порой жестоко.
Я с радостью вспоминаю, что в нашей роте «дедовщины» не было. В худшем смысле. Никто из нас наших салаг не бил, не гонял, даже стирали мы себе сами. Конечно, полы в казарме они мыли вместо нас, но в целом отношения были человеческие. Если подбираются люди схожих взглядов, характеров и т.п., тогда климат в коллективе царит самый благоприятный.
Тем временем, переводы шли. Дождался и я своего. Побаиваясь, постоянно таскать деньги с собой, я решил их спрятать. И ничего лучше не придумал, как спрятать их в кубрике, среди бела дня. Естественно, когда они мне зачем-то понадобились и я полез в тайник, тот оказался пуст!
Как я злился! Нет, не на весь мир, а именно на этого скота! На «запах» злости, как собака на кровь, явился бесенок и зашептал мне на ушко…
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ И ТАК ДАЛ…
- Я знаю, кто украл твои деньги! – шепотом и оглядываясь, сообщил мне бесенок.
- Кто?!
- А этот… Ну, что в котельной работает… Как там его? Короче, этот карел или кто он там.
- Да ну, не может быть! На него не похоже.
- Да я сам видел. Когда , ты говоришь, спрятал деньги?
- Ну, вот тогда-то, тогда-то…
- Вот он в это время крутился в кубрике, а больше никого не было.
- Ну, даже если и он; уже ничего не докажешь. Ты же его за руку не поймал!
- Ну да, жаль, что не поймал. Конечно, тут ничего не докажешь, но отомстить можно!
- Как?!
- А вот, смотри!
Бесенок залез во внутренний карман гимнастерки и достал сложенный вчетверо тетрадный листок.
- Вот, - сунул он мне его под нос, развернув, - рапорт на имя особиста, типа, мы слышали, как он собирался из своей Костомукши в Финляндию свалить. Подпиши вот тут. И я подпишу. Особист ему вставит так, что больше воровать ему не захочется!
Недолго думая, я подмахнул бумагу, зачинщик тоже подписался и быстро убрал ее в карман…
ПОДПИСЬ - НЕ ВОРОБЕЙ
Первые пошли. Первые дембеля покинули часть. В числе первых оказался и этот бесенок: штабист-секретчик.
После той нашей встречи мы больше и не виделись практически и о бумаге той я как-то забыл; так что когда он уволился, как-то по-тихому, я еще удивлялся, что он исчез без «до свидания». А потом кочегара из Костомукши вызвали к особисту…
И теперь я не понимаю, зачем особист меня так подставил? Месть? За то, что я дружил с евреем? Такой «г.б. – армейский антисемитизм»? Но почему тогда не тронули Цыгана? Он ведь тоже голосовал против Сашиного исключения из комсомола? Мы вдвоем и голосовали против, остальных «убедили»…
Как бы то ни было, когда кочегар вышел от особиста и рассказал про бумагу народу, все «камни» полетели в меня, «второй фигурант» в это время ехал домой, так что осталась лишь моя подпись. Хорошо они все разыграли, как по нотам.
РЯДОМ С АДОМ
И вот самый лучший, последний месяц в армии стал для меня «адским месяцем». С людьми я всегда ладил, многие относились ко мне с симпатией, а тут вдруг полное отчуждение. В столовой от меня отсаживались; в курилке от меня отходили; кое-кто из дембелей мог оскорбить или пригрозить «смотри, если тебя с нами уволят, с поезда тебя скинем!» Цыган пытался меня защищать, но бесполезно, коллективу нужна была «жертва»…
Подлее всех, как я и ожидал, оказался Ваня Г. Улучив момент, он подошел ко мне вечером около нашего кубрика со словами: «А! Стукач!» и вдруг ударил в зубы. Ваня Г. занимался боксом, так что, конечно, я полетел с ног, более того, передний верхний зуб приказал долго жить (так и осталась «дырка от армии» в моем рту, как память о большой ошибке).
Уверен, Ваня Г. работал на особиста полупрофессионально, но таких агентов особист не сдавал. Вдвойне обидно было получить от такого. В свою очередь, Ваня был уверен, что я его не сдам, иначе бы не ударил; вот-вот дембель, зачем его задерживать… (Что ж, расчетливый тип! Лучший комсомолец части! Не исключено, что сейчас какой-нибудь крупный чиновник или бизнесмен.( «Горе несчастной стране»…)
СВОБОДА
Меня уволили последним. В Баку на автостанцию попал уже почти вечером. Стал искать автобус до Ж/Д вокзала и тут ко мне подскочил один из кучки таксистов, довольно молодой мужчина:
- Слюшай, солдат, куда ехать надо?!
- На Ж/Д вокзал.
- Ж/Д вокзал! Вах! Домчим, как генерала!
- А сколько стоит?
Тут он заломил такую цену, что я даже рот открыл от удивления. Может, и правда он мне за генерала принял? (Шутка.) Я категорически отказался, и он вернулся в свою кучку, а я пошел дальше. Тут меня догнал пожилой таксист:
- Вах, слюшай, солдат! Молодой он! Совсем без совести! Не понимает! Откуда у тебя такой большой деньги! Я возьму недорого. Хочешь, поехали?!
Он действительно взял с меня недорого и быстро домчал до Ж/Д вокзала; и выручил меня, я успел купить билет до Минвод на вот-вот отходящий поезд…
Ночь просидел у окна, в плацкартном вагоне. Спать совсем не хотелось… Наконец, Минводы; автостанция; «Икарус»; Ставрополь!
ДОМ, SWEET ДОМ
Эх, как приятно пройтись по знакомым места! Но еще приятнее было видеть родные русские лица! (Ни в Грузии, ни в Азербайджане я ни разу не столкнулся с какой-либо враждебностью. Грузия прошла нейтральнее: ни плохого, ни хорошего; возможно, потому что нечасто приходилось бывать в Душети, большей частью строем в городскую баню… А вот в Азербайджане уже было больше воли, больше контактов с местными, и отношение с их стороны было радушным, теплым; то же самое вспоминает мама… Но! На каком-то подсознательном уровне, как у Камю, в «Постороннем», все равно сидело; мы – чужие, мы – разные… От этого накапливалась какая-то усталость, нужно было или становится «своим», или уезжать.
Еще я соскучился по кино ( в части показывали всякую чушь) и, конечно, сходил в свой любимый «Экран».
Да, но перед этим устроил пир горой в нашей с мамой любимой блинной, что на углу К.Маркса и пр. Октябрьской революции. Блинчики с мясом и творогом! Полный стакан сметаны и, кажется, кофе со сгущенным молоком! В армии об этом можно было только мечтать.
Но армия еще напомнила мне о себе встречным полковником на К.Маркса…
- Солдат! – закричал он мне вослед, - вы почему честь не отдаете?!
- Успокойтесь, товарищ полковник, - крикнул я в ответ, - тут только форма! Солдата уже нет!
К вечеру я добрался и до родного села. Все было как всегда; и это было самое приятное и как будто не было этих двух лет. Особенно для встречных: «О! А ты уже отслужил, что ли?!» Только родные чувствовали двухгодичную пустоту, и только они радовались. Бабушка плакала, она всегда любила поплакать. Дедушка восторженно вскрикивал: «О, унучок! Ну, унучок!» а мама, как всегда, была на работе. Праздники – это «вечерняя смена» для учителей. Репетиции, дежурства и т.п. А поскольку до Нового года оставалось всего ничего…
В школу за ней я не пошел. Что такое 2-3 часа по сравнению с 2 годами. Зато я истопил печь, а в то время это было долгое дело, и приготовил ужин, всяко лучше возвращаться в дом со светящимися окнами, натопленной печью и вкусными запахами с кухни…
Встреча с друзьями после долгой разлуки – отличный повод для пьянки, так что мы хорошо подготовились к встрече Нового…
Продолжение следует…
«198
ВОТ МУНДИР ПУСТОЙ, ОН ПРЕДМЕТ ПРОСТОЙ
Однажды днем я шел мимо штаба, а навстречу мне шел майор Морда (кличка). Мы поравнялись и…честь ему я не отдал…
- Солдат!
-Да, товарищ майор!
- Почему честь не отдаешь?!
- Так вы же никогда не отдаете ее обратно! Вот я и решил вам не отдавать.
А это была правда. Не я один замечал, что он никогда в ответ честь не отдает.
- Пошли со мной, солдат.
Заходим в штаб и идем прямиком к командиру. Морда стучит, ему кричат войти. Он открывает дверь:
- Товарищ полковник, разрешите.
- Входите, майор. А, Ерин! Ну, что опять натворил?!
- Он, товарищ полковник, честь не отдает.
- Ну, оставьте нас, майор, я разберусь. Присаживайся, Алексей. Что же ты устав нарушаешь?
- Товарищ полковник, вот если бы вы кому-то руку протянули поздороваться, а он бы вам руки не подал; вы в следующий раз стали бы с ним здороваться?
- Не стал бы. А это здесь причем?
- А вы спросите любого солдата, отдает ли товарищ майор честь в ответ.
- Ну причем здесь это. Одно дело – гражданка, другое дело – армия. Здесь надо отдать честь хотя бы из уважения к мундиру.
- Товарищ полковник, а если гражданское лицо будет идти мне навстречу и нести на «плечиках» пустой мундир товарища майора, тогда тоже честь отдавать?
Солоха налил в стакан воды из графина, отпил половину и сказал:
- Ладно, Алексей, иди и больше устав не нарушай. А что касается майора… Обходи его, что ли! Иди!
ГУБА-ДУРА
Не помню, что я снова натворил, но на этот раз я реально был виноват, поэтому никаких лежачих забастовок и голодовок не начинал, когда мне объявили 5 суток «губы».
Все мне сочувствовали, нагнетали атмосферу: «Е…ь! Ситалчай?! Ну, вешайся! Там наших гоняют!» И все в таком духе. Так что сердце мое было не на месте.
В Ситалчай меня привезли к обеду, поэтому на гауптвахте было пусто, все были на работах. В камере без окон и коек сиделось неуютно, но через полчаса подвезли нового арестанта, солдатика из какой-то небольшой части неподалеку. Вдвоем уже было повеселее, если это слово здесь уместно.
Вдруг снова грохочут засовы, потом распахивается дверь в нашу камеру. В проеме останавливается служивый и с кавказским акцентом кричит:
- Э, кто откуда родом?!
- Из Рязани, - бормочет мой сосед.
- А он?
- А я из Ставрополя.
- Из Ставрополя?! Вах! Ара! Земляк! Кавказец!
Младший сержант-караульный сжимает меня в объятиях.
- А я ведь тоже кавказец! Я из Армении. Видишь, мы почти земляки!
Честно говоря, эта сцена приводит меня в недоумение. За все эти полтора года я встречал лишь двух или трех армян. Они абсолютно никак не реагировали на то, что я из Ставрополя, и дело не в том, что они были меланхолики, а скорее в расстоянии; где Ставрополь и где Ереван?!
Тем временем караульный засобирался:
- Что это я! Совсем забыл! Есть же, наверно, хочешь? Сейчас схожу в столовую!
Он даже не стал нас закрывать в камере. Примчался с обедом, да еще и жареной картошки принес, не слабо для арестанта.
- Ешь, ешь, - подбадривал он меня, - сейчас Эдик придет.
- Эдик? А кто это?!
- А это твой земляк! Тоже из Ставрополя. Он так обрадовался, когда узнал про тебя! Он наш старшина. А есть еще Радик. Его брат. Но он сейчас не в части. Вечером будет.
Тут я понял, что спасен! Когда тебя окружают такой заботой, значит, твои земляки имеют влияние в коллективе. Так и оказалось. Это были 2 громадных брата-близнеца. Абазинцы. Оба спортсмены. Один боксер, а другой… не помню. Учились в Ставропольском педе и вообще были родом из Ставрополя. В части были «вторыми лицами» после ее командира (неофициально, конечно). Повезло!
Но это я узнал позже, а пока ждали Эдика. И вот он появился…
- Так это ты из Ставрополя?
- Ну да.
- А как зовут?
- Алексей.
- А я Эдик. Рад встрече, Алексей.
- Я тоже.
- А где ты живешь в Ставрополе?
- Да я вообще-то не в самом Ставрополе живу.
- Подожди минутку. Слушай, Армен, сбегай в кафе, купи там к чаю чего-нибудь.
- Ага, - вытянулся караульный.
- Ты куришь? – спросил меня Эдик.
- Да.
- Купи ему сигарет.
Караульный убежал, а мы продолжали говорить о нашей малой родине…
Так наказание превратилось в увеселительную прогулку: «гонки чаев», нарды, общение и даже пару раз «массандру ». По-моему, домик этот назывался «аккумуляторная», где обычно проходили наши посиделки. Находился он вне части и там постоянно жили три срочника, тоже северокавказцы.
Пару раз я даже оставался там ночевать, что показывает, насколько влиятельны были Эдик и Радик. Но все-таки что-то зависело и от дежурного по части, одно утро было довольно жесткое: построение, и всех погнали на работы, прямо-таки каторжные, и только к обеду меня оттуда забрали…
Таким образом, в свою часть я вернулся не «повешенным» и не забитым, а потолстевшим и веселым, как всегда…
КОНЕЦ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЕ
Мой «кошачий» характер (не подчиняться, но и не командовать) лишил меня, в конце концов, 5 рублей сержантской зарплаты. То есть 5 рублей к 7 рублям рядового добавляли не за звание, а за должность, которая у меня какое-то время была; должность командира отделения.
Чем занималось мое отделение, когда другие маршировали по плацу? Мое отделение перекуривало. Это было самое неорганизованное отделение части. В итоге должности меня лишили.
Чуть погодя меня и вовсе разжаловали. Но вот, ей-Богу, не помню, за что! Смешно, но даже Цыган меня ругал, мол, мог бы домой сержантом поехать, а поедешь рядовым. На что получал ответ, главное – домой, а звания пусть остаются в армии.
ВРАГ У ВОРОТ, ВРАГ ЗА ВОРОТАМИ
Летом этого года на нашу часть было совершено нападение. Мы потеряли половину личного состава, если не больше. Довольно странное ощущение, как город без людей, так часть без солдат.
Мне повезло попасть в число уцелевших. Бог + иммунитет + оптимизм, наверное, такая формула помогла мне спастись. По-моему, я даже выплевывал таблетки, что нам давали в санчасти, и все равно не заболел. Я имею ввиду гепатит А или «желтуху». Этот «враг» напал на часть и отправил большую часть сослуживцев в республиканский военный госпиталь. Нет, желтый цвет не к лицу советскому солдату!
БАЙРОН НА ВЫШКЕ
Этим летом со мной произошло невероятное. С виду день был рядовым, с легким уклоном к невезению, мне выпала дневная смена в карауле.
На такой случай я возил с собой книгу. С книгой 2 часа на посту превращались не в наказание, а в удовольствие. Правда, к этому лету появилась одна проблема: я перечитал в библиотеке то, что считал книгами, то есть приключения, фантастику, детективы и т.п. Осталась всякая разная классика, то, что я считал у.к. – «условно книгами». Долго я оттягивал неудовольствие, но пришлось взяться и за нее, за классику…
Вот в тот рядовой день я взял сборник рассказов Бунина. Через нехочу начал читать их на вышке и вдруг они мне понравились. Поскольку они мне пришлись по вкусу, я быстро их «проглотил», а стоять на посту еще немало, и тогда решился читать стихи. Уж если классическую прозу я недолюбливал, то поэзию просто на дух не переносил, а тут целая поэма «Манфред», какого-то там Байрона, в переводе Бунина, разумеется.
Собравшись с духом, я начал… и улетел! Когда разводящий привел смену, с вышки спустился другой человек! Он что-то спросил у меня, а я ответил стихами…
- Ты че, перегрелся, - уставился он на меня, - или курнул?
Ну, я ему в ответ стихами, мол, не то и не другое, я «летаю» от… стихов! А он:
- Давай-ка автомат твой понесу!
Долго еще меня не отпускало. Что весьма забавляло сослуживцев.
Но главное, как я воспринял это. Мне почти не запомнилось содержание, но мне повезло услышать музыку этих стихов, настроиться на их ритм, на их волну. Отсюда такое сильное впечатление.
Позже я брал в караул что-то из Шекспира и опять говорил стихами, причем некоторым это даже передавалось, чего они никак не ожидали.
ШМОН
Как для того, чтобы выбить искру, надо 2 кремня, так и для того, чтобы начать стихотворчество, требуется «столкнуться» с чьей-то поэзией… Я «столкнулся» и начал сочинять. Опять же поэма погибла безвозвратно, хотя содержание помню: есть тучи на небе, которые образовались из дыма крематориев концлагерей, и когда такая туча начинает плакать дождем над каким-либо местом, там происходят всякие странности (и опять , я «сегодняшний» поражаюсь, откуда у меня «тогдашнего» такие темы: ангелы, повелитель тьмы, тучи-души и т.п.? Ведь вся подобная информация практически полностью отсутствовала в то время…)
И вот однажды кто-то из офицеров типа Морды, а может быть и именно он, проводил шмон в казарме. Заглядывал под матрасы, в тумбочки и прочие «интимные» места. Правда, я об этом не знал, был в карауле. Только по возвращении лезу в тумбочку за своей неоконченной поэмой, а ее там нет! Начинаю расспрашивать сослуживцев, а мне объясняют, что был шмон и из моей тумбочки с криком, что всякую х… держать в тумбочке не положено по уставу, выбросили какие-то бумаги…
Так «слабый росток поэзии» погиб под «тяжелым сапогом устава»…
ВТОРОЙ АРМЕЙСКИЙ СОН В 3-Х СЕРИЯХ
До армии у меня не было повторяющихся снов, как, впрочем, и обычных. В армии же за 2 года 2 сна, но оба с продолжениями. Первый сон был эротический, «в 2-х сериях». Сон второй уже в 3- сериях (жанр определить трудно, что-то в духе Дэвида Линча, но светлого, хотя тогда о нем еще никто не слышал).
Мне приснился огромный дом, почти дворец; я бродил по разным комнатам, блуждал по переходам, видел какие-то картины, встречался с разными людьми и т.д. и т.п. Определенной цели не было, но не было и чувства бессмысленности, зато присутствовала какая-то загадка, некая тайна…
- Рота, подъем!
И я покинул «загадочный дом»… Конечно, я не прочь был вернуться.
Прошло какое-то время, и мне снова приснился этот дом, а потом еще один раз, тоже не сразу, через неделю или около того…
P.S. – 2006. Позже мне попался сонник, где подобный сон сулил много приключений, различных событий…
К тому же сон, который снится несколько раз, считался особо вещим. Что ж, сон оказался пророческим, все это случилось в полной мере, только в весьма отдаленном будущем. В ближайшем же будущем меня ждала большая беда, хоть «над Ирландией было вполне безоблачное небо».
ПЕРЕВОД
Осень 1984 года! Самое золотое время для нас, «дедушек»! Дембель на носу - это вам не бородавка! Ему рады!
Идет «подпольная» работа: доделываются фотоальбомы; как новогодняя елка, украшаются шинели и гимнастерки; разыскиваются всякие значки и знаки отличия (даже те, что не заслужил); все, от шапки до сапог, изменяется, к примеру, голенище сапог насекается ромбами и при сжатии принимает своеобразную форму…
Все это отвлекает; занимает свободное время. Ведь бывает, когда осталось совсем чуть-чуть, нервы начинают шалить и подталкивают к ошибкам…
В это время многие «дедушки» пишут на «деревню», чтобы прислали немного денег. Конечно, на билет + суточные выдадут в финчасти, но там же, по сути, копейки, а «деду» хочется праздника!
Говорят, в нашей части были лютые «деды», мы их, к счастью, не застали, но напрягать салаг на деньги в то время не было моды.
Хотя, как рассказывали, гоняли и били порой жестоко.
Я с радостью вспоминаю, что в нашей роте «дедовщины» не было. В худшем смысле. Никто из нас наших салаг не бил, не гонял, даже стирали мы себе сами. Конечно, полы в казарме они мыли вместо нас, но в целом отношения были человеческие. Если подбираются люди схожих взглядов, характеров и т.п., тогда климат в коллективе царит самый благоприятный.
Тем временем, переводы шли. Дождался и я своего. Побаиваясь, постоянно таскать деньги с собой, я решил их спрятать. И ничего лучше не придумал, как спрятать их в кубрике, среди бела дня. Естественно, когда они мне зачем-то понадобились и я полез в тайник, тот оказался пуст!
Как я злился! Нет, не на весь мир, а именно на этого скота! На «запах» злости, как собака на кровь, явился бесенок и зашептал мне на ушко…
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ И ТАК ДАЛ…
- Я знаю, кто украл твои деньги! – шепотом и оглядываясь, сообщил мне бесенок.
- Кто?!
- А этот… Ну, что в котельной работает… Как там его? Короче, этот карел или кто он там.
- Да ну, не может быть! На него не похоже.
- Да я сам видел. Когда , ты говоришь, спрятал деньги?
- Ну, вот тогда-то, тогда-то…
- Вот он в это время крутился в кубрике, а больше никого не было.
- Ну, даже если и он; уже ничего не докажешь. Ты же его за руку не поймал!
- Ну да, жаль, что не поймал. Конечно, тут ничего не докажешь, но отомстить можно!
- Как?!
- А вот, смотри!
Бесенок залез во внутренний карман гимнастерки и достал сложенный вчетверо тетрадный листок.
- Вот, - сунул он мне его под нос, развернув, - рапорт на имя особиста, типа, мы слышали, как он собирался из своей Костомукши в Финляндию свалить. Подпиши вот тут. И я подпишу. Особист ему вставит так, что больше воровать ему не захочется!
Недолго думая, я подмахнул бумагу, зачинщик тоже подписался и быстро убрал ее в карман…
ПОДПИСЬ - НЕ ВОРОБЕЙ
Первые пошли. Первые дембеля покинули часть. В числе первых оказался и этот бесенок: штабист-секретчик.
После той нашей встречи мы больше и не виделись практически и о бумаге той я как-то забыл; так что когда он уволился, как-то по-тихому, я еще удивлялся, что он исчез без «до свидания». А потом кочегара из Костомукши вызвали к особисту…
И теперь я не понимаю, зачем особист меня так подставил? Месть? За то, что я дружил с евреем? Такой «г.б. – армейский антисемитизм»? Но почему тогда не тронули Цыгана? Он ведь тоже голосовал против Сашиного исключения из комсомола? Мы вдвоем и голосовали против, остальных «убедили»…
Как бы то ни было, когда кочегар вышел от особиста и рассказал про бумагу народу, все «камни» полетели в меня, «второй фигурант» в это время ехал домой, так что осталась лишь моя подпись. Хорошо они все разыграли, как по нотам.
РЯДОМ С АДОМ
И вот самый лучший, последний месяц в армии стал для меня «адским месяцем». С людьми я всегда ладил, многие относились ко мне с симпатией, а тут вдруг полное отчуждение. В столовой от меня отсаживались; в курилке от меня отходили; кое-кто из дембелей мог оскорбить или пригрозить «смотри, если тебя с нами уволят, с поезда тебя скинем!» Цыган пытался меня защищать, но бесполезно, коллективу нужна была «жертва»…
Подлее всех, как я и ожидал, оказался Ваня Г. Улучив момент, он подошел ко мне вечером около нашего кубрика со словами: «А! Стукач!» и вдруг ударил в зубы. Ваня Г. занимался боксом, так что, конечно, я полетел с ног, более того, передний верхний зуб приказал долго жить (так и осталась «дырка от армии» в моем рту, как память о большой ошибке).
Уверен, Ваня Г. работал на особиста полупрофессионально, но таких агентов особист не сдавал. Вдвойне обидно было получить от такого. В свою очередь, Ваня был уверен, что я его не сдам, иначе бы не ударил; вот-вот дембель, зачем его задерживать… (Что ж, расчетливый тип! Лучший комсомолец части! Не исключено, что сейчас какой-нибудь крупный чиновник или бизнесмен.( «Горе несчастной стране»…)
СВОБОДА
Меня уволили последним. В Баку на автостанцию попал уже почти вечером. Стал искать автобус до Ж/Д вокзала и тут ко мне подскочил один из кучки таксистов, довольно молодой мужчина:
- Слюшай, солдат, куда ехать надо?!
- На Ж/Д вокзал.
- Ж/Д вокзал! Вах! Домчим, как генерала!
- А сколько стоит?
Тут он заломил такую цену, что я даже рот открыл от удивления. Может, и правда он мне за генерала принял? (Шутка.) Я категорически отказался, и он вернулся в свою кучку, а я пошел дальше. Тут меня догнал пожилой таксист:
- Вах, слюшай, солдат! Молодой он! Совсем без совести! Не понимает! Откуда у тебя такой большой деньги! Я возьму недорого. Хочешь, поехали?!
Он действительно взял с меня недорого и быстро домчал до Ж/Д вокзала; и выручил меня, я успел купить билет до Минвод на вот-вот отходящий поезд…
Ночь просидел у окна, в плацкартном вагоне. Спать совсем не хотелось… Наконец, Минводы; автостанция; «Икарус»; Ставрополь!
ДОМ, SWEET ДОМ
Эх, как приятно пройтись по знакомым места! Но еще приятнее было видеть родные русские лица! (Ни в Грузии, ни в Азербайджане я ни разу не столкнулся с какой-либо враждебностью. Грузия прошла нейтральнее: ни плохого, ни хорошего; возможно, потому что нечасто приходилось бывать в Душети, большей частью строем в городскую баню… А вот в Азербайджане уже было больше воли, больше контактов с местными, и отношение с их стороны было радушным, теплым; то же самое вспоминает мама… Но! На каком-то подсознательном уровне, как у Камю, в «Постороннем», все равно сидело; мы – чужие, мы – разные… От этого накапливалась какая-то усталость, нужно было или становится «своим», или уезжать.
Еще я соскучился по кино ( в части показывали всякую чушь) и, конечно, сходил в свой любимый «Экран».
Да, но перед этим устроил пир горой в нашей с мамой любимой блинной, что на углу К.Маркса и пр. Октябрьской революции. Блинчики с мясом и творогом! Полный стакан сметаны и, кажется, кофе со сгущенным молоком! В армии об этом можно было только мечтать.
Но армия еще напомнила мне о себе встречным полковником на К.Маркса…
- Солдат! – закричал он мне вослед, - вы почему честь не отдаете?!
- Успокойтесь, товарищ полковник, - крикнул я в ответ, - тут только форма! Солдата уже нет!
К вечеру я добрался и до родного села. Все было как всегда; и это было самое приятное и как будто не было этих двух лет. Особенно для встречных: «О! А ты уже отслужил, что ли?!» Только родные чувствовали двухгодичную пустоту, и только они радовались. Бабушка плакала, она всегда любила поплакать. Дедушка восторженно вскрикивал: «О, унучок! Ну, унучок!» а мама, как всегда, была на работе. Праздники – это «вечерняя смена» для учителей. Репетиции, дежурства и т.п. А поскольку до Нового года оставалось всего ничего…
В школу за ней я не пошел. Что такое 2-3 часа по сравнению с 2 годами. Зато я истопил печь, а в то время это было долгое дело, и приготовил ужин, всяко лучше возвращаться в дом со светящимися окнами, натопленной печью и вкусными запахами с кухни…
Встреча с друзьями после долгой разлуки – отличный повод для пьянки, так что мы хорошо подготовились к встрече Нового…
Продолжение следует…