Налей бокал - в нём нет вина

               
Не зря говорят (да оно и в самом деле!), что с возрастом память охотно возвращает вас в совсем давние события, часто не напоминая то, что произошло вот-вот, недавно.  Так и мне на днях ясно вспомнился участник «Необыкновенного концерта» замечательного кукольника Сергея Владимировича Образцова, исполнитель романса «Налей бокал – в нём нет вина».  Чудесная кукла, хотя её  таковой и назвать нельзя.  Скорее, просто мужской носок, надетый на кисть руки, но кукловод  выразительно показал и подвижность частей лица,  богатую мимику, и неудержимую ничем страсть к алкоголю. Замечательная кукла, мастерское исполнение номера.
       
Этот персонаж вызвал в памяти другой, который вместе со мной в 1949 году поступил во Фрунзенское авиационное училище  «на лётчика», Севу Бройко.  Старше меня года на два.  Лицо его было  подвижным, кожа на нём дряблой сморщенной, как печёное яблоко, мимика выразительна. Окончив мукомольный техникум, Сева быстро попал на должность заведующего мельницей, где  традиционно мужики рассчитывались за мелкие услуги поллитрой.  За короткий срок пребывания директором Сева привык к частым и неумеренным  возлияниям  горячительных  напитков.  В курсантской среде этой страстью скоро он стал бросаться в глаза не только соученикам, однокашникам, но и командирам.

После его очередного  выпада в сторону Бахуса, на утреннем построении командир роты майор Чепеленко подал команду:
-- Курсант Бройко, выйти из строя.
Сева сделал три шага вперёд, повернулся кругом и его голубые глаза, невинно чистые, как у ребёнка или  у бравого солдата Швейка, недоумённо («за что?») смотрели то на нас, то на грозного командира.
Майор Чепеленко:
-- Бройко, доложите своим товарищам, как вы вчера…
-- Товарищ майор! А разве я виноват, что у меня плохие зубы? --  Сева выразительно продемонстрировал и командиру, и строю  коричневые пеньки  зубов. --  Это всё – военное детство.
-- При чём тут ваши зубы? Расскажите своим товарищам, как вы вчера напились.
-- А товарищи, знают, что вчера я ходил к зубному врачу, товарищ майор.
-- Вы, Бройко, мне зубов не заговаривайте. Как вы вчера напились до…
-- Товарищ майор, вы зря на него не наговаривайте. Он хороший специалист…
-- Кто специалист?
-- Как кто? Зубной врач. Он же пять лет учился в институте, он знает, что говорит и что нужно…
-- При чём тут зубной врач, если вы…
-- Как при чём? Он же от меня и потребовал, чтоб я почаще полоскал зубы спиртом.
-- Как это – зубы спиртом?
-- Я тоже ему сказал: «Где же я возьму спирт?»
-- И где же вы его взяли?
-- Товарищ майор, спирта и в самом деле нигде не достать. Пришлось купить самогон. Мне мужики подсказали где.
-- Так вы этой дрянью…
-- Товарищ майор, товарищ майор, зря вы так к людям относитесь. Она мне налила чистейшего первача.  Первач! Если б вы знали! Говорю как отцу родному:  ни привкуса,  ни запаха.  Жаль вы  не попробовали…
-- Бройко! Как вам не стыдно перед товарищами…
-- А товарищи и видели. В казарме же нет процедурного кабинета для полоскания зубов спиртом.  Вот я в умывальнике набрал эту микстуру в рот и засёк время. Пять минут, как рекомендовал доктор, я добросовестно полоскал зубы.  Вот так… -- Сева показал и командиру роты и строю,  до чего старательно он заботился о зубах. Засомневавшись в понятливости зрителей, он ещё раз продемонстрировал медицинскую процедуру.  Затем замер в тяжёлом раздумье.  Через несколько секунд повернулся к опешившему майору  и со слезой в голосе чистосердечно признался:
-- Ну, ну не выплёвывать же, товарищ майор.

Не дошёл Сева—мукомол  до полётов: отчислили его от обучения,  и дослужил он свой армейский срок в роте охраны рядовым стрелком с не вылеченными  зубами.