Обдор – Носовой
1
Обдор – Носовой находился в ведении Березовского воеводы. В тот - 1606 год, на воеводстве в городе Березове был князь Петр Ахамашукович Черкасский. Его предки, выходцы из днепровских казаков, вот уже несколько поколений честно служили Московскому царю. Князь Черкасский гордился своим происхождением, и как предки, продолжал брить бороду и носить длинные запорожские усы, что резко выделяло его от бородатых сибирских казаков.
Город Березов основан в 1593 году. Он расположился на левом берегу реки Вогулка, при впадении ее в реку Сосьва, а Сосьвы в Малую Обь. Его расположение на слиянии трех рек позволяло со-бирать ясак с большой территории северной части Оби. Кроме то-го, этот город выполнял функции таможенного поста, контроли-рующего северные пути проникновения в Сибирь, которыми поль-зовались Новгородские купцы, и ватаги ушкуйников. Истоки реки Сосьва лежат на восточном склоне Уральских гор, совсем близко к истокам рек бассейна реки Печоры. Этот волок давно был известен новгородцам, и широко использовался до настоящего времени. В 1604 году, вместе с городами Тобольск и Верхотурье, город Бере-зов получил печать, что давало ему право самостоятельно вершить государственные дела на вверенной ему территории.
О проблемах Обдорского городка князь Черкасский знал не понаслышке. От последних царей, в том числе и от нынешнего царя всея Руси и Сибири Василия Ивановича Шуйского имелись в архи-ве города царские строгие грамоты. Которые требовали от Березов-ского воеводы, закрыть все пути в Сибирь мощными таможенными заставами, от своего и иноземного воровства. Если старые пути от Печеры по Уральским рекам в Сибирь закрыть удавалось, то на се-верные, морские пути в Обскую и Тазовскую губу сил не хватало. А там происходило великое воровство. На морских судах – кочах, приходили туда наши поморы из Архангельска, а в последние годы, все чаще стали появляться Англичане и Голландцы. Обдорский го-родок, в лучшие времена, с гарнизоном из десяти казаков, был единственной силой, пытающейся навести там порядок. Но, что они могли сделать? Вот опять, на днях, Березовский воевода полу-чил отписку из Обдора. В ней, писанной простым десятником, со-общалось следующее:
- Нынешним годом обдорские казаки Митька да Степанка были посланы к кунной самояди. По дороге едучи их огра-били и покинули в тундре, а сами воры бежали. Тех казаков нашли на тундре самоядь. Нагих и голодных, только ели живых, привезли в Носовой городок. Митька умер, а Сте-панка долго хворал. Когда пришел в себя донес, что воры были не наши, а иноземные, с ними были вооруженные во-гулы, что и учинили разбой. А теперь нас осталось на Но-совом пять человек. Таким числом имать воров и учинять сыск не можем.
Эту отписку, князь Черкасский, прочитал Василию Шорину, который здоровый и невредимый, только что прибыл в город Бере-зов и сразу попал к воеводе для получения указаний.
- Ваше прибытие князь, - продолжал Черкасский, - для нас большая помощь. Здесь стало не спокойно. Угрожает опас-ность разорения со стороны березовских остяков и вогулов, к которым могут присоединиться белогорские остяки и сур-гутские вогулы, а также самоядь. Это более двух тысяч воинов. Вот взгляните!
Воевода достал стрелу и положил ее перед Шориным. Стрела с железным, притупленным наконечником, а поперек вырезанные насечки, изображающие одиннадцать шайтанов.
- Березовские казаки, собиравшие ясак по реке Сосьве нашли ее у тамошних остяков. Это древний знак к всеобщему вос-станию, и как вы понимаете, рассылает эти стрелы их пред-водитель. Сыск учинил, но остяк у которого обнаружили стрелу, молчал даже умирая на колу. Кто, этот предводи-тель, не могу взять в толк. Ну, это моя забота, а для вас приготовил грамоту за своей печатью. В ней указаны ос-новные правила торговли, исполнение которых вы должны строго требовать.
Грамота гласил:
1. Запрещается Сибирским служилым людям торговать мяг-кой рухлядью.
2. Торговые люди на право торговли должны иметь грамоту.
3. Торговым людям, до сбора ясака, строжайше запрещается скупать пушнину у местных жителей.
4. После сбора ясака торговые люди должны приезжать в Бе-резов, Мангазею, или другие сибирские города и торговать с вагулами, остяками и самоядью на наших гостиных дво-рах. Смотреть строго, чтобы по лесам и тундрам не торго-вали.
5. Торговые люди должны объявлять свой товар, платить де-сятинную пошлину со своих товаров, а как исторгуются, должны получить проезжие бумаги, где указаны объявлен-ные товары и скупленные меха.
6. Строжайше следить, чтобы среди товара не было заповед-ных, таких как соль, железные изделия, воинское снаряже-ние, оружие и вино.
7. За ослушанье велено товары имать на государя, ослушни-ков бить батогами и сажать в тюрьмы.
В конце грамоты стояла печать и подпись Березовского воево-ды.
- Еще князь! Очень важный момент! Прошлом году, в Тазов-скую губу, зашло Голландское судно. Товар объявлять от-казались, мол для ремонта зашли, что весьма удивительно, так как судно по всему купеческое, а товар я мыслю, за-прещенный. Сейчас их не видно, толи ушли, толи затаи-лись, где не ведомо. Про то судно сведай князь сразу, как прибудешь, а то большая беда от него может быть.
Только сейчас, находясь в Березове, Шорин стал до конца по-нимать, куда и зачем он попал. Приятное путешествие, любовное приключение в Коде, резко отошли в прошлое, как приятное вос-поминание, а от будущих перспектив, повеяло опасностью, и про-низывающим до костей ветром, северных морей.
2
Обдорь, древнее название местности, и означает следующее: Обь – название реки, дорь - устье. Первое название острога – Носо-вой городок, так как стоит на высоком мысу, в последствии стал именоваться Обдорский городок или Обдорский Носовой городок. Он расположился на правом берегу реки Оби, в том месте, где Ма-лая и Большая Обь сливаются в одно целое. Здесь на высоком пра-вом берегу реки, недалеко от впадения левого притока, реки Собь, и расположился этот древний остяцкий городок. В древности, сто-лица Обдорского остяцкого княжества. Русские первопроходцы по-ставили заставу прямо там же в 1595 году. В этом месте полновод-ная Обь, поражает своим размахом. Левый берег просматривается только в ясную погоду, во время шторма, волны, не отличаются от морских. Далее начинается Обская губа, которая по сути является северным морем или большим заливом Карского моря. Ее ответв-ление, Тазовская губа, на много меньше, но тоже впечатляет свои-ми размерами.
Правый берег Оби, где стоит городок сильно возвышается над левым. С него на многие версты просматривается вся округа. Для сторожевого поста места ценнее не найти. По воде, незамеченным, даже челн не проскочит. Да и тундрой обойти тяжело. Путь даль-ний, тяжелый, а от глаз самоедов, коренных жителей, все равно не скроешься. Здесь начинается заполярье, с незаходящим летним солнцем и с черными зимними днями.
Струг подгоняемый течением и холодным ветром, казался из Обдорска жалким листом, сорванным осенним ветром и безжало-стно брошенным в воду. Но у немногочисленных жителей городка он вызвал взрыв восторга. Все, оставив дела, высыпали за ограду и с высокого берега стали наблюдать за приближающимся судном. Встречающих, прямо скажем, было не много. Весь гарнизон, из пя-ти казаков, и несколько десятков Собьских остяков, среди которых, преимущественно, были женщины, проживающие в городке. Само-ядь, чьи темные остроконечные чумы, в большом количестве рас-полагались далее в тундре, активности не проявили, лишь несколь-ко человек, старшие семейств, присоединились к общему ликова-нию.
С приближением струга, встречающие стали спускаться вниз к руслу реки, по виляющей серпантином, достаточно широкой тро-пинке. Видно было, что местные жители, много потрудились, что бы сделать возможным, путь от реки до городка.
В отличии от жителей, ватага на струге, восторга не испыты-вала. После Березова, русские поселения более не встречались. По-следние дни стало холодать. Струг, резко, попал в глубокую осень. Так далеко на севере, из казаков никто не был. Прямо скажем, по-холодание, этот сильный ветер, волны, захлестывающие за борт, заставили казаков замолчать, и где то усомниться, в правильности их решения, служить в Обдоре. Одно согревало, что скоро городок, отдых, спокойная сытая жизнь, таможенной службы. Но, увидев жалкие постройки и ветхую ограду, которая даже склонилась от напора морских ветров, надежды на сытую жизнь тоже исчезли.
Радость Обдорских служилых, напоминало больше радость обреченных, к которым наконец пришло спасение. Князь Шорин, видя моральный упадок у своих казаков, встал на нос струга и лично отдавал команды. И надо заметить, получалось у него не плохо. Видимо довелось князю покомандовать русскими флоти-лиями где нибудь на Волге или Онежском озере. Четкие, громкие команды Шорина подняли настроение у казаков, и те с улыбками, шутками принялись за разгрузку. Ветер разорвал свинцовые тучи, и скупые лучи заходящего солнца осветили людей, которые, не суе-тясь, поднимались в верх по берегу неся поклажу, и тут же торо-пясь спускались вниз за новым грузом. В разгрузке принимали уча-стие все жители, даже местные остяки и самоеды, приняли участие, что бы заслужить похвалу, а больше из любопытства, так как ста-рательно принюхивались к каждому мешку.
3
На следующий день князь Шорин проснулся рано. Было еще темно, и со всех сторон раздавался храп его воинства. Не желая бу-дить казаков, он продолжая тихо лежать, стал прикидывать дела на первый день своей службы.
- Голова Обдорский, князь Василий Шорин, - произнес он тихо, полный нынешний титул. - Звучит неплохо, а кратко пожалуй так – князь Обдорский.
Стало светать. Солнце решило и, сегодня, порадовать при-бывших. Поднявшись над горизонтом, оно с начало осветило Об-дорский мыс, а затем ее свет разлился по всей округе. Весело пере-ливалась искрами водяная гладь, а тундра еще свободная от снега, красовалась чахлой растительностью и обилием ягод, которые при-давали некоторым склонам натурально красный цвет.
Стоял сентябрь. Бесконечные караваны птиц покидая свои родные места с криком улетали от северных наступающих морозов. Приближалась полярная ночь. В Обдоре она не была длинной, лишь несколько недель стояли черные зимние дни не отличающие-ся от ночей. А пока осеннее солнце радовало своим появлением. Слегка приподнявшись над горизонтом, оно совершало свой круг, который становился с каждым днем все короче.
Князь Василий Шорин решил начать деятельность с подробно-го осмотра своего хозяйства. В окружении своих первых помощни-ков князь вышел за территорию острога.
Первым заместителем и помощником головы, князя Василия Шорина был, нам уже хорошо знакомый десятник Матвей Бряга. После посещения Коды между ними возникли серьезные трения. Дело в том, что после своей прогулки в окрестностях городка Мат-вей требовал непременно провести сыск. Он доказывал князю, и достаточно убедительно:
- Воровством и изменой там просто прет. Это не городок, а настоящий, хорошо укрепленный лагерь заговорщиков, где во всю идет подготовка к восстанию. И Рача, Золотой Рача именно там, я это сразу понял! – Убеждал он князя. – Вели княже, послать немедленно, туда, нашу дружину, устроим сыск и все будет ясно
Но Шорин даже слушать не хотел.
- Ну, что ты мелешь? Просто пил не в меру, кальян курил! Вот тебе все и привиделась. Княжна Анна крещеная самим патриархом Московским. В особом доверии у воевод си-бирских, а ты на нее такое несешь.
Только в Березове, получив нагоняй от воеводы князя Черкас-ского, которому он все таки, высказал свои подозрения, десятник Бряга затих. Князь Шорин обиды не затаил, десятник со временем, тоже успокоился и проблема исчезла сама собой, как это бывает с честными, открытыми людьми. И так десятник Матвей Бряга стал первым заместителем головы Обдорского, и на него легла обязан-ность совершать длительные рейды по осмотру вверенных терри-торий.
Десятник Елистрат Васильев, ветеран Обдорского гарнизона, тот самый, чью отписку прочитал Черкасский князю Шорину в Бе-резове, стал возглавлять таможенный пост. Работы ему хватало, так как торговые люди во множестве, по последней воде возвращались из Мангазеи, где был центр пушной Сибирской торговли. Досмотр товаров, проверка документов стали его основными обязанностями.
Парфен, хоть и был рядовым казаком, возглавил все хозяйст-венные дела. Строительство и ремонт острога, зимние запасы, все легло на его плечи.
В числе ближайшего окружения были еще два переводчика: крещеный самоед Савелий, все называли его Савка и Имкетка - ос-тяк, продолжавший поклоняться своим идолам, на что, ни кто, внимание не обращал
Острог был уже осмотрен. С ним все ясно. До морозов отстро-ить еще несколько изб, поправить ограду, сторожевые башни, уста-новить пищали, мелкие снять и приспособить для стрельбы и пере-возки в санях.
Сейчас Василий Шорин хотел посетить соседей. В версте от острога просматривалось селение самоедов. Причем крупное. Множество чумов было разброшено по краю редкой полосы де-ревьев. Стояли они кучками по пять шесть чумов. Кругом лаяли собаки. Большинство из них были привязаны, чтобы уберечь от драк, свободно бегали только щенки и беременные суки. Это были представители славного рода сибирских остроухих лаек. Мощные оскалы зубов, грозный лай, сопровождали пришлых людей, не-смотря на их звания. Прирученные крупные олени (ездовые) нахо-дились в загонах. У них особая служба и кормление соответствен-но. Остальные олени, стадами паслись вокруг стойбища. Каждый олень принадлежит конкретной семье. Но пасутся, перегоняются, охраняются, совместными усилиями всего селения. Как уж разли-чают их хозяева между собой в такой массе остается загадкой. Хотя чисто внешне никаких проблем не наблюдается.
Пять, шесть стоящих рядом чумов, это одна семья. У семьи свое хозяйство: собаки, олени, имущество. Сохранность стада, как основного средства существования, для самоедов, забота совмест-ная, всего рода. Хотя отдельная семья в любой момент может отко-чевать, куда угодно со своими оленями. Охота, рыбалка, заготовка дело семейное. Лишь отдельные виды охоты, требующие большого количества участников, проводятся совместно, несколькими семь-ями. Для защиты от внешних врагов, семьи объединялись в род, роды в племена, племена в национальные объединения, в основном по территориальному признаку
Чумы самоедов представляли остроконечные сооружения, в основе которого был каркас из длинных жердей. Каркас покрывал-ся крупными кусками коры. Куски коры соединялись между собой тонкими кожаными ремнями. Сверху чум крылся оленьими шкура-ми ворсом вниз. Такие чумы принадлежали семьям с достатком. Беднота обходилась черными чумами, крытыми корой. Подобные жилища ставились самоедами в местах постоянного, либо длитель-ного пребывания. Во время кочевок чумы крылись одними шкура-ми, что упрощало их установку и количество перевозимых мате-риалов
Внутри помещение все застилалось шкурами животных. Кро-ме оленьих, видны шкуры белых и бурых медведей, песца и волка. Одежда, у мужчин и женщин, одинакова. Сшита из оленьих шкур шерстью наружу. Напоминает большую рубаху от головы до колен. На ногах бахилы. Женщину можно отличить по украшениям. Ее одежда украшена кусочками дорогого меха, кожи, костяными, де-ревянными, и даже металлическими пластинами, которые особо ценились у самоедов.
Самоеды сильно отличались от остяков и вагулов, поэтому вы-звали у князя Шорина большой интерес.
- Смотри Бряга, -говорил он, - людишки совсем мелкие, но по всему шустрые. Видел как резво бегают и оленей арка-нят.
- Они и в стрельбе из лука весьма горазды. Белого медведя добыть или моржа, тоже не шутка. Так, что князь смотри, народ хоть и мелкий, но опасный, - отвечал Бряга.
До князя, то из одного, то из другого чума иногда доносилось пение.
- Сегодня, что праздник какой? С чего самоядь распелась? - спросил он переводчика Савку.
- Нет никакого праздника, господин голова, самоеды всегда поют. Любят самоеды петь, - ответил Савелий.
Песни доносились одноголосые. Иногда песню сопровождал бубен, причем ритм песни и бубна не совпадал, а образовывал кон-трастный рисунок, сложный и интересный. Для русского уха это пение было не привычное, поэтому и вызвало интерес у Шорина.
- И, про что, поют? – спросил опять князь.
- Про все поют. У каждого самоеда есть своя песня – оберег. Про охоту может петь, про рыбалку.
- Ну, а этот старик про что поет? – все донимал Шорин, Сав-ку, остановившись рядом с чумом, и приоткрыв занавесь дверного проема.
- Это песня о приходе русских в наши земли, такая будет жить вечно, как память народная. – очень серьезно ответил Савка.
- Скажи старику, что я хочу ее послушать от начала и до конца, а ты переводи, да что бы слово в слово, - распоря-дился Шорин.
Савка долго упрашивал старика, прежде чем, тот согласился, и запел:
«Олень живет двадцать весен. Он был тогда олененком и бегал за матерью. Совсем мало лет прошло. Весь наш народ помнит, как хорошо тогда жила самоедь. Много оленей и песцов было в тундре. Много чумов дымилось под спокойным небом. Наш народ каждый день ели мясо и никому обиды не делали.
Но злой дух Сядей позавидовал нашему счастью, напустил на самоедь черную мглу. Было это в месяц отлета птиц. Раз увидели люди, что гуси повернули обратно к морю. Вслед за гусями проле-тели лебеди. Они летели испуганные и так сильно били крыльями, что в чумах погасли огни. За лебедями повернули и полетели к мо-рю все птицы, какие только жили на свете. И тогда самоедь увиде-ла, что у птиц обожжены крылья.
Испугались люди рода самоедь.
- Горе нам, - говорили старики, - веками наш род кочует за птицами, но никогда не случалось такого – чтобы осенью птицы летели к морю. Горе нам!
На третий день пробежали опаленные волки. Старый шаман, понимающий волчий язык, подслушал их разговор.
- Синий огонь спалил половину нашей стаи, -жаловались волки.
- Медведь, медведь! – Закричали дети.
Не успели охотники взяться за луки, как медведь бросился в воду. Однако охотники заарканили его и вытащили на берег. У медведя были закрыты глаза, вытянуты лапы, а из под левой лопат-ки текла кровь. И тогда шаман спросил у медведя:
- Дедушка, почему в тебе стрелы нет, а сердце твое дымится кровью?
Медведь открыл глаза и ответил:
- Скоро худо будет всем. Горящую стрелу метнули в меня железные люди. – Сказал это медведь и умер.
Сняли с него охотники шкуру, вынули сердце, а оно бьется и горит огнем. Схватил его шаман и слизнул с него кровь. Зубом на-щупал что-то. Положил сердце на ладонь и достал из него синий камень величиной с глаз оленя.
- Вот тот синий огонь, что опалил крылья птицам, шерсть волкам, сердце дедушке! – произнес шаман.
В это время к чумам прибежала чужая собака.
- Откуда ты к нам прибежала? - Спросил шаман
- Наш род был на охоте, - ответила собака. – В медных шап-ках, в железных одеждах пришли с полуночной стороны люди. Птицы летят от них, звери бегут к восходу солнца. Люди пускают вдогонку им быстро скачушее пламя из длинных палок. Плохо нашему роду. Железные люди убили оленей, шкурки песцов, лисиц и соболей забрали себе. Де-тей, стариков убивают, молодых жен забирают к себе в чу-мы.
- Надо уходить на восход солнца, - сказали старики.
Трое суток бежали оленьи упряжки к морю. Думали, что побо-яться железные люди идти за ними. Но подругому вышло, у боль-шой воды нагнали чужие. Куда бежать? Сзади люди в железных рубахах, спереди – большая вода.
- Надо отобрать лучшие шкурки, лучших оленей и отвезти их жадным чужакам – пусть с нашими дарами уйдут обратно в свои земли, - говорили одни.
- Не накормить волчью стаю мертвым оленем. Она хочет го-рячей крови. Скоро будут чужие ваших оленей колоть, уби-вать стариков и детей, брать наших жен. Надо стрелы то-чить, идти на стаю, - не соглашались другие.
Долго самоедь спорила и, наконец решили напасть на желез-ных людей. На лучших оленьих упряжках понеслись в тундру гон-цы с притупленными стрелами за пазухой.
От всех родов собирались на зов кочевники. Налаживали тугие медвежьи луки, острили наконечники стрел, смазывали лыжи оленьим жиром. Ночью окружили самоеды спящих железных лю-дей и с рассветом по совиному крику вождя ударили по ним из лу-ков. Но горе! Ломались стрелы о железную одежду и шапки боро-датых инородцев. А те завыли, как волки, и стали метать во все стороны быстро скачущий огонь. Один за другим падали на землю охотники. И кровь дымилась из их сердец.
Но не покорились самоеды. В пуржистую ночь, когда олень ложится и собака зарывается в снег, охотники на животах под-ползли к спящим пришельцам. Ножами кололи их. Крепко спали железные люди – только двое успели вскочить на нары и скрыться во тьме, в которой дико завывал злой дух Сядей».
Старик закончил песню, выронил из рук бубен и обессилено закрыл глаза.
- Савка ты все дословно перевел? - Спросил Шорин
- Все как есть передал, господин голова. - Бодро ответил крещеный самоед Савка.
- Спроси его. Он участвовал в той битве? По возрасту, вроде подходит. – Василия заинтересовала это сказание.
Но, как бы Савелий не тормошил старика, тот не проявлял признаков жизни кроме чуть слышного дыхания.
- Извиняйте господин князь голова, он старый: спит, ест и песню эту последнее время поет. Шайтан весь мозг у него выпил, голова совсем больная.
- Юродивый что ли? Так распорядись, что бы следили за ним, а при людно, песнь эту, петь ему запрещаю! – Шорин вышел из чума, и вздохнул чистого воздуха.
- А ведь эта былина сложена про первый поход в Мангазею. Мне о нем хорошо известно. – произнес Шорин, находясь под впечатлением услышанного. Что нибудь слыхали о нем? – Обратился князь к своим десятникам, но те промол-чали.
- В Мангазею, в 1600 году была отправлена ватага казаков во главе с князем Мироном Шаховским и письменным голо-вой Данилой Хрипуновым. В Тобольске они набрали сотню казаков и на лодках спустились до Березова. Там построили кочи, на которых казаки вошли в Обскую губу. Но там им не повезло. Кочи изрядно потрепало штормом. Много про-дуктов и огневого припаса пропало. Бросив кочи казаки продолжили путь на оленях и лыжах, и дошли до реки Пур. Здесь казаки поверглись нападению. Самоеды в большин-стве Енисейские, своровали князя за рекой за Пуром. В битве погибло несколько десятков казаков. Князь Шахов-ский был ранен. Уцелевшие казаки на оленях добрались до реки Таза и там в 1601 году поставили Мангазейский ост-рог, а князь Мирон Шаховский стал первым воеводой Мангазейского острога. Сейчас там воеводой Федор Юрье-вич Булгаков, а головой - Никифор Григорьевич Ельчани-нов. На следующий год собираюсь их проведать.
Вечером, в городке, в горнице избы Обдорского головы, князя Василия Шорина состоялось совещание. Ни то, что оно было сек-ретным, но присутствовало на нем, только три человека: сам голо-ва, десятник Матвей Бряга и десятник Елистрат Васильев.
Только что закончили вечернюю трапезу. Пробовали блюда из местных продуктов. Мясо молодого оленя понравилось, запили взваром из клюквы. Сытое состояние, жарко натопленная изба рас-полагали к отдыху. Но Шорин, переполненный планами, жаждой деятельности решил времени не терять. Только, глубоко за пол-ночь, он отпустил своих сподвижников. По его замыслам, служба строилась следующим образом.
Василий Бряга отвечает за рейдовую порубежную службу. По-ка лед не сковал реки и моря, казаки малыми отрядами, до пяти че-ловек, на ладьях, совершают глубокие рейды вдоль побережья, досматривая грузы и документы всех встречных. Во время распутья – верхом на оленях. По зимнику – на санях, с оленьими или со-бачьими упряжками. Погонщиков, упряжки, сани, все брать у само-едов в счет выплаты ясака.
Елистрат возглавит таможенный пост, досмотр и опрос всех проезжающих, кроме того, он должен набрать из числа самоедов, людей наиболее сообразительных, и те, за небольшую плату, ско-рее всего солью, будут сообщать новости. Новость интересная - по-лучи. За соль, самоед, отца родного предаст.
Такая организация службы, по мнению Обдорского головы, обеспечит их полной информацией. А за тем последуют действия, по пресечению разора и воровства.