Поход
1606 год, конец мая, г. Тобольск. Весна в Сибири дружная. Только недавно трещали морозы, а вот тебе уже солнышко пригревает, да так что на склонах проталины, на глазах растут. Кругом журчат ручьи. Реки, переполненные талыми водами, взломали лед и унесли его в студеные, северные моря. Кругом суета. Суетятся птицы, приготавливая гнезда, суетятся в поисках пищи звери в лесу, наголодавшиеся за долгую зиму, суетятся люди.
Эти весенние дни наши герои: князь Василий Шорин и его неразлучный приятель Юрий Шатров Лугуев проводили в Тобольске – административном центре и самом крупном городе русской Сибири.
Историческая справка. Тобольск, основанный в 1587 году, расположился на правом берегу Иртыша при впадении реки Тобол. Недалеко, вверх по Иртышу, раньше стоял город Сибирь (Искер) – главный город Сибирского ханства, и первая резиденция казаков Ермака. Раньше город Сибирь был укреплен тройным валом и вырытыми между ними рвами, причем один выше другого.
Полностью оправившись от ран, полученных на медвежьей охоте, Шорин чувствовал себя неплохо. Добравшись в те морозные дни до Верхотурья, он там застал отписку Тобольского воеводы, где предписывалось ему и сопровождающему его сотнику прибыть незамедлительно в Тобольск для получения предписания на государеву службу. Вот уже два месяца они прохлаждаются в безделье. Тобольский воевода, князь Роман Федорович Троекуров, встретил их тепло и уважительно. В Сибири внимательно следили за событиями в Москве, новости приходили редко, а из грамот только и можно узнать кто ныне царь, да чего он желает нынче, а желали они все одного, города чтобы крепились, да ясак слали по более, да качеством выше. Поэтому прибытие из Москвы нового человека, да еще княжеского звания, всегда было серьезным событием. Свежие новости нужны были в русских городах не меньше пороха.
Историческая справка. Ясак, то есть ясачный оклад назначался всем коренным жителям Сибири, подвластным Московскому царю. Ясак собирался с каждого взрослого, здорового мужчины, до тех пор, пока он был в состоянии заниматься охотой.
Ясачный оклад с человека составлял 12 соболей. В 1608г был уменьшен до 7 соболей. Цена за 7 соболей составляла 2руб.10коп. Цена служила для пересчета ясака на другие меха, или работы. Иногда вместо пушного ясака выполнялись ямщицкие, пашенные работы, так же на солеварнях. Соболя упаковывали в связки по сорок штук.
Для примера. За городом Пелым было 555 ясачных. По указу план составлял 6660 соболей, то есть 166 сороков и 20 соболей.
Вернемся к нашему герою. По прибытию в Тобольск, князь Василий Шорин был окружен со стороны воеводы вниманием и заботой. Но с назначением Шорина Роман Троекуров не торопился:
- Сибирь не любит суеты. Поживи в Тобольске, отдохни, поохоться, а там по воде сподручнее путешествовать, да и с назначением, я еще не определился, сильно ты человек для нас ценный.
На самом деле Роман Федорович лукавил. До Тобольска уже дошли слухи о том, что Москва восстала, а царь, называвший себя Дмитрием, схвачен и убит. В цари выкрикнули боярина Василия Ивановича Шуйского. Именно в этом и была причина задержки Шорина. Бывалый царедворец, князь Троекуров прекрасно был осведомлен о дружбе Василия Шорина с царем Борисом Годуновым, а нынешний царь Василий Шуйский был в то время, его главным противником, если не сказать тайным врагом.
- Теперь жди новых указаний. – Размышлял Троекуров. – Шорин, славный малый, но бумаги от нового царя придут на него, и будут весьма серьезные. Если не в кандалы заставят заковать, то уж сошлют куда подальше, так это точно. Хотя куда дальше Сибири сошлешь?
Юрий Шатров Лугуев в эти майские дни чувствовал себя весьма скверно. В Тобольске шло формирование сотни казаков, которые в ближайшие дни уйдут на стругах в Тюмень. Там произойдет соединение воинских подразделений Русских городов. Юрий чувствовал нутром потомственного война, что ожидается доброе сражение, и что самое ужасное, оно может пройти без него.
Как-то, утром, столкнувшись с Троекуровым, Юрий с жаром стал проситься в поход:
- Роман Федорович посодействуйте! Дюже, как с дружиной в поход хочется. Ведь кроме воинского дела ничего не смыслю. Пушкарь я добрый! Польза от меня великая будет.
- Ты поостынь! – осадил его Троекуров, – горяч больно! Я не могу включить тебя в Тобольскую сотню. Поход организовывает Тюменский воевода боярин Матвей Михайлович Годунов, и только он может решить, брать тебя или нет. Так что собирайся и вместе с сотней подавайся на Тюмень. Там Годунов и решит, брать тебя или нет.
Троекуров и тут хитрил. Все было в его власти. Но принимать решение, от которого он мог пострадать, было не в его правилах.
Подготовка к походу чувствовалась во всем. Тобольск готовил пешую сотню. Каждый казак должен иметь шлем, латы или крепкую кольчугу, чтобы быть надежно защищенным от стрел. Из оружия, длинноствольную пищаль и саблю. Десятники все тщательно проверяли. Латы должны быть начищенными до блеска, крепежные ремни новыми. Пищали проверяли особенно тщательно. Исправность механизма, точность боя, дальность, все должно быть в порядке. Если, что не так, казака не брали, а желающих хоть отбавляй.
Благодаря удобству расположения для торговли, город Тобольск постоянно посещали большие торговые караваны из Бухары. Удобство заключалось в том, что торговый путь проходил по степным районам Средней Азии, а Кочевые народы степей были, либо вассалами, либо союзниками Бухары. Некоторые жители Бухары стали селиться в Тобольске, занимаясь ремеслом и торговлей. Предвидя военные действия в тот год, было привезено большое количество мечей из дамасской стали, лат и шлемов. Дети боярские по долгу топтались около оружейных лавок, примеряя дорогое вооружение, но даже среди них не каждому было оно по карману. Рядовой казак заглядывал сюда только из любопытства. Оружие у казаков переходило по наследству, а добывалась обычно в бою. Оно служило доказательством доблести, и являлось даже знаками различия.
К примеру, у стрельцов была форма и знаки различия. Десятника, сотника отличить было просто, а вот у Сибирских казаков их не было. Но, тем не менее, отличить старшего то же не составляло труда. Знаками различия служила одежда, строевой конь с красивой сбруей, но в первую очередь личное оружие. У бывалых воинов, а именно их назначали командирами, всегда имелось из оружия, что ни будь редкостное, такое, что привлекало всеобщее внимание и выделяло среди других казаков.
Из европейского, в Сибири, ценилось огнестрельное оружие. Именно европейское, в те времена, было наиболее передовым и превосходило другие по скорострельности и дальности стрельбы. А вот сабли, ножи, латы, конскую сбрую, предпочитали азиатского изготовления. Металл, был тверже, а изделия богаче, легче и привлекательней. В Сибирь попадали изделия великих оружейников Китая, Индии, Персии, Бухары, Хорезма.
Можно понять казака, добывшего в бою такое оружие. Оно было наградой за проявленную доблесть, знаком отличия, и предметом гордости для него и его потомков.
Надо отметить и одежду казаков. Это была причудливая смесь из грубых льняных тканей, шелковых ярких изделий и дорогих отборных мехов. Обувь тоже отличалась разнообразием: яловые сапоги, сибирские чуни, унты, татарская и китайская обувь. Яркая, новая, но зачастую рваная и грубо латанная она украшала казаков. Одежда то же, являлась воинской добычей, особо не береглась и часто менялась.
Юрий Шатров Лугуев весь день бродил по городу, наблюдая за сборами казаков. Потомственный воин остался доволен происходящим. Все происходило основательно и без лишней суеты. Он побывал в купеческих лавках, в кузне, на берегу Иртыша, где спешно завершали ремонт старых стругов. Два новых струга, выделяясь среди других, свежей, смоленой обшивкой, стояли возле берега. На них шла погрузка.
Роман Федорович Троекуров с большой тщательностью выполнял все предписания по подготовке воинской рати, а забот у него было предостаточно. Кроме формирования пешей, казачьей сотни, на него возлагалось продовольственное и фуражное обеспечение всего войска, а это значит пятьсот здоровых мужиков кормить два, а то и три месяца. О двух сотнях коней особо не беспокоились. Летом в степи, конь всегда будет сыт. Грузили огневой запас для пушек и ружей, а из продовольствия: соль, толокно, вяленое мясо и рыбу.
Толокняная каша, в те времена, была очень популярна и любима. Овес злак не прихотливый и не плохо родил в Сибирских условиях. После обмолота, овес толкли в ступах и сушили. От сюда и название - толокно. Хранить удобно, готовить быстро, и каша получается сытная. Свежее мясо добывается в походе при случае. Иногда собственный конь поранится и пойдет на мясо, иногда дичь попадется, а в основном скот подгоняют подвластные русским народности в счет выплаты ясака, или силой отбивается у враждебных племен.
Понаблюдав за погрузкой, Юрий отправился к князю Шорину. Князь прибывал в бездеятельности и был явно не в духе.
- Что, дружа, бросаешь своего князя? – с сожалением, но без тени обиды в голосе, встретил его князь.
- Так, дружина собирается княже, а нам Шатровым в стороне никак нельзя. Да, воевода, Роман Федорович, крутит, зачислять в сотню не хочет. В Тюмень, к тамошнему воеводе отправляет.
- Ну, это не проблема, - вздохнув, произнес Шорин, - Матвея Михайловича Годунова я хорошо знаю, да и отношения добрые. Отпишу ему, и все устроится. Ты когда отбываешь?
- Хотел на первом струге, думаю, он завтра, с утра пойдет. А сейчас пойду, оружие осмотрю, может, что ладить надо.
Юрий, явно повеселев, стал прощаться
- Ты погоди, - остановил его князь. - Вот возьми с собой.
Достав из сундука, он протянул Юрию два пистолета, те самые, что были на медвежьей охоте. Пистолеты по тем временам были большой редкостью. Штучно изготовленные европейскими мастерами, они были доступны, только для высшей знати.
- Держи их при себе, всегда заряженными. Они хороши тем, что в любой момент стрельнуть можно. Это кремневые пистолеты и фитиль палить не надо. В трудную минуту всегда выручат. – Назидательно произнес князь Василий Шорин. – А, за письмом утром, перед отъездом зайди. Заодно и попрощаемся.
Отписка князя Василия Шорина Тюменскому воеводе Матвею Михайловичу Годунову:
«Господину Матвею Михайловичу Василий Шорин челом бьет. В нынешнем 1606 году, летом, собираешь ты на Алея с братьями, да на калмыков служилых людей. Послал тебе Тобольский воевода казачью сотню для участия в походе. С ними придет сотник Юрий Шатров Лугуев. Сей воин весьма искусен во всех ратных делах и мой давнишний приятель. Прошу тебя господине принять его под свое начало и использовать в деле по разумению. Он часто бывал со мной в ратных делах, и я за него ручаюсь. Особо обрати внимание, что он пушкарь знатный и очень метко шибает из пушек. И тебе бы, господине именно так его использовать. Писано в Тобольске лета 1606, мая в 20 день».
1606 год Тюмень. В тяжелое время заступил на воеводство Матвей Михайлович Годунов. В Тюмени он не более полугода, и все это время, как на вулкане. В степи неспокойно. Хан Алей собрав около себя ногайцев, калмыков угрожает русским городам. Только морозная снежная зима задержало его выступление. С наступлением весны из степи стали приходить вести, одни тревожнее других. Вести приносили лазутчики, купцы и подвластные татары. Еще весной разорен Кинырский городок. В ближайшее время царевичи собираются воевать Тару, а, объединившись с калмыками, пойдут на Тюмень.
- Если мы их не опередим, не выступим до объединения царевичей с калмыками, тяжело придется. Хан Алей большим числом осадит Тюмень, сожжет ее, и пойдет дальше на Тобольск, - неоднократно высказывал, он, на военном совете.
По большой воде в Тюмень стали пребывать струги. Со всех Сибирских городов и острогов потянулся служилый люд. Располагались на постой в подворьях горожан и окружающих селений. На берегу реки Тагил, на границе с великой степью, где кочевали враждебные народы, собралась русская рать. Хоть числом и не великая, но дюже грозная. Грозная своим умением воевать, грозная отменным вооружением и самая важное, грозная неистребимой силой духа. Заседание военного совета шло непрерывно. Обсуждали, решали, исполняли все возникающие вопросы, большие и маленькие. Слово держал Тюменский голова Назарий Михайлович Изъединов:
- Нынче собрались неплохо. Три сотни пеших и две конных казаков. Давно столько рати не собирали, да и припасов достаточно. Табаринские татары коней добрых пригнали, трошки диковаты, но ничего путь долгий, по дороге казаки объездят. Нет только доброго пушкаря. Воеводы своих при острогах оставили, для бережения.
- Здесь тоже все нормально, - произнес Годунов. – Вчерашнего дня, из Тобольска, казачий сотник Юрий Шатров Лугуев прибыл. Он еще при царе Иване Васильевиче, на Левонской войне, пушкарскому делу обучился. Сейчас наших пушкарей учит , к вечеру обещал шибать из пушек при народно. Завтра выступаем. Войско поведет голова наш Назарий Изъединов, с ним будет атаман Дружина Юрьев.
- Конница пойдет берегом, а пешие сотни на стругах, - продолжил совет Дружина Юрьев. – Конные разъезды, пойдут по обоим берегам, пойдет осторожно, и будут имать, допрашивать всех, кто попадется. Нам известно, что Алей, не дождавшись калмыков, малым числом ушел воевать город Тару. Там готовы его встретить. Мы пойдем на встречу с калмыками и разобьем их, а затем перехватим Алея с братьями.
На этом совет закончился, все разошлись. На следующий день войско выступило в поход.
В 18 дней прошли с Тюмени до места впадения реки Абуги в Тобол. Здесь были получены сведения, которые внесли изменения в план похода. Дело в том, что пленные татары подтвердили, что хан Алей с братьями ушел воевать город Тару, числом не более двух тысяч сабель, что, в общем, было известно, а вот информация о том, что недалеко от русского войска, в Ишимской степи, практически без охраны, хоронятся семьи царевичей, было новостью. Сыск, который сразу был учинен, дал и место их нахождения. В трех днях, конного пути, против устья реки Уй находится соленое озеро, называющееся Чебаркул, что на русском означает Пестрое озеро. Именно возле этого озера, в ожидании царевичей, стояли их семьи со всем скарбом и стадами.
Тюменский голова Назарий Михайлович Изъединов, видя возможность, без потерь, с огромной добычей вернуться обратно схватился за поход к Пестрому озеру. Он даже слушать никого не хотел. Но неожиданно для него, против, и весьма резко выступил Дружина Юрьев - авторитетный и заслуженный атаман. Спор был долгий, яростный. В результате войско разделили.
Назарий Изъединов, с сотней казаков, взяв запасных коней быстрым ходом, двинул к Пестрому озеру, надеясь захватить пленных и вернуться в несколько дней. Атаман Дружина Юрьев, не уходя далеко в степь от стругов, должен вести поиск калмыцкой орды. По показаниям пленных, которых отлавливали и пытали постоянно, калмыки шли именно сюда. В случае большого количества орды, уклониться от боя, если нет, то биться. Все отдавалось на усмотрения атамана.
Все дни похода Юрий Шатров Лугуев провел в непрерывных заботах. Хозяйство досталось солидное и хлопотное. Пушки были довольно старыми и изношенными. По всему видно, что воевали еще в войсках Рюриковичей. В основном были бронзовые пищали малого калибра. Этот тип артиллерии пользовался в Сибири особым спросом. Сравнительно не большие, хоть на стругах установи, хоть на острожной башни. В походах перевозились на телегах, санях, на чем угодно.
Две пушки, выделялись среди других своими размерами. Были у них и имена, видимо связанные с происхождением. Одну звали Басурман, другую Фряз. Эти две пушки были главной заботой Лугуева. Пока другие прохлаждались, он со своими казаками, поменял у них лафеты и установил на колеса. Также пришлось подсушить, часть пороха, замоченного при погрузке, а еще всю дорогу вдоль берега собирал для Басурмана и Фряза крупные камни, которые в дальнейшем будут служить для них ядрами, ввиду отсутствия последних. В степи будет проблема и с камнями.
Разъезды постоянно следили за степью. Их задачей были поиск орды, добыча коней и скота. Своего рода боевые рейды. Пустыми не возвращались. Одни тащили пленника, другие гнали скот, третьи сведения о калмыках. Все говорило об их приближении. Последние столкнулись в степи с их разъездом. Сцепились с ними, привели в лагерь коня и на нем труп убитого калмыка. Среди них были наши знакомые: казачий десятник конной сотни из Верхотурья Сергей Ушаков, и его земляк, молодой казак Ждан.
Пока старшие казаки осматривали труп и коня, Ждан, сидя в окружении молодых казаков, гордый за всеобщее внимание, вел рассказ:
- Ну, братаны, скажу вам, что пошли мы друг на друга сходу. Сцепились десять на десять. Кони у них лохматые, низкие и дикие. Я сразу с пищали шибанул, у калмыка конь на дыбы и на бок завалился. Видимо в коня угодил. Все кругом перемешалось, только лица мелькают. Мой десятник, Серега Ушаков, ох знатно рубился. Одному мужику как дал, у того аж сабля из руки вылетела, а второй раз маханул и, поверите, на пополам его развалил. Тут они как завыли, у меня аж волосы дыбом, и врассыпную в степь, как волки. Мой, видимо сбег, того который пополам, брать не стали, а третьего, он раненый был, с собой прихватили для показа, да помер по дороге, мы только тут и заметили. Десятник сказывал, что по всему видно, калмыки.
Атаман, в окружении сотников и десятников, после внимательного осмотра мертвого пленника, удалился на военный совет.
- Ты первым их увидел Серега, - начал атаман совет, обращаясь к десятнику, - тебе и первое слово.
- К..к.. – кашлянул для солидности Ушаков, собираясь с мыслями. – То калмыки были, и калмыки пришлые. Местные, так сходу и малым числом, ни за что не пойдут на нас.
- Следующим скажет свое мнение сотник Березовских казаков, сын боярский Лихачев Игнат. – продолжил совет атаман Дружина Юрьев.
- Можешь, атаман не сомневаться, это те, кого мы ждем. Калмыкам в этих степях бояться не кого, идут быстро, и скоро будут здесь. Их разъезды далеко не отходят, а с нами по всему столкнулись впервые. Одет пленный как монгол, видимо с тех краев пожаловали.
- Остается узнать, велика ли орда. Хотя, когда подойдут, увидим, а по реке уйти, всегда успеем. На берегу оставим только воинское, все остальное погрузить на струги.
Утром, чуть свет казачий лагерь был на ногах. По степи разбежались конные дозоры, а атаман с казаками поехали осмотреть местность.
Для начала берег. За струги можно не опасаться. Высокий, сыпучий его тяжело преодолеть конному, пеший и тот, может шею свернуть. У воды к стругам не подойти. Крут берег, и вода еще держится, а со степи надо сквозь всех казаков пройти. На береговых кручах раскинулись дубравы. Отличное место, для укрытия конницы. Далее, растворяясь в степи, тянутся овраги. Они еще не затянулись травой после весенних талых вод, но молодая трава лезет, торопиться. Дубравы, овраги, степь переполнены пернатой живностью. Ласточки, стрижи, перепела, на все лады своих симфоний устроили концерт. И слушатели вроде есть. Да, только не слушает казачье ухо птичьих трелей, казак вслушивается в степь, не слышно ли топота татарской орды. И яркие краски не радуют глаз, не любоваться он сюда пришел, а биться с ворогом, биться на смерть, что бы дети его, внуки, все государство Российское жило в достатке и радости. Сгинуть в дали от дома, радость не большая. Православному умереть без погребения не с руки. А воинская удача строптивая, в любой момент может отвернуться, и не кому будет беспокоиться о мертвых, а степняку только дай покуражиться над мертвыми, ему это в радость. Вот и выходит, что у русского человека выбор не велик. Только победа, над врагом, может его устроить. Остальное: смерть без погребения, рабство, разорение его семьи - не устраивает казака. Уверенность в правоте, уверенность в себе, в своих друзьях, уверенность граничащая с безрассудством очень часто выручала наших предков, и пожалуй благодаря ей они так достойно шли по Сибири.
Юрий Шатров Лугуев в то утро был вместе с атаманом. Нравился ему этот могучий воин. Много славных битв он провел на Сибирских просторах. Атаман Дружина Юрьев хорошо был известен как в русских городах, так и в степи. Добрым словом вспоминали его и, матеря, сыновья, которых уходили с ним в ратные походы. Знали они, что атаман не пустит в бой не подготовленного бойца, что рядом с ним будет биться наставник, который своей репутацией, а может и головой ответит за жизнь парня.
Казаки, серьезные мастера сабельного боя. Что, фехтование, это искусство они убедились в боях с европейскими армиями. Польская шляхта, литовские рыцари считались в Европе хорошими мастерами фехтования. В кровопролитных боях казакам пришлось изучать это искусство, а изучив, дополнив своими приемами, используя лучшее сабельное оружие мира, они где-то, и превзошли своих учителей. Все свободное время молодые войны отрабатывали приемы сабельного боя. Там была целая наука. Одиночный или групповой, конный или пеший, все учитывалось. От слаженности, взаимопомощи, выполнения команд старшего, умения биться и уверенности в победе, зависел исход битвы. Численное превосходство играло второстепенную роль.
- Где думаешь, пищали ставить, - вывел из задумчивости, Юрия, атаман.
- Если конную сотню господине атаман хочешь спрятать в дубраве, то пушки надо ставить на том бугре. Очень ловко по калмыкам шибать будет, а пешие сотни со стороны степи перед пушками. – Лугуев в задумчивости остановился.
- Ты, можешь своих из пушек побить, бывало такое, стреляем чем не попадя, летит бог знает куда, по своим угодишь. – возразил атаман.
- Погоди атаман. Овраги видишь? Казак спрыгнет в него, чуть пригнется, даже шапка торчать не будет, а я в это время как шибану по калмыкам, а затем казаки из ружей, да в сабли. Бьются, пока заряд готовлю у пушек, а потом опять шасть в овраг, и так пока дух из калмыков не вытрясем.
- Это ты ловко, браток придумал, а как сигнал будешь давать, надо шибко сигналить. Казак в горячке не услышит и сгинет.
- Есть у меня казак из Березова. Он сейчас вон в той дубраве находится. Думаю, далее казаки от пушек не убегут. Разреши господине атаман послушать.
- Давай сотник послушаем твой сигнал. – Разрешил атаман.
Юрий немного отъехал, привстал на стременах и помахал рукой. На краю опушки показался казак. Расстояние большое, человека признать тяжело. Прошла минута и атаман и окружающие его сотники услышали свист. Он не просто долетел до их ушей, а с нарастающей нотой, сильный длительный звук, пронял всех до костей.
- Этот свист заставит даже мертвого в овраг сигануть, - пошутил один из присутствующих.
- Кто такой, почему не знаю? – удивился атаман.
- Знаете вы его, господине, - подал голос десятник Ушаков. - То Ждан мой, из молодых, казак шалопутный, но не трус, а как свистит, сами теперь знаете, что твой соловей разбойник.
- Как бы калмыки с коней не попадали, от его свиста, а так ничего знатный сигнальщик, - одобрительно закончил атаман, - как обговорили так и действуем. К вечеру все должны быть на местах, ночевать теперь будем в поле.
На утро возвратились конные разъезды. У всех были стычки с калмыками, привели пленных. Все говорило за то, что орда рядом и ведет ее сам калмыцкий тайша. А вот о величине орды информация была разной. Вскоре в степи заклубилась пыль, верный признак приближения орды. То любимый прием ордынцев. Пыль поднимают до небес. Только закаленный воин может наблюдать за этой картиной и сохранить самообладание. Калмыцкий тайша долго не раздумывая, разделил орду на две части и одну с ходу погнал на русских.
Орда крутит вокруг, поднимает пыль. Пугает противника своим числом. У каждого воина по два, а то и три коня, трудно понять сколько их. Потом орда выходит на прямую атаку: вой, визг, ржание лошадей, топот копыт. Татары пошли. Полудикие кони несутся разинув пасти. Татары тактику не меняет, история для них остановилась. Орда идет мощно. Пыль до неба, вой столь велик, что кажется все силы ада на их стороне. У татарина оскал на лице. Стрелы пускает без счета.
Татарская стрела тяжела, не дай бог поймать ее. Самая страшная, с трехгранным наконечником, она для дальней стрельбы. Татарин пускает ее под углом, в цель за сотни шагов. Падает та стрела практически с верху.
Орда идет прямо на пушки сотника Шатрова. Под копытами разъяренных коней трясется земля. Уже можно различить лица передних всадников, остальных застилает пыль. Раздался долгожданный свист Ждана. Грохнули пушки. Огонь, металл, камни, со свистом пролетев над головами казаков, срезали первые ряды атакующих. Едва отойдя от грохота пушек, пешие казаки показались из оврагов. Залп из сотен ружей еще больше усилил смятение в рядах атакующих.
Оставив ружья и молодых казаков, которые лихо принялись их заряжать, сотни с саблями и пиками в руках атаковали калмыков. Теперь самое главное удержаться, не допустить калмыков до пушек. А кругом все перемешалось, здесь бывалому казаку тяжело. Задние топчут передних. Кони, потерявшие всадников, испуганные грохотом, кусают, лягают всех, без разбору, вырвавшись на свободу, убегают без оглядки в степь.
Снова пронзительный, долгожданный свист. Казаки выдержали первый натиск. Оставив противника, они быстро отступили в овраги. Ничего не понимая, поправив свои ряды, калмыки снова пошли в атаку. Свист, залп из пушек, ружей и снова заблестели казацкие сабли. На этот раз часть молодых казаков поднялись в атаку, а раненные заняли их место заряжающих.
В дубраве стоит конная сотня с ней и атаман. Тяжело наблюдать за дерущимися и оставаться в стороне. Но таковы правила войны. Они резерв и их время еще не настало. По договоренности, они вступят в бой, если пешие сотни не выдержат натиска, и будет угроза потери пушек и стругов. Любой другой случай использования резерва определит атаман.
Сейчас наблюдая за боем самому атаману было не по себе. Свист, залп, атака. Свист, залп, атака. Перед оврагами, горы трупов из лошадей и людей. Всадник не в состоянии заставить обезумевшее животное перескочить через это препятствие. Задние калмыки ничего не видят, не видит и их тайша, который со второй половиной орды в отдалении ожидает своего времени. Наконец вернулись гонцы. Тайша не дождавшись сведений, послал их. Спрыгнув с коня, гонцы упали на землю.
- Там твои воины дерутся с самим Шайтаном. Он свистит и мечет огненные стрелы. Русские лезут из земли без счета, их не берут ни стрелы не копья. Тайша, прикажи уходить, или все погибнут.
- Как смеешь мне такое говорить. Ты трус и лжец. – Разъяренный, он принялся топтать гонца конем.
Выехав в перед, он сам повел орду на русские позиции не подозревая, что его ждет.
Видя, что приближается свежая орда, атаману стало не по себе. Вот тот момент, когда решается судьба сражения, и не лучшим для русских образом. Он отдал команду, и конная сотня скрытно начала обходить калмыков, что бы ударить в левое крыло.
Шатров тоже заметил появление свежих сил орды. Пороха на позиции вдосталь, а вот ядра и картечь закончилась. Оставались только камни, которые он велел собирать по берегу реки.
Видя приближение свежих сил, измученная орда отошла. Это позволило пушкарям и казакам собраться с силами, перестроиться и подготовить оружие. Теперь пришла очередь Басурману и Фрязу показать, на что они способны. Набив камнями под завязку стволы орудий, установили их на переднем крае. С ними остались сотники Шатров и сын боярский Лихачев Игнат. Все было готово.
Орда расступилась, и как в воронку устремились свежие силы. Впереди орды оказался тайша. Он, был не в силах уйти из первых рядов, и вместе с живым потоком всадников несся на русские позиции. Последнее, что он увидел, были двое русских стоявших возле огромных пушек. Их доспехи были изрублены и залиты кровью, он не сомневался, то была кровь его воинов. Раздался жуткий свист, грохнули страшные пушки, и все для него исчезло.
То, что сотворили пушки, поразило даже сотника Шатрова. Каменные ядра, вылетев из орудий, рассыпались на пластины и страшным смерчем прошлись по атакующим рядам. Гибель самого тайши, труп которого не удалось найти, жуткие потери от орудий, русская конница атаковавшая с фланга все это привело оставшихся калмыков в смятение. С жалобным воем, они уходили в степь. Уходили, что бы спастись, бросая скот, имущество и свои семьи.
Чтобы завершить этот тяжелый раздел, необходимо вспомнить о Тюменском голове. Назарий Изъединов, после упорных поисков на реке Ишим, около бора Шамши все-таки отыскал кочевье жен и детей царевичей.
Были пленены жена царевича Алея с двумя сыновьями, две жены Азима с двумя дочерьми и сестра Алея. Царевичи нагнали Изъединова около озера Кибырлы. С ними были не более сотни воинов. Малым числом бились с казаками два дня, с утра до вечера, и после того шли еще три дня следом за русскими, но все было напрасно. Пленники были доставлены в Тюмень, а после отправлены в Москву.
Историческая справка. Победы русских в1606-1607 годах были тяжелыми и определяющими в борьбе с царевичами хана Кучума за Сибирь. Борьба шла и с их сторонниками, в первую очередь калмыками и ногайцами. В последующие годы хронология военных действий следующая:
1610 - калмыки отказались признать над собой государеву власть и не пожелали платить ясак. Предпринят поход против калмыков с целью изгнать их за русские пределы Поход состоялся, на Петров день 1611 года.
1615-1616 - в эти годы были приведены к шерсти все калмыцкие тайши. В последствии калмыцкие роды перешли на Волгу под царскую руку.
1618 - из Тобольска предпринят поход против царевича Ишима и оставшихся калмыков. Поход был удачным. Ишим понес тяжелое поражение. В Тобольск было приведено 17 верблюдов, а в Тару 58 верблюдов, которые в последствии были отправлены в Москву.
Практически это было окончание длительной борьбы с царевичами Кучумовской династии.