Виктор Губарев
КОРСАРЫ ТОРТУГИ
Глава 1. Выгодное дельце.
Бертран д’Ожерон, губернатор острова Тортуга и Берега Сен-Доменг, изнывал от жары на веранде своего особняка. Время от времени взгляд его усталых серых глаз скользил по серебристой глади гавани, на рейде которой, словно детские игрушки, замерли сонные силуэты шести парусников. Один из них, «Сен-Жан», являлся его собственностью; остальные пять принадлежали местным пиратам, которых губернаторы Французской Вест-Индии и королевский двор в Версале в официальных документах предпочитали именовать корсарами или флибустьерами.
За спиной месье д’Ожерона стоял немой раб с зонтом в одной руке и опахалом из перьев птицы кецаль – в другой. Его звали Отелло. Смуглая кожа африканца лоснилась от пота; он тоже смотрел в сторону моря, но взгляд его выпуклых черных глаз был совершенно отрешенным.
Губернатор погладил холку амазонского попугая, ёрзавшего у него на плече, и, наклонив голову, прикинул высоту солнца над горизонтом. Попугай сделал то же самое.
«Около трех», - решил д’Ожерон.
«Пожалуй, три с четвертью», - подумал попугай.
Вынув из кармана малинового камзола часы на цепочке, губернатор должен был признать, что несколько ошибся в своих предположениях: стрелки показывали три с четвертью.
Со стороны ворот до слуха д’Ожерона долетел звон колокольчика, послышались неясные голоса. Попугай вдруг занервничал, завертел головой и, взмахнув крыльями, закричал страшным голосом:
- Какого черта, месье?! Какого черта…
Через несколько минут дверь на веранду распахнулась, и в темном проеме возникла сгорбленная фигура месье Бло, секретаря губернатора. Его жалкий вид служил наглядным свидетельством того, что в обществе людей нет лучшего способа потерять осанку, чем всю жизнь ходить в подчиненных.
- Какого черта, месье?! – опять запричитал попугай, но д’Ожерон раздраженно щелкнул пальцами перед его клювом, и пернатый болтун, поперхнувшись, тут же утратил дар речи.
- Ваше превосходительство, прибыл капитан Лекюйе, - доложил месье Бло.
- Спасибо, Жерар, - кивнул губернатор. – Проводи капитана сюда и позаботься, чтобы в течение часа нам никто не мешал.
- Слушаюсь, ваше превосходительство.
Месье Бло вежливо поклонился и, попятившись кормой к двери, исчез.
Капитан Пьер Лекюйе, крепко сби¬тый мужчина средних лет с холодными свет¬ло-голубыми глазами и пшеничными усами над тонкой верхней губой, предстал перед губернатором Тортуги в темно-зеленом платье, еще недавно принадлежавшем ограбленному им испанскому негоцианту. Левая пятерня разбойника покоилась на эфесе длинной шпаги, которую он таскал с собой лишь в особо торжественных случаях; рукоять ее была инкрустирована изумрудами из Новой Гранады. В правой руке гость сжимал широкополую шляпу, украшенную страусовыми перьями.
«Фартовый малый», - подумал д’Ожерон, отвечая на приветствие гостя легким наклоном головы.
- Рад вас видеть, капитан, - губернатор указал пирату на одно из кресел, стоявших возле стола. – Садитесь.
Лекюйе передал негру свою шляпу, потом отцепил шпагу, сел и прошелся взглядом по стоявшим на столе вазам с фруктами и бутылкам со спиртным.
- Что будете пить: вино из Бургундии, английский бренди или гвианский ром?
- Мадеру, - прогнусавил флибустьер.
Д’Ожерон приподнял одну бровь и пожал плечами.
- Отелло, принеси сюда бутылку мадеры, - велел он черному рабу.
Когда кубки были наполнены, губернатор провозгласил традиционный тост за здоровье короля Франции Людовика XIV. Капитан охотно опрокинул в рот содержимое своего сосуда, после чего, облизнувшись, предложил выпить за здоровье месье д’Ожерона. Не прошло и минуты, как тот, в свою очередь, поднял кубок за здоровье «самого отважного морского волка Америки» Пьера Лекюйе.
Видя, что в глазах пирата появился хмельной блеск, губернатор перешел к делу.
- Пьер, мне надо обсудить с вами один весьма щекотливый вопрос.
- Я весь внимание, ваше превосходительство, - кивнул Лекюйе, запихивая в рот сочную дольку засахаренного ананаса.
- Как вам известно, засилье голландских купчишек на французских островах продолжает наносить серьезный ущерб нашей торговле. Проявляя всемерную заботу об интересах своих подданных, Его Величество после консультаций с месье Кольбером и другими важными персонами решил объявить Голландии войну. – Губернатор сделал паузу, следя за реакцией гостя на озвученную информацию, но, не заметив на лице корсара никаких перемен, продолжил: - Военные действия охватят не только Европу, но также Америку, Африку и Ост-Индию. Англичане, как я понимаю, будут нашими союзниками. На днях пришло секретное письмо от генерального управляющего островами Америки сьёра де Бааса. Он сообщает о подготовке крупной морской экспедиции, которую возглавит командующий королевской эскадрой граф д’Эстре. Планируется нападение на Кюрасао и, возможно, другие голландские колонии. Мне приказано собрать всех флибустьеров и буканьеров, обитающих на Тортуге и Сен-Доменге, и присоединиться с ними к эскадре графа. Что вы думаете по поводу этого прожекта?
Капитан Лекюйе почесал гладко выбритый подбородок, потом, дернув себя за ус, исподлобья взглянул на д’Ожерона.
- Не мне вам рассказывать, ваше превосходительство, какими мотивами руководствуются корсары здешних мест независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания. После запрещения каперства на Ямайке их единственным надежным патроном остался король Людовик. Корсары боготворят его, но… воевать предпочитают лишь с теми врагами Франции, у которых есть чем поживиться.
- Увы, это так, - процедил губернатор сквозь зубы.
- Экспедиция против богатой и плохо защищенной испанской колонии всегда предпочтительней экспедиции против любого голландского поселения в здешних краях, - продолжал рассуждать Лекюйе. – Испанское золото с лихвой окупает риск, связанный с его захватом. А что сулит захват голландской колонии? Ничего, кроме ратной славы. Флибустьеры едва ли станут рисковать своими шеями ради такого призрачного приза.
Попугай, все это время мирно дремавший на плече губернатора, неожиданно скосил на капитана презрительный взгляд и пронзительно заорал:
- Какого черта, месье?! Какого черта?!
Д’Ожерон кисло улыбнулся и, сочтя поведение попугая оскорбительным для гостя, передал своего любимчика рабу со словами:
- Отелло, отнеси малыша в клетку и останься возле него. Не выношу, когда Болтун Жак лезет не в свои дела.
Попугай обиженно нахохлился, проворчал по-испански «карамба» и, пока его уносили, не проронил ни слова. Лишь очутившись в клетке, он гордо вскинул голову, взмахнул крыльями и дал волю раздиравшим его сердце негативным эмоциям, то есть, проще говоря, разразился такой лавиной портовой брани, от которой зарделся даже видавший виды чернокожий невольник.
В аргументах капитана Лекюйе губернатор не нашел для себя ничего нового. Старый авантюрист, начинавший свою карьеру на Эспаньоле простым буканьером, Бертран д’Ожерон прекрасно знал, какими интересами руководствовались местные пираты, охотники и плантаторы. В памяти его были еще свежи воспоминания о мятеже, которым колонисты Тортуги и Сен-Доменга ответили на запрет Вест-Индской компании торговать с голландскими контрабандистами. Губернатору пришлось тогда немало попотеть, дабы остудить накалившиеся страсти.
- Я вас понимаю, капитан, - проворчал д’Ожерон, с трудом поднимаясь из-за стола. Подойдя к увитой лианами балюстраде, ограждавшей веранду, он заложил руки за спину и еще раз внимательно осмотрел гавань. – Взгляните на якорную стоянку. Сейчас там маячат шесть судов, но лишь командир одного из них – моего «Сен-Жана» - может беспрекословно подчиниться королевским инструкциям и отправиться на рандеву с эскадрой графа д’Эстре. Все остальные – вольные птицы. Я не могу им приказывать, я могу лишь просить их об одолжении.
- О, не надо никого ни о чем просить, ваше превосходительство, - промолвил капитан Лекюйе, хмуря и без того обезображенный рубцами лоб. – Флибустьеры сами выбирают, куда им плыть и на кого нападать. Если позволите, я осмелюсь предложить вам гораздо более заманчивый проект, чем набег на любителей пива и солёной трески.
- Очередной поход против испанцев? – предположил д’Ожерон.
- Угу, как всегда, вы попали в самую точку… И на этом дельце, заметьте, могли бы выгадать все – и корсары, и Его Величество, и ваше превосходительство.
- Начиная войну против Соединенных провинций, Франция не заинтересована в том, чтобы распылять силы флибустьеров и поощрять их к акциям против подданных короля Испании.
- Как же можно распылять то, чем реально не владеешь? – скривил губы Лекюйе.
- У Франции достаточно сил, чтобы подчинить непокорных подданных, - сухо заметил губернатор.
- Не сомневаюсь, - с готовностью кивнул пират. – Но, во-первых, половина базирующихся на Тортуге корсаров не является подданными французской короны; а во-вторых, тот, кто воюет из-под палки – плохой воин.
«Тут он прав, каналья», - решил про себя д’Ожерон. А вслух тихим, вкрадчивым голосом промолвил:
- Вы упомянули о каком-то проекте, капитан. Можете вкратце изложить его суть?
Лекюйе с видом заговорщика осмотрелся по сторонам, словно хотел убедиться, что их разговор никто не подслушивает; потом, приблизившись к губернатору, поведал ему о ранее скрытых подробностях своего последнего крейсерства в Мексиканском заливе.
- Когда мы с ребятами куролесили у мыса Сан-Антонио, нам в руки попало одно письмецо, отправленное вице-королем Новой Испании маркизом де Мансерой губернатору Кубы. – Пират вынул из кармана камзола изрядно помятый свиток бумаги, расправил его и протянул д’Ожерону. – Вот, прошу… Из этого послания следует, что выход галеонов с королевскими сокровищами из Веракруса в Гавану отложен на два месяца. Задержка вызвана тем, что манильский галеон, доставляющий китайские товары с Филиппин, попал в ураган и с опозданием прибыл в Акапулько. Пока эти товары не перевезут из Акапулько в Веракрус, флот Новой Испании не снимется с якоря. Я разговаривал с моими людьми. Они горят желанием подкараулить испанцев в районе Гаваны и попытаться захватить хотя бы один галеон.
- Их желание мне понятно, - пробормотал д’Ожерон, просматривая содержание перехваченного пиратами письма. – Гм, это весьма любопытно, весьма…
- Конечно, мы могли бы поохотиться за галеонами и без официального разрешения, - небрежно заметил капитан флибустьеров, - однако такая охота может дать повод объявить нас форбанами, людьми вне закона. Если же вы, ваше превосходительство, согласитесь участвовать в этом деле и, как бывало прежде, пожалуете нам каперское свидетельство, - Лекюйе перешел на хриплый шепот, - десятая часть всех призов пойдет в вашу пользу.
- То, о чем вы говорите, является королевской десятиной, - уточнил губернатор, прищурив левый глаз.
- Что ж, сверх этих десяти процентов легко предусмотреть еще одну десятину лично для вас, ваше превосходительство.
- Ловлю вас на слове, капитан. Должен признаться, ваш проект представляется мне более интересным, чем голландский. К тому же он вовсе не противоречит интересам Его Величества и директоров Вест-Индской компании в этой части света. Однако меня смущает одно обстоятельство; я не уверен, что у вас найдется достаточно сил для проведения столь рискованной операции.
- Мой восемнадцатипушечный «Буревестник» действительно не способен тягаться с испанскими шестидесяти- и семидесятипушечными галеонами, - согласился пират. – Но если привлечь к делу три-четыре быстроходных судна с отчаянными командами, удача наверняка будет на нашей стороне. Тут ведь что главное? Знать, когда «серебряный флот» выходит в море, и не упустить момент, когда какой-нибудь галеон вывалится из общего строя.
- Полагаете, что капитаны четырех других корсарских кораблей, стоящих в этой гавани, поддержат ваш проект?
- Трое из них пришли с Ямайки. Вашему превосходительству известно, что после панамского похода Моргана английские власти запретили корсарам антииспанские рейды и закрыли для них Порт-Ройял и другие ямайские гавани. Теперь только Тортуга и Пти-Гоав на Эспаньоле могут предоставить удобные, хорошо защищенные пристанища для их кораблей, а также снабжать вольных добытчиков провиантом, боеприпасами и каперскими свидетельствами. Выходит, английские флибустьеры кровно заинтересованы в том, чтобы дружить с французами.
Месье д’Ожерон вытер платком пот со лба и шеи, потом повернул раскрасневшееся лицо к собеседнику.
- Вот что, капитан… Завтра к полудню я подготовлю для вас два каперских свидетельства. Одно позволит вам действовать против испанского судоходства, другое уполномочит нападать на голландские корабли и поселения в этой части Америки.
- Благодарю вас, ваше превосходительство! – Лекюйе согнулся в низком поклоне.
- Погодите, - нетерпеливо махнул рукой губернатор. – Кроме того, мы заключим с вами договор, по которому все призовые товары, захваченные в ходе этого предприятия, вы, как обычно, доставите на Тортугу и здесь продадите их мне или, в случае моего отсутствия, моим агентам по справедливой цене.
Лекюйе был тертым калачом и не сомневался, что выражение «справедливая цена» на деле означает «в десять раз дешевле обычного», но с готовностью согласился со всем, что предложил месье д’Ожерон. «Сейчас самое важное – получить каперское свидетельство для действий против испанцев, - рассудил он. – Кроме того, старик, возможно, разрешит взять в кредит порох, ядра и другую амуницию из форта. А что будет со всеми нами через несколько месяцев – так это одному лишь Богу известно…».
Уже провожая гостя к выходу, д’Ожерон вдруг взял его за локоть.
- Кстати, Пьер…
Лекюйе обернулся.
- Да, ваше превосходительство?
- До меня дошли сведения, что бригантина «Красотка» осталась без капитана. Это правда?
Пират скорчил жуткую гримасу, призванную, по всей видимости, изобразить безмерную печаль, и тяжело вздохнул:
- Беднягу Фонтенэ вчера хватил удар. Старый осел, кажись, перебрал маленько… Сегодня в полдень его отпевали в часовне Святой Варвары, а потом закопали на кладбище в Ле-Монтане.
- Никого не минет сия чаша, – поднял очи горе д’Ожерон. – Кто же теперь будет командовать «Красоткой»?
- Маркиза.
- Кто? – не поверил своим ушам губернатор.
- Марианна де Фонтенэ, дочка и единственная наследница покойного. На совете команды бригантины за нее проголосовало большинство.
«Чудны дела твои, Господи», - подумал д’Ожерон, который даже в свои пятьдесят девять лет не утратил детской способности удивляться.