Я выйду серой зимой из дома унылого, с сердцем тахикардийным от выпитого чая с кофеином немеренным. Выйду молодой и красивый, каким всегда буду.
Выйду без всего, только домашние дырявые джинсы, выцветшая толстовка да куртка, что первой под руку подлезла. Никому не скажу, что ухожу.
Разобью окно в своей машине, потому что забыл ключи. Заведу и буду бибикать, чтоб всем слышно, что я вышел. И еду быстро, пока бензин не подоражает ещё, потом пешком гулять. Разминать свои сильные , но несчастные ножки. Махать своими сильными, но несчастными ручками.
И так как это уже не первый раз будет, безнадёжно поплетусь обратно. Выбросив мобильник в лицо продавцу евросети, хоть он ни в чём и не виноват. Потом помою полы в чужом доме, возьму не свою куртку, которая подлезет под руку, одену два разных ботинка.
Влюблюсь опять в идущие впереди джинсы, которые, так удачно сидят и движутся вместе с предметом обожания. Ведь можно любить идущие впереди джинсы и то, на чём они так удачно держаться, почти совсем бескорыстно.
Подумаю, что так стар душой для 21года, побегу, а от того, что когда бегаю не устаю, буду долго бегать. А ведь вы знаете, бегущий человек разрывает спокойствие вселенной и она стремиться его остановить. Меня остановят милиционеры, спросят куда или от кого. Я скажу, что ищу её одну, ну такую, блондинку с короткой стрижкой, нордической внешности, с голыбыми глазами и чтоб только моя вся и в джинсах. А они ответят что все ищут и спросят документы, а я скажу что забыл дома и побегу дальше. Только быстрее. Чтоб не догнали, через заборы, пинать золотую листву, хотя только март. Смешное название у месяца, правда ведь, переименую его в ратм, никакой разницы, все быстро привыкнут. Потому, как листвы не будет, буду пинать прохожих и снег, больше снег, людей я хоть и боюсь, но люблю местами. Пил бы, купил пива и распил, а так куплю колы, тоже вредная, совесть чиста останется.
Проходя мимо больших окон тёплых ресторанов буду пугать людей несчастными глазами и красным от холода носом, пусть знают, что делает с людьми отчаянье.
Позвоню другу с телефона автомата, а он совсем и не другом окажется. А если окажется другом, всё равно трубку брошу, от неожиданности. Несчастьем друзей пугать не буду, уж слишком у меня их много стало, ещё будут между собой шушукать потом.
Беда, беда, бедлам. Нарисую в снегу ангела, потом долго буду выковыривать из трусов снег, не стринги.
Потом пойду на автовокзал, как привычный Кондопожанин или Ланденпохоянец сяду на железные чёрненькие стульчики и буду ждать автобуса. Потом сорвусь и забегу в самый неизвестный. И даже не буду спрашивать у бабушек и барышень куда едет, ибо не ссу с неизвесности. Когда приеду, меня разбудит добрый водитель и я выйду. А там уже листва золотая под ногами и она меня ждёт и не знает, какой я. А я знаю какая она, ведь она, то что надо. А я всегда был то что надо, просто люди не то что надо делают других людей неточтонадиками и потом укоряют.
Мы найдём друг-друга и будем вместе ненавидеть этот жестокий мир, один я что то уже напрягаюсь немного.
Мог бы всё свалить на весну в душе, да не буду, неправда.