Она стояла у окна и смотрела на город. На его город, в котором теперь предстояло жить и ей. Полупустая комната больницы, из всего, что удалось захватить из дома, был плеер, пара дисков, но разноголосая лирика не умолкала днями, и в этом они находили утешение. Кто-то ухитрялся притащить телевизор, - благо, начальство больницы это разрешало, но им вполне хватало и этой малости.
Самое главное, что им было хорошо, они были рядом. К ним почти никто не заглядывал, лечащий врач забегал на минуту-другую, справлялся о том, как идёт обследование и лечение, и снова скрывался за новой пластиковой дверью.
Его хорошо знали в этой больнице, ждали, узнав, что снова приезжает. Но больше всего многих интересовало другое – его спутница, его любимая женщина, которая, бросив привычную обстановку, дом, в котором прожила много лет, однажды произнесла. «Я буду с тобой, любимый»….Историю их знакомства многие знали, в отделении говорили о нём, а потом и о ней. И вот их приезд.
Он в те тревожные и трудные дни попал в больницу и часто стоял вот так же у окна. Она была далеко, в небольшом южном городке, куда отправилась на лечение. Прошёл год после этих событий…Сколько всего нового произошло в его и её жизни. И вдруг они оказываются в той же самой больнице с длинными коридорами, в которых легко заблудиться. За окном тот же вид города с яркими ночами от изобилия электрического света.
Солнце заливает их комнату утренним светом, в котором столько доброты и нежности, что она не скрывает своей радости. А он смотрит на неё любящими глазами и тоже улыбается. Она в эти минуты напоминала ему весенний росток, который глубоко под снегом ожидал своего часа. Чистый, нежный, но сильный по своей выносливости и жизнестойкости.
На верхушках тополей показались первые клейкие язычки, воробьи и синицы усаживались на ветви лиственницы и подставляли свои бока из пуха и пёрышек уже тёплым солнечным лучам. От стен здания, крыш, освободившихся от снега, от подоконников поднимался парок, который едва приметной дымкой скользил по свежевыкрашенной стене их комнаты. Дерево без привычных иголок выглядело странным, и они представляли, каким будет лиственница через неделю-другую. Покроется от пят до макушки кольчугой из иголок. Строгими с виду, но нежными, как ладошка младенца.
Дымок, зажжённый полуденным солнцем, густел, поднимался всё выше. Она распахивала окно на всю его ширину и ловила эти первые признаки перемен. Комната наполнялась свежей и здоровой прохладой, её щёки загорались от солнечного света, она дышала всей грудью, а он смотрел, как эта грудь красивой юной девочки с волнением поднимается под лёгкой кофточкой цвета весеннего неба. Это волнение передавалось ему, а дневное светило поднималось всё выше, чтобы подольше задержаться на её лице, полуоткрытых плечах, в её больших и выразительных глазах.
Со страниц знакомой музыкальной волны большим морем проливались песни о любви, верности, они слушали и молчали. Слушали и молчали. Они всё понимали без слов. Он брал в руку её ладошку, прижимал к губам, она вздрагивала от его прикосновений, которые по нежности напоминали это первое весеннее тепло за окном. Весна была на всём. На поцелуях пары голубей, один из которых поразил её своим необычным оперением. Тёмные крапинки по ярко белому. Белизна птицы сливалась с лёгкими облаками, через которые легко проглядывало солнце. Высоко над крышами парами летали вороны и тоже радовались теплу и прибывающим дням. А он продолжал смотреть на неё, на оттенки прошлогоднего загара, который на шее, груди, на плечах из тёмного перешёл в светло золотистый.
«Как подходит ей этот загар», - подумал он. И на память пришли летние дни, которые они провели вместе. Первые дни их долгожданной встречи. Он смотрел на неё, на красивый изгиб шеи и, кажется, угадывал её мысли. А она действительно на миг представила, как он лечился в этой больнице, как их связывала единственная нить – сотовая связь. Сосед по палате, получив порцию обезболивающего после операции, отворачивался к стене, а он шептал , шептал, шептал…. За окном стояла чернильная ночь глубокой осени, а в комнате было светло, как за полярным кругом среди зимы. А ещё свет струился издалека, от неё, от её слов, от губ, которые склонялись к телефону. Свет, который способно увидеть лишь любящее сердце. Тогда ещё никто не знал о их отношениях, их новая жизнь только зарождалась. И этот молодой мужчина по имени Юрий, и эти стены больницы, окрашенные в цвет, от которого не устают глаза, мало напоминающий лечебное учреждение, стали первыми свидетелями их любви.
Место, где теперь они жили, и этот вид за окном, разделяло расстояние в два часа езды на авто. Но это уже был другой мир, где их понимали. Тёплые улыбки, приветливые голоса, пожелания – всё было настоящим, идущим от души и сердца. Два человека, в силу обстоятельств оказавшись в инвалидных колясках, решили быть вместе. Это был не вызов проблемам, с которыми пытается бороться здоровое и неограниченное ни в чём общество. Они просто полюбили друг друга.
Весна набирала силу, ласково и нежно приветствуя всё на своём пути по ярко синему небу. Его лучи из золотистых становились в конце этого пути розовыми, красными, вишнёво-пурпурными, пока светило не скрывалось за странным из дерева, с деревенской из кирпича печной трубой, домиком. В этом тоже была своя радость и необычность. Скромный, в два этажа, домик соседствовал с огромными башнями-великанами новостроек, которые стремительно рвались вверх. В них со временем будут размещены торговые центры, гостиницы, супермаркеты, кафе и рестораны. Они смотрели на этот резкий контраст города-гиганта и думали о том, чтобы сам город оставался близким и родным для человека. Где каждый мог бы встретить добро, любовь, счастье и взаимопонимание.