Сказание об озере Мойнаки

               
                ***
   Это было так давно, что будто вовсе не было. Тогда море звали Боль¬шой водой, а горы - Большими камнями. Молились люди Великому Духу, которого никогда не видели, но знали, что все удачи и несчастья от него.
   В то время среди Больших камней жило племя, добывающее пропита¬ние охотой на диких зверей. Наиболее удачливым охотником был Ика¬нойм. Он был хитер, смел и жесток. Его могучее тело укрывали не одна, а две медвежьи шкуры, и только у него был большой медный нож с кри¬вой ручкой из оленьего рога.
   Удача Иканойма на охоте - была удачей племени, потому что от зверя он брал только печень, а остальное отдавал в общий котел
   В ту зиму на Большие камни свалилось небывало много снегу. Племя оказалось запертым в своей долине, поэтому жило скудными запасами и отбросами еды, оставшейся от лучших времен. Иканойм не мог удовле-твориться такой пищей. Голодное нутро гнало его все дальше и дальше от становища, но чаще всего он возвращался голодным и злым. Тогда люди его боялись.
   Только стали замечать, что в некоторые дни он приходил веселым, но мяса с собой не приносил. Спросить боялись, поэтому строили догадки. Предполагали, что, убив зверя, он насыщался, оставляя на снегу туши, которые потом растаскивали хищники. Отправляли молодых соплемен-ников на охоту, но те редко приходили с добычей.
   И вот однажды они принесли страшную весть. Ими были обнаружены, закопанные в снегу трупы людей. У каждого из них была вырезана пе-чень. Все знали о пропаже людей, но связывали это со снежными обва-лами, камнепадом и другими несчастьями, сопровождавшими человека в этой жизни. Узнав о находке, поняли, что обманывались.
   Собрали суд. Иканойм, выслушав обвинение, не повалился в ноги судьям, а наоборот, возмутился
   - Кто видел, как я их убивал? - воскликнул он. - Будто я один любитель печени.
  Действительно, трупы есть, но никто не видел, чьих это рук дело. По-требовали поклясться, что не он это сотворил. Иканойм, не колеблясь, поднял руку и произнес:
   - Великий Дух свидетель, что не я это сделал!
   После небольшого раздумья, он сказал:
   - Я догадываюсь, чьи руки измазаны кровью тех людей.
   Холодными глазами обвел столпившихся вокруг него соплеменников, и те попятились в испуге. Один из разоблачителей особенно заметно по-бледнел.
   -Это он! – указал на него пальцем Иканойм. - Только плохой охотник может покуситься на жизнь людей!
   Оговоренный клялся в своей невиновности, а Иканойм так же горячо изобличал его. Люди не знали, кому верить. Так ничем и закончился этот суд. Хотя нет. Теперь, если и находил кто улику, то не сообщал о ней, чтобы самому не быть обвиненным.
   Когда пришло тепло, и стаял снег, в одной из пещер произошло чудо. Старуха, которой было поручено следить за очагом, уснула. А пробуди-лась от яркого желтого света, бьющего ей в глаза. Она сощурилась и увидела, что свет исходит от лица человека, стоящего посреди пещеры. Он был одет в светлые звериные шкуры.
   - Все, кто здесь есть, да услышат меня! – провозгласил он.
   Его голос был чист и грозен, как раскаты грома. Он продолжал:
   - Я - Первый и Последний Великий Дух вещаю, гибель вашему племе-ни, если вы до захода солнца наступающего дня не изгоните в степь своего соплеменника, известного кровожадностью волка и коварством крысы.
   Погас свет и стал невидим Великий Дух. Старуха бросилась к очагу и принялась раздувать огонь. Ей мешали длинные седые волосы, и она сердито отбрасывала их с лица. Когда огонь воспылал, она увидела под шкурами дрожащие тела соплеменников. Старуха пронзительно закри-чала:
   - Трусы, я слышу, как от страха стучат ваши зубы! Не откусите языки, они пригодятся вам, чтобы донести волю Великого Духа до таких же без-дельников, как вы сами!
   Никто не хотел быть первым проснувшимся, но после такого крика бес-полезно было притворяться спящим. Выбравшись из-под шкур, мужчины сбились в кучу, чтобы выяснить, что они слышали, а затем пошли опо-вещать об этом остальных.
   Сразу возник вопрос: кого изгонять? Неопределенность указания, вы-звала кривотолки. Если бы не угроза гибели племени, вопрос не был бы решен, но племя не может в сомнениях погубить себя. Так зловещий вы-бор пал на Иканойма. Охотнику связали руки, и повели в сторону степи.
   За пределами Больших камней сопровождающие освободили его от пут, отдали оружие и, указав на степь, которую не любили за бесплод-ность, велели идти туда. Забрались на ближайшие камни, чтобы убе-диться, что изгнанник бредет в нужную сторону. Воля Великого Духа бы-ла исполнена.
                ***
   Долго шел Иканойм в указанном направлении и остановился только то-гда, когда степь укрылась черной пеленой, а над головой, во всей своей таинственности, высыпали звезды, на этот раз не прикрытые деревьями. Они смотрели на него то злобно по-зверски, то, не мигая, как убитые им люди. По голой спине, как мышь, пробежал озноб, и ему впервые стало страшно. Что дальше? Какие враги поджидают его в черной степи, как спрятаться от них, если вокруг нет камней больше головы человека? Он присел на корточки и осмотрелся. Чернота. Но тут, где-то вдалеке, мелькнули какие-то неяркие всполохи. Пошел туда.
   Рассветная серость позволила увидеть колышущиеся очертания оле-ня. Охотник воспрянул духом – если есть зверь, он не пропадет. Осто-рожно приблизился и увидел, что животное пасется, выискивая дрожа-щими губами редкие ростки свежих трав. Иканойм, держа наготове ко-роткое копье, неслышно подходил с наветренной стороны. Еще шаг два и можно будет метнуть оружие, которое должно вонзиться в голову сразу за ухом. Он сделал последний шаг и поднял оружие, но олень, блеснув, синим выпуклым глазом, помчался прочь, закинув на спину развесистые рога. Копье полетело вслед, но не догнало. Подобрав дротик, человек устремился за животным, радуясь уже тому, что тот бежит в сторону от восходящего солнца, и лучи его не будут слепить глаза.
   Весь день бежал охотник за оленем. То догонял его, то отставал, но оружие так и не смог применить. Он злился на степь, где нельзя было укрыться и обмануть жертву. Солнце склонилось к земле и теперь ме-шало ему. Он так устал, что попадись заяц, не пренебрег бы и им. Но тут и олень начал прихрамывать. Из последних сил Иканойм побежал быст-рее. Он уже поднял руку, чтобы метнуть оружие, как его нога попала в расщелину между камней. Он упал, застонав от острой боли. Попытался выдернуть ногу, но это принесло еще большие страдания. Он вынул из-за пояса свой медный нож и принялся долбить им шероховатый, но мяг-кий камень. Вскоре лезвие согнулось.
   Олень, глупое животное, так заинтересовался судьбой своего врага, что не только не убежал, а, наоборот, приблизился. Человек изготовился метнуть дротик, но заметил, что острие его оказалось сломанным. Это конец!
   В отчаянии стал биться головой о землю, обессилев, уткнулся в нее лицом и, первый раз в жизни, заплакал. Послышался легкий шум за спи-ной, и он поднял голову. Оленя не было. Перед ним стоял человек, оде-тый в оленьи шкуры, а лицо его сияло, как солнце. Удивление уступило место страху: он понял, кто перед ним. Не глупый олень, а божество за-манило его в эту западню!
   - Великий Дух, - взмолился он, - не погуби! Они ошиблись, изгнав меня!
   Лицо Великого Духа вспыхнуло ярче, и он воскликнул:
   - О, исполненный коварства и злодейства, когда перестанешь истор-гать ложь?
   Голос его рокотал как шум многих вод, низвергающихся с высот на камни. Иканойм склонил голову - он не мог смотреть на сияющее лицо своего судьи, а тот продолжал:
   - Ты осмелился призвать меня в свидетели своей невиновности и стал клятвопреступником. Ты не мог в трудную пору страдать вместе со своим народом. Ты оказался недостойным жизни, которую я даровал тебе, но и смерть твоя не может искупить зла, сотворенного тобой, поэтому, про-кляв тебя, уготовлю тебе муку, растянутую на многие луны вперед! Ме-сто, куда я привел тебя, обратится озером. Им будешь ты! Кровью твоей будут слезы жертв твоих, а телом - смердящая грязь твоих злодеяний. С каждой луной кровь твоя будет набирать горечь, а тело зловоние. В тво-их водах не будет водиться рыба, птицы будут облетать тебя стороной. Звуки твоего имени скроются в твоей пучине и никто, никогда не повто-рит его, ибо не смогут собрать воедино.
   Помолчав, Великий Дух продолжал:
   - Пройдет много, много лун и появятся люди, обремененные болезня-ми. Их будет излечивать твоя вода и твоя грязь.
   Услышав эти слова, Иканойм просиял лицом. Великий дух заметил это.
   - Не спеши радоваться! - воскликнул он грозно.  - Тут только и начнутся твои муки! Ты будешь лечить людей, а они тебя убивать! Да, делающий добро может надеяться на такой же отклик, но только не ты. Почему я не вижу радости в твоих глазах? Понимаю, сделавшему зло умирать легче, чем творящему добро. Я вижу ужас на твоем лице. Сейчас я еще больше ужасну тебя: дух твой не воспарит на небо, он уйдет в землю!
   - Ты хочешь знать, как долго это будет продолжаться? Долго. Как долго – не знаю. Знаю только, что зло и ложь, зачатые тобой, не исчезнут вме-сте с тобой. Даже я не могу совладать с этим. Со временем люди будут становиться все лживее и болтливее. В конце концов, это порождение коснется и тебя. Клянясь тебе в любви, они будут заливать тебя нечис-тотами, и отбирать из тебя кровь. Ты будешь страдать, мучиться, призы-вать к состраданию, но это не поможет тебе - ты будешь умирать жесто-кой смертью.  Это все! Сейчас же вставай и готовься умереть в первый раз.
   Расщелина освободила ногу Иканойма и он, ковыляя, отошел от нее и тут же лег на спину головой на восход солнца. Черные тучи, заволакива-ли небо, а с той стороны, где тревожно билось сердце, слышалось сер-дитое рокотание растревоженной Большой воды. Он, когда взбирался на Большие камни, видел ее, сейчас только слышал.
   - Встань, - раздался повелительный голос, - ты проклят и место твое головой к Большой воде!
   Только Иканойм переместился, как из низких туч сверкнул Кривой огонь, вода обрушилась с небес, и его не стало.
                ***
   По степи движется боевой отряд на маленьких мохнатых лошадях. Увидев ручей, вытекающий из каменной расщелины, они спешились. Обильное питье расслабило воинов, и они уселись в тени своих лоша-дей.
   - Хасар, - сказал старший молодому воину, - узнай, как зовут то озеро, куда ручей стекает.
   Воин окинул зорким взглядом безлюдную степь и пошел к озеру. Вода выбелила песок между ним и морем. Невзлюбил воин сразу это пустое место. Нет следов ни людей, ни животных. Только многочисленные сле-ды чаек разукрасили песок маленькими елочками.
   - Почему ты не дошло до моря? - крикнул он озеру. - Тогда не послал бы меня начальник узнавать твое глупое имя. Говори, как тебя зовут!?
   В ответ озеро молчало, слегка поигрывая волной у низкого берега. Лег-кий ветерок срывал с его поверхности белую пену и укладывал у ног воина. Заметив это, Хасар воскликнул:
   - Вижу хитро ты. Мысли твои кручены, как эта пена. Не хочешь по-хорошему сказать свое имя, я выбью его из тебя!
   Он зашел по щиколотку в воду и вонь, от потревоженной грязи, удари-ла ему в нос.
   - А ты еще и задушить меня хочешь! - вскричал он возмущенно и наот-машь рубанул плеткой по поверхности воды. Потом еще и еще.
   Прислушался Хасар, пытаясь уловить голос озера, но услышал что-то вроде чмоканья ягненка, сосущего вымя матери.
   - Я добуду из твоей спины цвет радости, собака! - воскликнул он и стал хлестать воду без счету.
   Как ни старался Хасар, а поверхность воды не стала красной. Зато его одежда спереди вся побелела. Увидев это, воин совсем расстроился. Испачкав его в белый цвет, озеро пророчит ему гибель. Он не может не выполнить приказ. Что делать? Решил схитрить.
   Он вынул из-за пазухи ломоть лепешки, откусил кусок и, прожевывая, причмокивал, показывая высшую степень удовольствия.
   - Вода, - сказал он, - если скажешь свое имя, я накормлю тебя вкусной лепешкой.
   Начал прислушиваться, ему показалось, что различает звуки, нося-щиеся над водой. Чтобы быть ближе к воде, стал на колени и зашептал:
   - Говори, говори. Лепешка ждет тебя.
   Еще немного и он, из услышанных букв, сложил слово - Мойнаки!
   - Мойнаки, Мойнаки, - шептал он, чтобы запомнить, незнакомое имя.
   Затем, встав с колен, хлестнул спину озера плетью, чтобы забыло о лепешке, и побежал прочь.
   - Его зовут Мойнаки, его зовут Мойнаки, - вопил он от радости, подбе-гая к месту привала.
   Иканойм смотрел вслед убегающему воину и хотел крикнуть, что тот напутал, ловя звуки, но кричать ему было нечем.
                ***
   Прошло много лет. За это время Иканойм привык к своему новому имени. Сразу люди избегали его - кому нужна мертвая вода? Но появил-ся как-то человек с большой черной бородой и начал лечить людей. Он заживлял им раны и расправлял согбенные спины. Мойнаки видел его заботливое усердие и любил его за это. Чуть не с молитвой Черноборо-дый выносил из озера грязь, раскладывал ее  на заранее приготовлен-ное место. Люди ложились туда и вставали через некоторое время с черными от грязи телами, но просветленными лицами. Старик смывал с их тел грязь, и они благодарили его. Мойнаки видел радость на его лице и был счастлив вместе с ним.
   Прошло время и вокруг озера начали расти «Большие камни», назы-ваемые Евпаторией. Камни закрывали от него степь, из которой он при-шел, и «Большую воду», названную Черным морем. Мойнаки не забывал приговор Большого Духа, но прошло столько времени, и он стал считать угрозу пустым звуком, но нет. За последнее время что-то изменилось.
   К берегу подбегали какие-то звери не звери, вечно дрожащие от злости и воняющие как гнилые листья. Из их животов выходили люди, хлопали ушами зверей и исчезали среди камней, нагроможденных у самой воды. Там они тайно от него лечились. Чем больше его тревожила скрытость лечения, тем крепче он любил людей, располагавшихся у самой кромки воды. Он ласкал их своей волной и с удовольствием делился с ними своей лечебной плотью.
   Но тревога нарастала. Привезли как-то к его берегу круглые, пустые внутри, палки, сложили в длину, а один конец утопили в воде. По ним его кровь побежала куда-то далеко. Вместо откачанной из него крови, к нему приходили едучие воды, от которых он сильно слабел.
   Мойнаки понимал, что если так будет продолжаться и дальше, то он скоро превратится не в озеро со слезной водой, а в гнилую лужу. А это смерть.
   У его берегов появлялись люди, которые не снимали своих шкур и не плескались в его воде, а только много говорили. Произнесенные слова были так маловесны, что сдувались даже легким ветерком. Ссорясь, лю-ди размахивали белыми листами, тыкали в них пальцами, а затем друж-но уезжали на своих вонючих «зверях».
   Снова и снова он их видел. Иногда они сбивались в кучи, и тогда ему вспоминался тот беспомощный суд над ним самим. Он понял, что эти люди его не спасут.
   Мойнаки начал молиться Великому Духу. По тому, что ничего не меня-лось, догадывался, что его молитвы не доходят до неба. Однажды во сне он увидел его, но тот стоял спиной к нему, и она была покрыта не оленьей шкурой, а чем-то блестящим желтого цвета. Он понял, что Ве-ликий Дух стал еще дальше от него.
   - Все отвернулись от меня, - отчаявшись, рыдал Мойнаки, - разве я не нужен вам, люди!?
   В другой раз он беззвучно кричал:
   - Люди, посмотрите на себя! Где вы будете лечить свои болезни, если меня не станет?
                ***
   Была сносная зимняя погода, я прогуливался по берегу озера Мойнаки. Тут задул ветер. Собрался уходить, но вдруг в плеске волн уловил нече-ловеческий стон. Удивленный, прислушался. И в хаосе ветреной сумато-хи начал различать осмысленные выкрики. Домой вернулся основатель-но продрогшим, но переполненным впечатлением от услышанного.