Мой avalanche 2. 0
Мой avalanche 2.0 - убивец, но при этом он показал мне сегодня столько прекрасных мест, что я готова и впредь спотыкаться о паребрики, терпеть некисые контруклоны и вреднющих, прижимающих к бордюру водителей.
Решив проехаться по району, я внезапно обнаружила, какой забубенистый у меня район! Кругом леса да поляны - вот тебе пожалуйста зона отдыха, а вот - историческая усадьба. Но меня впечатлило совсем не это.
Петляя улицами да дворами в поисках все новых и новых паребриков (надо сказать, как велосипедник я - лох педальный, и мне нужно осваивать азы), я нечаянно вырулила к своей первой школе. 898. По улице Профсоюзной. Потом будет 930 и 1948, но... В 898-ю мы летели с отцом 1-го сентября в 1 -й класс - и безбожно опаздывали. Папа волновался и наверное чуть стыдился (проспать 1-й раз в 1-й класс ребенка), а мне было все равно, потому что в этот день мне наконец разрешили владеть предметом моего обожания - новыми красными лакированными туфельками - я смотрела на свои мельтешащие в них ножки и была абсолютно счастлива. Мой первый день в школе был наглухо прокикошен, мы не успели ни к торжественной линейке, ни к первому звонку, ни к первым урокам - мы пришли как раз тогда, когда выдавали какие-то книжки с оленями на память от старшеклассников. Я взяла книжку и отправилась на продленку. Родители тогда много работали.
Проезжая школу, я окинула взлядом горку, на которой она стоит. С этой горки когда-то мой младший брат Артурка скатился на попе в адско-грязно-весенний день, а так как я каждый вечер забирала его из садика и была ответственная за его сохранность и внешний вид, то предложила соврать, что его толкнул в лужу мальчик из группы, и потому он испачкался. Но наша мама видела всю сцену из окна, и когда мы пришли со своей историей, заставила меня стирать его засранный глиной комбенезон. Трудотерапия. Чтобы не врала. Никогда. Мне было стыдно и обидно. Хороший урок. Мне было 4 года, Артурке - 2. Я его очень любила - моего братика - и даже не ругала за то, что он меня так подставил.
2009
Сегодня дул довольно сильный ветер, моя шапка то и дело норовила слететь, лицо покраснело от солнца (как в горах прям!), ляжки - мои некогда тренированные ляжки фехтовальщицы - а это сродни ляжкам балерины или бегуньи - ей-ей!) забились, но тут я увидела перед собой огромный дом, сердце саднуло , и все другое отступило на второй план.
Когда-то на месте этой типовой семнадцатиэтажки был пруд с горячим источником, и круглогодично там плавали уточки. Здесь катались на коньках, удили рыбу. В этот пруд однажды провалился мой сташий брат Тимурка. Я же как-то провалилась в прилегающее болотце, когда возвращалась из школы. Там меня укусила собака (с тех пор я боюсь собак). На заре стройки мы с братьями прыгали по бетонным плитам или изображали из себя луноходов, когда от дождей строительное поле превращалось в грязевую кашу и ботинки то и дело застревали в хлюпающей трясине. Поднять ногу было практичсеки невозможно, сапоги то и дело слетали с пяток, передвижение было очень медленное, а нам казалось, что мы похожи на роботов, в износ борющихся с какой-нибудь инопланетной стихией.
А теперь тут высотка. С гаражами, цветочками, мамочками с колясками.
Впереди была еще одна горка - и я заулыбалась. Это ведь тот самый спуск перед нашим домом, в ложбине которого всегда стояла огромная лужа и после которого меня вечно рвало (от укачивания в дядиной машине) - всего в каких-нибудь 10-ти метрах от подъезда. Мои китайские платьица. В блевотине. Братья зажимали носы в лифте. Из взрослых никто не ругался.
А дальше - культовый "пятачок", куда выгоняла нас мама на прогулку и где мы с Тимуркой и Артуркой должны были тусоваться, чтобы она нас видела из окна. Но мы, конечно, разбегались в разные стороны.
Наконец показался и сам наш дом. Не узнать. Вроде такой же, а совсем чужой. Давно это было. Кухня 12 метров, с синими крашеными стенами и тараканами. Разбитые люстра, окно, выдавленное руками кухонное стекло, тысячу раз заваленные елки, бумажные голуби с парапета, угар вниз головой с балкона 14-го этажа, игры в солоху и мазанье соплями, уписанные и вздутые паркетыне доски, стриженые ковры, запластилиненные игрушки, занавески в какашках... Мда. Мы с братьями умели повеселиться. Бедная мама. Родители слишком много работали.
Мой велос нес меня вниз - к булочной, где некогда были самые вкусные молочные коктейли и где я, случалось, высыпала монетки перед сомневающейся кассиршей - видимо, нечасто ей доводилось видеть 4-летних покупательниц хлеба.
За поворотом - дом моей первой подруги Наташки Бобылевой ("Я свою Наталию обниму за талию"). Соцсети недавно показали мне ее лицо - как же быстро бабеют девочки (я - Лиличка, навсегда!).
Немного в горку, два двора - и вот он, мой садик. Меня приводили в него самую первую и забирали самую последнюю (если воспитатели не отводили домой, когда сад закрывался). Родители тогда слишком много работали. Зато мне перепадал, бывало, кусок торта от воспиталок, а Ломакин - сын одной из них - научил меня завязывать шнурки. Мы с ним прекрасно ладили, с этим Ломакиным, надо сказать.
На велосе ездить приятно. Очень много мешается ощущений. Какая длинная, оказывается, дорога, от нашего старого дома до метро! Но тогда путь нам скрашивала палатка с мороженым, где неизменно покупался вкуснейший пломбир в брикетах. Своего рода родительское извинение. Вполне работало.
Теперь палатки не стало. Магазин, где мы с братьями когда-то лизали ледяные железные перила (ога) и где случался "выброс" товара, теперь стал обычным супермаркетом. А когда-то это была наша любимая "двухэтажка". Однажды я стола там в очереди за говорящей куклой Ниной, а мама в это время - в очереди за лифчиками. Мне повезло - до куклы я достоялась (правда, она оказалась бракованной, но какая разница?). Маме фортуна улыбнулась меньше - лифчики ее размера закончились, но она нахватала всего, что смогла, - чтобы потом продать, кому надо. Все так делали. Словом, в тот день мы обе были довольны.
Да и вообще - нам нравилось жить в Теплом Стане. А потом родилась сестра - и мы переехали. Впрочем, любое путешествие - гут.
Спасибо тебе, мой avalanche 2.0!