Болгарский городок Добрич плыл в тягучем жарком воздухе, как вишня в меду, изнемогал в запахах цветущей липы, горячей земли и ладана. Ладан-из маленьких византийских церквей: армянской и болгарской. Ещё в воздухе едва-едва чувствовался почти неуловимый запах тлена. Или это только казалось. Под липами, во дворе армянской церкви-высечен на огромном седом камне длинный список фамилий, жертв турецкой резни...
На всех деревьях центральной липовой аллеи, где весёлые южные кафе, где нарядные жизнерадостные болгары пьют свой полуденный кофе,-портреты молодых и старых, детей , чёрные рамки, даты рождения и смерти. Так город поминает своих умерших. На каждом дереве-фотография,чёрно-белые серьёзные мертвецы смотрят, как живые пьют кофе и смеются, сидят на железных стульях, вытянув ноги, разомлев от жары. Это не сон, не фантазия сюрреалиста, это обычный день провинциального южного городка.
О мертвецах на стволах старых лип рассказала нам старенькая учительница русского языка.
Она возникла откуда-то из боковой улочки, улыбающаяся кругленькая мягкая старушка, как только моя пятилетняя дочка в очередной раз упала на горячий асфальт, немного поцарапала ногу и заплакала так громко, что, казалось, разбудила весь сонный городок.
«Нужно промыть ранку,»-бывшая учительница решительно взяла мою дочь за руку и повела под кроны цветущих лип, под внимательными взглядами мертвецов, к себе, в узкий переулок.
Йода и спирта в доме не оказалась, раны в этих краях промывают душистой самодельной сливовицей. Потом эту же сливовицу пьют из крошечных рюмочек за здоровье живых, в память о мёртвых.
На прощание старушка дала нам большущий мешок черешни, вышла проводить до угла...
«Ой! Я забыла у вас свою шляпу!»-это я поняла, когда солнце начало печь голову.
«Что же, вернитесь и возьмите её. Мы пока постоим в тенёчке. Я двери никогда не запираю, идите, не стесняйтесь...»