ВПОЛНЕБА
РАСПЯТЫЙ СПАСИТЕЛЬ.
Горькая обида
домработницы.
Антонина В. родилась и выросла в Кузбассе. После окончания сельской школы отец определил ее на «легкие хлеба»: в домработ-ницы к другу детства, который к тому времени был уже директором крупной шахты. Работенка не пыльная, с хорошей кормежкой и зарплатой. В общем, многие в селе ей завидовали, что так хорошо устроилась.
Впрочем, крутиться приходилось с утра и до вечера. Хозяйство у директора было немалое: корова, несколько свиней, куры, сад, огород, а кроме того, уборка, стирка и, конечно, основательная помощь хозяйке в приготовлении пищи.
Но Антонина работы не боялась. Была к ней приучена с детства и даже любила заниматься этими бесконечными делами по дому. Любила и со скотиной возиться, и в саду-огороду ковыряться.
Труднее всего ей было общаться с хозяйкой – женщиной грубоватой жесткой и властной. Но Антонина была человеком трудолюбивым и незлопамятным, а на вечные придирки хозяйки старалась не обижаться.
Прошло несколько лет. И вот в одно особо знойное лето директор, вернувшись под вечер со службы, неожиданно объявил о том что он приобрел путевки на отдых в далекий, почти экзотический Крым. Антонину он тоже собирался взять с собой в эту поездку, а в их отсутствие можно было попросить одну из соседок.
Антонина обрадовалась, как ребенок, она за свою сознатель-ную жизнь, кроме родного села да небольшого шахтерского городка, ничего и не видела. Но…
Но на следующий день хозяйка закатила форменный скандал. Видимо, хорошенько поразмыслив, она категорически воспротиви-лась идее мужа взять домработницу с собой на курорт: и нарядов у нее подходящих нет, да и вообще… И директор (после некоторого сопротивления и безуспешного взывания к совести жены) сдался.
Семейство директорское уехало к далекому Черному морю, оставив Антонину на ее «боевом» посту. Чтобы хоть как-то утешить бедную девушку, хозяин пообещал ей путевку в один из местных, но довольно престижных домов отдыха.
Оставшись в доме одна, Антонина упала на широкий кожаный диван в гостиной и горько-горько разрыдалась. Обида казалась ей настолько невыносимой, что даже жить не хотелось.
Она лежала на спине и плакала, ярко представляя, как горько еще пожалеет хозяйка о своем жестоком поступке, когда узнает о смерти ее – Антонины…
Внезапно словно раздвинулись потолок и стены, и Антонина увидела поразительно синее высокое небо.
И вполнеба распятого на кресте живого Человека.
С разных сторон к Нему летели острые стрелы.
Пробивая грудную клетку, они исчезали в Его сердце.
И от Антонины тоже полетела в Его сторону стрела.
Она так же пробила грудную клетку и исчезла в сердце Распятого.
Внезапно девушка увидела Его глаза и была потрясена. Распятый на кресте истекающий кровью Человек безмерно сочувст-вовал ей, лежащей на кожаном диване и тяжко страдающей из-за…
– Не надо плакать! – сказал Он, глядя на нее с такой любовью и сотраданием, каких она никогда не встречала у людей. – Видишь, я принимаю в Свое сердце боли и печали каждого. И твою боль Я тоже принял в свое сердце. Сейчас тебе станет легче…
И, действительно, словно занозу вынули из ее души – стало свободно, легко и радостно. И девушка заснула легким безмятежным сном, забыв даже поблагодарить Того, Кто принял в Свое сердце ее горькую боль…
И стены хлева
раздвинулись…
Прошло почти полтора десятилетия. Антонина по-прежнему работала домработницей у отцовского друга, который по-прежнему директорствовал на шахте.
Из щупленькой и невзрачной девушки она незаметно превратилась в такую же щупленькую и невзрачную стареющую деву, которую никто так и не взял замуж, несмотря на явное дирек-
торское покровительство.
Впрочем, Антонина давно уже смирилась со своей долей, тем более, что была она неспособной к деторождению – страдала врождённым бесплодием. А мужики её вообще никогда особо не интересовали.
В тот день нисколько не изменившая свой зловредный нрав хозяйка до того допекла Антонина своими придирками, что та решительно грохнула об пол какую-то фарфоровую посудину и громко заявила о том, что её терпение лопнуло и она намерена повеситься.
Хозяйка ядовито прошипела, что тот день, когда «эта нахалка» наконец-то повесится, будет самым счастливым в её жизни…
Антонина вовсе не собиралась шутить или пугать хозяйку. Она действительно хотела свести счёты с жизнью, это решение вызревало в её душе уже давно.
Покопавшись в кладовке, она нашла хорошую, крепкую верёвку, взяла табурет и пошла в хлев. Залезла на табурет, привязала к поперечной балке верёвку, сделала прочную петлю и…
За всеми манипуляциями Антонины с верёвкой внимательно наблюдала корова Зорька. Понятливое животное как будто бы сообразило, что дело пахнет бедой. Зорька подошла к своей главной кормилице (хозяйка к скотине даже не прикасалась) и шершавым языком начала лизать ей руки.
Антонина спрыгнула со стула, а Зорька продолжала лизать кормилицу, - теперь уже её лицо. Обняла тогда домработница родную Зорькину морду и горько разрыдалась, прощаясь и с коровой, и со всем окружающим миром, который закрыла от неё черная туча хозяйкиной несправедливости и злобы. А корова, словно утешая, всё норовила слизнуть солёные слёзы жестоко обиженной женщины.
И вдруг раздвинулись стены хлева, исчез куда-то потолок.
Открылось поразительной красоты высокое синее небо.
И вполнеба поднялся крест с распятым на нём живым Человеком.
Это был Тот самый Человек, которого видела Антонина полтора десятилетия назад. Но… И тогда было заметно, как тяжко Он страдает, как изболелась Его скорбящая душа. И всё же в то время Он выглядел мощным, полным сил. А теперь это был безмерно измождённый и измученный Человек. И со всех сторон к Нему по-прежнему летели острые стрелы, и было их несравненно больше, чем в прошлый раз. Все они пробивали Его грудную клетку и исчезали в Его сердце. Там же исчезла и посланная от неё стрела…
- Что же ты плачешь, милая?! – с отцовским участием спросил Распятый, глядя на Антонину с глубокой проникновенностью и бесконечной жалостью.
Бездонное страдание в Его глазах уступило место безмерной Любви, изливающейся благодатным светом и способным вызвать ответное чувство в самой заскорузлой и чёрствой душе.
- Видишь, Я принимаю в Своё сердце все боли и страдания людские… - сказал Он. – И твоё тоже беру на Себя. Сейчас тебе станет легче…
И ушли неведомо куда злость и обида на несправедливую и грубую хозяйку. Растаяли тоска и отчаяние. Тихая радость и умиротворение согревали душу, которая вдруг до краёв наполнилась светлой и чистой любовью: любовью к бессловесной и доброй Зорьке, к крикливой и несчастной хозяйке, ко всем, кого знала Антонина в этом мире… А в какой-то момент, словно молния, вспыхнула любовь к Распятому на кресте, добровольно страдающему за всё человечество, и в том числе за неё тоже. Сердце бедной женщины не могло удержать любви столь высокого напряжения. Чувство вспыхнуло и ушло, оставив тёплые слёзы на глазах. И это были не слёзы обиды и жалости к себе, нет, это были совсем другие слёзы…
Сейчас Антонине В. за пятьдесят. Директор её давно умер, и она теперь живёт совсем в другом месте.
Антонина рассказала нам об удивительных явлениях вполнеба распятого Господа в трудные минуты её жизни. Сама она, кстати, из массы тех пассивно верующих, которые и не отвергают Бога, но и не вверяют ему полностью своё сердце и, к сожалению, иногда даже просто забывают поблагодарить Его. А ведь есть за что. Взять хотя бы Его безграничную Любовь к нам, немощным. Остаётся только сожалеть, что большинство людей (не проделки ли тут лукавого?) с ужасающим равнодушием относятся к Божией Любви. Многие, кстати, вполне сознательно (как же, мы – атеисты!) отвергают её, выбирая хлипкий и скользкий путь неверия.
Но подобный путь – верный путь к погибели. Настало время величайшей ответственности и судьбоносного выбора: для каждого из нас. Направо или налево. С Богом или с дьяволом. Легендарной «золотой середины» в столь важных и принципиальных вопросах, увы, не существует.
Более того: времени у нас на то, чтобы успеть сделать спаси-тельный выбор, остаётся всё меньше… И уже близки времена, когда сделать его будет попросту поздно…