Лана не кричала только потому, что не могла – самолёт поднимался всё выше и выше, воздух и ужас разрывали лёгкие. В багажном отделе атмосфера быстро теряла в весе. Холод начинал продирать кожу, даже в плотно закрытом чемодане. Сбившаяся полоской пижама ещё тщилась греть грудь и верх спины. Одна пижамная штанина закаталась выше колена. Пояс не был прикрыт почти до ног. Кляп во рту тепла тоже не добавлял. Другой одежды на ней не было.
- Ублюдок… Почему Тон не придушил его… Дура… Я замерзну... Мамочка… Маааамааа!!!
Жалобные стоны из чемодана никого не тронули. В багажном нет стюардов. Заглянул, правда, один, послушал, убедился, что звук, если и есть, то очень глухой и его никто не услышит. Постоял, пока можно было терпеть холод, вытер нос, и ушел наверх, к пассажирам лайнера Сиэтл-Анкоридж.
Холод неумолимо пробивался клетка за клеткой в глубь, к мозгу, к сердцу. У Ланы не было шансов.
- Маааааааама!!!
Мама вскрикнула, проснувшись далеко в России. Ей мучил страшный сон, с новыми поворотами дикого сюжета, но один и тот же кошмар. Не хочу пересказывать, это только повеселит грамотного в компьютерах человека, но бедной женщине было не до смеха. Её дочь украл компьютер. Она почти совсем не понимала, как и что там происходит. Сайт замужеств на иностранцах представлялся её воображению чем-то… Чёрт его знает, чем он ей представлялся, но она была права, жутко права.
Её дочь замерзала от ледяного холода в поднебесье рядом со своим американским мужем, стюардом Стивом, смыслом жизни которого были бабы, и свихнувшегося с потерей этого смысла. Эта неприятность произошло с ним давно. В свои тридцать восемь, когда остальные мужики начинают менять поглупевших состарившихся жён на прикольных сексуальных подружек, он заболел стыдной дрянью, которую подхватил в перевалочном городишке от покладистой девчонки прямо в аэропорту. В такой болезни стыдно признаться самому себе, пока не припечёт. и легко запустить. Эта аэропортная была его последней женщиной, бессмысленной и запомнившейся только надписью над унитазом в кабинке, где всё и происходило.
Надпись была на славянском языке, слова и телефон 212-85-06. Стив про себя повторял цифры по кругу, с мелодией монотонного трахнья случайной девки. Two, one, two, ate wife, ohh sex. Через пару дней он заболел и женщин у него быть больше не могло. Русских он ещё со времён Вьетнама не любил, а теперь возненавидел, наложилось.
Последние пятнадцать лет Стив собирал вино и выписывал жён по Интернету. Все жёны были русские девчонки с одного сайта, не хочу давать ссылку, чтобы не делать ребятам рекламу, не люблю я это дело, и такие браки. Понимаю химию эту и механику, но не люблю. Но это отдельная тема.
Красавицы жёны всегда были младше лет на двадцать. Перебравшись в Америку и слегка осмотревшись, девушки начинали понимать, что попали. Поначалу пытались протестовать. Потом привыкали, обживаясь, и, даже радовались полу-свободе, прикалываясь такой судьбой. Стив, естественно, не привязывался к жёнам.
Кроме вина и женщин, у него была ещё только одна страсть. Его волновали истории о маньяках. Он знал их всех, конечно и русских, читал всякую дребедень про маниакальные убийства, вырезал статьи. Стив даже пытался сочинять ужастики, неприятно глупые криминальные истории, бесившие его умных жён.
Работая стюардом, Стив, понятно, не был привязан и к месту. Раз в несколько лет он перебирался в другой город, продавая не выпитое (печень тоже не держала нагрузок) коллекционное вино и убивая жену. Русскую, очень красивую женщину, он знал в них толк. И никто его не искал. Ни нищие мамы, у них и на билет-то денег не было. Ни безразличные и замороченные проблемами подружки жён. Улетела, ну и улетела.
Зачем убивал? Забавная тема для исследования, вкратце - маньяк.
Лана улетала уже конкретно. Мороз колотил тело, готовя к короткому анабиозу и смерти. Лана не думала, она бредила. Бредила последними днями в городе, с Тоном, отдушиной в тихом помешательстве последних четырёх лет. Проталиной души и тела. Её бред метался от блаженства до ненависти. С Тоном всё было особенно, абсолютно всё и молчание, и движение, и сон, и бред, и смех, и страх, всё было необычно после долгих четырёх лет. Стив скоро пронюхал и вот. Она умирала.
Кроме мамы, у Ланы была только дочь Ли, милый умный ребёнок, вылитая мама. Ли не любила, когда мама пропадала надолго. Вполне адоптировавшийся ребёнок чувствовал ответственность за всё ещё беспомощную маму. После нескольких часов неизвестности и звонков в пустоту, она решилась спросить Тона.
И очень вовремя. Тон давно подозревал Стива в мерзкой странности, которая ещё проявится. Он очень серьёзно выслушал ребёнка и поднял на ноги полицию штата. Фактов у него не было и приходилось врать по-чёрному, но копы пронялись. Самолёт посадили в Ванкувере. Допросили, обыскали, досмотрели, вертолётом успели перебросить и откачать, отогреть.
Тон потом ещё долго отогревал Лану. И сейчас, вон, стоит у неё за спиной, слегка касаясь рукой. Закрытие олимпиады смотрит, хоть ему и безразлична олимпиада. Кроме вина и женщин, он ещё любит работу, друзей, родню, детей, путешествовать, поесть, покачаться в спортзале, хорошие фильмы, всякие истории, потрепаться, почитать, побродить по музеям, и много чего ещё, правда много. И никаких ужасов. Лана прижалась к ладони, Тон же не из другого мира, с ним тепло и просто.