Однажды, получив очередную стипендию и сдав за деньги пол-литра донорской крови, я поехал в Москву. Совсем недавно отслужив в армии, где культурное общение ограничивалось матерными разговорами в солдатской курилке, ощущал острую потребность в духовной пище. В мою задачу входило посещение знаменитых музеев и театров. Полное отсутствие в столице знакомых не смущало уверенного в себе студента провинциала.
О театре на Таганке я был наслышан. Знал, что попасть в него не так просто. Знал, что там работает человек, с которым хотелось бы подружиться, - Высоцкий.
Приехав на Курский вокзал и обнаружив, что метро «Таганская» находится рядом, сразу поехал к театру. Лишний билетик спрашивали еще под землей, а наверху здание театра было окружено плотным кольцом молодежи, желающей попасть внутрь. Стало понятно: в этой толпе Фортуна меня вряд ли заметит. Пробившись к афише, узнал, что на Таганке премьера: поэтическое представление по книгам Евгения Евтушенко «Под кожей статуи Свободы». Задрожав от возбуждения, понял: не уйду отсюда, пока не увижу то, что должен увидеть. Мой юношеский кумир, которым восхищался и таланту которого завидовал, – Евтушенко – будет сегодня здесь!
Оставив надежду купить билет на руках, побрел вдоль здания, рассматривая афиши со знаменитыми именами. Пока не наткнулся на небольшую застекленную дверь с надписью «Служебный вход». Перед дверью стояло несколько человек, до которых мне не было дела. Я открыл дверь и вошел в театр.
В небольшой комнате находился вахтер, бородатый парень в джинсах и мужчина в спортивном свитере. Они о чем-то беседовали. По неширокой лестнице, уводившей вверх, спускались и поднимались необычно одетые люди. Я понял: это были актеры. Никто не обращал на меня вниманья, я стоял молча в кургузом «довоенном» пальто, пришибленный необычностью ситуации.
Потом увидел: сверху по лестнице спускается Евтушенко. Он был высокий, широкоплечий и курил сигарету. Узнал его сразу, слишком долго висела над моей кроватью фотография, где Женя вдохновенно читал перед микрофоном стихи. Лицо у Евтушенко было сухое, нос острый, кожа туго обтягивала щеки. Помню, подумал, что у поэта и должно быть такое аскетическое лицо.
На нем был темный костюм в слабую полоску, модная нейлоновая рубашка, большой яркий галстук, тоже по моде. На левой руке, повыше часов, костяной браслет с каким-то орнаментом. Браслет на мужской руке я считал дурным тоном, но любимый поэт был вне критических замечаний. Я остолбенел возле дверей, смотря на Евтушенко во все глаза снизу вверх.
Он стоял на лестнице и говорил с парнем в свитере о каких-то билетах. Почувствовав на себе бесцеремонный и восторженный взгляд, несколько раз, не прерывая разговора, поглядывал в мою сторону. Я вдруг подошел к лестнице:
- Простите, вы Евтушенко?
- Да, - был ответ.
- Разрешите пожать вам руку.
Видимо, от меня исходило такое неприкрытое восхищение, что он сперва подал руку, потом спросил:
- За что?
- За стихи.
Ему в тот год исполнилось 40, мне 23. Евтушенко был явно смущен. А из меня полилось: - Евгений Александрович, я приехал из Запорожья… Столько слышал об этом спектакле…
- А ведь симпатичный парень, - прервал Евтушенко, обращаясь то ли ко мне, то ли к парню в свитере, то ли к вахтеру. – Ну, пойдем.
Взял меня за руку и привел по лестнице на маленький балкон, забитый народом. Здесь на одной ноге я и простоял весь спектакль, умудрившись у соседа стащить программку.
Конечно, впечатление было огромное. От переполненной восторженными зрителями Таганки, от удивительного действа, придуманного Любимовым, оттого, что сам Евтушенко пообщался со мной.
Выйдя последним из театра (глупо надеясь опять попасть на глаза поэту), побрел по окрестностям и обнаружил небольшой ресторанчик (Марина Влади в книге о Высоцком пишет об актерских посиделках здесь после спектаклей). Зашел поужинать, отметив ста граммами выдающееся событие и подумать, наконец, о предстоящем ночлеге…
Таким было единственное в жизни посещение Таганки. 27 января 1973 года запомнилось во всех подробностях. Именно тогда сочинились две наивные, но искренние строки: «Где взять слова, где рифмы взять, чтоб Евтушенко как писать?».
А спектакль «Под кожей статуи Свободы», насколько мне известно, очень скоро убрали из репертуара московского, не похожего на другие, театра на Таганке.
P.S. Второй раз пообщаться с Евгением Евтушенко удалось через 35 лет после выше описанных событий. В мае 2008-го, когда поэт приезжал в Запорожье с творческим вечером. Удалось взять у него интервью вот сам поэтический вечер меня разочаровал. Хотелось услышать старые и новые стихи поэта, вместо этого постаревший Евг. Евт. со сцены пел песни и кокетничал с женщинами, явно заигрывая со зрителем. Прав Вознесенский: «Не возвращайтесь к былым возлюбленным. Былых возлюбленных на свете нет».