Однажды, в те доперестроечные времена, когда индустрия туристского отдыха еще реально существовала, я провел очередной отпуск в конном походе по Южному Уралу. На турбазе, окруженной смолистым лесом, за три дня обучили верховой езде. Две лошаденки, служившие «тренажерами», подчинялись нашим командам неохотно: бестолковые туристы, в основном горожане, им изрядно осточертели. Когда с маршрута вернулась очередная, отведавшая романтики верховой езды группа, мы взяли её коней, самостоятельно оседлали, и отправились за своей долей экзотических впечатлений. Причем, скакуны наши выстроились друг за другом в том порядке, какой выбрали сами, исходя из каких-то своих лошадиных пристрастий. Чувствуя на себе слабых (в группе в основном были девушки) и неопытных всадников, лошади попросту игнорировали команды, сами выбирали и скорость движения и дорогу, которую за лето хорошо изучили.
Доставшаяся мне черная с длинной гривой кобыла по кличке Туча не отличалась боевым темпераментом.Она плелась за пепельным красавцем Казбеком, тычась периодически мордой в круп своему приятелю. Я же, ощущая себя джигитом, заставлял Тучу менять место в строю, переходить с шага на рысь, въезжать за ягодами в заросли рябины.
Дабы овладеть ситуацией, Туча дважды наступила мне больно на ногу, а вечером, когда я её расседлывал, попыталась удрать в лес. Едва успел обмотать аркан вокруг дерева.
За первую неделю похода красивая и строптивая лошаденка меня изрядно измучила. То, улучив момент, потащит за собой на аркане через кусты, то укусит до синяка, то, повернув голову, так стукнет мордой, что не покажется мало. Заставить взять её удила можно было только хитростью, всовывая в рот вместе с металлом кусок сахара. Весь день я внимательно следил за Тучиными ушами: если прижаты, - жди очередной гадости. Вся группа потешалась, наблюдая мое с Тучей единоборство.
Однажды подошли к крутому склону горы. Инструктора дали команду спешиться, взять коней под уздцы и спускаться вниз. Все повели своих коней по тропе, моя же красавица уперлась – и никуда. Уши её прижались, косящий на меня глаз сверкал таким гневом, что, признаюсь, мне стало не по себе. Туча заметила мой испуг, я понял: она готовится взять реванш, сбив с ног и умчавшись прочь от надоедливого наездника. Наступал переломный момент в наших отношениях. Кто кого? И я отчеканил прямо в сверкающий глаз лошади: «Законов твоих не приемлю нигде, никогда, никак! Дождь падает с неба на землю, и ты – мой классовый враг».
И произошло вот что. Туча повела ушами, напряженность её тела ослабла, и она пошла вниз. Сообразив, что столь чудодейственно подействовала на животное четкая брехтовская ритмика, я стал выкрикивать на весь лес другие стихи, стараясь не ослаблять руку, в которой держал поводья. Удивительно, но рифмованные слова, произносимые то монотонно, то выразительно, каким-то образом действовали на Тучу, делая её покорной. Догнав под чтение стихов группу, я сел в седло, склонился к конской гриве и признался в любви: «Твой луч, твой свет манит меня. Я знаю счастье в этом мире. В моей неведомой Сибири ты – вспышка яркого огня». Найдется ли еще на земле идиот, читающий лошади Бодлера в знак благодарности?
Не скажу, что в оставшиеся походные дни Туча полностью покорилась. Но общаться с ней стало значительно легче. Туча смягчалась, стоило начать громко читать стихи.
Как-то мне встретилась книга Елены Петушковой «Путешествие в седле по маршруту длиною в жизнь». Известная спортсменка-наездница пишет в ней, что лошадей отличает от других животных ум и мстительность. Эти наблюдения опытного профессионала подтверждаются и моей небольшой верховой практикой.