Однажды, в июле 1988 года, мне удалось поработать в главном печатном органе коммунистов Советского Союза. Конечно, поработать, - сказано громко. В редакцию «Комсомольця Запор1жжя», где я был завотделом, пришла разнарядка: послать одного человека на стажировку в молодежную приемную «Правды». Командировка была во многом формальной, можно было с чистой совестью целый месяц провалять дурака. Я же активно напрашивался на задания, обрабатывал письма, посещал все летучки: было интересно повариться в творческом котле первой газеты страны.
Стремясь соответствовать духу времени, «Правда» печатала потрясающие по смелости идей статьи новых партийных лидеров, разоблачения о коррупции высших чиновников. Как-то в редакционном буфете мне показали на невысокого чернявого армянина, следователя Тельмана Гдляна, который вел ставшее знаменитым «хлопковое дело». Именно «Правда» статьей «Кобра на золоте» впервые публично сообщила о нем. Одним словом, стажировка шла интересно и поучительно.
И вот стажеру предложили поехать на слет молодых историков. «Посмотри, послушай, - сказал мой правдинский шеф, - и сделай небольшую заметку». Слет проходил в подмосковном молодежном центре «Олимпиец» и стал для меня выдающимся четырехдневным событием.
В «Олимпиец» съехались интересные молодые люди. Те, кого позже назовут новыми неформальными лидерами. Мысли их были точны и нестандартны. Логикой и обширностью знаний особенно выделялся некий аспирант МГУ Сергей Станкевич. Помню, мы с ним поспорили по какому-то поводу.
На равных с молодежью в дискуссиях участвовали маститые советские обществоведы-историки. Но только двое из них были в центре постоянного внимания.
«Впервые за много лет открыто выступаю в такой большой аудитории», - сказал легендарный диссидент-историк Рой Александрович Медведев. Его устные зарисовки о Сталине, Брежневе, Андропове, Черненко были подобны открытию страшных тайн. Многое из услышанного в «Олимпийце» прочту потом в медведевских книгах.
Юрий Николаевич Афанасьев, ректор московского историко-архивного института, потрясал своими высказываниями не меньше. Именно от него впервые услышал ставшие потом расхожими слова о том, что советская историческая наука всегда была на службе у коммунистической идеологии...
В ночь после слета я написал заметку о том, что в «Олимпийце» столкнулись две точки зрения на освещение исторических событий: ортодоксальная, страдающая субъективизмом, и новая революционная, лишенная идеологической окраски. Редактор отдела, поручивший писать о слете историков, прочтя заметку, посмотрел на меня внимательно, и попросил его выслушать.
Затем корректно и не спеша просветил насчет борьбы разных научных школ, одну из которых возглавляет известный историк, редактор газеты «Правда», академик Виктор Афанасьев. Моя же заметка, пусть косвенно, пропагандирует взгляды популиста Афанасьева Юрия.
Думаю, ясно, что заметка опубликована не была. Мог ли я знать, что стал маленьким свидетелем зарождения большой бури, которая, породив очень скоро межрегиональную депутатскую группу (в неё войдут Станкевич, Медведев, Ю. Афанасьев), поглотит академика Афанасьева с его великой КПСС?