Рассказ по мотивам игры Disciples.Написан в соавторстве.
Вот и всё…
Сейчас я открою глаза, ослепшие от невыносимо ярких вспышек молний, вдохну полной грудью горьковатый весенний воздух, пропитанный гарью, перехвачу поудобней свой меч и, наконец-то, обману смерть. Беатрис, любовь моя, ты видишь, я уже иду!..
Хотя вы ведь не знаете, кто такая Беатрис… Что ж, теперь, когда время словно застыло, я могу уместить свой рассказ в одно короткое мгновение, между ударами сердца. Моя жизнь похожа на ту старую, истрепавшуюся книгу с картинками, которую в детстве мне читал отец перед сном. Запомнившиеся события – разноцветные картинки, одни яркие, наполненные красками, другие тусклые, словно выцветшие. Стоит лишь протянуть руку и коснуться какой-либо картинки, чтобы ещё раз увидеть то, что уже давно прошло. То, что навсегда запечатлелось в моей памяти. Вся моя жизнь – набор картинок-воспоминаний. Дотрагиваюсь до самой первой.
«…- Ужаснувшись потере любимого, бросилась Солониэль вслед за сердцем трепещущим и, получив ожоги страшные, спасла сердце бога эльфийского. И оживила любимого своего Галлеана, и живут они и по сей день счастливо, не ведая горя и бед…» - шепчет мне голос матери, и я, чувствуя успокаивающее тепло, засыпаю…
Прошло много лет, прежде чем я узнал, что это всего лишь сказка. Правда слишком некрасива, чтобы рассказывать её детям. Это единственное воспоминание о матери. Она умерла от чумы, когда мне не исполнилось и года.
Вторая картинка оживает и расцветает красками.
Я в отцовской кузнице. Один подмастерье держит огромными клещами раскалённую заготовку для меча, отец маленьким молотком указывает место удара, и второй подмастерье с размаху обрушивает кувалду на указанное место. Отец замечает меня и улыбается…
Отец был призван в имперскую армию и погиб во время Первых Великих Войн.
А вот очень яркая картинка.
Тренировочное поле с манекенами, на которых мы – будущие воины Империи отрабатываем удары короткими мечами. Вспотевшая ладонь едва удерживает потяжелевшую рукоять, которая так и норовит вывернуться. Нырок, подход, короткий удар наискось, снова уход. Тело всё делает само, а глаза в это время, помимо воли, не отрываются от девчонки с золотистыми волосами, которая стоит в группе своих сверстниц и внимательно слушает наставницу в лекарском ремесле…
Беатрис! Моя любимая Беатрис.
«-Мы будем в одном отряде, здорово ведь! – золотоволосая целительница радостно улыбается мне, а я улыбаюсь в ответ. Действительно, об этом можно было лишь мечтать. Ну, или очень настойчиво попросить распределяющего по отрядам рыцаря, подкрепив просьбу бутылкой вина, на покупку которой ушло практически всё моё небольшое жалование сквайра имперской армии…
Небольшие отряды армии Мортис появляются по всей территории людских поселений, сея смерть и опустошение на своём пути. Это не регулярная армия, потому и противостоят им такие же небольшие отряды воинов Империи, предназначенные для уничтожения нежити, да усмирения не в меру обнаглевших разбойников, которых, несмотря на показательные казни, становится всё больше. Все силы сейчас брошены на войну с ордами нежити, налоги взлетели до предела, на содержание армии требуются огромные средства. Смутное время, что тут скажешь.
«А ведь тебя совсем скоро посвятят в рыцари, Род, - задумчиво произносит Беатрис. Её голова лежит на моей груди, золотистые волосы небрежно рассыпаны.
- Ты ведь самый лучший мечник среди сквайров, и даже среди половины рыцарей, - продолжает она, и я улавливаю в её тоне звучащие нотки гордости. – А мне вот ещё учиться и учиться.
- Всё-таки магия целительства – это не просто железкой размахивать во все стороны! – ревниво добавляет девушка, и я, не выдерживая, смеюсь.
- И надо же мне было связаться с такой несерьёзной личностью! – скептически произносит Беатрис, и, подумав, заключает – Одним словом – мальчишка-оболтус!
И, не выдержав, сама смеётся.
«- Я тебя люблю, – вдруг неожиданно для самого себя произношу я, прежде чем успеваю зажать рот руками, или укусить себя за язык.
Беатрис резко поднимает голову, невыносимо долго и пристально смотрит в мои глаза, а затем едва слышно произносит: «И я тебя люблю».
Почему-то всё плывёт перед глазами, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Хочется обнять весь мир, и с каждым поделиться этим неимоверным чувством бесконечного счастья.
Боюсь вздохнуть, не то, что пошевелиться, чтобы не дай Всевышний спугнуть это чудесное мгновение.
Если бы я мог – я бы навсегда остался там, в прошлом. Но время безжалостно. А действительность – мой мучитель и палач. И я переворачиваю и эту страницу книги-судьбы, чтобы вновь коснуться следующей картинки – багрово-красной, вновь вогнать в умершее сердце ледяной шип боли…
Зов. Сладкий и манящий, зов, захватывающий тебя в плен самых потаённых желаний, переносящий в мир нереальных фантазий и грёз, сковывающий каждое движение. Для тебя существует лишь она – ослепительно прекрасная дева, такая хрупкая и беззащитная. Ты не знаешь, кто ты, ты не помнишь своего имени, ты хочешь лишь одного – замереть в немом восхищении перед неземной красотой богини с развивающимися чёрными волосами. Или умереть за неё, подчиняясь одному лишь велению тонкого пальца.
Я видел, как преклонил перед ней колено наш командир отряда – седовласый паладин, как застыл в немом восторге совсем юный волшебник, как положил к её ногам свой верный лук лучник. Увы, сейчас я даже не вспомню их имён, они напрочь стёрлись из моей памяти. Но я отчётливо помню, как всё это было, хоть и рад бы вырвать эти воспоминания…
Дева всё шла, раскинув руки, не касаясь земли. Вот её платье прошелестело совсем близко, холодная рука провела по щеке и меч, звякнув, упал к её ногам. Она остановилась лишь около золотоволосой целительницы, застывшей статуей. Вечерний сумрак пронзил мягкий звенящий голос:
- Как зовут тебя дитя?
- Беатрис, - медленно ответила целительница. Пустые глаза, внимательно вглядываются в черноволосую деву.
- Ты очень красива, - мягко шелестит голос. – А знаешь, я ведь тоже когда-то была красива, и любила, и хотела жить. Но мне не повезло, Империя была так далеко, а Мортис так близко. Тебе тоже не повезло, девочка…
Дева небрежно махнула рукой, и на дороге появился закутанный до самых глаз человек. Хотя нет, не человек – существо, ибо горящие неистовой яростью глаза, лишённые век, не могут принадлежать человеку. Чёрный тамплиер. Проклятое порождение нежити! В руках – короткое копьё. Он обвёл взглядом наш отряд и широко размахнувшись, срубил широким наконечником голову паладина. Тело в доспехах грузно упало на землю, а наш отряд всё так же не двигался с места. Чёрноволосая дева запрещала двигаться, и противиться ей не было сил. Следующим, разрубленный от плеча до пояса, упал юный волшебник, следом за ним – лучник. Остались лишь я и Беатрис. Тамплиер, всё так же молча, подошёл к золотоволосой целительнице, и чёрное копьё насквозь пробило хрупкую девушку.
В этот самый миг я…умер. Нет, моё тело всё ещё было живо, оно дышало, видело, но что-то внутри словно оборвалось, осталась лишь зияющая пустота. Я стал всего лишь оболочкой, вокруг умершей души. Я больше не видел прекрасного черноволосого ангела, лишь обтянутый кожей череп, с провалом вместо носа, да высохшую фигуру, которая принадлежала когда-то женщине. Я видел истинный облик убийцы. Копьё застряло в теле Беатрис, и тамплиер не смог его быстро вырвать. Подхваченный меч исправно прокрутился в руке, и отрубленная голова, подпрыгивая, покатилась прочь. Затем меч описал дугу и отсёк кисть безжалостному творению Мортис. Она закричала. Я атаковал в спину, даже не дав ей развернуться, без жалости, без пощады. Я уже не был сквайром Родериком, который ставил честь выше жизни, который скорее умер бы, чем напал подло. Сквайр Родерик умер там, на пыльной дороге, вместе со всем отрядом, по неосторожности угодившим в засаду нежити. Осталась лишь бездушная оболочка, охотник на ведьм Родерик, «мясник Родерик» как меня назовут позже. И я рубил её тело по частям, купаясь в её рвущем безгубый рот мучительном крике. Она уже давно не кричала, а я всё ещё кромсал останки… А затем выл над телом Беатрис и молил Всевышнего лишь об одном – забрать жизнь у моего тела, лишённого души.
Но Верховному Отцу нет дела до мольбы своих детей и, словно в насмешку, смерть обходила меня стороной. Я кидался в самое пекло сражений в тщетной надежде, что милосердная сталь оборвёт моё бесцельное существование и я, наконец, увижу свою Беатрис. Но нет, гибли мои сотоварищи, имена которых я даже не пытался запомнить. А я всё так же продолжал жить. Меня стали бояться и ненавидеть. Попасть в один отряд со мной никто не стремился, за спиной вовсю злословили, пересказывая друг другу немыслимые байки. Я кипел гневом и исходил злостью, вымещая её в бою, однако успокоение так и не пришло. И в какой-то момент, когда казалось, что я просто сойду с ума и наброшусь на своих же товарищей, ярость вдруг ушла безвозвратно. Не осталось ничего кроме пустоты и равнодушия. Мне было без разницы, что есть, куда идти и с кем воевать.
Даже всегда молчаливый Вирт не выдержал и сказал, что чем так существовать – то лучше пойти и утопиться.
Я говорил, что даже не пытался запомнить имена своих товарищей? К Вирту это не относится.
Вот эта картинка, связанная с его появлением: яркая, серая с вкраплениями красного и жёлтого. Живая…
Холодный дождь льёт, не переставая уже вторые сутки подряд. Идти невыносимо трудно, ноги вязнут в жирной, чавкающей грязи. Дорога с торчащими из-под воды деревьями, больше напоминает неосушенное болото. Отряд спешит туда, откуда несёт, даже, несмотря на дождь, кровью, чей смрад, ибо слово запах тут неуместно, не спутаешь ни с каким другим. Отряд небольшой: два рыцаря, лучник, священник и охотник на ведьм. Именно он успевает первым к месту сражения. Нет, не сражения, здесь не было никакого сражения. Была бойня. Людей рвали на части. Ещё один перехваченный обоз с беженцами, которых так много появилось в последнее время. Простой люд бежит, бросив хозяйство и дома, лишь бы подальше от войны. Но как от неё убежишь, если она вокруг? Вот и эти несчастные искали спасения, а нашли лишь смерть. И отнюдь не милосердную. Телеги с каким-то нехитрым скарбом перевёрнуты, худющие кони, запряжённые в эти телеги, лежат прямо в грязи со вспоротыми животами и вывалившимися внутренностями. Выкаченные налитые кровью глаза, сломанные белые кости, проглядывающие через рваные раны. А вот и люди: разорванные туловища, оторванные головы и руки, отгрызенные ноги. Дождь смешивается с кровью, и чёрная земля окрашивается красным. Отряд на несколько мгновений замирает, отдавая последнюю дань погибшим, а затем всё так же молча поворачивает назад. Спасать здесь уже некого, а по этой бойне сразу понятно, кто здесь побывал: проклятые творения нежити – оборотни. Только эти существа способны с такой лёгкостью рвать тела. А с оборотнями могут справиться только маги, так как никакая сталь этих созданий не возьмёт. Увы, маг отряда был убит несколько дней назад в стычке с отрядом Горных Кланов, и до сих пор замены ему не нашли. Подготовка мага – занятие не самое лёгкое, даже если набирать всех подряд и учить их на скорую руку. Архимаги Империи так и делали, выискивая по деревням и городкам всех детей и юношей хоть с малой толикой способностей. Империя нуждается в войсках.
Крик раздался неожиданно, заставив отряд моментально выхватить оружие. Прямо к ним, утопая в грязи, бежал мальчик, отчаянно размахивая руками, и с ужасом оглядываясь себе за спину. Следом за ним, легко настигая беглеца и не издавая ни единого звука, неслась громадная туша. Когда расстояние сократилось до нескольких шагов – тварь прыгнула. Однако в этот самый момент, мальчик до колен провалился в жирную грязь и рухнул наземь. Это падение спасло ему жизнь. Огромные клыки щёлкнули над самой головой, и оборотень пролетел мимо. Повторить атаку ему не дал охотник на ведьм. Одним движением отбросил мокрый плащ, перехватил меч обеими руками и с бешеным натиском атаковал тварь.
Его движения были молниеносны, казалось, что руки жили своей жизнью: удар следовал за ударом непрерывно. Воздух гудел от рассекаемого воздуха, во все стороны летели разрубленные капли дождя. Однако человек встретил противника намного превосходящего его по смертоносности и неуязвимости. Клинок легко достигал цели, однако даже самые сильные удары всего лишь рассекали шкуру оборотня, которая тут же затягивалась. Зверь так же молчаливо атаковал противника, и тому приходилось использовать всё своё мастерство, парируя и уклоняясь от могучих лап и зубов. Кто выйдет победителем из этой схватки, не было никакого сомнения, всё, что мог сделать охотник – ненадолго задержать порождение нежити. Впрочем, и мальчишка и все члены отряда были обречены. По размокшей, расползающейся под ногами земле далеко не убежишь. Оборотень двигается намного быстрее. Вот он стремительным броском сбивает человека с ног и подминает под себя, ещё мгновение – и на шее охотника сомкнутся острые клыки. В этот самый миг мальчик, стоя на коленях, вытягивает руку к чудовищу, где-то высоко в небе оглушающе гремит раскат грома, и тонкая, ветвистая молния бьёт с тёмного неба прямо в оскаленную пасть. Тело оборотня оплетают тонкие искрящиеся ручейки, вспыхивает мокрая шерсть, шкура темнеет и обугливается прямо на глазах. Гром уже гремит безостановочно, но даже его перекрывает отчаянный, полный смертельной муки вой агонизирующего создания. Глаза выгорают изнутри, огромное тело вспыхивает, и вот на обожжённого охотника падает лишь горсть пепла – всё, что осталось от его противника. Паренёк всё так же стоит с раскрытой ладонью, вокруг которой вспыхивают желтоватые искорки. Затем голова клонится набок, он падает лицом в грязь и замирает. Первым к нему успевает всё тот же охотник на ведьм. Обожженные руки хватают его за плечи, приподнимают и начинают бешено трусить, так, что голова мальчишки мотается из стороны в сторону.
«Будь ты проклят, маленький ублюдок! – орёт мужчина, тёмные глаза которого с обожженными ресницами горят яростью. – Я должен был умереть здесь! Слышишь?! Я должен был! Будь ты проклят!!»
Один из рыцарей выхватывает из его рук мальчика, а второй хватает за плечи и придавливает к земле…
Грохочет гром, заглушая крик охотника, тяжёлые струи дождя смешивают пепел и кровь. Небо плачет дождём.
Как давно это было? Я не знаю. Картинки смешиваются. Только что я был ещё там, на залитой дождём чёрной земле, и вот уже сижу на траве, под ярким солнцем, и слушаю Вирта. Он окреп, возмужал, и сейчас вряд ли кто-то узнал бы в нём того худого паренька. Огромный потенциал, в перспективе, всего через несколько лет Вирт может стать архимагом, надо лишь упорно совершенствоваться. Его хотели забрать в столицу Империи, для обучения, однако мальчишка проявил недюжинное упрямство и потребовал (именно так, потребовал!), чтобы его определили в действующий отряд штатным магом. Его выкрутасам удивились, покрутили пальцем у виска, но сделали так, как он хотел. Не то было время, чтобы долго спорить. Так он попал в наш отряд, который как раз недосчитывался мага. Как ни странно ко мне он почему-то привязался больше всего. Говорил он мало, однако через время мы узнали, что он с четырьмя старшими братьями и односельчанами перебирались в дальние земли Империи, стараясь подальше уйти от войны. Но их обоз перехватил отряд нежити. Часть людей убил оборотень, а остальных, включая и его с братьями - пленили. Нежити ведь тоже необходимы новые солдаты, или еда. Однако он сумел сбежать, и по его следу пустили оборотня.
Я знаю, что он очень любил своих братьев, этот мальчик. Тешил себя надеждой, что братья всё-таки выжили, и именно для того, чтобы найти их, он и пошёл в действующий отряд. Иногда по ночам он во сне разговаривал с братьями, улыбался и звал их по именам.
Бедный маленький Вирт, если бы я знал тогда, что тебя ждёт, то я настоял бы, чтобы тебя забрали с линии фронта.
Вот эта картинка – очень свежая, очень близкая. День нашей смерти…
Мы продираемся по весеннему зелёному лесу. Воздух, наполненный пряными ароматами деревьев и цветов, опьяняюще свеж. Армии нежити и Империи наконец-то перешли от пограничных стычек к прямым военным действиям и вцепились одна в другую. Сталь звенела о сталь, высекая снопы искр, рёв неживых тварей сливался воедино с яростными криками людей. Горела земля под ногами от неистовства бушующих стихий. И щедро орошала выжженную землю горячая кровь. Империя наступала, и мы глубоко вонзились в боевые порядки нежити. Но как это часто бывает, наши полководцы прозевали нехитрую ловушку, передняя линия войск завязла, и их отсекли стремительным фланговым ударом. Оказавшись окружёнными, мы попытались сделать единственное, что оставалось – прорвать окружение. Увы, вырваться удалось очень немногим. Нежить загнала нас вглубь лесов, и перебила почти всех. В живых остались только двое: я и Вирт. Мы возвращаемся к своим, обходя боевые действия по левому краю, через глухие леса.
Я задаю себе вопрос: почему же до сих пор длится моё существование. Почему смерть так настойчиво меня обманывает, раз за разом? Чем я так прогневил Всевышнего? Если бы я оставался один – то не стал бы вырываться из окружения. Зачем? Мне безразлично кто победит: Империя или нежить. Свою жажду мести я уже утолил, однако пустота внутри так и не исчезла. Но мне почему-то, не безразлично умрёт ли малыш Вирт или нет. Мне хочется, чтобы он выжил, наперекор всем войнам вместе взятым. Каждая раса ненавидит другую расу, отличную от своей. Им всегда и всего будет мало. Если кто-то из них займёт доминирующую позицию – то тут в дело вступят внутренние свары. В ход пойдёт предательство, яд и кинжалы. В этой войне не будет победителей. Одни лишь проигравшие.
Вот выведу Вирта к имперским войскам, и отправлю его в столицу, несмотря ни на что. Могу и в сундук запихнуть, если будет упрямиться! В преисподнюю к Бетрезену эти войны! Пусть вырастет и станет архимагом. Для меня нет сейчас ничего важней…
Человека, мелькнувшего у упавшего дерева, первым заметил маг, и дёрнул меня за кожаную куртку, призывая к осторожности. Я прижался к земле и очень медленно и осторожно выглянул из-за дерева. Люди здесь? Очень странно. Это не крестьяне, не наёмники, этих видно сразу, да и нет у них никакого оружия на виду. Десять, тридцать, полсотни, и ещё, и ещё… Да, где-то больше сотни здоровых, плечистых мужчин, которые быстро передвигались по лесу, тенью скользя между деревьев. Хорошо, что они пройдут вдали от нас, не хотелось бы сейчас встречаться с этим молчаливым отрядом и интересоваться, что эти люди, собственно говоря, здесь делают.
Один из мужчин вдруг резко поднял голову и пристально взглянул в нашу сторону. Клянусь, он не мог нас услышать, или увидеть, однако он чётко смотрел на нас. Следом за ним обернулись и остальные. Было что-то странное в их одинаковых резких движениях, в их молчаливости. Тот, что первым повернул голову, неторопливо двинулся в нашу сторону. Ну, вот теперь прятаться нет смысла, пора спрашивать кто такие, и чего надо. А там и до меча, чую, дело дойдёт. Даже сотня невооружённых людей, пусть и крепких, не особо опасна. Одновременно напасть в лесу смогут только двое-трое, остальные будут мешать. Главное прикрывать Вирта, глядишь они и разбегутся после первого же трупа. Однако меня опередил маг.
- Питер! Брат! – закричал он и бросился к идущему человеку.
На миг человек отшатнулся, лицо перекосилось, однако этого момента оказалось достаточно, чтобы я разглядел зубы под верхней губой, и понял кто это такие. Один удар сердца – и я огромными прыжками несусь за Виртом, и сбиваю его на землю.
- Питер! – кричит он, пытаясь подняться - я всё-таки нашёл тебя.
- Это уже не твой брат, - рычу я, прижимая его к земле, словно это сейчас самое важное на свете. – Это оборотень!
Маг замирает и вглядывается в человека, который всё так же, не торопясь, приближается к нам. Следом за ним двигаются и остальные.
- Питер, это ведь ты! – неуверенно шепчет Вирт, и словно в ответ на его слова, губы человека растягиваются до ушей, открывая растущие зубы. Тело человека свело судорогой и выгнуло дугой, с тихим хрустом ломались и дробились кости, натягивались и рвались мышцы, лопались связки, скрюченные пальцы – нет, не пальцы – когти! - вцепились в землю, словно ища в ней опору, кожа покрывалась густой чёрной шерстью. А затем застывшую тишину прорезал долгий яростный вой. Свирепый, полный лютой ненависти ко всему живому вой. Тварь, оскалив клыки, бросилась к нам.
Так вот что задумали военачальники Мортис, мелькнула мысль. До того, как мы попали в окружение, поторопившись перейти в атаку, нежить наседала на армию Империи. Удары шли по центру и с правого фланга. Слева войска прикрыты глухим непроходимым лесом, кто будет ждать отсюда удара? Следовательно, все резервы с левого фланга армии стянуты поближе к центру. Расчёт Мортис прост – постоянно держать в напряжении войска Империи, а в это время через непроходимый лес пустить элитное войско – почти всех оборотней, которых удалось создать за это время. Больше сотни! Немыслимое число, ведь смертоносного оборотня надо не один год подвергать действию заклинаний, эликсиров и декоктов, даруя его телу, полный иммунитет к стали. Ударив в незащищённый магами левый фланг армии Империи, оборотни способны натворить больших бед, смешав все ряды и построения. Что ж предупредить наших военачальников могли бы только я или Вирт. Однако ни я, ни он сделать этого не сможем. Одного, максимум двух оборотней маг мог бы сжечь, потеряв после этого сознание, а остальные просто разорвут нас и даже не заметят…
Я рывком поставил Вирта на ноги и толкнул в спину.
- Беги! Я их задержу!
Это было смешно и глупо, однако что ещё мне оставалось делать? Оборотень был уже рядом, и я одним движением выхватил меч. По крайней мере, я смогу подарить мальчику, к которому привязался, несколько лишних мгновений жизни. Что ж пой меч прощальную песнь, яростно звени в последний раз!
Уходя от стремительного удара лапы оборотня, я мельком глаза заметил, что Вирт так никуда и не убежал. Он стоял на том же месте, размазывая кулаком слёзы по грязным щекам, и постоянно повторяя одно слово.
«Брат…брат…брат…». – безостановочно шептали его губы.
Прости мальчик, но это та правда жизни, которую не хочется знать. Она бьёт наотмашь, безжалостно и неумолимо.
Прости и прощай…
И снова удар. Я вижу лишь размытые движения своего противника и едва успеваю подставлять меч и избегать его ударов. Вижу движение вокруг себя – значит другие оборотни уже рядом. Что ж пора собирать все оставшиеся силы и атаковать. Бессмысленно – да, но по-другому я не умею. И уже не научусь…
Меч взрывается серией молниеносных ударов, а затем уши закладывает от рёва, они глохнут, меня подхватывает неудержимая сила, поднимает вверх и швыряет наземь, и я теряю чувствительность. Мир вспыхивает жёлтым светом, который ослепительно бьёт даже сквозь веки и глаза слепнут. И вдруг, на какой-то миг я вижу всю картину целиком, словно смотрю сверху. Вижу себя, лежащего на земле и сжимающего меч, почему-то далеко от того места, где стоит мой противник, вижу Вирта, который уже не плачет. У него нет глаз. В глазницах горят язычки пламени, горят его руки, и всё тело. Небо затянуто тяжелыми черными тучами и оттуда вниз бьёт огромная хлещущая во все стороны молния. Горят деревья, горят люди возле деревьев, кажется, горит сама земля. Затем молния переплетает тело паренька, и оно вспыхивает ярким факелом. А затем всё прекращается и на обожженную землю падают первые капли дождя…
Я не знаю, сколько прошло времени. Сначала вернулась чувствительность тела, и я, пошатываясь, встал с мокрой земли. Холодные капли дождя приятно холодили обожженное лицо. Затем вернулось зрение, и я увидел, что части леса больше нет, лишь выжженная дотла проплешина. Этот мальчик смог сконцентрировать ужасающую мощь воздуха и направить в нужное место. Сделать такое было не под силу никому. Вирт мог бы стать величайшим архимагом Империи, а вместо этого стал героем поневоле. Мстил за отнятых братьев и заодно спас от разгрома имперскую армию.
Что-то шевельнулось за границей выжженного круга: один из оборотней выжил, нет вон ещё один. Очень мало, чтобы что-то сделать армии, но очень много для меня. Я устало закрыл глаза. Больше меня уже ничего не волнует. Нет больше ни Беатрис, моей любимой, ни Вирта, который неожиданно стал мне то ли младшим братом, то ли сыном. И меня нет…Сколько ещё жизней должно сгореть в горниле этой войны, поглотившей Невендаар?! Этого ли ты ждал Бетрезен, создавая девственно чистый и прекрасный новый мир?! Если этого – то возрадуйся, и наешься досыта!
Вот и всё…Последняя страница перевёрнута и книга закрыта.
Сейчас я открою глаза, ослепшие от невыносимо ярких вспышек молний, вдохну полной грудью горьковатый весенний воздух, пропитанный гарью, перехвачу поудобней свой меч и, наконец-то, обману смерть. Беатрис, любовь моя, ты видишь, я уже иду!..