Однажды я провел две мартовские недели в альплагере «Эльбрус», пытаясь за это время научиться кататься на горных лыжах. Лыжные трассы Кавказа, в том числе Приэльбрусья, собирали тогда любителей этого вида спорта и отдыха со всего Союза.
Каждый вечер в столовой лагеря проходили танцы, фаворитами на которых среди мужчин были два бородача-крепыша из Донецка и Харькова. Мне объяснили, что это Миша Туркевич и Сергей Бершов, альпинисты, в составе сборной страны взошедшие год назад на Эверест. Это было первое восхождение советских людей на высочайшую вершину планеты. Газеты об этом много писали, а Туркевич стал вдвойне знаменит потому еще, что впервые в истории альпинизма поднялся на Эверест ночью.
Бершов и Туркевич были друзьями, в «Эльбрус» приехали отдохнуть и, конечно, среди околоспортивной публики, собравшейся в лагере, пользовались популярностью. Понятно, что и во мне проснулся журналистский зуд, взять интервью у Туркевича было делом профессиональной чести.
Он оказался собеседником словоохотливым и раскованным. В числе прочего я узнал, что Миша написал и сдал в издательство рукопись книги «Зов далеких вершин», что было для меня просто удачей, и вот почему. «Комсомолець Запорiжжя», где я работал, пользовался в области достаточной популярностью. Газета умудрялась печатать с продолжением произведения известных тогда Ю. Семенева, Л. Млечина, И. Фисуненко, В. Пикуля, других авторов еще до публикаций их в толстых журналах или выхода отдельными книгами. Книга Туркевича, рассказывающая о покорении Эвереста, плюс редкие фотоснимки, плюс мое интервью с автором были бы очень кстати в период очередной подписной кампании. Миша Туркевич против публикации в «КЗ» не возражал. Через некоторое время я получил из Донецка большой пакет: экземпляр рукописи с десятком черно-белых фотографий.
Редактор газеты идею одобрил, сказал лишь, что покажет рукопись в обкоме партии - таков порядок. Порядок, действительно, был таков: все, что печаталось не за одну подачу, т.е. не в одном номере газеты, обязательно визировалось отделом пропаганды обкома партии. Напомню: так называемые «острые» материалы всегда согласовывались с «партией» или «комсомолом». Кроме того, каждый номер газеты просматривал специально приставленный цензор, наделенный правом казнить публикацию или миловать.
С поправкой на рутину и занятость, прикинули с редактором, чиновнику из обкома хватит на просмотр рукописи Туркевича двух-трех недель. Но неделя шла за неделей, а «Зов далеких вершин» оставался по-прежнему в недрах обкомовских кабинетов. Я напоминал об этом редактору, он, в свою очередь, кому-то, мне недоступному. Тот, недоступный, обещал посодействовать. На этом все и заканчивалось.
Месяца через два Туркевич прислал обиженное письмо: почему не высылаю газеты с напечатанной повестью? Я ответил: рукопись никак не пройдет чистку, отвязавшись вволю по поводу того, умеют ли вообще читать товарищи из обкома. Было стыдно перед Туркевичем за родную газету, ведь вряд ли он поверил всерьез сказочке про обкомовцев-волокитчиков.
Не менее полугода пролежала рукопись в отделе пропаганды обкома. Было понятно, что дело не в идеологических изъянах книжки об альпинизме. Просто у того, от кого зависела публикация, руки не доходили до такой мелочи. Когда, наконец, рукопись завизировали, печатать её в газете не было уже смысла. Книга «Зов далеких вершин» тиражом 25 тысяч экземпляров вышла в издательстве «Донбасс». Какое-то количество книг поступили и в запорожские библиотеки. Специально пошел в одну из них, чтоб убедиться.
Мише Туркевичу с огромными извинениями описал все честно, как было, вернув ему рукопись бандеролью. Ответа я не дождался, из чего заключил, что Туркевич не хочет больше иметь дело с таким необязательным журналистом.
Всё-таки интересно: тот чиновник обкомовского образца далекого 1983-го года узнает себя, прочитав эту историю?
Известный украинский альпинист Михаил Туркевич умер в 50-летнем возрасте от острого приступа панкреатита во время отдыха в Сочи летом 2003 года.