1.
Несколько дней назад к Реутовым* пришла огромная беда. Глава этого большого семейства Георгий Андреевич был буквально растерзан тигром, который, по многочисленным утверждениям учёных, разного рода защитников природы, литераторов и журналистов, широкого круга обывателей и даже бывалых таёжников, «никогда не нападает на человека» (вариант: «никогда не нападает на человека п е р в ы м»). Господи, да я сам сто раз говорил и писал это, основываясь на некоем коллективном мнении – или коллективном опыте. Или – коллективном заблуждении**.
* Фамилия изменена
** См. серию Tigers на моей страничке в Прозе.ру
Обозначу место, где всё это случилось… Я уже подзабыл, сколько времени летит самолёт от Москвы до Владивостока – то ли семь, то ли девять часов. Впрочем, это не столь важно, всё равно от Владивостока до нашего Тернея автобус пилит целых пятнадцать часов (съездив в декабре в город четыре раза, я, получается, провёл в дороге ровно пять суток, что уже сопоставимо с поездкой из Владивостока в Москву на скором поезде).
Можно посетить в Тернее контору знаменитого Сихотэ-Алинского заповедника, затем проехать десяток километров по таёжной дороге – и оказаться в небольшом селе Гаврино. Это пяток или десяток домов справа от дороги, люди живут здесь сами по себе, натуральным хозяйством, а их селение юридически является одной из улиц Тернея, случайно вырванной из контекста и заброшенной на границу д р е м у ч е й тайги. Ну, а в Тернее и его ближайших окрестностях – п р о с т о тайга.
Примерно в километре от Гаврино, если дальше по вектору, дорогу пересекает река Серебрянка. По мосту через неё гружёные лесовозы проходят с опаской, остальные машины – спокойно. Река не очень широка здесь, в районе своей талии. Те десять-двенадцать километров, которые по трассе отделяют это место от моря, для реки, текущей пока вообще в другом направлении, превращаются из-за извилистого, как бы блуждающего по тайге русла почти в тридцать километров. К морю, совокупившись по пути со множеством лесных ключей, она выйдет достаточно широкой и полноводной, имеющей даже какую-никакую дельту – в два рукава.
Реки в нашем районе (а это довольно популярные среди туристов и космонавтов Кема, Белембе, Амгу, Максимовка, Самарга) непременно впадают в море, причём длина каждой не больше сотни километров – и то лишь в силу затейливой извилистости русла. Длина их ограничена параллельным морскому берегу хребтом Сихотэ-Алиня.
2.
Такое долгое отступление от основной темы показывает, что у меня нет особого желания живописать детали этой истории и даже просто подступаться к такому описанию, – но тут уж как придётся. Без деталей, в том числе и жутких, наверняка не обойтись…
Георгий Андреевич оставил машину недалеко от моста, прямо на берегу, а сам сел рыбачить, прокрутив предварительно пару лунок во льду… Дальше у нас плавного повествования не получится, потому что происшедшее придётся восстанавливать по следам. Так что сразу к следам и проскочим.
Когда вечером Георгий не появился дома, дочь его начала беспокоиться и обратилась в милицию. Примерно в половине девятого сотрудники милиции и МЧС (и с ними работник службы спасения на водах) вместе с дочерью Реутова выехали в сторону Гаврино, туда, где должен был рыбачить Георгий. Спасатели уже чувствовали, что с Георгием приключилась какая-то беда (скажем, проломился лёд, либо человеку стало плохо с сердцем), – но только не то, что произошло на самом деле.
Вот выдержка из рапорта одного из поисковиков: «Машина рыбака стояла в районе Гавринского моста. Прибывшая на место поисковая группа по тропе пошла на место, где рыбачил гр-н Р. В свете фонаря метрах в пятидесяти от себя мы увидели тигра рядом с растерзанным телом человека. Зверь не уходил, даже когда его пытались отогнать криками.
Мы вернулись к своей машине и съездили в Терней за оружием. Когда вернулись, зверя на месте происшествия уже не было. На всякий случай произвели несколько выстрелов – чтобы зверь не накинулся неожиданно на людей, пока они уносили останки погибшего».
О том, что собой представляли эти останки, я, может, расскажу ниже, когда соберусь с духом.
На следующее утро спасатели и инспекторы дорожно-патрульной службы вновь выехали на Гаврино. Первым делом установили пост на дороге недалеко от реки, чтобы предупреждать любителей подлёдного лова об опасности. Около 11 часов водитель проезжавшего лесовоза сообщил, что в сторону поста идёт тигр, причём он уже близко, метрах в ста пятидесяти. Снова выдержка из рапорта: «Группа выехала навстречу. Зверь лежал на дороге. Завидев машину, он бросился на неё. Когда до джипа оставались считанные метры, выстрел остановил прыжок хищника».
По словам спасателя Виктора Сергеева, это был крупный самец – пятка размером 11,7 сантиметра. Тигр был исхудавший, на передней лапе – две раны. Возможно, он подрался с другим зверем или попал в охотничью петлю. По всей видимости, он пришёл со стороны озера Благодатного, от слабости не мог охотиться. (Благодатное – это название уникального озера и анклавного участка территории заповедника в двадцати километрах по побережью моря на юг от Тернея).
На человека тигр напал со спины. Затем зверь оттащил добычу в сторону. Погибший, скорее всего, даже не успел что-либо осознать. На льду, возле лунки, так и остались рыбацкий короб, удочка для подлёдного лова, ледобур…
Когда ночью поисковая группа появлялась здесь второй раз, с оружием, тигр был рядом, всего в каких-то тридцати метрах, в прибрежных кустах. Как потом выяснилось по следам, он в это время доедал… правую руку Георгия. А утром, не найдя свою добычу на прежнем месте, тигр в поисках пищи вышел на дорогу…
3.
Происшествие на таёжной реке, конечно же, вызвало большой резонанс в посёлке, где всего три с половиной тысячи жителей.
По поводу охраны тигра у местного населения всегда существовало и существует несколько точек зрения. Путём приведения к общему знаменателю можно сократить их список до двух. Первая – тигров осталось совсем мало, и их надо всемерно защищать. Вторая – тигров развелось слишком много, их можно и нужно убивать, приравняв к другим хищным зверям. К тому же, как мы видим, время от времени всплывают факты людоедства. Сторонники второй точки зрения (то есть в с е охотники района. А охотниками являются п о ч т и в с е мужчины в районе) говорят обычно: заповедник большой, там и охраняйте тигра, но как только он выйдет за пределы заповедника – он наш. В значении: он наш недруг; и если позволит себе лишнее – он наш…
Если учесть, что Сихотэ-Алинский заповедник полтора десятилетия назад стал пионером (в сотрудничестве с WCS – Wildlife Conservation Society) международного проекта по отслеживанию тигров с помощью радиоошейников, то проблема эта обретает, скажем так, иной, не совсем районный масштаб.
Желающих подробней узнать о радиоошейниках отсылаю к своим прежним, уже довольно давним «тигриным» публикациям. А здесь пока скажу о том, о чём я там практически не говорил. Упоминать – упоминал, но этого мало. Надо было погромче.
Речь о травмах лапы у зверей.
Дело в том, что прежде чем снабдить тигра ошейником, надо поймать его. Это к уже «радиофицированному» или попавшему в ловушку тигру можно подлететь на вертолёте, усыпить его снотворным снайперским выстрелом (вовсе, кстати, не полезном для зверя, который в ходе такой операции испытывает очень сильный стресс, настоящий шок). Найти же тигра с воздуха п р о с т о т а к – невозможно. Поэтому в ход идёт ловчая петля.
Петля эта якобы прошла долгий путь усовершенствования, начавшись с обычного стального тросика в палец толщиной. На самом деле она осталось таковой и пятнадцать лет спустя. Правда, и наши научные сотрудники, и американцы постоянно говорили и говорят о всё новых и всё более «гуманных» материалах, из которых делалась петля. По их словам, она становилась «мягче» и эластичней не в ущерб прочности. Но на деле, повторяю, и сегодня по-прежнему применяется всё тот же страшный, травмоопасный трос.
Существует хитроумно-незамысловатое приспособление, специальная пружина, благодаря которой петля, когда в неё ступает тигр, «подпрыгивает», чтобы охватить лапу, скажем так, «выше локтя». Это получается не всегда, и лапа нередко перехватывается там, где у нас запястье (не знаю, как всё это называется у кошачьих). В таких случаях у тигра есть малюсенькая, но всё же реальная возможность вырваться из петли. Но пытается-то вырваться он в л ю б о м случае.
Представим себе тигра, который, попав в петлю и стараясь вырваться из неё, делает всё, чтобы освободиться, в том числе и несколько своих знаменитых сильных прыжков, способных стремительно перебросить двухсоткилограммовое тело на расстояние до шести и более метров. А теперь представим, что при этом делается с его лапой…
Для того чтобы надеть ошейник на пойманного в петлю тигра, в него стреляют снотворным (а точнее – неким обездвиживающим составом) с вертолёта либо просто с безопасного расстояния. Время, пока зверь обездвижен и спит*, используют ещё и для того, чтобы по возможности подлечить рану, наложить на лапу шину. Получив персональный ошейник и человеческое имя (русское или английское, мужское или женское. Затевали это якобы для удобства учёта, потом превратили в игру, со стороны выглядящую… так себе), зверь вновь обретает свободу, а с ней и долго не заживающую рану конечности, грозящую и другими ранами и болезнями.
* Он, вообще-то, при этом вовсе не спит. Я расскажу об этом дальше.
В своё время я написал очерк о вышедшем на пенсию местном хирурге Владимире Семенченко, которого не раз приглашали делать операции прямо в тайге – больным тиграм. «Болезнь» всегда одна и та же, мы с вами только что говорили о ней.
Владимиру приходилось обеззараживать и зашивать раны, вправлять вывихи, а однажды даже накладывать шину на сломанную (именно во время отчаянных попыток вырваться из петли) лапу тигра. Владимир Яковлевич рассказывал, как трудно это было, какую изобретательность ему пришлось проявить, какие самые странные материалы были использованы им для того, чтобы шина не сильно мешала зверю и одновременно крепко держалась на ноге. «Чтобы тигр не сбросил её в первые же полчаса после пробуждения», – сказал мне Володя.
Лишь однажды его привезли в тайгу для того, чтобы подлечить тигра с целым набором других болезней, вконец ослабшего и беспомощного. Володя узнал тогда в нём своего лесного пациента, того самого, с переломом. Он увидел, что лапа зверя когда-то срослась хорошо, и с полным на то основанием гордился своей работой.
Увы, у сотрудников российско-американского проекта поводов для гордости не было. Если кто-то из них испытывал в тот раз удовлетворение результатами своей работы, то это было извращённое удовлетворение. Оба раза тигр становился больным, в общем-то, по их вине. Ниже я попытаюсь рассказать и о других сильных недомоганиях, фактически непременно сопутствующих ранению конечности тигра.
Я уже говорил о стрессе, который неизбежно испытывает тигр, попадающий(ся) в кандидаты на получение ошейника. Добавлю ещё, что обездвиженный выпущенным из винтовки шприцем тигр «спит» с открытыми глазами. Думаю, это само по себе сказывается потом на остроте кошачьего зрения. Но ведь зверя к тому же многократно фотографируют со вспышкой «для науки», а чуть позже каждый из прилетевших к месту кольцевания (иногда до десятка человек) непременно желает запечатлеться (и не по одному разу) рядом с хищником, кладя на него руки или пытаясь для вящего эффекта подержать его голову анфас в сторону объектива.
Почему это я так долго говорю о меченых тиграх?
Да просто потому что тигр, съевший моего знакомого, был с радиоошейником! Мало того, тигр был больным и ослабшим. Особенные страдания причиняла ему больная лапа.
Кстати, что это я – всё «тигр» да «тигр». Его же, по «метрикам» Иваном звали.
4.
Считается, что как только тигр обретает ошейник, он попадает под полный контроль учёных. Дескать, датчики (помимо радиодатчика, в ошейник встроена GPSка) позволяют отслеживать любое его передвижение, узнавать местоположение с точностью до трёх-пяти метров, сразу заметить странную неподвижность объекта в течение определённого отрезка времени и понять – со зверем творится что-то необычное. Тут один из трёх вариантов: тигр очень болен и не может передвигаться; тигр погиб; тигр не просто погиб, а убит и уже вывезен за пределы района, ошейник же попросту выброшен браконьерами, чтоб не навёл на и х с л е д.
На самом деле никто не отслеживает местоположение каждого тигра в любую минуту (и даже в любой час, а то и сутки). Да это и ни к чему, достаточно иметь возможность сделать это. Зато, правда, за пятнадцать лет ни один из случаев браконьерского отстрела не был раскрыт, виновные ни разу не были найдены.
Время от времени тигры задирают коров, принадлежащих частным владельцам либо единственному животноводческому ООО в районе. Обычно это проделки старого, дряхлеющего зверя, сошедшего со своего тигрового круга поближе к человеческому жилью, к местам выпаса домашних животных, к свалкам и помойкам.
Американские партнёры проекта взяли возмещение ущерба в таких случаях на себя. Быстро проводится довольно формальное расследование, и хозяин коровы получает денежную компенсацию, кажется, десять тысяч рублей.
Если такой тигр начинает регулярно попадаться на глаза местным жителям, то природоохранные службы получают разрешение на его отстрел (его должна выдавать Москва). Дальнейшая операция носит какое-то иезуитское название – «и з ъ я т и е [зверя] из природы», и суть её объяснять нет смысла. Я бы назвал это легальной охотой на «краснокнижного» зверя, неким тигриным сафари в Уссурийской тайге.
5.
В общем, когда Георгий приехал на таёжную речку и стал готовиться к рыбалке, тигр Иван тоже шёл туда же, уже готовый к охоте на человека.
6.
Сегодня я долго пытался припомнить хоть одно исключение из длинного ряда известных мне природоохранных и тем более природозащитных (в нюансах попробуйте разобраться сами) организаций, фондов, инспекций и обществ новейшего времени – и не сумел. О каком исключении речь? Да просто хотелось найти такое из этих новообразований, которое бы начало свою деятельность с конкретной работы, с каких-то трудностей и лишений, с достигнутого большими усилиями результата, а не с покупки дорогущего джипа-внедорожника, практически сразу становящегося как бы личной машиной главаря той или иной природозащитной банды.
Время, в течение которого авто используется по истинному (условно, конечно) предназначению, сопоставимо с надводной частью айсберга. Всё остальное – это некая демонстрация природоохранником возможностей своей секты и собственной лихости; поездки в краевой центр; устройство отдыха для своего начальства и для начальства своего начальства; бессмысленные и по сути имитационные рейды в лесу (когда цель акции декларативна, а результат ничтожен, стремится к нулю); ну и, конечно же, обеспечение себя, своих близких и своих начальников таёжной продукцией – то есть спокойное и безопасное браконьерство.
Ещё десятка полтора-два лет назад между такими организациями существовало соперничество, которое могло порой заставить их выявлять злоупотребления коллег, разоблачать друг друга. Сегодня здесь налажено мирное сосуществование, причём не суть важно, на чьи деньги куплены джипы – на государственные ли, или на общественные, или на «выигранные» по заморскому гранту.
Лишь летом, во время нерестового хода лососёвых, становится совершенно очевидной никчемность их игры мускулами – когда всех их вдруг легко отодвигает в сторону краевой ОМОН, лихой и беспредельно преданный делу защиты природы.
Для имитации полезной деятельности омоновцы, которых где-то тщетно и безответно ждут настоящие мужские подвиги, отнимают удочки и велосипеды у детей, прокалывают резиновые и арестовывают деревянные и дюралевые лодки местных жителей, тешатся другими подобными природоохранными шалостями и пакостями. Пинок десантным ботинком, выданный под зад какому-нибудь третьекласснику, – лёгкая разминка по пути на собственную рыбалку.
А если по правде, то без бинокля и оптического прицела видно, что основная задача большого отряда милиционеров – держать любопытных подальше от чьих-то (не стану утверждать, что непременно их собственных) промысловых угодий и целых мини-заводов по засолке и фасовке икры и иногда рыбы. «Иногда» – потому что красную рыбу нередко просто выбрасывают, создавая своего рода помойки, которые, кстати, тоже манят зверя и избаловывают (развращают) его. На вывозке продукции работают шныряющие туда-сюда грузовики и джипы, задействованы вертолёты…
Но бог с ними, с омоновцами, вон они уже уезжают из района и из моего очерка, отметившись напоследок вселенской дракой с личным составом местного РОВД, дракой злой, до кровавых милицейских соплей – хорошо хоть без стрельбы. С неким странным удовлетворением хочу добавить лишь, что в драке одержала победу местная милиция. «Странным» – потому что местные менты, в общем-то, практически так же подлы и гадки. Я упомянул про всех этих героев – приезжих омоновцев и местных «защитников природы», чтобы проиллюстрировать, насколько слаба у нас природоохранная работа, насколько гнилые нынче у неё устои.
Во всяком случае, ни одной природоохранной службе не удаётся остановить поистине шквальный наплыв браконьеров в Тернейский район.
В обычное время на территории самого большого в крае района (он тянется вдоль побережья Японского моря более пятисот километров – это ровно половина всей береговой линии Приморья) проживает всего 13,5 тысячи человек*. Плотность населения богатейшего и призванного быть заповедным района уникально мала – меньше 0,5 человека на квадратный километр! Но в период нереста или сбора кедрового ореха в районе единовременно находится до 40 тысяч человек, по большей части нелегально. Они разом в т р о е увеличивают численность населения, которая войдёт в свои берега лишь после того, как все трофеи опустошительного бандитского налёта на наши леса будут вывезены за пределы района.
* В 2016 году – уже всего 10,6 тысячи. (Более позднее примечание).
Социальный срез этой саранчи, что называется, ниже ватерлинии. Бандиты (так мне удобней называть руководство «заготовителей», ибо по своей сути все они – грабители) собирают в свои бригады бомжей на городских свалках, в подвалах и подземельях. Владивосток на время остаётся без самых колоритных своих персонажей, которые вдруг обретают курортную среду обитания в сочетании с нещадной эксплуатацией.
Будучи, по существу, рабами, они не возвышаются до мыслей о необходимости беречь природу и используют редкие свободные минуты для браконьерства и прочего воровства. В этом остро наперченном растворе постоянно идут свои процессы и реакции, свои разборки и сведение счётов. Десятки рабов за сезон исчезают из числа живых, но в милицейские сводки попадают редкие единицы.
Люди, которых я обозначил словом «бандиты», делают в лесу всё, что хотят, за исключением лесозаготовок. С этим борется (увы, лишь в нашем районе; а вообще в Приморье положение с браконьерскими рубками ужасное) главный арендатор всех подходящих таёжных площадей – знаменитый «Тернейлес». Борется успешно, во-первых, потому что он сам стремится выстричь тайгу, а во-вторых, потому что район наш не сквозной, находится н а о т ш и б е. Так что в отличие от других таёжных районов наш не стал благодатным местом лесозаготовок для вездесущих китайцев (можете не верить, но их в районе попросту нет. Абсолютно) и для сотен мелких хищных бригад, специализирующихся на особо ценных породах древесины. Зато все остальные лесные богатства различные проходимцы вычёсывают частым гребнем.
Но, увы, нельзя сказать, что незваные гости находятся здесь незаконно. Ни администрация района, ни прокуратура ничего не могут противопоставить… конституционному праву любого гражданина РФ свободно ходить в любой лес на территории РФ. Звучит эта чушь очень красиво – и вот уже ни одна служба н е в п р а в е останавливать КамАЗы, до отказа нагруженные чистым кедровым орехом, хотя нормативные документы не позволяют готовить больше сорока килограммов «в одни руки». На всякий случай у водителя на руках есть затрёпанная «доверенность» от имени нескольких десятков людей-невидимок на вывоз из тайги их «доли» заготовленного кедрового ореха.
Чтобы поставить самый захудалый милицейский кордон с простеньким шлагбаумом из жердины, нужно дожидаться объявления чрезвычайной ситуации в районе. Но для этого необходим гигантский пожар (ещё «лучше» – несколько пожаров) в тайге. Лесной пожар, виновником которого является обычно кто-то из чужаков, тушит весь район – естественно, за исключением чужаков.
На тушении огня заняты и те, кто мог бы в эти дни (пока разрешает Конституция) дежурить на дорогах. Впрочем, поскольку у нас в стране почти всё регламентируется требованиями оптимистической отчётности, режим ЧС не должен продолжаться больше определённого количества дней (кажется, всего трёх), и далее при любом очаге пожара ситуация почему-то «нормализуется». И вновь ничто не мешает работе отлаженного конвейера по «экспорту» таёжных богатств, не приносящему ни копейки в казну района и сказочно обогащающему разного рода браконьеров.
Ни одна из природоохранных служб, повторяю, не в силах реально противостоять этой экспансии. Причина проста: никто из природоохранников не заинтересован в успехе кровно, никто не защищает своё, все защищают нечто о б щ е е, а следовательно ч у ж о е. Поэтому оккупанты всегда чувствовали и чувствуют себя в тайге полноправными хозяевами. И присасываются к телу нашего леса подобно насекомому-кровососу или клещу, несущему болезнь и инвалидность.
Только заповеднику удаётся держать марку, удерживать свои рубежи в относительной безопасности, потому что устои его работы были заложены очень давно, три четверти века назад. Охотники сегодня по привычке уважительно относятся к этому учреждению, стараются не переступать его границы. Играет свою роль и то обстоятельство, что в стремительно пустеющей тайге заповедник остаётся богатым оазисом, местом прокорма и выживания зверя, который потом сам пересекает границу и выходит прямо в охотничьи угодья. Так что местные мужики предпочитают не трогать курицу, несущую золотые яйца.
Не трогают они и тигров, хотя предъявить им свой счёт готовы в любое время. Учёные, проводя свои расследования и выстраивая свои версии в случаях браконьерского отстрела тигров, ни разу не выдвинули обвинений в сторону местных жителей. Практически все случаи убийства тигров зафиксированы на выезде из района, там, где асфальтированная трасса Терней – Пластун пару десятков километров проходит по территории заповедника.
Большинство встреч с тигром, когда люди видят его из кабины своего автомобиля, происходит именно на этом участке. Ну, а наблюдать зверя можно ведь не только через ветровое стекло, но и через вырез прицела. Однако у местных охотников здесь слишком много нравственных тормозов. Отводя душу в разговорах о необходимости отстрела, они всё равно с большим уважением относятся к работе учёных, к заповеднику, не собираются пока нарушать сложившееся равновесие во взаимоотношениях с наукой и с тигром.
Правда, сами тигры не всегда выдерживают такое равновесие.
7.
Взаимоотношения тигра Ивана с людьми имеют (или, скорее, имели) свою историю.
Их пути пересеклись давно, ещё в 2007 году, в октябре, когда будущий Иван впервые познакомился с ловчей петлей, подстерегавшей его на е г о охотничьей тропе…
Я, признаться, терпеть не могу тот огромный пласт прозы, который населён антропоморфическими представителями животного мира, живущими, рассуждающими и думающими по законам некой усреднённой человеческой логики, а если и отступающими от неё, то лишь в соответствии с представлениями того или иного автора о природе и привычках того или иного четвероногого (либо летающего, пресмыкающегося, плавающего) героя повествования. Иначе я начал бы сейчас придумывать историю о том, с какими мыслями шла в тот момент ничего не подозревающая большая полосатая зверушка; как она вспоминала детство, радовалась хорошей погоде, думала о предстоящем отдыхе; как наш тигр в первую минуту ничего не понял и некоторое время недоумевал; как, не приведи бог, пронеслась перед ним в один миг вся его тигриная жизнь… оставим это для каштанок и белых клыков и бимов.
Наш тигр просто попал в ловушку и стал бороться за жизнь и свободу. Каким-то чудом ему удалось выдернуть сильно израненную лапу из зверской стальной петли и уйти. Надо отдать должное этому зверю: освободившись из петли, он несмотря на ранение сумел потом окончательно скрыться в тайге. А ведь сработавшая ловушка вмиг привела в действие весь механизм проекта, мобилизовала весь его арсенал, включая вертолёт, «гуманных» снайперов и следопытов. Зверя они так и не нашли, не выследили, не догнали.
Вторая встреча с людским коварством поджидала этого тигра два года спустя – в октябре 2009-го. На сей раз всё произошло так, как это предусмотрено сценарием учёных. Полосатый пленник с вновь изуверски искалеченной лапой был вынужден перенести унизительную процедуру усыпления, измерения всех параметров, взятия анализов, фотографирования и взвешивания. На тот момент в нём было около двухсот килограммов.
Забегая вперёд, скажу, что три месяца спустя, к моменту охоты на человека тигр Иван весил всего 85 (!) килограммов.
Не исключено, что к этому времени он ещё раз наткнулся на ловушку и каким-то образом снова вырвался из неё. Об этом мы с вами сейчас прочтём в письме местных охотников. Проверить такую версию практически невозможно – от разговора на эту тему уклоняются в с е природоохранники.
8.
Итак, чтобы дать более или менее полное представление об умонастроениях местных мужиков, приведу одно из писем, пришедших в ответ на информацию в районной газете, которую я редактирую. Кстати, я опубликовал все письма обеих спорящих сторон, но должен сказать, что аргументы противников ловушек выглядят убедительней.
Вот оно, это письмо, озаглавленное «Зачем защищать людоеда?» и подписанное дюжиной самых авторитетных следопытов-охотников:
«Прочитав в районной газете статью про тигра-людоеда, мы были сильно удивлены заключительными словами её автора: «Теперь специалистам предстоит установить, что именно заставило тигра напасть на человека». Мы считаем, что этими специалистами в первую очередь должны быть прокурор и его ведомство.
Погиб человек, здоровый мужик, муж, отец, дед, который всю свою жизнь отдал работе на море, ловил рыбу. И вот так погиб (мы уверены, что по чьей-то преступной глупости), фактически рядом с домом.
По нашей деревенской информации, в районе озера Благодатного тигр с ошейником попал в петлю, которую ставили работники заповедника, и вырвался, получив травму лапы. Тут возникает несколько вопросов. Тигр имел радиоошейник, так почему же эти самые специалисты не проследили за передвижением зверя? А если они вели наблюдение, то почему не предупредили население о том, что тигр находится в черте села Гаврино, и он опасен? И не нужно быть профессором Мичиганского университета, чтобы определить: если такой зверь, как тигр, находится в одном месте в течение двух дней, с ним что-то не то.
Как легко списать всё на охотника-браконьера: «Возможно, он попал в петлю охотника» (слова того же автора). Но кто же у нас охотится с такими петлями? И кто охотится в урочище озера Благодатного, на территории заповедника? Разве что сами работники Сихотэ-Алинского заповедника. И вот в связи с этим мы считаем – произошло непреднамеренное убийство человека, и следствие должно установить, кто в этом виновен.
Кто компенсирует семье моральный и материальный ущерб, потерю кормильца? Почему жизнь полосатого хищника ценнее жизни человека? Ведь за период существования этой программы тиграми убито уже несколько (наверное, около десяти) человек. И не пора ли ставить вопрос перед компетентными органами? Хищник, покинувший территорию заповедника, должен автоматически становиться объектом охотничьего промысла, тем более – рядом с населённым пунктом. И решение об отстреле должны принимать не Владивосток и не Москва, а муниципальные образования, на чьей территории находится зверь. А заповедники у нас в Приморье занимают довольно-таки приличную территорию, где хватит места и для научных наблюдений, и для воспроизводства этого опасного для человека хищника.
PS. Пока мы писали это своё письмо, краевое телевидение в передаче «Вести недели. Приморье» сообщило о данном происшествии. Ни слова не было сказано о травме лапы, ни слова о том, что тигр был с радиоошейником. Авторы репортажа ссылались на глубокий снег. А мы, охотники Тернея, заявляем, что эта зима как никогда бесснежная». Конец цитаты.
Действительно, в средствах массовой информации Приморья ранение тигра и его «радиофикация» так и не были упомянуты, как будто прошлась по всем материалам невидимая (при этом, возможно, щедрая) рука с цензорскими полномочиями.
9.
И ещё. Действительно, лидеры тигриного проекта, с лёгкостью соглашающиеся выплачивать отступные хозяевам задранных коров, в то же время категорически не признают вины, когда тигр задрал человека. Скорее всего, по той простой причине, что вопрос в данном случае может выйти из сугубо ветеринарных рамок во вполне уголовную плоскость.
Все мы знаем, как сильна в такие моменты корпоративная солидарность, как мгновенно во имя общего дела встают плечом к плечу ещё вчера непримиримые научные соперники, как срочно латаются дыры и маскируются швы в местах неожиданного форс-мажора.
Логика проста: признаешь свой «промах» однажды – и пиши пропало…
10.
Травма лапы является не единственным и даже, быть может, не главным болезненным следствием операции, в результате которой тигр обретает признак цивилизованности в виде радиоошейника. Вторая беда – переохлаждение и обморожение.
Казалось бы, парадокс – зверь, который надёжно защищён от холода и способен переносить любые морозы, вдруг страдает от переохлаждения. Разве такое может случиться? Да ещё в нашем климате, где бабье лето лишь во второй половине октября переходит в осень ортодоксальную, которая в свою очередь полностью занимает в календаре свой законный месяц; и где в феврале никого не удивляют оттепели, а суровому, холодному июню (но всё-таки июню!) предшествуют поистине летний апрель и вполне сносный май!
Увы, переохлаждение и обморожение даже в конце октября или в начале ноября – вещь для тигра весьма возможная. В том, разумеется, случае, когда он попадает в петлю и в руки биологов.
Я уже говорил выше, что вещество в пуле-ампуле, которой выстреливают в тигра, не усыпляет, а просто обездвиживает зверя, как бы парализует его на некоторое время. Действия биологов быстры и слаженны, как у реанимационной бригады – в обоих случаях очень важно не терять времени. Правда, перед тигроведами стоит и ещё одна, добавочная задача – вовремя унести ноги с места операции. Учёные обычно сматывают удочки минут за двадцать до «пробуждения» тигра.
Они убегают, а через некоторое время тигр начинает оживать. Процесс этот нисколько не напоминает обычное наше утреннее пробуждение – свежая голова, хорошее настроение, гимнастика или пробежка, лёгкий завтрак и любимые занятия… Тигр просыпается, как хронический алкоголик с «синдромом похмелья, лишь на минуту прогоняемого очередной дозой выпивки». Впрочем, нет, его «похмелье» гораздо тяжелей – организм зверя почти полностью обезвожен, а кровь застоялась – она более часа циркулировала так слабо, что в конечностях (не только в израненной) даже начинаются воспалительные процессы, а переохлаждение случается чуть ли не при плюсовой температуре.
Итак, организм его обезвожен, и «пьяный» тигр ищет воду, находит её, много пьёт – и снова «засыпает» ещё примерно на час. Если процесс обморожения уже начинался, то теперь он усугубляется.
Повторяю, тут нет парадокса, ведь у обездвиженного тигра циркуляция крови замедляется до критического уровня, кровь не гуляет по телу, а значит и не приносит тепло.
Позже на обмороженных конечностях начинает лезть шерсть (учёные обычно лукавят, объясняя это разного рода благоприобретёнными лишаями. Кстати, а лишай будто бы вовсе и не болезнь?), у животного проявляются потенциальные и усугубляются существующие хвори. Обостряются все латентные болезненные процессы.
Вот так и продуцируются звери-инвалиды, ослабленные и больные. И из-за этого – обречённые на вытеснение здоровой средой; на утрату привычного местожительства и на бомжевание; на изгнание с предназначенных самой природой мест обитания в сторону свалок и помоек; на рисковые выходы к проходящим по трассе автомашинам – порой с агрессивными намерениями, а порой и в надежде на вкусную подачку, которую ошалевшие от неожиданного приключения доброхоты бросают зверю прямо из салона.
А дистанция, которая отделяет просто тигра от тигра-людоеда, с каждым днём становится всё меньше и меньше.
11.
На мониторе милицейского ноутбука (скопировать файлы мне не позволили и, наверное, правильно сделали) я посмотрел на жуткую картину, которую спасатели обнаружили на льду в тот злополучный вечер, уже почти ночью. Тигр отгрыз Георгию голову, и окровавленный скальпированный череп с остатками кожи лица лежал неподалёку от трупа, а рядом можно было видеть волосы с головы. О судьбе одной руки погибшего я уже говорил; у другой была съедена кисть. Тигр съел и внутренности моего земляка, достав их… через то место, где у него была шея.
12.
С одной стороны, я вроде бы уже начинаю повторяться; с другой – тема эта неисчерпаема, многогранна и многополярна. В Интернете в одном интервью одного из начальников одной из «специнспекций» (с обязательным упоминанием тигра в её названии) я даже прочитал сказанные на полном серьёзе слова о том, что, дескать, не тигров много развелось, а нас, людей, – аж шесть с лишним миллиардов, и мы теперь мешаем нашим меньшим полосатым братьям.
Чушь эта говорится без улыбки и даже без ухмылки, в каком-то полупьяном корпоративном раже. Так и кажется: дай этому персонажу чуть дольше покрасоваться у микрофона – и он, захмелев от собственной ахинеи [всё интервью посвящено рассуждениям о «неадекватности поведения» зверя; о том, как д о л ж е н был, но н е с т а л вести себя тигр в той или иной ситуации], заговорит о желательности отстрела лишних человеческих особей.
Приведён в интервью и извечный «железный» довод тигроведов о том, что медведь намного страшней тигра. Действительно, наш зоолог прав: «нападений тигра на человека в нашей стране бывает обычно не более двух-трёх в год, тогда как случаев гибели людей из-за встреч с медведями – десятки». Правда, зоолог забыл добавить, что в стране на многие и многие тысячи медведей приходится всего д в е с о т н и тигров.
Это число он и его коллеги всегда называют, если речь идёт о бедственном положении полосатых кошек и о необходимости защищать их от полного исчезновения. Зато когда речь заходит о достижениях той или иной программы либо очередного проекта, и когда требуются победные реляции, в ход идёт совсем другой показатель – оказывается, амурских тигров в нашей тайге всё-таки п я т ь с о т. Справедливости ради стоит всё же заметить, что ещё чаще эти два числа соседствуют в данных, приводимых биологами и тигролюбами-любителями, будучи разделены важнейшим орудием приблизительности – маленькой чёрточкой, дефисом.
200-500. Именно таково сегодня число особей тигра в дальневосточной тайге, если верить учёным. А верить, судя по всему, просто необходимо. Ибо эта числовая пара куда стабильней, чем данные любых переписей любого населения за последние полсотни лет. Сам я неизменно встречаюсь с такой константой уже более сорока лет и давно убедился в её незыблемости. Любой может проверить это, прочитав мой случайно сложившийся цикл Tigers на Прозе.ру. Все пять его очерков – из разных десятилетий. И уже лет 25 назад я начал понемногу издеваться над этим поразительным феноменом стабильности.
Сильней всего меня поражала его скрупулёзная приблизительность. Подумать только – 200-500! Более забавным я находил и нахожу лишь тот шедевр точности, который некогда увидел на выпущенном тиражом в 300 тысяч экземпляров плакате в приёмной дантиста: «Кариесом зубов на нашей планете страдают 99-100 (!) процентов людей». От математической красоты подобных формулировок дух захватывает!
Тогда же, четверть века назад, я дал себе слово не издеваться более над корректностью данных, получавшихся в ходе ежегодных учётов тигра. Подсчёт вёлся по разным учётным методикам; каждый раз допускались допустимые и недопустимые допуски в данных; микроскопическая дотошность постоянно соседствовала с такими поправками на погрешность, каких зачастую не позволяют себе даже астрономы, – и в результате всегда выводился искомый «бином», 200-500. Мои шутки на эту тему стали тогда приедаться публике, как сегодня приелись ей остроты Задорнова насчёт тупых американцев, и я прекратил свои упражнения.
Кстати, об американцах. Включившись в работу с тиграми пятнадцать лет назад, они не смогли хоть что-то противопоставить нашей инерционной махине и, с каждым разом совершенствуя методику учёта, выдают из года в год с в о и точные данные. Вы уже догадываетесь, какие именно? Вы правы – всё те же 200-500!
Представляете, сколько усилий и средств могли бы сэкономить учёные-биологи для народного хозяйства двух сверхдержав, если бы просто поинтересовались насчёт тигриной статистики у нас с вами!
Но я отвлёкся от анализа интервью представителя «специнспекции «Тигр». Вот он приводит ещё один пример «неадекватности» зверя:
«Весной прошлого года тигр «перекрыл» трассу Хабаровск – Владивосток возле Бикина. Тигр ходил от машины к машине, стукался о них головой (!), демонстрировал явно неадекватное поведение. Прибывшие на место происшествия сотрудники специнспекции «Тигр» обездвижили (?) его с помощью тонкой (!) рыбацкой сетки (!!), и погрузили в машину УАЗ за заднее сиденье. В пути тигр встал на ноги, стал класть морду между головами (!!!) сидящих на заднем сиденье людей, так что им пришлось отгораживаться от него пустыми бензиновыми канистрами».
Всё бы хорошо – но в чём нас пытаются убедить? В некой статистической предопределённости человеческих жертв? Или в нашей защищённости от больного зверя, причём мерой этой защищённости служит… пустая канистра?
Господи, да ведь того, кто усадил людей в один тесный салон с совершенно непредсказуемым хищником, надо судить и лишать возможности работать как с людьми, так и с тиграми. А нам преподносят это как образчик техники безопасности. Так и видится подробная инструкция по ТБ для егерей и путешественников: «…чтобы уберечься от нападения тигра, возьмите пустую канистру…» А ещё можно просто носить с собой вуальку из тонкой рыбацкой сетки. Всего-то и делов.
В общем, обо всём рассказывают нам словоохотливые тигроведы. Да только вот сказать о самом главном умело забывают… Вот, к примеру, отрывок из того же интервью относительно н а ш е г о тигра: «Тигр с реки Серебрянки, скорее всего, был кем-то ранен, кабаном или другим тигром, у него есть на теле рваные раны». И ни слова о том, что на звере был радиоошейник, что у него есть данное ему людьми имя, что он сравнительно недавно попадал лапой в стальную петлю, поставленную учёными.
Конечно, не все природоохранники страдают подобной «неадекватностью поведения», которую я про себя называю комплексом Митволя и за которой стоит безразличие ко всему, кроме каких-то личных корыстных устремлений. Большинство тигроведов абсолютно нормальные люди, которые трезво судят о плюсах и минусах различных тигриных программ и проектов. Они безгранично преданы своему делу,
л ю б я т его, любят тигров. Если и есть у них какая-то общая слабость, то это уже упоминавшаяся неумеренность по части джипов. Впрочем, можно не сомневаться, что по этому вопросу у них совсем другое, отличное от моего мнение: если, дескать, и не хватает чего-то для нормальной работы, то это как раз джипов. Не будем спорить, им видней…
2010 год, февраль