…….- Алё……..Здравствуй !
- Здрасти, кто это?
- Это… Андрей.
Наступила пауза. Шурочка поняла какой это Андрей. Его голос был глухой с хрипотцой, но бодрый.
-Привет.. Андрей,- захотелось тоже ответить бодрым звенящим голосом, но получилось испуганно и настороженно.
- У тебя голос, Маргарита, стал еще больше красивым, нежным. Тебя и время наверно не изменило. Я почему-то так думаю, читая твои письма. Они полны оптимизма, радости, скажу даже больше, ожидания лучшего, всё время меня успокаиваешь, бодришь.
- Спасибо….. – Шурочка растерялась.
Писать письма это одно, а слышать голос, разговаривать - это совсем другое. Шок, от того что она говорит с близким ей человеком, парализовал в ней все ощущения новизны.
… Ральность, и от этого стало не реальна сама ситуация, это чужое имя «Маргарита» тянуло грузом на самое дно противоречий.
- Я понимаю трудно тебе говорить. Я объяснился в письмах. Знаю, не заслужил даже этого звонка…… Расскажи, как ты?
Шурочка молчала. «Надо что- то говорить, а слов нет». Маргариту сыграть не возможно. Личность – это как запах тела, аромат цветка, неповторимый жест.
Есть актёры, лицедеи. Это они делают лица и характеры. Шурочка не актриса, она "играла" себя.
- Можно тебя спросить?.......... Ты знал женщину Ольгу Иванову Смирнову?- не получив быстрого ответа на её вопрос, она снова поторопилась спросить.- Ты помнишь студентку из института ?
- Знал - и там, на конце провода повисла пауза. - Откуда тебе о ней известно?
-Мы жили в одном городе. Ходили по одним улицам. Прости, не могу говорить я не одна…- и Шурочка повесила трубку.
Шурочка прервала разговор. Хотелось заплакать. Отец. Играть дальше было не возможно, не было сил. Всё стало слишком не посильным для неё.
Андрей ошарашено смотрел на телефон.
«Наверно муж зашёл, вот и прервала. …..Ольга?! Не вспоминал её никогда. Это первая любовь была так быстротечна. Полюбил, потом разошлись по непонятной причине. Её обиды были на всё. Она кипела от ревности, если он отпускал невинную шутку сокурснице. Потом уехала. Бросила институт. Я недолго мучился угрызениями совести. Молодость берёт своё и новая встреча заполнила пустое пространство. Лида залетела почти сразу и успела объявить всем в институте и даже родителям о беременности. Если ничего нельзя изменить, надо смирить гордыню и полюбить то, что есть. Была скорая свадьба и через семь месяцев родилась дочь. Гордыня переросла в любовь к дочери. Если бы еще можно было получить, хоть чуть-чуть обратной любви от детей. И почему жизнь – такая сука? ...И вот снова Ольга!».
Андрею показалось, что прошлое робко стучит в дверь памяти, напоминая о юности, но эти звуки повисали в воздухе набатом траурного звона, как будто кто-то умер.
…..Шурочка отправилась к себе в комнату. Её всё меньше интересовала внешняя жизнь. Она была над ней. Казалось, парит над всеми, наблюдает, запоминает как надо и как нельзя жить, а потом начнёт свою, с чистого листа.
Саша позвонил вечером. Сказал, что все дела уладил с работой и готов ехать.
Шурочка продиктовала адрес, оставалось дело за малым, подготовить маму.
- Мамуль, у меня к тебе разговор есть,- она приоткрыла слегка дверь её комнаты, - можно к тебе?
Ольга Ивановна не выносила, когда её беспокоили, во время работы с тетрадками учеников. Это знала и Шурочка.
- Входи уже можно. Раз тебе нужно значит и можно, чего уж .Слушаю ,- она сняла очки , слегка дыхнула на стёкла и краем халата стала протирать их.
Шурочка подумала миомолётно, что вот также делала её бабушка.Эта привычка , протирать очки халатом, казалась старческим жестом, как переспросить несколько раз, забыть куда шёл.. « Мама ты стареешь».
- Только ты выслушай меня, не перебивая. Мне и так трудно будет говорить. Потом спросишь, что будет не очень понятно. Я отвечу на все-все твои вопросы.
- Хорошо Шур, я уже боюсь, если честно. Давай без прелюдий, убивай меня сразу,- Ольга Ивановна рассмеялась, вспоминая, как некоторые студенты выражались именно так, слушая оценки..
И Шурочка начала свой рассказ с писем, на которые она не осторожно ответила,потом продолжила о Маргарите , о Саше ,об Андрее.
Ольга Ивановна сначала была удивлена, потом поражена изложенными событиями, а потом в её глазах мелькнули огоньки ненависти, сменяющиеся радостью.
- Всё Шура. Я не хочу слышать о нём. Этот монстр почти сломал мне судьбу. А теперь ломает её тебе, – Ольга Ивановна негодовала. Её дыхание стало учащённым, сбивалось в хрип при каждом желании кричать. Волна возмущения переросла в злобу, обиду, которая не ушла, а копилась с годами. Во всех несчастьях дочери она винила только его. Только он смог передать ей комплекс брошенной ,не желанной. – Ты что же думаешь, я его буду жалеть. Он умудрился сломать жизнь не только мне, но и этой бедной женщине. Осиротить детей. Поломать жизнь даже собственному сыну. Он разрушитель. Теперь, когда он оказался всеми позабыт и заброшен, теперь он ищет любви и сочувствия. Знаешь Шура, каждому на этой земле воздаётся по заслугам. Пусть изопьёт эту чашу до дна. Пусть испытает то, что испытали я и эта женщина. Я помню этот случай. Помню, как город гудел, когда хоронили её. Как девочка всё время звала маму, и все женщины голосили, слыша её крик.
Глаза Ольги Ивановны сверкали бесовским огнём. Она казалось, испытывала наслаждение от того что Андрей мучается, покинут и одинок.
- Мам, ты, что такое говоришь. Прошло столько лет, где твоё милосердие. Он ведь мой отец. И потом он многое не знал.
- Спроси его, он знает тебя? Он знает о тебе что – нибудь? Что ты ела, пила, как одевалась? Как болела? А потом спроси его о сыне, который вырос в детском доме. Так какой он отец? – она перешла на крик, стараясь доказать не доказуемое.
- Он не виноват, что так сложились обстоятельства. Что так распорядилась судьба. Это в тебе говорит обида и ревность, что письма предназначены были ей,- Шурочка последней фразой в порыве страстной речи хлестнула кнутом по самолюбию матери.
Ольга Ивановна замолчала, потом посмотрела на дочь. Она вдруг поняла, что он за это время когда она волновалась за дочь, отнимал её у неё, приручал, приблизил жалостью, украл. Он всегда всё делал ненароком, не специально, пОходя. А вокруг страдали люди, а он не причём. Пусть он только косвенно причастен, но дочь встала на его сторону. И теперь не бросит его, как ни была против него мать.
- Ты можешь делать что угодно, но я не хочу слышать о нём…. Даже имя, - Ольга Ивановна дала понять, что разговор закончен и опять уткнулась в тетрадки, шаря ручкой по цифрам.
- Я еду в Москву. Вернее я и Саша. Завтра он приезжает к нам. Я хочу попросить тебя быть предельно вежлива с ним и …и на время забыть об обидах.
Ольга Ивановна молчала. Шурочка поняла, что дальнейшая её слова утонут без ответа в молчании.
Она посмотрела на сгорбленные плечи матери, на дрожащий конец пера, на капельку слезы упавшую молчаливо на кисть руки и ощутила душевный холод вокруг, разделивший их, когда - то близких людей.
Из телевизора доносилась песня «Почему все не так? Вроде - все как всегда:
То же небо - опять голубое….».
Ольга Ивановна вытекала вместе со слезами, онемевшая и пустая, как ватная кукла, не чувствуя собственного тела.
(продолжение..http://www.proza.ru/2010/03/11/1548