Юргюп в древности назывался Прокопом. В честь святого мученика Прокопия из Кесарии Каппадокийской, которая недалеко отсюда.
Древность эта закончилась совсем недавно, в двадцатых годах прошлого века, когда вообще все поменялось, когда уехали греки и запустел большой квартал.
Юргюп приютил нас в отеле, переделанном из греческого дома. Омер говорит, что его дед купил дом в 1925 г. Хочется верить. Дом хороший, в несколько ярусов, прислонен к скале. Полагаю, там даже ничего особо перестраивать не пришлось. Только из часовни сделали жилую комнату с отдельным входом. На стене открытого дворика – целая коллекция ржавых железок. От экзотической формы серпов до развалившихся револьверов.
Омер – огромный добродушный турок с мягкими широкими ладонями. Знает французский и японский, но с желающими говорит по-английски. Гости для него наслаждение. Каждому второму, похоже, предлагает жить бесплатно, сколько захочет. Впрочем, едва ли хозяин рискует разориться, ведь люди обычно приезжают в Каппадокию на пару-тройку дней, а потом спешат к морю. Но, думаю, напрасно они спешат.
Первым делом Омер предложил сходить в храм, где иногда видят молящегося мученика Иоанна Русского. Сказал: «Думаю, он вам может явиться»… Храм где-то неподалеку, в скалах. Мы отказались, думая, что неудобно отнимать у человека время, что сами потом найдем дорогу (это было ошибкой).
Тогда Омер сказал, что меняет мое имя. Все шесть дней, что я буду находиться в Юргюпе, он будет звать меня Прокоп. Это был занятный опыт, ведь не каждый день предлагают поменять имя, хоть и на краткий срок. Но не простое это место, и сам хозяин не прост. Вечером, заглянув в святцы, мы обнаружили, что в тот день и праздновался Прокопий. Правда, Палестинский. Но Омер, конечно же, не мог ничего об этом знать.
Город расположен в глубокой котловине. Скалы вокруг источены пещерами и прорезаны трещинами. Где-то поблизости руины османской крепости, и местные путеводители пеняют туркам на небрежное к ней отношение. Впрочем, не видел, судить не берусь.
Все пространство здесь организовано вокруг огромной скалы, выступившей вперед из желтого плато. Она называется Гора желаний, Wish-hill, но настоящее его название – Temenni, что по-шумерски означает «стена». Древнее и священное место… Где-то в недрах Temenni есть пещеры с настенными изображениями, выдающими возраст первоначального поселения – ему оценивают в 8-10 тысяч лет! Юргюп стоит на перекрестке азиатских дорог, здесь всегда было место отдыха торговцев, путешественников и бесконечных армий.
Только всего этого мы по началу не знали. Скрытые смыслы, как всегда, проявляются не сразу, к ним нужно приближаться постепенно. Но здесь уютно. Спускаешься с горы по извилистой дороге и попадаешь под гостеприимный кров, словно шар в ямку устойчивого равновесия. Ничто в Юргюпе особо не бросается в глаза. Несколько туристических кварталов. Автобусная площадь с ханом, где можно отведать дешевый и вкусный кофе в кампании любопытных местных жителей. Дома из желтого туфа. Брошенная греческая «деревня» – хоть сейчас приезжай и живи. Говорят, эллины специально привозили сюда саженцы с островов Эгейского моря, чтобы среди хеттских камней жить под родными кронами.
И жили они в Прокопе довольно долго, хотя, конечно, не всегда просто. А потом мир перевернулся. Лопнула пружина и закрутилось колесо. Омер рассказывает, что один старик-переселенец как-то приезжал навестить родные места. Говорил: Какой обмен населением? Обмен религиями! Я вот такой же турок, только православный. А к вам сюда приехали греки-мусульмане, и весь сказ.
Охотно верю. Омер и сам-то не вполне турок, помнит о своих армянских корнях. Все перемешалось здесь, и очень давно. Вон, на вершине Temenni могилы сельджукских царевичей, убитых монголами. Ниже приютились скромные приземистые мечети с какими-то скворечниками вместо минаретов. В них все напоминает о молодости энергичного вероучения, которое должно было привлекать простотой. На стене одного из зданий табличка: 1400 год.
Вечером на вершине священной горы неуютно. Перед закатом сюда слетаются ветры со всей Каппадокии. Они быстро заставляют забыть, что сейчас лето, свистят в ушах, рвут из рук бинокль и проникают под одежду. Закрученная ими туча кажется огромным рогом, ищущим, где бы воткнуться в землю. Тысячи огоньков внизу могут сойти за бивачные костры, и оттого немного тревожно. Горизонт отодвинут настолько далеко, что солнце, не дойдя до него, скрывается за невидимую черту на фиолетовом небосводе, словно за зеркало факира.
Пожалуй, макушка Temenni единственное место, где местные жители показались мне неприветливыми. Там сейчас кафе, смотровая площадка и круглый домик, в котором выставка старых фотографий. Чтобы зимние дожди не размывали мягкий камень, на гору загнали десяток-другой миксеров и сделали большую бетонную нашлепку. Так повторился мотив каппадокийского «гриба» - здесь множество выточенных эрозией столбов, защищенных сверху шляпками из более твердой породы. Но все же на культурный центр Temenni похож мало, и праздные гости здесь нежелательны. Попытку десакрализации стоило бы признать неудачной.
Спускаемся вниз по скользким мощеным тропам, мимо старых домиков, многие из которых покинуты. Внизу другая жизнь – здесь теплее, звучит музыка, открыты винные подвалы. Европейцы угощаются кебабами в горшочках, крышки которых нужно отбивать обухом тяжелого тесака. Продавец картинок с вертящимися дервишами приглашает зайти к нему после ужина. - Никаких покупок, нет-нет, просто друзья зовут его на Байкал, и он хочет узнать у меня, как туда добраться… (Какую же страну назвать родиной, чтобы хитрые лавочники не припомнили ее достопримечательностей!?) Юная барышня в магазине, заметив у меня под мышкой книгу с портретом Ататюрка, хмыкает столь выразительно, что я ощущаю себя стоящим в московской булочной с томиком Ленина…
А по утрам все совсем иначе. Солнце светится в листьях винограда и золотит камни. Горы сияют мягким светом. Старушка, сидящая на террасе соседнего домика, здоровается со мной, как с добрым соседом. Я уже совершенно перестаю различать, на каких языках общаюсь с жителями Прокопа. Как будто бы июль, но никакой жары. А ведь, наверное, правильно говорят, что в зимние месяцы непогода почти не позволяет покидать жилища.
Пора ехать дальше. За шесть дней кое-что повидали, но только теперь ясно, как, в сущности, не много. Отсюда мы каждый день уезжали в новом направлении, но на сам Юргюп времени почти не осталось. Может быть, оно и к лучшему. Я не подражал оттоманам, и мои монетки остались при мне. К чему? Temenni не дает благословений и не исполняет желаний, она сама их рождает. И прежде всего желание вернуться, снова побыть Прокопием, отыскать, наконец, в скалах место, где молился св. Иоанн Русский. Что дальше будет – поглядим.