Было их двое, и были они одно, но в тоже время каждый из них был другим. Они летели рядом, если можно было бы так сказать о месте, лишенном меры расстояния, почти касаясь друг друга кончиками крыльев, или тем, что можно было бы назвать так, если бы это сравнение не унижало их своей грубой неточностью. Они летели над северной окраиной своего мира, любуясь девственной белизной снежных вершин, и в лучах закатного солнца казались двумя большими белыми птицами. Но все это весьма условно, ибо в мире, о котором мы ведем рассказ, все, сказанное словами, бессмыслица.
Они любили друг друга, и это единственно верно без оговорок. Любили, как любит сухой песок пенистую влагу морской волны, как ветер- трепетную упругость парусов. Любили, как солнце любит душистую зелень трав, как луна- свое отражение в синей озерной глади. Они никогда не расставались, потому как боялись потерять друг друга. И жили бы они так вечно,- счастливые птицы, потому что не было в их мире старости и смерти, которые могли бы разлучить их.
Но что-то странное происходило последнее время в темных глубинах смежного мира. Время от времени оттуда доносились то плач, то смех, а то лязганье железа… Нечто чуждое сочилось из горных расщелин и наполняло воздух тревожным ожиданием чего-то непоправимого. Все это сеяло странное ощущение конечности счастья, и от него сжималось сердце. Кто они? Откуда пришли? И почему должны уйти?- Подобные вопросы не могли прийти им в голову, потому, как не было в их мире подобных вопросов. И поэтому, никакие смутные догадки не могли помешать их безмятежному счастью. И даже когда Великая Истина Света, о том, что Я есть Я, дарованная им от рождения, поблекла, теряя смысл, и превратилась в бессмысленное тождество, они и этому не придали значения. И многие из их племени умерли в начале осени, когда деревья были голубыми.
Беспечные и свободные, они летели вдоль южного склона «серебряного» хребта, купаясь в восходящих потоках теплого эфира, то ныряя в глубокие ущелья, то поднимаясь к самому солнцу. И когда какая-то неведомая жестокая сила повлекла одного из них вниз, то другой, не раздумывая. сложил крылья и камнем стал падать в зияющую бездну потому, что не видел смысла жить одному.
Серые нити тянулись к нему со всех сторон, обволакивая его, проникали в самое сердце. Они то натягивались. как струны, разрывая его на части, то ослабевали, пульсируя и извиваясь, как змеи. Вокруг было темно и сыро. И только откуда- то сверху сочился тусклый свет, напоминающий ему о сияющем всеми красками, счастливом мире, с которым он расстался навсегда. Он собрал в себе последние силы, пытаясь вырваться из пут, но вдруг почувствовал, как стремительно ослабевает это желание. Серые нити теперь пульсировали спокойно, но сеть стала настолько плотной, что трудно было на что-то надеяться. Он понял, что умирает и закрыл глаза. В это самое мгновение симфония звуков и красок ослепила его.
Ребенок зажмурился, настолько непривычным казался ему свет нового солнца, потом открыл глаза, и мир предстал перед ним во всем своем великолепии.
-Кто Я ? Хотел спросить ребенок, но из легких вырвался только сдавленный крик.
-Кто Я?, Кто Я?- продолжал кричать ребенок, но никто не отвечал ему потому, что никто и не знал ответа.
Чьи- то ловкие руки уверенным движением приподняли его над землей, перенесли в колыбель. Рядом с ним лежало крошечное, беспомощное существо с большими голубыми глазами. Их взоры встретились, и на какое–то мгновение он все вспомнил. Но к утру следующего дня он уже не помнил ничего, кроме пустых слов: «Я это Я»
05.03.2000