Уткнувшись носом в тетрадь, Давид мысленно провел линию от вершины треугольника к центру описывающего его круга. Однако, убедившись вскоре в бесперспективности этого предприятия, он повел свой взгляд в обратном направлении и ... дошел до точки, которая, как ему казалось, подавала какие-то надежды. Учительница математики, как заправский арбитр посматривала на часы,- время последней в семестре контрольной подходило к концу, а на дополнительное время расчитывать не приходилось. Еще мгновение- и прозвучит свисток, то-есть звонок. Давид еще раз сосредоточил свой взгляд на подающей надежды точке, в которой сходились все медианы, дагонали и биссектрисы, но все его старания были тщетны. На тетрадном листе, кроме чертежа, большая часть которого так и осталась воображаемой, не появилось ничего нового. Да, Давид дошел до «точки», вернее сказать до «ручки», потому, что стиснув зубы в последнем отчаянном рывке, он прокусил колпачок шариковой авторучки, которую старательно жевал весь урок, и который в конце концов, не выдержав напряжения треснул, издав такой звук, как будто кто-то грызет орехи. В классе раздался дружный смех.
- Да, этот орешек мне не по зубам,- подумал Давид, откладывая тетрадь в сторону. Учительница укоризненно посмотрела на Давида. Она давно хотела «поставить крест» на его математических способностях, но почему-то каждый раз откладывала это на потом, и ставила тройку. Видимо, ей что-то нравилось в нем. То ли его упрямство, то ли не по возрасту развитое чувство собственного достоинства. В нем было что - то неуловимое, с чем она не сталкивалась за всю свою многолетнюю практику работы в школе. А может быть, он просто хороший паренек, хотя и слабоват в математике?
- Почему ей не удается привить ему простейшие навыки логического мышления?. Ведь он способный и старательный, да и по другим предметам у него редко можно встретить четверку!
- Почему природа не знает середины и всегда впадает в крайности!,- задавала себе вопросы Лидия Андреевна.
Взять, например, Галку, что сидит с ним за одной партой. Как она решает задачи, одному Богу известно! Да она их и не решает,- она просто берет и пишет ответ. Это даже противно. Зачем же ей мозги? ,- Да и вообще она глуповата, хоть и отличница. Конечно, у нее ответственная должность- отличница. Она не имеет права ошибаться,- ведь у нее списывает по меньшей мере полкласса.
- Почему Давид не списывает у Галки?,- продолжала свои психологические изыскания Лидия Андреевна,- она с удовольствием предоставила бы ему такую возможность. Видимо, собственная самооценка была для этого мальчика гораздо важнее школьной отметки, и ради нее он не стал бы перешагивать через свое самолюбие.
На уроке литературы Давид смотрел в потолок, а на географии пошел дождь, и он смотрел в окно. Бриллианты дождевых капель, застрявшие в сосновой хвое играли на солнце золотыми бликами. Он жмурил глаза, и они вытягивались, доходя аж до школьной доски, а потом вдруг раскрывались веерами разноцветных лучиков.
По дороге домой, Давид думал о своих родителях. Он представлял себе, как растроится мама, узнав о том, что в семестре по математике у него выходит тройка, как опечалится отец этим известием. Ему казалось, что он не достоин их любви. Он вспомнил, как отец рассказывал ему о своих предках, среди которых были ученые, архитекторы и музыканты. Отец гордился своим происхождением и знал каждую веточку своего генеологического древа. Отец и Давида направлял уважать свое прошлое, чтить и гордиться своими предками.
Давид понимал, что сейчас только от него зависит сберечь и лелеять это могучее раскидистое дерево, не дать ему захиреть и засохнуть, и потому ощущал тяжелый груз этой ответственности. Шлепая по лужам с огромным ранцем на худеньких мальчишеских плечах, он весь согнулся под многократно умноженной тяжестью. Перед его взором проплывала целая галлерея его почтенных предков, почему-то принявших в его воображении образы известных ему знаменитостей. Давид отводил глаза и жмурился, что бы не встретить их осуждаюыие взгляды. Вот и Дедушка Григорий в образе Эйнштейна проплыл мимо, показывая ему язык. А вот Дементий Александрович - его прадед по материнской линии покачивает бородой, как у Льва Толстого. Здесь и Луи Армстронг выдувает слепящую глаза медь, и Алла Пугачева скачет по лужам в радуге брызг.
В своих мыслях он уходил все дальше и дальше, в те края, где возможно сходятся параллельные прямые, и ему становилось легче. Он чувствовал мощный поток энергии, текущей по стволу исполинского дерева, пробивающегося своими ветвями, как трава пробивается сквозь асфальт, через тяжелые пласты времени. Он ощущал, как эта энергия вливается в могучую, раскидистую крону, наполняя собой каждый листок. На мгновение он ощутил себя ее частью и ему даже показалось, что он просто обречен быть достойным своих родственников, ведь не каждому повезло быть листом на такой могучей кроне!
Тем временем, как в голове Давида роились эти беспорядочные мысли, ноги несли его домой. Почти не касаясь земли, не замечая ни луж, ни ухабов, ни ясного неба над головой, ни пения птиц на деревьях, ни, наконец, самих деревьев, Давид слегка отклонился от своей обычной траектории, которая называлась – «дорога в школу», и потому первое же в неудачном месте посаженное дерево оказалось для него серьезным препятствием! Он даже не понял, что произошло. Раздался какой-то звук то ли ТОК, то ли ТУК, а потом...
Очнулся он дома с огромной шишкой на лбу. Мама суетилась над ним, прикладывая к пострадавшей голове холодный компресс. Кстати, это происшествие здорово отрезвило его, и он всерьез решил заняться математикой. Такой неожиданный поворот по- началу обеспокоил маму. Она боялась, как бы это решение не было спровоцировано перенесенной травмой головы. Однако, ничего странного в нем не было, ведь мы забыли упомянуть, что математика, хоть и составляла для него определенные трудности, тем не менее, была его любимым предметом. Он находил в ней какую-то скрытую тайну и поэзию.
Возьмем, например, аксиому Евклида о прямых, пересекающихся в одной единственной точке,- размышлял Давид. Сколько в ней недосказанного трагизма и жизненной мудрости! Подумать только, в одной единственной или Только раз и больше никогда- все в жизни бывает только раз,- думал Давид,-
Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз кружится голова...
А голова действительно кружится, видимо, у него сотрясение.
- Только раз,- повторял Давид. Да, только раз бывает такой ослепительный солнечный день, когда тебе 13 лет и мама, такая молодая, хлопочет над твоей глупой, разбитой головой, опасаясь как бы не было сотрясения.
- Да, было сотрясение, и хорошо. Теперь он использует свой шанс, который конечно же дается только раз, и станет математиком, возможно, даже великим. Ведь в его роду не было математиков, зато пруд- пруди было самолюбивых упрямцев.