Цыганская любовь

               
Когда погиб отец,  наша семья  решила переехать из Подмосковья в свой родной город Сухой Лог, который находится недалеко от Екатеринбурга. На Урале для меня всё было ново и необычно. Даже название города  Сухой Лог мне казалось таинственным и загадочным. А какая зима на Урале! Столько снега я ещё  не видела никогда в жизни, все белым-бело: и  земля, и деревья, и дома, -  из центра города снег вывозят, а вот на окраинах  можно встретить сугробы в человеческий рост. А как умеют здешние люди веселиться! Они устраивают проводы зимы, карнавальные шествия, каждую субботу возле центрального клуба «Кристалл» играет духовой оркестр, а на стадионе в праздничные дни выступают известные певцы и актеры. Только здесь я увидела и услышала, как говорят, в живую Кобзона, Королеву, Маршала, Расторгуева и еще много других известных людей. Сам городок небольшой, но чистый и уютный. И люди здесь  совершенно другие.  Когда идешь утром на работу, то, кажется, что все вокруг  знают друг друга. Все приветливо улыбаются, здороваются, останавливаются и успевают спросить о здоровье, о детях и поделиться своими радостями и заботами.

     Это не Москва, с вечно спешащим куда-то потоком людей, в этом потоке не увидишь человеческого лица, только затылки, спины и опущенные головы. В мегаполисе надо учиться выживать, надо  влиться в струю, уловить ритм жизни и успеть попасть в этот ритм, иначе тебя выбросит на обочину и, в лучшем случае, ты будешь вечно догонять этот поток, а ещё хуже, если отстанешь от него, споткнешься и упадешь, а подняться уже будет очень тяжело. Хорошо, если найдётся рядом человек, который сможет подставить плечо или протянуть руку, чтобы помочь вновь обрести жизненные силы. Москва – это вечная суета, агрессия и пробки. Здесь люди живут по другим законам, этот закон страшный, его называют законом джунглей, где каждый сам за себя.

     - Здравствуйте,- услышала я женский голос.
Подняла голову и увидела красивую молодую цыганку, она приводила ко мне на приём дочку, у которой обнаружилась близорукость.
     - Доброе утро.
     - Я ваша соседка, - продолжила разговор цыганка.
     - Знаю. Дочка привыкает носить очки?
     - Ой, спасибо, доктор. Она их носит на резинке, чтобы не потерять...
       Молодая цыганка  все говорила и говорила, как будто мы были знакомы с детства. Так незаметно и дошли до больницы.
Да, нашими соседями через дорогу была цыганская семья. Вообще в Сухом Логу много цыган, они очень дружные, живут в больших домах. Здесь не увидишь цыганок, которые пристают к тебе со своим гаданием или выманивают деньги. Наши соседи занимались ремонтом машин. Каждый день, проходя мимо их дома, я замечала, как молодой мужчина провожает меня внимательным взглядом. Он был выше среднего роста, с черной кучерявой шевелюрой, с пухлыми губами и с горбинкой на носу. Через некоторое время он стал приветствовать меня улыбкой и кивком головы. Когда он улыбался,  я поражалась белизне его зубов и красоте губ.

А в Москве у меня остался любимый человек, который каждый день присылал мне письма по электронной почте. Мы  знакомы были уже два года, он работал в строительной фирме. Дела  шли хорошо, и Евгений начал строить собственный двухэтажный дом. «Это будет моим  свадебным подарком», - говорил он при встрече, но строительство затягивалось, и свадьба откладывалась. Перед отъездом на Урал я надеялась, что он будет уговаривать меня остаться, но на вокзале Женя обнял меня и сказал:
     - А может быть, и к лучшему, что ты уезжаешь, я постараюсь быстрее достроить дом и приеду за тобой.
     - Звони мне чаще и скучай,- сказала я сквозь слёзы и вошла в вагон.
Он не стал ждать отправления поезда, объяснил, что срочные дела, помахал рукой и ушёл. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в потоке людей.

Говорят, что любовь проверяется разлукой,  но я никогда не знала, что так тяжело буду переносить эту разлуку с Евгением.  На работе я целыми днями ждала его звонка, затем спешила домой к компьютеру, чтобы прочитать его письма и написать своё любовное послание. А если от него не было весточки, то я не находила себе места и звонила, чтобы услышать родной голос. Я стала рабой компьютера и мобильного телефона, мне хотелось думать только о нём, слышать только его. Знаю, что есть разные виды влюбленности: бывает любовь на месяц, на год, на несколько лет, я думала, что моя любовь - на всю жизнь. Так пролетали  дни и проходили месяцы. Как-то от Евгения не было два дня писем, телефон был недоступен, я разволновалась и стала слать эсэмэски: «Что случилось?». «Прости, если обидела». «Евгений, у тебя все в порядке?». И он ответил, что сейчас денежный кризис, что это сильно бьёт по карману, что теперь не до лирики. Я не знала, что ответить, не знала, что делать и как жить дальше без его голоса, писем и любви. Мне так хотелось, чтобы он понял, что только любовь спасёт от отчаяния. Кризис – это деньги, а деньги – это всего лишь деньги. Сегодня их нет, а завтра они есть – это мы уже проходили. Кризис – это не смерть, переживём. Страшнее всего потерять любовь. Как помочь ему понять, что только любовь прибавляет силы и стимулирует жизнь. А, если в сердце не живёт любовь, то, в каком состоянии пребывает  душа? Она спит или умирает? Если в душе  нет любви, то жизнь этого человека становится черно-белой, его не волнуют облака, звезды, а дождь для него – это не разноцветные капельки с неба, а слякоть и грязь. Мне жаль, что мир для Евгения потерял краски. Жаль, что он до сих пор не понял, что самое дорогое в жизни – это человеческие отношения, которые не измеряются наличием денег,  в человеческих отношениях самое высшее –  любовь.

Моя любовь искала выхода, а от Евгения вот уже целый месяц не было ни звонков, ни писем. Я продолжала  посылать ему  эсэмэски: «С добрым утром! Береги себя», «Хорошего тебе дня, пусть дела твои наладятся» …  В ответ получила: «Больше сообщений не присылай, всё просматривается. Будет время, напишу». Я ничего не поняла, где просматривается, кто просматривает, но выполнила его просьбу.
У меня была семья, работа, но ни друзей, ни подруг  не было, да и любимого, видимо, я потеряла навсегда. Друзья наживаются с детства, а я приехала в этот милый городок в двадцать три.  В эти годы  человек сам принимает решение -  переезжать ему или остаться с любимым человеком, но я не могла оставить маму одну с тремя   детьми на руках.  Коле исполнилось семь лет, Толику не было и четырёх, а малышу Никитке всего десять месяцев, мама родила его больным и недоношенным  после трагической смерти отца. 
   
Наступила весна, зацвела черёмуха. В народе говорят, что черёмуха цвет к заморозкам, и они не заставили себя ждать. После тёплых и солнечных дней землю подморозило, и надо же было мне упасть прямо напротив соседского дома. Сосед с кучерявой шевелюрой выбежал, как молния, поднял меня на руки, прижал к себе и понёс домой. Я чувствовала мужские крепкие руки, мускулистую грудь и, кажется, слышала, как учащённо бьётся его сердце.
     - Тебе,- он запнулся, -  вам не больно?
     - Сильно жжёт правую ногу,- ответила я.
     - Меня зовут Михаил, а вас Екатерина Дмитриевна, вы лечили мою племянницу Рубинку.
     - Рубина хорошая девочка,- ответила я.
Мама, увидев, что меня несут на руках, открыла дверь, пропустила Михаила в комнату, он положил меня на кровать и, покраснев, стал осматривать ногу.
     - У вас перелом, надо вызвать «Скорую», - озабоченно произнес он.
     - Откуда вы знаете? -  спросила  мама.
     - Это у нас наследственное, - он улыбнулся своей красивой белозубой улыбкой, -   моя бабка любую хворь выгоняет, мать заговорами лечит, а я кости могу вправлять. Сам не знаю, как у меня получается, а вот отец только машины умеет «лечить», то есть  ремонтировать.
     В больнице мне сделали рентген и наложили гипс.
     - Вас есть, кому отвезти домой?- спросила медсестра.
     - Есть, -  услышала я голос Михаила.
Он снова поднял меня на руки и отнёс в машину.
     - Спасибо.
Михаил посмотрел мне в глаза и сказал:
     - Когда выйдешь за меня замуж, я буду всю жизнь носить тебя на руках.
     - Я выйду за вас… замуж? С чего это вы взяли? И на «ты»…
     - Извините, Екатерина Дмитриевна, - перебил её Михаил, - я на вас всё равно женюсь.
     - А как же любовь?
     - Я полюбил вас сразу, как увидел. Цыганское сердце не ошибается. Да и  старая цыганка мне предсказала, что женюсь на русской с царским именем и с цыганской кровью.
     - Бред какой-то! Во мне нет цыганской крови. Отвезите меня домой, пожалуйста.
      Машина осторожно двинулась с места. Всю дорогу мы молчали, у дома он хотел подхватить меня на руки, но я сказала, что попробую как-нибудь добраться на одной ноге.
     - Сама будешь передвигаться, когда рядом не будет меня, - обижено сказал Михаил и с легкостью внёс меня в дом, шепнув на прощание:
     - А я всё равно на тебе женюсь, царица моя.
      На следующий день он опять пришёл к нам, принёс костыли, поставил их возле кровати и спросил:
     - Как самочувствие, где болит?
     - Спасибо, хорошо…
     - Хорошо, хорошо, а чего тут хорошего? Скоро  огород сажать, а вы, царица Екатерина, в гипсе и мамке не помощница, -  он постоянно переходил с «ты» на «вы».
     - Ничего, как-нибудь справимся. Мир не без добрых людей. Да и родственники нам помогут.
Он не хотел уходить, а я не знала, о чём с ним говорить. Помогла мама, она пригласила нас к столу. Я взяла костыли и попыталась пройти несколько шагов, но споткнулась и оказалась в руках Михаила.
     - Я же сказал, что сама будешь передвигаться, когда не будет меня рядом, -  а потом добавил: - Прости, что на «ты».
В комнате пахло черёмухой и сиренью.
     - Это Миша принёс два огромных букета, - пояснила мама.
      В дом не вошла, а вбежала запыхавшаяся бабушка и прямо с порога выпалила:
     - Баба Варя умирает! Истопила баню, попарилась, а потом  оделась во всё новое, что на смерть приготовила. Попросила привести к ней Катюху.
     Варя – это мама моей бабушки, значит, моя прабабушка. Ей уже девяносто шесть. Но до сегодняшнего дня она сама управлялась по дому и ни к кому переезжать не собиралась. Жила она через восемь домов от нас.
     - Поторопись, Катюша, - сказала бабушка.
     - Я же сломала ногу! Не могу быстро… - Но последние слова договаривала уже на руках у Михаила.
Он нес меня через всю улицу.  Встречные  люди ласково улыбались и приветливо здоровались с нами. Мне было неловко, и я уткнулась в его грудь.
Когда мы появились у бабы Вари на пороге, она, увидев Михаила, выронила из рук стакан с настоем из трав. Он ударился об пол и разлетелся на  осколки.
     - К счастью, - заметил Михаил.
     - От судьбы не уйдешь, -  прошептала бабушка Варя.
И стала рассказывать нам  историю, которую никто в нашей родне не знал.


     - Это случилось, когда цыгане ещё не жили осёдло, а таборами кочевали по свету. Как-то раз такой табор  забрёл в таёжный город Арбакант и расположился на поляне возле речки. В этом городе  цыган никогда  не было, какая беда привела их в эти края, никто не знал, но подозревали, что у них не все ладно с законом. Цыгане  разбили шатры и жили уже целую неделю. Вечерами  местные парни и девушки приходили в табор посмотреть на костры и послушать цыганские песни. В таборе много было  молодых парней, но один был очень красив и статен. Все местные   девчонки влюбились в него, только Устинья боялась подходить близко к шатрам. Она встанет в сторонке и ждёт, когда все нагуляются или отойдёт подальше, расплетёт тугую косу, войдёт в реку и начнёт мыть голову. Намочит аккуратно волосы, чтобы не спутать, затем полощет их в проточной воде, а потом откинет их назад и стоит, как русалка, по пояс в воде.  Волосы у неё были волнистые непослушные и такие длинные, что только с помощью подруг она могла их  расчесать и заплести в косу.  Как-то раз Устинья выходила из реки с распущенными волосами, она была  похожа на богиню, спустившуюся с небес. Ситцевая рубашка прилипла к мокрому телу, и сквозь неё можно было увидеть её стройную фигуру, красивую грудь и упругие бёдра, она шла на длинных ногах с высоко поднятой головой, то ли от тяжести волос, то ли от природы. Поговаривали, что она незаконнорожденная дочь заезжего дворянина. Такую Устинью и увидел красавец-цыган. Девушка испугалась и побежала, но не к подругам, а в обратную сторону. Теперь она была похожа на вихрь: черные волосы развевались на ветру, рубашка раздувалась парусом, босые ноги мелькали так быстро, что парень не мог догнать её, но вдруг он услышал крик и увидел, как «парус» стал крениться и упал. Ганзар  подбежал и увидел на земле распростёртое тело девушки, уже темнело, но и в сумерках он рассмотрел её большие изумрудные глаза, брови, как два крыла испуганной чайки, приподнялись и застыли на лице. Устинья попыталась встать, но не могла. Ганзар поднял её на руки и понёс в табор.
     - Ты почему испугалась меня?
     - А зачем ты подглядывал за мной?- она хотела освободиться из его рук.
     - Я давно смотрю на тебя. Не бойся, ничего не будет без твоего согласия. И не вырывайся, сама всё равно идти не сможешь.
     - Почему это я идти не смогу?
     - У тебя нога сломана, я конский лекарь и костоправ, сам не знаю, как это у меня получается. Бабушка моя тебя быстро на ноги поставит, а мамка боль заговорит…
    Баба Варя закашлялась, а я украдкой посмотрела на Михаила. Его глаза горели огнём надежды, он внимательно слушал рассказ и с большим  нетерпением хотел узнать, что же случилось дальше.   
«Девушка пробыла в таборе целый месяц,- продолжала баба Варя,-  нога зажила, а тело, душа и сердце – всё принадлежало Ганзару.
Когда в очередной раз Устинья выходила из реки с распущенными волосами, а Ганзар любовался ею с берега, подошёл местный парень, который тоже заглядывался на Устинью, и спросил:
     -Ты что, теперь останешься в таборе? Кто ж из наших на потаскушке  женится?
     -Дурак, ты Гришка, - ответила девушка и заплакала.


     Глаза у Ганзара налились кровью, он в два прыжка настиг обидчика, свалил с ног и закричал: «Я всем вправляю кости, а тебе переломаю»! Они сцепились и стали молотить друг друга, куда ни попадя.  Устинья, не успев одеться, побежала в табор за помощью. Когда сбежались люди, то увидели на земле два окровавленных тела. У Григория чуть выше бедра была видна ножевая рана, из которой текла кровь, образовывая бурую лужу, а у молодого цыгана в груди торчал нож и пульсировал в такт сердца ещё несколько секунд. Откуда Ганзару было знать, что Григорий самый лучший забойщик скота у нас в округе. Цыгане хотели броситься на русского парня, но старый цыган преградил им путь и что-то прокричал на свом языке, потом подозвал пожилую женщину и указал на Григория. Она наклонилась, пошарила у себя в складках  юбки, достала то ли пепел, то ли измельчённую траву, промыла рану, засыпала порошком, затем вынула пузырек с чёрной резко пахнущей  жидкостью, влила содержимое парню в рот, тот открыл глаза, встал и пошёл, опустив голову, подальше от табора. Его никто не тронул, не остановил, не окликнул, видимо, цыганские  законы выше законов писаных. Тело Ганзара подняли с земли и понесли в табор. Устинья осталась стоять одна в мокрой рубашке и с распущенными волосами, она еще не осознавала, что произошло, затем упала на то место, где только что лежал её любимый, оно ещё сохраняло его тепло, и долго смотрела в небо, но не видела ничего, кроме черной пропасти. Она пролежала до вечера, время для неё остановилось. Ей казалось, что не только время, но и жизнь остановилась. Устинья очнулась от прикосновения чьих-то рук – это была мать Ганзара, ещё молодая и красивая женщина. Цыганка взяла её руки, долго разглядывала ладони, потом внимательно посмотрела в глаза и сказала: «У тебя родится от Ганзара девочка, замуж пойдёшь за его соперника, - она посмотрела в ту сторону, куда ушёл Григорий,- в вашем роду будет рождаться только по одной девочке, а остальные - мальчики. В пятом поколении ваша родственница снова полюбит цыгана, передай ей вот это кольцо, оно даровано мне очень богатой особой, которой я помогла вылечить единственного ребёнка». Сказав это, цыганка достала кольцо, вложила в руку Устиньи и пошла к табору, который уже поднялся и покидал поляну, оставляя тлеющие костры, кучки хвороста, палки и всякий ненужный мусор»,- бабушка Варя перевела дух, посмотрела на Екатерину и спросила:
     - Смекаешь, о ком говорила мать Ганзара?  А Устинья была моей мамкой. Только перед смертью она рассказала, что отец  мне неродной.

     - Бабушка, так твоим отцом был тот самый цыган Ганзар, - с удивлением сказала я.
     - Не перебивай, Катенька, смерть стоит у меня за спиной, торопит, - она закашлялась, протянула ко мне руку и вложила старинное кольцо. - О тебе говорила цыганка, ты девочка в пятом поколении.
      Потом бабушка глубоко вздохнула, закрыла глаза и с последним выдохом произнесла: «Благословляю»…
Я услышала всхлипывание за спиной  и увидела плачущую бабушку Лену, которая впервые узнала, что её дедом был чистокровный цыган, рядом с бабушкой стояла мама с глазами полными слёз, только  глаза Михаила светились от счастья.
Лето быстро сменило весну. Я стала замечать, что часто смотрю в окно и жду, когда в доме напротив появится Михаил и улыбнётся своей необыкновенной улыбкой.  Он не докучал мне своими ухаживаниями, только при встрече посмотрит на меня  бездонными глазами, в которых я начинала тонуть, и уверенным голосом скажет:
     - Моя царица,  уже этой осенью свадьбу  будем играть.
     - Всё-то ты знаешь, а я вот не пойду за тебя.
     - Пойдёшь, пойдёшь. Вот как только рана на душе совсем заживёт, так и полюбишь меня, я тебя не тороплю.
     - Какая рана?-  опустила голову,- ах,  забыла, что цыгана не обманешь.
Каждое утро я находила цветы на окне, на скамейке, в почтовом ящике, но Михаила давно уже не встречала. Специально просыпалась пораньше, чтобы увидеть его. Выходила на улицу  подметать возле дома, чтобы  заглянуть в их окна, но за окнами никого не было. Однажды, увидев Рубину, я поинтересовалась, где её дядя Миша, она хитро улыбнулась и ответила, что он уехал. Тоска поселилась у меня в душе, и какое-то чистое чувство, как стволовые клетки, стало разрастаться во мне с удивительной силой, оно вытесняло старые воспоминания о Евгении, от которого уже пять месяцев не было вестей. Я была рада, что освобождалась от чего-то неопределённого, тяжёлого и смутного. Бог снова подарил мне любовь.

Лето шло на убыль, кончался мой отпуск. «Скоро с головой окунусь  в работу», - думала я, глядя в окно. Вдруг к нашему дому подъехало такси, из которого вышел Евгений. Он всегда любил появляться неожиданно и красиво.
      Я выбежала к нему навстречу, открыла калитку и увидела человека, которого, как мне казалось, безумно любила, из-за которого не спала ночами, страдала, мучилась и плакала, уезжая из Москвы. Наши взгляды встретились, и я заметила, что у него белесые брови и ресницы, а лицо рыжее с маленькими бегающими глазками, только красивый рот с чувственными губами улыбался мне. Правду говорят, что любовь слепа. Теперь он казался мне обыкновенным молодым человеком, каких много вокруг меня, не единственным, а одним из многих.
     - Здравствуй, Катенька, я приехал за тобой, - радостно сказал Евгений, протягивая букет роз и коробку конфет.
     - Здравствуй, проходи в дом, что стоять на улице, - взяв букет, я посмотрела в окно напротив, где мать Рубины что-то с волнением говорила по мобильному телефону, глядя мне прямо в глаза.
     - Катя, я не понял, ты что, мне не рада? – волновался Евгений.
     - Ты не понял, - сказала я спокойно,- да тебе и не понять. Мы живем с тобой в разных измерениях. Для тебя любовь – это лирика, а для меня – дар Божий. Мне жаль тебя.
     - Катюша, ты разлюбила меня?
     - Ты убил во мне любовь! Пойми, она не зависит от наличия денег или мирового кризиса. Люди во имя любви отдавали самое дорогое – жизнь! Шли на казнь, отказывались от состояния, от титулов, от царства, наконец! А ты положил нашу любовь на плаху во имя спасения своей фирмы и денег. За деньги можно купить положение в обществе. Построить большой дом, приобрести яхту на метр больше, чем у соперника. Но ведь счастье и любовь  за деньги  не купишь. 
     - Но я же приехал за тобой. Я достроил дом, дела наладились.
     - А если снова будет политический, экологический, экономический или какой-нибудь там другой кризис?  Тогда у тебя опять для меня не останется в душе места?
     -Но я же приехал… 

     Шум подъезжающей машины прервал наш разговор.  Из неё вышел Михаил лишь в майке и брюках. Майка позволяла увидеть его крепкое тело, сильные руки и широкие плечи. Он посмотрел на меня своими бездонными глазами, в которых я прочитала не тревогу, а вопрос.
     - Познакомьтесь. Это мой муж Михаил, а это,- на долю секунды я запнулась,-  мой старый знакомый Евгений, он спешит на вокзал.
     - Моя царица! Пора показать тебе наш замок, который я построил для тебя, - сказал Михаил, поднял меня на руки и понёс в машину, а на ухо шепнул,- вот теперь твоя рана окончательно зажила.
     - Спасибо, тебе…
Но он не дал мне договорить, наклонился и поцеловал, я закрыла глаза и окунулась в бурное море любви, блаженства и грёз.