Межнебесье 2 хулиганы

Светлана Кенециус
МЕЖНЕБЕСЬЕ
Часть 2
ХУЛИГАНЫ

« Дурацкая река зачем-то затекла в самую середину города…»
М.Булгаков «Китайская история»

1.  КВАДРАТ
Орешник
За него поручилась сама герцогиня. Очень любезно с ее стороны, особенно, если учесть, что он ее об этом не просил. Очень надо.
 И почему это именно ему выпало на долю попасть в школу духовных служителей? Это они ее так называли, вечно голодные бритоголовые служители Единственного и Неповторимого. В народе ее называли черной школой – за черные одеяния учителей-наставников. Школа считалась особенной, туда стремились многие, ой, многие. И не только родители, обеспокоенные будущим своих чад, готовые на все, лишь бы приблизиться к школе – сами дети только и мечтали, что о шествиях и песнопениях в королевских покоях. Попасть в черную школу было пределом мечтания любого ребенка, научившегося выговаривать обычное «Слава Королю!». И почему именно ему, который, может быть, единственный из своих сверстников терпеть не мог бритоголовых, у которых песнопения вызывали чуть ли не головную боль – именно ему пришлось напялить на себя коричневую рясу до пят и присоединиться к веренице счастливцев, с замирающим сердцем плетущихся на Гору Спасения? Почему? За что?
Он всегда считался ненормальным ребенком. Рожденный во дворце, он проводил время с конюхами и пастухами. Вместо занятий красноречием и придворным пением он таскался в деревенский цирк, куда уволок однажды из дворца старинную скрипку. А сколько хлопот он причинял многочисленным нянькам. Поговаривали, что герцогиня терпит его только потому, что он является ее незаконным сыном от самого короля. Ему-то самому мысль об этом не доставляла никакого удовольствия, скорее наоборот. С тех пор, как этот слух достиг его юных ушей, он стал еще отчаяннее дерзить герцогине, а от престарелого герцога и вовсе убегал. Одного человека во дворце он любил – старую кухарку Сову – косматую, хромую, одноглазую. Она одна догадывалась рассказывать мальчику сказки о страшных разбойниках и благородных странствующих рыцарях. Она называла его на свой манер – Орешник – хотя на самом деле имя его звучало иначе.
- Игрем-кром-реш-на-Ника Тум, - произнес привратник нараспев, как произносил он имена всех будущих послушников-учеников знаменитой школы.  И Орешник шагнул через высокий каменный порог.
Ну, конечно, от него просто избавились. С некоторых пор он окончательно перестал походить на очаровательного ребенка, поющего на праздниках для умиленных родственников. Он стал слишком большим для тесных залов дворца, где все меньше людей относилось к нему, как  к человеку свободному. Он сменил одну тюрьму на другую, более надежную. Конечно, он просто неблагодарное животное. А как же иначе?
Двери захлопнулись за последним избранником – теперь они откроются только через полгода, когда придет время большого королевского празднества, и ученикам школы позволят петь в тронном зале. Ах, как прекрасно!
Орешник посмотрел с тоской на кованый засов и привратников с внушительными алебардами. Ворота – это единственный путь наружу, единственная возможность удрать. Стены ограды уходили под небеса, они были выше даже самого собора – колонны, крышей которой служил полупрозрачный купол.
Орешник видел перед собой эту легенду и не испытывал никакого благоговения. Да, высота колонны впечатляет, но высота забора – куда больше: через этакую громаду не перелезть.
Вокруг собора теснились низенькие строения с окошками-щелями, угрюмые каменные башенки, нелепо торчащие из-под земли – школа была вырублена из камня самой скалы. Ходили слухи, что когда-то на месте школы стоял замок одного из пяти богов древних, не знающих о Единственном и Неповторимом. Но даже сознание того, что он стоит над руинами жилища отвергнутого бога не делало Орешника счастливее.
Кучка новичков, из которых Орешник был самым высоким, а может, и самым старшим, замерла перед рядом коричневых учеников и черных наставников. Тишина звенела недолго. Заиграла торжественная музыка и грянул хор. Каким восторгом светились глаза стоящих рядом с несчастным Орешником! А он никак не мог понять, почему это считается счастьем – надрывать глотку в каменном мешке, и почему позорно, например, бегать босиком по траве.
Орешник вглядывался  в лица своих товарищей по… нельзя сказать – по несчастью – они-то будут счастливы здесь, они уже счастливы. Глаза горят, улыбки до ушей. Орешник вздохнул. Ему никогда их не понять, и  им его не понять. Никогда никто не понимал его, и друзей у него не было, не могло быть. В деревне все знали, что он из дворца, и побаивались. А во дворце… Конечно, если бы он вел себя смирно, ходил бесшумно, как принято во дворце, пел ангельским голосочком, кланялся каждому встречному графу или герцогу, тогда бы его воспринимали, как своего. Дети знатных разнаряженных глупцов презирали его за смутность происхождения – официально считалось, что он –внебрачный  сын погибшего брата герцогини, так что со временем он мог даже претендовать на герцогский титул, если среди многочисленных дочек герцогини не отыщется та, что успеет родить законного наследника до совершеннолетия сомнительного.  Орешнику было на все это наплевать: на титул, на наследников, на герцогиню и ее дочерей. Он бегал в деревню, где ему были рады, хоть и побаивались. Он дружил со старой кухаркой Совой. Он был позором семьи. И вот теперь – черная школа.
Сюда принимали избранных, в число которых мог попасть и сын свинопаса, и наследник престола – черные наставники сами выбирали себе учеников по одним им известным критериям. Случалось, брали даже девчонок. Но, само собой, свинопасов здесь было очень мало, а наследник престола, возможно, и не отказался бы от чести служить Единственному, но королю нужен был здравомыслящий приемник, а не святоша.
Орешник казался угрюмым, замкнутым, тупым и невоспитанным. Но только казался. Видимо, черные наставники это заметили. Да, он видел и понимал куда больше своих сверстников, а врожденному изяществу движений мог позавидовать сам король. Орешник мог притворяться сколько угодно, но даже манера говорить выдавала в нем уроженца дворца. И с этим уже ничего не поделать – клеймо на всю жизнь, как не пытайся косолапить и растягивать по-деревенски слова. Видимо, талантом лицедея он, все-таки, не обладал. Потому Орешник предпочитал молчать.
- Эй, парень, - рядом стоящий лопоухий мальчишка толкнул его в бок, тихонько, чтобы наставники не заметили. – Меня зовут Имрек. Первый друг – правая рука. Слышал негласный закон школы? У меня тут брат учился, я все знаю. Будешь моей правой рукой – ты мне понравился.
Орешник ответил мрачным взглядом. Меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать. Но мальчишка был настойчив – самоуверенный короткоостриженнный сынок какого-нибудь провинциального барона.
- Ты не бойся, я добрый. Со мной не пропадешь. Я здесь все знаю, брат рассказывал.
Наставник, стоящий неподалеку и не участвовавший в хоре, уже бросал на шушукающихся новичков грозные взгляды. Но Имрек ничего не замечал, шептал все громче, увлекаясь.
- Здесь есть одно местечко, тайное. Даже черные не знают. Там такое. Будешь при мне – покажу. Ты откуда такой дикий? -  в воздухе свистнула широкая кожаная лента. Наставник неслышно вынул из рукава плетку и замахнулся для удара. Лопоухий Имрек мог остаться кривым, удар был направлен в лицо. Орешник реагировал быстро, как на охоте – подставил руку, и петля захлестнула запястье, не причинив вреда Имреку. Боль была сильной, но терпимой – Орешник даже не поморщился. Черный низкорослый учитель не успел замахнуться во второй раз – хор смолк, и на покрытый черной материей помост взошел Ближайший.
- Единственный и Неповторимый даровал людям высшее знание! И вы, избранные достойными, уже прикоснулись к благословенному дару. Вы пройдете семь ступеней Знания и приблизитесь к совершенству Единственного. Отныне и навек ваша жизнь принадлежит Знанию. Радуйтесь! Радуйтесь! – слабый голос Ближайшего звенел от напряжения.
Ученики, задержав дыхание, вслушивались в слова, из года в год повторяющиеся на черном помосте.
После короткой речи вновь зазвучал хор.
- Ну, ты даешь! – Имрек, казалось, не понял, что мог остаться без глаза. – С такой правой рукой мне и левая не понадобится. Можно, я буду звать тебя Неистовы Дикарь?
- Мое имя – Игрем-кром-реш-на-Ника Тум, - произнес Орешник достаточно громко, чтобы наставник бросил на него один их своих испепеляющих взглядов, обещающих в ближайшем будущем сплошные неприятности.
- Понял. Проехали, - согласился Имрек, услышав длинное дворцовое имя, и тоскливо замолчал.
По крайней мере, он не был восторженным идиотом. Орешник протянул ему руку. Первый друг, правая рука, или как там… Пусть будет так. Неприятностей он себе уже заработал. Это, как всегда, быстро. Пусть хоть не зря.
В небе светлило безразличное солнце, освещая черно-коричневое сборище. И камни, непреодолимые вечные камни.

Орешнику было, как ни странно, все равно, сколько будет дважды два, плоский ли мир, какие реки текут в королевстве, на каких принципах строится управление государством. Ему казалось, что все это он уже знает, когда-то слышал, а потом забыл. Поэтому Ничего удивительного не было, не только в Пяти Великих Истинах, но и в том факте, что остальные Две, не менее великие Истины, не заслуженно обойдены вниманием учителей.
Дни текли похожими один на другой. Только неприятности отличались. В первый же день Орешник остался без ужина, однако, кто-то счел это наказание слишком легким - непочтительность к Первому Песнопению требовала чего-то более существенного. Низкорослый наставник Тряпка (так прозвали его ученики еще задолго до появления здесь Орешника) явился собственной персоной в темную комнату, где спали новички, не прошедшие обряда пострижения, которое должно было свидетельствовать о вступлении отроков на первую ступень Знания. Тряпка пришел не один – с двумя старшеклассниками. Орешника отвели в подвал и заперли там.
- Подумай, недостойнейший, о смысле благочестия, - и наступила темнота с крысами.
Он подумал. И не только о смысле благочестия. Какими бы не оказались значительными знания, скрывающиеся в стенах школы, какие бы привилегии не давали в последствие, ничто не могло сравниться со свободой. Как ничто не могло искупить унижения.
- Ты глупый, чудак, - говорил ему Имрек. – Чего тебе здесь не хватает? Ты только представь, что будет с теми, кто остался за воротами, когда ты вернешься к ним в черной мантии. Да ты сможешь сделать с ними все, что захочешь. Они тебя будут бояться. Почему, как думаешь? Да потому что лысые владеют старой магией. Только молчок, я тебе этого не говорил. Это для дурачков – Великое знание, Единственный и Неповторимый. Думаешь, почему магов прогнали? У них была настоящая сила. Теперь этой силой будем владеть мы. Вот оно как. Даже король нам не указ. Мы станем главными в королевстве. А песенки это для праздников – чепуха. Я и сам песенки не люблю.
- У тебя просто слуха нет, - ответил внезапно Орешник. Обычно он молча выслушивал приятеля. Имрек от удивления даже замолчал. Но ненадолго.
- Все равно. Ты глупый. Настоящая власть – это и есть свобода. Кто обладает властью, тот может все.
- Брат рассказал? – усмехнулся Орешник.
- Нет, он до высшей ступени не дошел, сломался. А я дойду!  А ты все равно дурак. Зачем от обеда отказался – опять тебя в подвал посадят. Сделал бы вид, что ешь. Подумаешь, несъедобно. Смирение – это не только подчинение, это величайшая хитрость.

Имрек, наверное, был прав. Надо терпеть и выжидать. Но как терпеть такое?
Целыми днями то кому-то прислуживаешь, то тебе кто-то прислуживает – и все с почтением и благоговением. Новички должны убирать двор и учебные классы, выполнять распоряжения старшеклассников и учителей беспрекословно, даже если они требовали встать на уши. За непослушание – плеть, подвал, голод. Зато, к удовольствию Имрека, новички могли точно также обращаться с глухонемыми подопечными школьной больницы, которые в обмен на еду и кров должны были выполнять роль рабов для всех обитателей школы без исключения. Орешник не желал разбираться во всей этой иерархии слуг и повелителей. Ему хватало этого во дворце. Лучше сидеть в подвале, чем прислуживать.
И все-таки, в чем-то Имрек был прав. Хитрость. Надо что-то придумывать. А пока единственный путь к свободе – это быстрый подъем по лестнице знаний.
Знания всегда были привилегией служителей Единственного, даже умение читать и писать. И здесь, в школе находилось немало учеников, готовых на все именно ради знания. Ни власть, ни возможность отомстить и подобные корыстные интересы не тревожили их безмятежных умов. Они подчинялись правилам беспрекословно, знания влекли их. Таких учеников наставники и сам Ближайший оставляли в покое. Остальных же усиленно «воспитывали». Система наказаний и поощрений была отработана веками. Служителями становились, пройдя школу прислуживания. Это и выводило Орешника из себя. Несмотря на привлекательную тишину библиотек, здесь шла борьба, в которой не было победителей. Тем не менее, никто не пытался бежать отсюда. Учеников школы ждало прекрасное будущее – власть. Черная школа, по сути, управляла государством, она готовила служителей ради укрепления этой власти.
Орешника такая перспектива не радовала. Он знал, что убежит отсюда, все равно убежит. Но как?
Ворота слишком хорошо охранялись. Правда, в основном, от тех, кто хотел войти, а не выйти. Каждое утро от ворот отгоняли толпы просителей, нищих, гонцов и торговцев.
Орешник долго следил за воротами. А еще он изучал стены – старые. Покрытые трещинами, осыпающиеся, но абсолютно неприступные.

Не прошло и месяца, как Орешника вызвал к себе Первый наставник первой ступени.
Небольшой кабинет хорошо освещался скрытыми в стене факелами. Мозаичный пол, стрельчатый потолок – здесь было как-то спокойно. Наставник, еще не слишком старый Служитель, говорил голосом мягким и звучным:
- Игрем-кром-реш-на-Ника, о твоем поведении говорят уже на всех ступенях. Чем ты можешь оправдать себя?
- Ничем, почтеннейший.
- Как? Юноша столь благородный не может оправдать маленькие шалости? Мне говорили, что, не смотря на странный характер, ты весьма рассудителен.
Орешник молча поклонился, так, слегка, в знак согласия и уважения к чужому мнению.
- Я не стану расстраивать герцогиню раньше времени. И надеюсь, ты оправдаешь мое доверие. Не каждый удостаивается моего доверия.
- Прошу прощения, почтеннейший, я ничем не заслужил этой чести.
Темные брови наставника поползли вверх. Он оглянулся – не слышит ли кто. Но кроме них двоих, никто не присутствовал при дерзких словах.
- Я правильно тебя понял – ты отказываешься от моего доверия?
Орешник молчал.
Наставник вздохнул и вынул из рукава свиток.
- Вот, послушай, что о тебе говорят учителя. Это всего лишь спустя месяц. «В высшей степени непочтительный отрок. При значительных способностях выказывает отвращение к начальным знаниям. Имеет влияние на младших послушников. Упрям и непокорен…» Это правда? Ты действительно непочтителен к старшим? Что же дальше?
- Я только защищаю свою честь, почтеннейший.
- Честь? А тебе известно, что означает это слово?
- Я слышал, это высшее, что есть у человека.
Он не хотел сказать дерзости, просто ответил на вопрос.
Наставник неожиданно расхохотался.
- Ты действительно вполне рассудителен. Я дам тебе срок подумать над своим поведением. Только тебе решать, оставаться ли на всю жизнь на низшей ступени, или узнать настоящую цену сказкам. И потом, участие в королевском празднике. Неужели ты хочешь остаться за каменными стенами, когда твои братья пойдут по большой дороге к сияющему королевскому дворцу… - наставник сбился, видимо, вспомнил, откуда родом нерадивый ученик. – Ты не хочешь повидать родной дом… Попробуй подумать над своим поведением. Любой вопрос, мальчик, решается в спокойной беседе. Запомни это. Ты понял меня?
Орешник молча поклонился.
Он подумает. Королевский праздник! Как он раньше об этом не подумал? Вот он, путь наружу! Да здравствует свобода!

Маленький мальчик плакал, спрятавшись в уголке – никто не должен был заметить, ведь служителю Единственного не полагается лить слезы. Никто не должен был услышать, но орешник услышал.
- Малыш, - мальчишке было так мало лет, что Орешник чувствовал себя рядом с ним чуть ли не отцом. – Не стоит плакать. Ничто в мире не стоит твоих слез.
Так говорила когда-то Сова. Мальчик сжался, почувствовав легкое прикосновение.
- Я не плакал, - залепетал он.
- Это ты будешь говорить не мне. Неужели тебе тут плохо?
- Нет, мне очень хорошо. Я ем досыта, сплю под теплым одеялом и уже умею читать.
- если хоть кому-то еще здесь, кроме меня, хочется плакать, значит, не все еще потеряно, - сказал зачем-то Орешник.
- Я просто очень давно не видел маму, - малыш всхлипнул.
- Ничего, она тоже по тебе скучает. А вот я вообще не знаю, кто моя мама, и где она.
У мальчишки расширились глаза, он посмотрел на серьезного Орешника, и в глазах его снова появились слезы:
- Правда?
- Обо мне-то плакать уж точно не стоит.

Орешник ждал праздника. Он даже позволил обрить себе голову. Пусть. Скоро он будет свободен. Никакие знания не стоят запаха скошенной травы.
Вокруг суетились другие дети, пытались выдвинуться, достичь успехов. А он… он даже не чувствовал себя ребенком…
И праздник наступил. Никто не радовался ему так, как Орешник. Он распевал гимны так, словно они на самом деле доставляли ему удовольствие. Он с аппетитом жевал недоваренную кашу. Даже Имреку прощал недалекие высказывания.
Еще немного, и откроются ворота. И этот кошмар, наконец, закончится.
Вдоль дороги толпились люди Они собрались здесь, чтобы поглазеть на вереницу достойных учеников черной школы. Толпа завидовала. А Орешник чувствовал себя бритым дураком, но улыбался и пел.
А вот и дворец. Здравствуй, дом родной. Он ничуть не изменился: те же стены, те же деревья, те же лица. И ни одного родного среди них. Ведь старая Сова умерла.
Герцогиня сияла великолепием драгоценностей, герцог казался ее тенью. Король не вышел на балкон, он ждал в тронной зале. Орешник видел, как тот тайком зевал, слушая гимн. Это было забавно. Орешник всегда подозревал, что король – нормальный человек. Жаль, что приблизиться к нему не было никакой возможности. Может быть, они смогли бы найти общий язык…
Школьный хор состоял из послушников шести ступеней. Орешник надеялся незаметно ускользнуть. Глядя на лица знакомых с детства слуг, он искал зацепку – кто сможет оказать помощь беглому счастливцу. Но зацепки не было. Слуги, глядя на него, гордились им. А те, кто еще полгода назад делали вид, что его не существует, теперь открыто завидовали. Даже сестры,  дочери герцогини: младшая смотрела с восхищением, средняя – со злобой, а старшая, казалось, сочувствовала. Или это  только казалось?
Когда-то она была доброй маленькой девочкой, тихой и скромной. Но с тех пор прошло время, она успела за полгода превратиться в невесту. Она выглядела настоящей дамой, хоть и была младше Орешника на год. Чтобы стать невестой, не обязательно дорастать до совершеннолетия.
Орешник выскользнул из тесных рядов поющих служителей Единственного и понесся по переходам и галереям дворца. И натолкнулся именно на старшую из трех дочерей герцогини.
- Любезная сестра, - он поклонился, как учили его когда-то. Она была польщена.
- Любезный брат, - никогда не называла она его так прежде. – Вы потеряли что-нибудь? Или забыли, где тронный зал?
- Нет, я ничего не забыл. Не забыл и вашу доброту ко мне.
- Мою доброту? Вы преувеличиваете, - она научилась говорить так же, как ее мать.
- Я знаю, вы добры. Я сбежал, любезная сестра.
- Как?
- Навсегда. Я не ищу знаний и почестей. Я надеюсь на вашу доброту, - он надеялся, что девочка сумеет оценить его доверие.
Но она не оценила. Как самая обычная деревенская девчонка, вцепилась ему в руку и завизжала. Орешник даже не пытался ее стряхнуть – так был ошарашен происшедшим. Просто стоял и смотрел, как сбегаются вооруженные слуги…

Неудавшийся побег многому научил Орешника. Многому. Во-первых, никогда не следует доверять женщинам – они коварны и непредсказуемы. И, во-вторых, прежде чем совершить что-либо, надо все обдумать до мелочей.
В подвале у него было время обдумать все, и к разговору с Первым наставником он был готов.
- Ты не оправдал моего доверия, Иргем-кром-реш-на-Ника. Тебя ждет очень нелегкое испытание. Никто не может уйти из школы по своей воле. Только совет наставников может изгнать ученика. Тебе это не грозит. Ты будешь переведен в разряд низшей прислуги. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
- Разве можно найти оправдание безумию? – мягко и кротко произнес Орешник.
- Ты прав, - наставник был доволен ответом ученика. – Бежать от знаний – это настоящее безумие.
- Почтеннейший, мое раскаяние – ничто. Но я осмелюсь просить вас не отлучать меня от знаний.
- Да, рассудительный отрок. Ты знал, о чем просить меня. Я добр, я слишком добр. Ты сможешь посещать занятия, но только как слушатель. Ты будешь допущен к знанию и сможешь восстановить доброе отношение к себе других наставников. Только знание выведет тебя из тьмы безумия. Знание и смирение. Ты будешь жить с прислугой, и выполнять работу прислуги. С прочими учениками общаться тебе запрещено. Что ты ответишь на это?
- Я жажду знаний, - Орешник опустил глаза. Он, действительно, жаждал знаний. Куда можно скрыться от вездесущих глаз служителей Единственного. Куда и каким образом. И путь к этому знанию предстоял не из легких.

Теперь он жил с глухонемыми рабами, спал  с ними, ел с ними, и был также глух и нем. На занятиях он мог стоять у двери и слушать. И он слушал. Постепенно ему позволили отвечать и разговаривать с другими учениками.
Имрек был страшно рад, Орешник был единственным, кто соглашался терпеть его болтовню.
- Ну, что, чудак, поумнел? Мы с тобой наделаем делов, - он дружески пнул Орешника в бок, теперь Имрек не боялся униженного товарища и даже посматривал на него снисходительно сверху вниз, как и положено смотреть на прислугу.
Орешник промолчал. Имрек с его манерами и взглядами на жизнь постоянно напоминал ему о конечной цели. О том, насколько свобода лучше неволи. Именно Имрек стал для Орешника символом школы, а вовсе не усердны искатели знаний.
Орешника допустили к сдаче экзаменов – он стал первым учеником класса. Теперь он мог сидеть в библиотеке и не выполнять работу прислуги. Правда, жить он оставался при больнице, наставники все еще опасались его дурного влияния на других отроков. Орешник нисколько не огорчался. Глухонемые были еще одним наглядным стимулом к поиску выхода на свободу.
Все свое время Орешник проводил за книгами и свитками, и уже через год перешел сразу на третью, а там и на четвертую ступень. На королевский праздник его, все же, не допустили. Но это и не требовалось – он был не готов.
Имрек теперь ходил хвостом, забыл о снисходительности, наоборот, подобострастно пытался выполнить малейшее желание товарища. Он нуждался в молчаливом собеседнике, столь высоко вознесшимся по ступеням знаний. Орешник терпел. Имрек мечтал всего-навсего о славе, он не был злым.
Наставники относись по-разному к успехам Орешника. Одни все еще не доверяли ему, другие же требовали его перевода в разряд особых учеников, жаждущих чистого знания. Последние победили после того, как Орешник произнес перед сферой Создания в Соборе страшную клятву:
- Я, Иргем-кром-реш-на-Ника Тум, даю обет не стричь волос, пока не обрету истинного знания.
Под истинным знанием Орешник подразумевал знание  пути на свободу, прочие могли понимать, как угодно.
Клятва была произнесена по правилам, с касанием сферы и прочее. Этой выходкой Орешник убил сразу нескольких зайцев: поднял свой авторитет в глазах наставников и лишился необходимости бриться налысо.
Одни только Тряпка  все еще кидал подозрительные взгляды.
- Ты – хитрый парень, Иргем. Посмотрим, как ты жаждешь знаний. А чтобы твою непотребную лохматую голову никто не видел, будешь носить капюшон, не снимая.
Орешник перешел в разряд особых учеников, ему даже предоставили право заниматься в библиотеке ночью, дабы ничто случайное не отвлекало от истинного пути. Вот тут-то и началась настоящая учеба. Орешник читал книги, не имеющие отношения к основным школьным дисциплинам. Он нашел много интересного.
 «Разоблачительный список так называемых магических явлений». А на самом деле -  перечень магических приемов, весьма полезных. Начиная от приготовления пищи с помощью магического огня, заканчивая таинственными исчезновениями. Описание приемов было таким запутанным, что разобраться в них смогли бы,  разве что, древние маги. Но один из пунктов заинтересовал Орешника настолько, что он решил попытаться расшифровать головоломку.
« Существование Квадрата Соединения подвергалось сомнению даже так называемыми магами. Однако до нас дошел манускрипт, гласящий:
ВОСТОЧНУ ГОЛ НАГОР
ЕНАЗАР ЕГО ЛОСАЧ ЕТЫРЕ ХВОЗ
 ВЕСТ Я ТОДНО ПОД ОБНОГРО ЗЕРА С СЕЧЕТ
НЕБЕСА
СО ЕДИН И ТУГЛЫЛ ИНИ
 Я МИР У КНЕ ЗНАЮ ЩЕ ЕПРЕ ГРАД НЕ ТЕР
 ПЯЩЕ ЕПРЕ ДАТЕЛЬСТ
 В АГО ТОВО ЕВ СЕГ
ДА ПОМОЧЬ ЖЕ ЛАН
 НО ЕИСЛ УЧАЙ
НО ЕСЛО ВО ГОЛ ОВЫ
ВЕРШИНЫ ДВА
В КВАДРАТЕ – ЧЕТЫРЕ…»
Набор слов, возможно, на каком-то древнем языке. А дальше была приписка:
«Существует легенда, что когда-то с помощью квадрата они завоевывали миры. Они называли Квадрат дверью сквозь небеса.
Предание относится к циклу сказаний о других мирах, находящихся за пределами видимых небес, то есть за пределами возможного».
Именно то, что нужно было Орешнику. Другие миры, за пределами возможного. Древние маги существовали. И они знали путь в другие миры. Туда, где Орешника не достанут вездесущие служители Единственного.
- О чем ты мечтаешь, Иргем Тум? Повтори, что я сейчас сказал.
- Мир представляет собой полусферу, на полюсах которой располагаются точки взаимоотрицания.
- Именно, поэтому попавший на край мира может быть вытеснен отрицанием на противоположный край. Этот парадокс вызывал в свое время возникновение абсурдных ложных теорий о магической природе мира, а также смехотворной теории о шарообразности…
Орешник слушал. Его нельзя было поймать на невнимательности. Он слушал, это не мешало ему размышлять над загадкой квадрата. Ему необходимо было уйти отсюда. Нет, никаких завоеваний других миров – только свобода.

- Почтеннейший, я хотел бы отказаться от участия в празднике. Не считаю себя достойным.
- Ну, что ты, мальчик мой. Ты слишком усердствуешь. Тебе просто необходим отдых. Ночами не спишь, и этот обет насчет волос. Ты мог бы выбрать что-нибудь … попроще.
- И все-таки, я повторю свою просьбу.
- Хорошо, будь по-твоему, рассудительный юноша. Ты знаешь, что делаешь. Я верю в тебя.
- Я не достоин вашего доверия, - Орешник был искренен. Наставник даже чем-то нравился ему, не хотелось откровенно обманывать его.
Бывший Первый наставник первой ступени стал левой рукой Ближайшего. Орешник приходил к нему иногда с разными просьбами, касающимися обучения. Наставник относился к ученику, как к сыну. Он действительно посвятил всю свою жизнь знаниям, и был счастлив видеть в ученике огонь знакомой жажды познать неизведанное. Поэтому он всегда шел навстречу Орешнику.
На праздник совершенно не хотелось. Глупые, скучные гимны, дворцовые мерзкие физиономии. Нет уж, лучше каменный мешок. Тем более, Орешник чувствовал, что приближается к разгадке.
Заучив строки древнего манускрипта, он понял, что в нем просто неправильно расставлены пробелы. И настоящий текст должен выглядеть примерно так:
«ВОСТОЧН УГОЛ
 НА ГОРЕ, НА ЗАРЕ ГОЛОСА ЧЕТЫРЕХ ВОЗВЕСТЯТ ОДНО
ПОДОБНО ГРОЗЕ РАССЕЧЕТ НЕБЕСА
СОЕДИНИТ УГЛЫ ЛИНИЯМИ РУК
НЕЗНАЮЩЕЕ ПРЕГРАД
НЕТЕРПЯЩЕЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
ГОТОВОЕ ВСЕГДА ПОМОЧЬ
ЖЕЛАННОЕ И СЛУЧАЙНОЕ
СЛОВО
ГОЛОВЫ
ВЕРШИНЫ
 ДВА  В КВАДРАТЕ – ЧЕТЫРЕ…»
Восточный угол… гора… Кажется, это где-то совсем рядом.
Пока наставники будут следить за хором во дворце, можно будет спокойно осмотреть здесь все. Вот только, Имрек мешался под ногами. Его во дворец не взяли – учился он все хуже и хуже, с трудом перешагнул вторую ступень. Зато по-прежнему таскался за Орешником буквально по пятам.
- Ты – чудак. Почему не возвращаешься жить к нам? Чего тебе там с глухарями делать? Глупый, мог бы жить в большом доме, спать на мягкой кровати, у вас, на четвертой, небось, и кормят получше.
- На пятой.
- Ого! Уже на пятой. Головастый же ты. А чего на праздник не взяли?
- Не захотел.
- Во дурак! На короля бы хоть посмотрел. Говорят, он заболел. Вообще, говорят, его отравили. Тебе что, все равно?
- Посмотри, какая интересная картинка, - Орешник внезапно остановился.
Круглая башня собора имела четырехугольный фундамент, видимо, гораздо более древний, чем сам собор. Один из выступающих углов казался самым старым: черный гладкий камень, потрескавшийся, замшелый, покрытый какими-то древними рисунками. Камень, очевидно, был принесен откуда-то издалека – в окрестностях нигде не было подобных камней.
Рисунки на древнем камне, видимо, не противоречили почитанию Единственного, потому и не были уничтожены. Просто древние люди в странных одеяниях, склоняющиеся перед кем-то.
Орешника заинтересовала картинка в самом углу – человек с вытянутыми странным образом руками. Если бы кто-то захотел повторить позу изображенной фигуры, и влез бы для этого на черный постамент, то вытянутые его руки коснулись бы основания собора. Орешник присмотрелся – в тех местах в камне были небольшие углубления: случайность или… Орешник оглянулся – никого, кроме Имрека – и влез на постамент. Руки коснулись мха, что-то еле слышно щелкнуло, и в ладонь орешнику упал легкий предмет.
- Ты чего? В героев древности играешь? Вроде, вырос уже из этого возраста, - Имрек нервничал, - Сейчас вот нас заметят и погонят с такими играми, знаешь, куда. Слезай, изобрази лучше другую картинку, - он указал на склонившихся в поклоне.

Находку Орешник осмотрел только ночью, в библиотеке, в укромном уголке. Это была коробочка-футляр. В таких обычно хранили секретные послания. Довольно дорогая коробочка. Внутри оказалась записка:
«Случайно или специально, но ты нашел квадрат. Не обольщайся. То, что ты разгадал детскую загадочку – это даже не половина пути. Я бился над секретом квадрата долгие годы. Скорее всего, это действительно, просто легенда, или какой-то образ. Я перепробовал все возможные слова – безрезультатно. Лучше не теряй времени даром. Если ты, как и я, ищешь реальной власти, потрать свое время на изучение красной полки. Хумиом-ру-про-Тинка Зра».
Красная полка содержала материалы по магии. Только Орешнику не нужна была реальная власть. Да и сам таинственный Хумиом, кажется, так и достиг этой власти - никогда Орешник не слышал этого имени, а ведь все представители реальной власти так или иначе имели отношение к дворцу, где он вырос, или же к черной школе, где он имел несчастье находится – нигде ни о каком Хумиоме не упоминалось.
И все-таки, одна книжка с красной полки показалась орешнику полезной: «Руководство по защите от нападений, в том числе и магических». Книжка была изрядно потрепана – видимо, ей часто пользовались.

После праздника наступило время обрядов, посвящений и прочих торжеств. Орешник в очередной раз порадовался, что его не оболванят налысо.
Но случилось кое-что похуже. Может быть, лучше было бы, если бы он просто постригся. Двое молчаливых слуг Ближайшего из учеников старших ступеней остановили его посреди коридора,  и ему пришлось следовать за ними.
Сам Ближайший ждал его в соборе перед сферой Создания.
- Иргем-кром-реш-на-Ника Тум, ученик пятой ступени, - произнес он слабым срывающимся голосом, - Своим усердием ты заслужил посвящение. Теперь ты станешь одним из Идущих истинной тропой.
Орешник не нашел, что ответить, но почувствовал, что дела его плохи. Кажется, с усердием он перестарался.
- Встань на колени, - Орешник с большой неохотой опустился. Двое слуг сжали его плечи. Сзади послышались мягкие шаги, а потом в ногу вонзилась нестерпимая боль – на босую подошву (у входа в собор всегда снимали обувь) опустилось раскаленное железо – вечное клеймо истинной тропы. И Орешник закричал. Крик утонул где-то под куполом собора.
- Знание причиняет муки. Страшнее физической боли, - назидательно проговорил Ближайший.
Больше ничего Орешник не слышал – он потерял сознание.

Орешник думал, что уже никогда не сможет ходить. Но прошла неделя, другая, и он потихоньку начал вставать. Ему обещали, что он даже хромать со временем перестанет. Лучше бы он постригся.
А Имрек завидовал:
- Теперь ты недосягаем, чудак. Нога заживет, зато теперь ты избранный. А если что, можешь всегда на меня рассчитывать. Я же твой друг. Если надо, я даже в кабинет Ближайшего для тебе проберусь, для настоящего друга нет преград. Я для тебя готов на все, даже жизни не жалко. Что – жизнь? Моя жизнь ничего не стоит, потому что мне не везет. А вот тебе везет…
Конечно, везет. Чистое везение. Теперь на всей территории королевства, да и в соседних государствах ему не скрыться. Волосы можно отрастить, парик надеть, в конце концов. А клеймо не спрячешь. Любой представитель власти может проверить, нет ли на пятке такой меточки…. Правда, после прочтения некоторых глав маленькой потрепанной книжечки не так-то просто будет заставить Орешника показать подошву. Но все-таки… не драться же со всеми…
- Подожди, что ты сказал?
- Сказал, что повезло тебе…
- Нет, про другое. Про преграды.
- какие преграды? – Имрек непонимающе уставился на вскочившего с места Орешника.
- Да, ты прав. Мне действительно везет.
Вот и все. Детская загадочка. Что за слово не знает преград, не терпит предательства, всегда готово помочь, желанное и случайное? Друг. Дружба, Которое из двух? Можно попробовать оба.
Орешник просто закопался в  книгах, ища следы квадрата. Осталось совсем немного – точно узнать время…
- Мальчик мой, ты счастлив? – спросил Левая рука Ближайшего.
- Да, почти, - ответил Орешник правду. Он стоял в одном шаге от счастья.
- И все-таки, тебе должно не хватать чего-то.
- Чего же? – Орешник насторожился.
- Родных и близких. Ко всем ученикам иногда приходят родственники, они могут видеться с родными. А ты был лишен этого в течение нескольких лет. Я хочу обрадовать тебя, завтра ты увидишься с ее светлостью герцогиней.
- Но я…
- Не отказывайся. На этот раз я тебе не позволю. Ты и так слишком во многом себе отказываешь. Завтра с самого утра герцогиня прибудет на Гору спасения. Ты заслужил встречи с родными.
Ну, почему всегда получается, что самое неприятное выглядит для других самым привлекательным?
Меньше всего Орешник хотел встречаться с герцогиней. Ничего ему от этой женщины не надо. Ничего.
Завтра на заре он попытается использовать квадрат, чтобы уйти. Чтобы исчезнуть из этого мира. Исчезнуть. На заре, на горе…

Край неба окрасился в рыжий цвет, значит, солнце совсем рядом. Орешник прятался под черным камнем постамента. Мимо уже прошел, шаркая ногами, старый хормейстер – будить певчих для утреннего гимна. Скоро первый луч коснется фигур, высеченных в скале. Скоро настанет решающий момент. Момент истины.
И вдруг вкрадчивый голос над самым ухом:
- Что это ты здесь делаешь? – Тряпка.
Скоро солнце окрасит угол черного камня в розовый цвет. Времени нет. Одна строчка из потрепанной книги – и Тряпка кувыркается в пыли. Если ключ не подойдет к двери, и двери в другой мир не откроются, Орешника ждет очень непростой разговор с Левой рукой Ближайшего. А возможно, одним разговором дело не ограничится. Поднять руку на наставника – это тяжелое преступление…
Орешник вскарабкался на камень. Тряпка бормотал что-то, отплевываясь от пыли. А ведь должна стоять тишина.
- Заткнись! – грубое слово заставило наставника открыть рот от удивления и возмущения. Этой секунды хватило – Орешник расставил руки и громко произнес:
- Друг!
Ворота заскрипели, открываясь. Что-то кричал, пытаясь подняться из пыли на ноги, Тряпка. Посреди площади стоял, раскрыв рот, неизвестно откуда взявшийся Имрек.
А Орешник исчезал, таял, растворялся.
Скандал на все королевство.
Орешник стоял, прижавшись к камню, и смотрел с замирающим сердцем, как стена собора становится прозрачной.
И свист, все громче и громче…

Раша Клюв
Девчонку звали Джук. Он нашел ее на помойке. На помойке! Не где-нибудь, а на самой, что ни на есть помойке. Черте что! Посреди цивилизованного города, это же надо, ребенок, девчушка лет десяти – двенадцати (кто разберет?) в коробке из-под телевизора, грязная, испуганная, тощая, голодная, как черт. Если бы ему не приспичило срочно отойти от людных тротуаров с совершенно определенной естественной потребностью, он так бы и прошел мимо. И неизвестно, что бы ждало малышку. Мало ли подонков в столице, в славном сияющем городе.
Тогда она была похожа на кучу лохмотьев, на драную кошку. И он притащил ее в дом, в логово – комната в доме-на-слом, он отмыл ее собственноручно. Она не сопротивлялась, слабая была, покорная. Что он понимал тогда в девчонках, пацан, который уже два года, как должен был сидеть за решеткой. Не то, чтобы он два года назад впервые нарушил закон, нет. Просто посадить могли только после двенадцати. А до того – твори, что хочешь. Ну, поругают, даже побьют, могут отдать кому-нибудь на воспитание – оклемаешься, и пошел снова жить в свое удовольствие. Удовольствий, надо сказать, было не так уж и много, но ему много было не надо. Шмотки, еда, крыша, выпивка, ну, травка – ничего особенного. А жизнь бежала, бежала, и теперь приходилось быть осторожным - попадешься, и крышка. Хорошо, он рос быстро, а значит, менялся – разве узнаешь того, кто влез к тебе домой пошарить по полкам, когда он за неделю вытягивается на полголовы? И никаких проблем. Просто быть чуточку осторожнее.
А вот с Джук у него появились настоящие проблемы.
Раша Клюв не имел друзей и родных, поэтому некому было его сдать, некому потребовать своей доли на домашние расходы – хорошо быть свободным в чертовом городе богатеев и попрошаек. Джук ничего не просила. Она просто смотрела своими большими, широко расставленными глазами, и хотелось убить кого-нибудь, лишь бы она улыбнулась. До убийства пока, слава богу, дело не доходило. Если рассудить, ничто не стоит человеческой жизни.
Джук надо было кормить, одевать. Ее нельзя было взять с собой на дело – ее нужно было прятать. Иначе свои же уведут и продадут. Такую тихую, послушную девочку можно загнать за достаточно высокую цену.
Он рассказывал ей сказки, Раша Клюв, самый ловкий вор в квартале, самый бесстыдный, отчаянный, который и слов-то нормальных не понимал. Кто бы узнал – не поверил.
И все было хорошо, пока Джук была маленькая, а он – большим. Но ничто не вечно, как говориться. Она как-то вдруг вытянулась, сначала до плеча Раши, а потом и вровень. А Раша рос уже не в длину, а в ширину – плечи, спина, в пятнадцать он выглядел восемнадцатилетним, на него уже вешались не только бабочки всего квартала, но и солидные заезжие телки из компании Толстого и Красавчика. Они были ему нужны? Черта с два! Ему была нужна Джук. Это не значит, что он отказывался, просто это другое, совсем другое. Раша был неисправимым идеалистом.
Раша ждал, пока Джук подрастет.
Но жизнь не похожа на сказку. Все получилось совсем иначе, чем в сериалах, проще и куда более жестоко.

Он пришел домой рано утром, когда закрылись лучшие притоны квартала. Пришел в уютную квартирку, специально (специально!) снимаемую на краю цивилизации, на границе квартала. Шаг за линию тротуара – выстрелы и крики. Шаг в другую -  газоны и дети с розовыми бантиками. Джук должна была жить как человек, а не как квартальная кошка. И она жила. В квартирке с окнами на газоны. Раша спал на кухне, сам готовил еду, а она выращивала на подоконнике фиолетовые цветочки и читала женский журнал с фотографиями фотомоделей и киноартистов. Он не учил ее жить, он просто заботился о ней, как мог.
Он пришел рано утром, захлопнул дверь, стараясь не шуметь, и увидел, что ее голубой куртки нет на месте, и ботинок нет. И в комнате с цветочками никого – постель заправлена, на подушке смешной медвежонок с глупым носом.
Раша выругался. Громко. Так, как никогда еще не ругался в этих стенах.
Зазвонил телефон.
- Клюв, есть дело. Персонально для тебя.
- Персонально, мать… …?!
- Тише, не ори.
- Какой … дал тебе этот номер?
- Да, ладно, брось. Ты слушаешь или где?
- А пошел ты…! – Раша выдернул с мясом телефонный шнур.
Какое может быть дело, когда Джук не ночевала дома?!
Ждать бессмысленно. Впрочем, как и бегать по городу с выпученными глазами.
Дело у них. Взрослые, страшные дядьки не могут обойтись без сопливого пацана. Черт те что!
Раша взял себя в руки. Он зажарил яичницу, и даже съел ее, правда, без соли. Он сел перед телевизором и стал смотреть, не переключая каналов.
Но Джук не приходила.
Не пришла она к обеду. Не пришла к ужину, и ночью тоже не пришла.
Вот теперь можно было уходить.
Но сначала Раша починил телефон.
- Раша? – голос слегка нетрезвый, но вменяемый.
- Значит так. Ты остаешься на месте, и никуда, слышишь, … … , никуда не уходишь.
- Хорошо, хорошо. Куда я денусь…
Пончик ждал. А чего ему - лишние полчаса провести у стойки.
Раша достал фотографию Джук.
- Мне нужна эта девчонка.
- А ничего цыпа.
- Заткнись, …! Шевели своей толстой задницей, и чтобы завтра я знал, где она. И если хоть пальцем кто тронет, лично ты будешь…
- Ладно, приятель. Но двойная оплата.
- Засунешь их себе… - Пончик не стал дослушивать, выскочил по-быстрому. Он и так знал, куда засунет свои деньги.

А Раша пошел в город. В настоящий город. Туда, за границу квартала. Туда, где жили нормальные люди. Джук всегда тянуло туда.
На кожаную куртку в заклепках никто не оборачивался – здесь тоже так одевались, те, что посмелее. Раша никогда не был похож на грязных помоечников. Ну, разве что когда-то, в далеком детстве. Так что по внешнему виду никак нельзя было отличить его от местных.
Но, видимо, перебежала через дорогу черная драная кошка – Рашу остановили полицейские. Так, просто. Пришлось уносить ноги по незнакомым улицам и дворам. Хорошо, что Раша знал одну великую истину – для того, кто шевелит ногами, нет серьезных преград, надо только договориться со своими ногами. Так? До сих пор они не подводили. Никогда. Раша всегда считался везунчиком.
На этот раз ноги привели к полуоткрытой двери, с обратной стороны которой оказался вполне надежный защелкивающийся замок. Даже если хозяин дома откроет полиции, за этот время можно будет что-нибудь придумать. Правда, если хозяином окажется женщина, выкрутиться будет гораздо сложнее. Нет, повезло – мимо прошлепал тапками низенький старичок.
- Кто там? – произнес он дрожащим голосом.
- Полиция. Откройте, к вам только что забежал опасный преступник.
- Что? Говорите громче.
- Откройте, полиция!
- Сейчас, сейчас, - зазвенела цепочка, защелкали замки. Странно, Раша хорошо помнил, что закрывал только один замок.
Полицейские ворвались в темный коридор. Раша не успел проститься со свободой, как они протопали мимо, сунули свой нос в пару дверей.
- Да, что случилось? – растягивал слова старичок, семеня следом и путаясь под ногами у служителей правопорядка.
- Ничего. Простите, мы, должно быть, ошиблись.
- Что?
- Простите за беспокойство.
- Да, да, приходите, у меня всегда все в порядке, - закивал старичок, выпроваживая полицейских. Еще раз Раша затаил дыхание – вся компания прошла мимо него в паре шагов и почему-то снова не обратила на беглеца никакого внимания.
Дверь защелкнулась.
- Преследователи удалились, - произнес старичок надтреснутым голосом, как-то совсем не похожим на тот, дребезжащий, для полиции.
- Э… - начал было Раша.
- Не трудись, мой юный искатель приключений, это лишнее. Иди за мной.
Раша шел, опустив голову, разглядывая тапочки своего неожиданного спасителя.
- Проходи и садись.
Они вошли в небольшую комнатку, шторы на окнах были завешены, на столе почему-то горели свечи. Раша остановился на пороге.
- Проходи же, - голос зазвучал тверже, старик уже не казался скрюченным, да и не таким уж старым он был - просто маленького роста человек с седой бородой, довольно таки крепко стоящий на ногах.
Раша пожал плечами и плюхнулся на стул. В конце концов, он ничего не теряет. За то время, пока он тут будет рассиживать, полиция и забудет, кого искала.
- Вот так-то, - бородач уселся напротив. – А теперь посмотрим, что это тебя ко мне привело. Так… М-да, интересно…
В руках его мелькало что-то вроде карт, только со странными картинками.
- Я… - снова попытался заговорить Раша, но потом передумал. Пусть этот псих погадает. Интересно, что еще он наплетет.
- Ну, что ж, дело не из простых. Пожалуй, рано еще говорить о благополучном результате, но на половину квадрат уже твой.
- Какой квадрат?
- Думаешь, старый идиот выжил из ума? Ошибаешься, странник.
- Какой квадрат?
- Ну, конечно, ты не знаешь. А тебе и не положено знать. Одно скажу – я его прошляпил в свое время, приходится теперь торчать тут и пробавляться мелким колдовством. Здесь, в вашем поганом мире, никому это, впрочем, не надо.
Раша готов был согласиться, что мир поганый, и что никому тут колдовство на фиг не нужно. А потом подумал – а чем черт не шутит…
- Послушай, э… у меня тут вопрос. По твоей… э… профессии.
- Насчет девчонки? Плюнь, ничего хорошего из этого не выйдет. Чем раньше плюнешь, тем раньше квадрат будет твоим. Помяни мое слово.
- А на… он мне? – удивился Раша.
- Значит, нужен. Потому поймешь. Так что про девчонку ничего тебе не скажу. Не нужна она тебе.
- Я так не думаю.
- Что ты не думаешь? – все-таки, этот коротышка был психом. То вещал низким голосом, то болтал, как квартальный бродяга. – Рано встал, сиди. Я еще не все сказал.
- Не все?
- Заткнись, - хозяин квартиры умел и приказывать.
Раша сел – что с психом спорить. Колдовством он занимается. Как же.
- Слушай и запоминай. Пространственные показатели все твои. Тут тебе никто не конкурент. Вот со временем плохо.
- Это точно.
- Заткнись, я сказал. Пойдешь на площадь, на старую площадь, которая в квартале. Вытянешь руки, вот так. И все. А, говорят, еще надо что-то сказать, я не помню. Это проблема, но ты, я думаю, разберешься. Пространственные показатели все твои. Понял?
- Ни хрена я не понял.
- И язык попридержи. Там, в квадрате по шее могут надавать за грязный язык.
- Ладно, квадрат. Про Джук расскажи.
- Упрямый ты, - он вздохнул. – Все вы упрямые. Иди домой, нечего по улицам бегать, в другой раз меня может и дома не оказаться. Домой иди. А девчонку куда подальше пошли, ты это умеешь.
- Так я пойду?
- Давай-давай. Твое время истекло.
Раша уходил чуть ли не бегом. Еще всяких странных типов не хватало для полного счастья. Но в одном он действительно прав – нечего бегать по улицам. Домой, к телефону.

Пончик ждал на улице:
- Я честный человек – денег с тебя не возьму. Я ее не нашел. Она меня нашла. Она дома у тебя. Пришла в бар, сказала – передайте Рашику, что я пошла к нему домой, пусть не беспокоится… Э, ты куда?
Джук, действительно, была дома. Сидела себе на диване, листала журнал. Раша думал, что ворвется, накричит, побьет даже, может быть. А тут остановился, посмотрел и подумал – а какое он имеет право, он ей никто, абсолютно никто. Он даже не знает, чем она занимается, пока Раша шастает по кварталу. И зачем она вообще появилась в его жизни?
- Рашик, привет.
- Я тебя искал, - выдавил он из себя.
- Я знаю. Не стой, пожалуйста, в дверях. Извини, я немного задержалась, - и посмотрела невинными глазками, похлопала накрашенными ресницами. Раша мысленно выругался. Очень грязно.
- Интересно, где?
- А какое это имеет значение?
«Какое имеет значение»???
- Знаешь, что… - Раша с трудом взял себя в руки. – Не делай так больше никогда. Я испугался за тебя. Понятно?
- Я же извинилась,-  она отложила журнал. – Наверное, ты хочешь со мной поговорить.
- Что?
- Я хотела понять, что для тебя значу. Ты молчишь, не говоришь со мной. Я испугалась, что ты меня бросишь.
- Что за бред?
- Рашик. Я же знаю, кто ты такой и чем занимаешься. Для вас это раз плюнуть.
- Да?
- Нет, я не виню тебя, я тебе даже благодарна, правда.
- Ты скажешь мне, где была?
- Это неважно. Прости, Рашик, но это не твое дело. Я не ребенок, не нужно задавать такие вопросы.
Раша сел на табурет и задумался, кто же все-таки сидит сейчас перед ним на диване.
- Джук, у тебя есть знакомые в городе. Да?
- Конечно. Я что, в лесу живу. Или ты думал, что я целыми днями только и делаю, что поливаю цветочки и листаю журнал?
Честно признаться. Раша именно так и думал. Ну, еще плюс телевизор.
- Рашик, я все понимаю, я должна заплатить тебе за то, что ты для меня сделал.
- Что? Заплатить? – он чуть не выругался вслух.
- Если бы не я, ты был бы свободен. Тебе не надо было бы воровать, ты мог бы стать кем-то вроде тех симпатичных парней, что улыбаются в телевизоре. Чем ты хуже их? Из-за меня ты несчастлив. Я же не могу жить спокойно. Я просто не имею право быть счастливой, если несчастлив ты.
- Что за … бред! Откуда у тебя столько… - он снова взял себя в руки. – Кто тебе сказал, что я несчастлив?
- Я вижу.
- А что же ты раньше… И где ты ночевала?
- Я не скажу. Я боюсь, ты рассердишься… Я боюсь тебя, Рашик, я иногда так тебя боюсь.
- Я тебе сделал что-нибудь плохое? Сделал?
Не надо было повышать голос. Она опустила глаза.
- И все-таки, ты должна мне сказать.
- Будешь бить? – и снова посмотрела невинными накрашенными глазками.
- Что я тебе сделал? – Раша отвернулся и сжал голову руками. Это было невыносимо.
- Я была у мамы, - тихо сказала Джук.
- У кого? – повернулся. Как ошпаренный.
- У мамы. У своей мамы. Не думаешь же ты, что я так и родилась – не помойке. Я не говорила тебе, ты бы рассердился. Я ходила к ней, носила твои деньги. Она бы умерла без меня.
- Да она же тебя выбросила! На помойку!
- Ну и что. Тем более.
С ней же невозможно разговаривать. Что за день, просто урожай психов!
- Хорошо. Где она?
- Не скажу. Можешь меня бить, я заслужила, - Раша аж застонал. – Ты пойми, счастья на всех не хватит. Если бы мне не было так хорошо, может быть, ей было бы не так плохо. Я должна ей. Это из-за меня она несчастлива.
- Что за бред?... А, - он махнул рукой и ушел на кухню. Бесполезно разговаривать с сумасшедшими. Она его боится, видите ли.
Он набрал номер.
- Это Клюв. Ты что-то говорил о деле?
- А ты, кажется, послал меня?
- Брось, я серьезно.
- И я серьезно. Жду на месте, прямо сейчас.

На месте было еще двое: громилы, предназначенные для запугивания и переноски тяжестей.
- Телохранителей завел?
- Все ради тебя. Чтобы ты не дергался.
- Я когда-нибудь дергался?
- Дергался, не дергался, но ты нас подставил, Клювик. Ты нас послал, мы взяли новичка и сели в лужу. Все просто – ты нам должен.
- …! Больше ничего не хочешь? Ты меня не нанимал.
Они засмеялись. Да, жалкий лепет. Они умеют добиваться своего. И они могут делать все, что захотят. Хотя бы потому, что их сейчас больше. А Раша терпеть не мог боли.
- Сколько? – в конце концов, даже самые свободные бродяги иногда попадают.
- Одно дело – и мы квиты. Банк. В центре. Я говорил, помнишь?
- В центр? Ты рехнулся. …! Я засыплюсь, точно, …, засыплюсь. Какая тебе с этого выгода?
- Не засыплешься.
А ведь они правы. Он же сам пришел, никто насильно не тащил, знал, куда идет. Конечно, его использовать выгодно – мальчишек не берут в банды, несерьезно. Но мальчишки растут. Конечно, можно убежать. Но всю жизнь не побегаешь, тем более от тех, кто тебя знает, как облупленного.
- Да, Клювик. Еще не забудь про девчонку.
Они знали и это. Что ж, видимо, пришла пора переходить от мелких краж к крупным взломам.
- Я пойду. Но если ты, …, еще будешь угрожать, то я, …, из тебя сделаю … сам знаешь, что.
- Такой молодой, а рот, как помойная яма.

И он сделал это. Отправился в банк и вернулся с мешком. Только зря он надеялся, что этим сможет откупиться.
- Молодец, я в тебя верил. Хватит тебе бродить вольным стрелком. Я тебя беру.
- А если я тебя пошлю?
- Сам туда и отправишься. Клюв, ты классный специалист, ты мне нравишься. Нравишься – а это уже немало. Я буду с тобой работать.
- Раньше я тебе был не нужен.
- Во-первых, раньше ты был зеленым пацаном, а во-вторых, раньше ты меня никогда не посылал. Растешь. Пора начинать серьезную взрослую жизнь. Считай, что ты теперь со мной. Когда понадобишься, я тебя найду.
Это означает одно – прощай, свобода, здравствуй, босс. Черта с два!

- Джук, мы уезжаем.
- Куда? – опять невинные глазки. И где она их взяла? Раньше что-то он не замечал у нее таких «глазок», - Куда уезжаем?
Ох, как хочется сказать, куда, да еще с подробностями.
- Собирайся, внизу ждет машина. Понятно, не моя.
- Ты еще и машины угоняешь?
- Какой кошмар! Собирайся.
Она положила в сумку медвежонка – Рашин подарок.
Все их имущество поместилось на заднем сидении.
За пределами квартала чужой мир, но он огромен, есть и другие города.
- Мне лучше поехать к маме, - вдруг сказала Джук.
- Какая мама, девочка? Мы линяем, ясно? Насовсем. Из города. Из страны. Ты понимаешь? Понимаешь, во что я вляпался? Из-за тебя, между прочим, вляпался. Теперь – только держись: банки, налеты, трупы. А я за решетку не собираюсь, у меня другой профиль. Все. Понятно, …!
- Да, - сказала она. – А я думала, ты…
- Договаривай. Что я?
Она замолчала. И хорошо. Потому что с каждым ее словом он заводился все сильнее.
На одном из перекрестков они наткнулись на Пончика.
- Эй, ты совсем рехнулся? Зачем убегаешь?
- Я сказал, денег дай.
- Иди ты. Чтобы они потом меня за это…
- Трус.
- Сам трус. Ты бежишь, а не я. Только тронули, он уже уши прижал. Это всего-навсего серьезная работа, приятель, и только.
- Да? – и он, наконец, сказал все, что думал о серьезной работе и о Пончике конкретно.
Джук открыла дверцу и побежала.
- Клюв, она смоется.
- Машина твоя, - он понесся следом за Джук. Он все еще боялся, как бы с ней не случилось чего-нибудь на грязных улицах квартала.
- Стой! Джук! Подожди!
- Клюв, - ему банально подставили ножку. – Куда торопишься? Я слышал, удираешь?
- Оставь меня в покое.
- Теперь - точно нет. Никогда. Ты забавный.
Его связали, потащили в какую-то машину, повезли куда-то. И там, в душной комнате продолжался разговор.

- Зачем я тебе? Я же – ничто, - он все еще надеялся выкрутиться.
- Точно сказал – ничто. Да не нужен мне ты. Просто предложил тебе работу.
- С каких это пор ты  обо мне так заботишься?
- Давно, Клюв, ты просто не замечал.
- Тогда зачем все это? Отпусти, будем работать, как раньше.
- Нет, Клювик, теперь нет. Я не люблю, когда со мной спорят. И особенно, когда меня посылают туда, куда ты меня послал.
- Несерьезно.
- Придется заняться твоим воспитанием. Я научу тебя, как надо разговаривать со старшими, - и он ушел. А громилы остались.
Они били аккуратно. Даже слишком аккуратно.
Раша добрался до дома с трудом и отлеживался неделю. Джук не объявлялась. А потом зазвонил телефон:
- Извините за беспокойство, могу я поговорить с Джук?
- Ее здесь нет.
Но телефон зазвонил снова.
- Это Рашелия? Я – мать Джук. Я понимаю …
Он снова бросил трубку, но женщина не унималась.
- Она пропала, Раша. Ее не было уже неделю. Обычно она заходит раз в три дня. Ее нет, значит, что-то случилось.
Ясно, что случилось.

Раша пришел не с пустыми руками. Залез по стене на третий этаж, заглянул в окно – все правильно, Джук была там. Сидела, сжавшись, в углу, а над ней одни из тупых громил.
Раша должен был догадаться раньше.
Он достал пистолет и выстрелил прямо сквозь стекло – громила удивленно посмотрел вокруг и рухнул с грохотом, пачкая пол кровью.
Вот он и стал убийцей. Как просто.
- Джук, идем, - он впрыгнул в окно, но девчонка не двигалась. – Что с тобой? Что они с тобой сделали?
- Ты убил его, - она была жива, это главное.
Он схватил ее за руку и потащил в коридор, а потом вниз, по лестнице, а она все повторяла:
- Ты убил его, убил его, -  и вдруг словно очнулась. – Пусти меня, придурок. Пусти, я сказала.
Он не очень слушал, что она там лепетала. У выхода ждал второй – его тоже пришлось убить. А дольше – по улице до ближайшей подворотни. Там Джук, наконец, удалось вырваться. Она отскочила в сторону и закричала, как резаная:
- Придурок! Козел! Ты убил их. Ну и придурок.
- С тобой все в порядке?
- Со мной все в порядке, с тобой не все в порядке! Зачем ты убил их? Я тебя просила? Может, я получала удовольствие?
- Что? Что ты сказала?
- Ты мне надоел! Придурок. Я принесла себя в жертву ради тебя, а ты и не заметил. Ну, надо же! Тебе сколько лет?
- Заткнись! Замолчи, дура!
- Ты все испортил!
Они орали друг на друга, пока не сбежалась толпа.
А он до сих пор думал, что вырастил ангела. Не дышал на нее, рассказывал ей сказки. Он, Раша Клюв, не произносил при ней ни одного грубого слова. Хотел сделать ее счастливой. Только ее.
- Я тебе кто? – орала она, - Медвежонок плюшевый?
Вот тут Раша развернулся и пошел, расталкивая зевак. В этом городе все сумасшедшие.
Теперь все. Крышка. Раз и навсегда. Больше ничего не будет. Никакой жизни: ни легкой, ни сложной. Убийство двух телохранителей – это, действительно, серьезное дело. Ох, какое серьезное.
- Разойдитесь, пустите, - бормотал он, протискиваясь сквозь толпу. Толпа расступалась. Там, куда все смотрели, было гораздо интереснее. Джук сидела на тротуаре в запачканном кровью платье и рыдала. Чужая, непонятная, незнакомая.

Его загнали в угол. Он ждал, что будет так, готовился. Но готовиться бессмысленно. Все кончится быстро. Лишь бы не били. Больше всего Раше не хотелось, чтобы его били, он ненавидел боль. Лучше сразу пулю в голову.
Они загнали его на помойку. В то самое место. Может, где-то здесь еще догнивает старая коробка из-под телевизора. Раша лежал в куче мусора и старался дышать бесшумно. Но все равно, это было бесполезно, и он об этом прекрасно знал.
На том конце свалки уже включили прожектор – фару старого автомобиля времен отцов и дедов. Были такие гигантские машины.
- Послушай, Клюв, - он говорил громко, все было хорошо слышно. – Вставай и сдавайся. Ты же знаешь, что будет, если мы тебя найдем. Я не сделаю тебе больно. Слышишь? – он рассмеялся. – Ты не такой уж плохой парень. Может быть, мы еще станем друзьями, а? Решай сам. Я не злой, я справедливый. Просто ты не должен был меня тогда посылать.
Сумасшедший. Все в этом городе сумасшедшие. Одни – от рождения, другие – оттого, что живут среди психов в сумасшедшем городе. Да, гори оно все огнем. Если бы он не боялся боли, он, может быть, смог бы себя убить, и прекратить этот сумасшедший дом.
- Ладно, я оценил – ты крутой парень. Сдавайся, я подумаю, может, ты мне пригодишься. Я не хочу лазить по этой помойке – выходи сам, не серди меня.
- Рашик! – это была Джук. – Я здесь, Рашик. Я договорилась. Скажи ему, что ты его не убьешь.
- Не убью, выходи, Клюв. Ну. Кто ты – друг или враг, решай. Считаю до трех. Раз. Два…
Раша поднялся, попытался поднять руки, но они его не слушались – получилась какая-то растопырка.
- Друг, - прохрипел он, язык тоже не слушался, - Друг!
Гори он все огнем, … прошлое.
И вдруг в глазах поплыло, кучи мусора начали таять, свет померк. А потом будто лопнуло что-то в голове…

Чоки
- Ваш сын – не простой ребенок, - сказала печальная Линвен. – Он станет великим героем или умрет, как смертный. Много слез прольете вы о нем прежде, чем он принесет вам радость.
- Скажи нам, смотрящая в глубь веков. Быть может, на нем лежит проклятье? Ведь так случалось прежде, что проклятья древних доставались нашим детям? – спросил отец.
- Этого я не знаю. Спроси Нолраэндира. Только он может знать больше.
Мать заплакала. Из ее темных глаз лились чистые слезы, каких давно не видал Благословенный Край. И Линвен, чтобы утешить ее, запела:
Мудрый дорогу осилит, глядя на звезды,
Звезды, что видели очи создавших.
В сердце печаль обратит в бесконечную песню,
Песню о звездах.
Тот, кто приходит на землю, тот остается,
Звезды увидев над морем безбрежным.
Ночь открывает смотрящему истину мира,
Песню о звездах.

Родители дали ему имя Эльмандил. И всем казалось, что предсказание печальной Линвен не сбудется. Таким спокойным был взгляд ребенка. Никому не хотелось, чтобы вернулись времена битв и печали.
Вот уже много веков жил народ Западного Края тихо и мудро. Печаль здесь наполняла лишь сердца смотрящих в звездное небо, но то была чистая печаль, древняя, как корни народа, пришедшего из-за моря. Не было среди живущих в Благословенной Земле героев, были только сказители и ремесленники. О войнах вспоминали на праздниках, в песнях и сказаниях, или когда сходились на площади столицы мастера искусства владения мечом, и то лишь немногие вспоминали, что когда-то благородный металл служил для убийства. В смерть же никто не верил.
Только печальная Линвен, которая родилась с песней на устах, и седобородый Нолраэндир, вечно странствующий по свету, появляющийся не часто на Берегу Моря – только они хранили древние знания и предсказывали непонятное.
Поющую деву любили, никто не мог сравниться с ней в песне, а старого мага боялись – он тревожил успокоившиеся навек сердца Народа. Это он приносил из неведомых краев сказания о смертных людях, чей век краток, а страсти тяжелы. Это он учил молодых песням о героях, умирающих на полях сражений. Хорошо еще, что появлялся он не часто – дети успевали вырастать и забывать его высокую фигуру в синем, как вечернее небо, плаще.
- Почему ты любишь синий цвет?
- Это синий цвет любит меня, - отвечал с улыбкой маг. Последний маг, оставшийся на острове.
Он рассказывал, что когда-то жили маги повсюду, и были они братьями, но ушли на Запад, туда, куда не добраться смертным, куда никогда не попадут те, кто пожелал остаться. В устах Нолраэндира легенды оживали, становились реальностью, память просыпалась.
И вот он снова пришел. Его лодка причалила к Берегу. И никто не увидел этого, ибо была ночь.

Он был странным, он чувствовал это, не таким, как все. Едва научившись ходить, он отправился путешествовать. Сначала по столице, потом все дальше и дальше. И однажды он встретил незнакомца в синем длинном плаще:
- Я тебя не знаю, - сказал он, а незнакомец рассмеялся.
- Мое имя Нолраэндир. Так называют меня здесь. Но есть у меня и другие имена.
- А у меня только одно имя – Эльмандил, - грустно ответил он.
- Это небольшая беда. Скоро все переменится. И тогда неизвестно, что станет с твоим именем, - и Нолраэндир потрепал его по плечу.
- Как это – переменится?
- Ты сам все увидишь, если запасешься терпением.

- С кем ты говорил, Эльмандил? – отец видел уходящего мага.
- Он сказал, что его здесь называют Нолраэндир. Он сказал, что скоро все переменится. Разве это возможно?
- Он бродит по чужим странам и видит мир иначе. Слушать его опасно – он приносит тревогу, - отец посмотрел прямо в глаза сыну, пытаясь разглядеть, что принес на этот раз старый маг.
- А что такое тревога?
- Это когда тебе кажется, что с миром что-то не так.
- Это плохо?
- Да, Эльмандил.

И маг пришел снова.
- Я слышал, твой сын тебя тревожит?
- Нет, маг, - отец хотел уйти от разговора, но это было непросто.
- Не пытайся скрыть от старого мага свою печаль.
- Если кто-то и может нам помочь, то только он, - сказала мать, войдя неслышно.
- Твоя жена права. Я пришел, чтобы помочь. Иначе, зачем я здесь? – Нолраэндир устроился поудобнее на высоком стуле, даже трубку закурил.
- Не знаю, - отец не доверял странствующему магу, и не скрывал этого.
- Линвен сказала, что Эльмандил станет героем или умрет, - мать же видела, что маг хочет только добра, и надеялась, что древняя магия может помочь.
- Что в этом плохого? Когда-то многие эльфы были героями, и некоторые из них уходили прежде избранного срока. Что в этом плохого?
- Это было давно. С тех пор мы обрели мир. Не хочешь ли ты сказать, что вернутся прежние времена раздоров? Герои покинули наш мир, и вместе с ними ушли тревоги и волнения. Не хочешь ли ты сказать, что все вернется? Из-за нашего сына?
- Не тревожьте себя, не тревожьтесь за мир. Ничто не изменится, пока вы сами этого не пожелаете.
- Ты успокоил меня, но ненадолго, - ответил, поразмыслив, отец, - Эльмандил тревожит нас с каждым днем все больше. Он уходит от нас и возвращается, когда хочет. И мы боимся, что однажды он не вернется.
- он ищет свою дорогу. Что в этом плохого?
- Эльфы давно отказались от дорог. Дорога – это вечный непокой. Мы же избрали покой. Навеки.
- Ему идти этой дорогой, не вам. Вы просто должны отпустить его. Если попытаетесь остановить, только причините ему боль.
- Мне бы хотелось не поверить тебе, - сказала мать, - Но я вижу, что ты говоришь правду.
- В этом нет ничего печального. Вашему сыну суждено узнать многое, о чем и не слышали славные герои прошлого. Поверьте мне, если среди мирного народа рождается герой, это значит, что народ будет жить еще долго. От покоя устают быстрее.
- Мы не будем спорить с тобой. Мы принимаем твой совет, но все же печаль наша не ушла. Мы бы хотели иной судьбы Эльмандилу.

А он уходи все дальше и дальше от дома, и однажды достиг самой высокой горы острова.
Никто не остановил его, и он стал подниматься к вершине. Остановившись передохнуть, он присел на камень и услышал в глубине скалы глухой голос, поющий странную песню:
Горы идут на восток
Горы идут на юг
Камень камню не враг
Только творенья рук

Горы идут во тьму
Горы идут на свет
Тайны хранит гранит
Реки держат совет

Горы идут наверх
Горы спускаются вниз
Видят птицы обрывы
Обрывы не видят птиц

Горы стоят там
Горы стоят здесь
Кто может знать все?
Кто может петь песнь?

Горы идут туда
Горы идут сюда
Здесь будет спать свет
Здесь будет течь вода

Куплеты перемежались ритмичным невнятным бормотанием. И Эльмандил не удержался, не дослушал до конца, встал и постучал по камню. Спросил:
- Кто здесь поет? Я , Эльмандил, пришел спросить.
Песня прервалась, бормотание стало похоже на ворчание. Голос приближался.
- Кто ты, враг или друг?
- Друг.
- Проходи, - часть скалы исчезла, и Эльмандил вошел в пещеру, где по стенам ровным светом горели невиданные факелы.
- Проходи, Эльмандил, я ждал тебя.
- Но я тебя не знаю, - сказал во тьму Эльмандил.
- Я – последний гном. У меня нет имени. Я жду тебя.
В пещере загорались все новые огни, и скоро здесь стало светло, как днем. В высоком каменном кресле, покрытом искусным рисунком, сидел Гном. Длинная белая борода его спускалась до самого пола.
- Я думал, что гномов уже нет.
- Я – последний.
- Почему ты скрываешься?
- Я стар. Силы оставляют меня. Я могу только петь и ждать. Я дождался. Ты пришел и нарушил мой покой, который длился два века. Я – последний хранитель магии и ремесел моего народа.
- Вы владели магией?
- Мало, кто верит в это. Но вот меч, созданный моим дедом – он дает хозяину силы убивать. И вот кольцо, делающее своего хозяина неуязвимым для железа. Вот ожерелье, дарующее красоту любому, кто его наденет. Красоту, как ее понимает смотрящий. Я уже не способен создать нечто подобное. Я способен только хранить и дарить. Ты можешь взять эти вещи, мне они уже не нужны.
- Мне они тоже не нужны. Я не хочу никого убивать. Неуязвимость мне ни к чему – я уйду, когда придет мой срок. А красоту я вижу и так – она повсюду.
- Ты – странный эльф. Но если тебе не нужна магия гномов, то что тебе нужно? Зачем ты пришел ко мне?
- Я услышал твою песню и захотел увидеть того, кто поет так непонятно. Разве горы могут идти?
- Ты странный эльф, - гном гулко рассмеялся. – Тебе интересно, как устроен мир?
- Он как-то устроен?
- Если ты останешься здесь, я расскажу тебе. Это долгий разговор.
- Я не тороплюсь.
Так Эльмандил нашел нежданного учителя.
Все знания, какие хранил гном, он отдавал с легкостью. Этого он ждал долгие годы в своем добровольном заточении. Он был добросовестным хранителем. Хранил волшебное оружие, оставленное ушедшими героями, хранил книги, старые и новые, привезенные Нолраэндиром из далеких земель, где по его словам, обитали лишь смертные.
Непонятными казались Эльмандилу эти книги, где ни слова не упоминалось об эльфах, а гномов считали крошечными существами, живущими под землей. Говорилось в книгах о жизни людей. Старых и молодых, взрослых и детей. О жизни животных. И еще о страшных монстрах. И среди всех этих существ большего всего любил Эльмандил смелого человеческого мальчика Чоки. Имя это не значило ничего, но какая-то непонятная сила притягивала к короткому слову. Истории о приключениях мальчика были изображены на картинках, потому казались более понятными. И, засыпая в пещере гнома, больше всего ценил Эльмандил знания о мире людей.

Вернулся Эльмандил, неся в сердце мечту.
- Я хочу отправиться к людям, - сказал он матери и отцу.
- Их не существует больше, сынок, - ответила мама, погладив выросшего сына по голове.
- Они погибли вместе со старым миром, давно, когда море не подходило еще так близко, - объяснил отец.
- И все же, я хочу отправиться к людям. Вы не все знаете. Вы говорили, что гномов больше нет, но я вернулся из пещеры последнего Гнома. Я видел его, говорил с ним. И люди, они тоже где-то существуют. Я найду их.
- Тогда помочь тебе сможет только Нолраэндир. Только он, - отец снова посмотрел в глаза сына, и увидел там решимость.

Старый маг мог не появиться на острове еще десятки лет. Лодки его не было на берегу. И никто не знал, когда он уплыл, и когда вернется. Но Эльмандил не торопился. Он готов был ждать. Он решил, что, во что бы то ни стало, уговорит Нолраэндира взять его с собой. Потому что не будет теперь ему покоя, пока не совершит он задуманного, и не увидит мира людей.

Не только родители были встревожены решением Эльмандила. Приходили в дом старые мудрые эльфы, живущие так давно, что в памяти их сохранились леса, шумевшие на месте сегодняшнего моря. Приходили и спрашивали:
- Кто внушил тебе эту мысль, юный Эльмандил?
- Никто. Я сам так решил.
- Но тебе должно быть известно, что уже давно исчезла земля под волнами моря, и только Благословенному Краю суждено было остаться над водами. Нигде больше нет жизни.
- Но Нолраэндир уплывает и возвращается.
- Неисповедимы пути его. Кто знает, что видят глаза синего мага в морском тумане?
- Я читал книги, привезенные магом из-за моря. Книги людей. Они существуют. И я должен отправиться к ним и увидеть собственными глазами все, о чем читал.
Сложно спорить с молодыми.
- Ты не прожил на земле и сотни лет, а уже думаешь, что знаешь больше нас.

Эльмандил ждал. Шли дни, годы, а Нолраэндир не возвращался.
Опадали серебристые листья древних деревьев. Создавались новые песни о звездах. И скоро встревоженные, было, эльфы вновь погрузились в сон спокойствия и умиротворенности.
И тогда появился маг. Причалил незаметно  к берегу, втащил свою лодку на берег.- Я узнал, что ты ждешь меня.
- Я хочу отправиться с тобой, к людям.
- Ты разве не слышал преданий о том, как море пришло к границе Благословенного Края, и как закрылись для обитателей его границы старого мира? Ни одному эльфу не дано пересечь море.
- Но ты же уплываешь и возвращаешься, - Эльмандил был упрям.
Маг хитро прищурился, глядя в глаза юного эльфа.
- Но я – это совсем другое дело. Я – не эльф. Я маг.
- Вот именно. Я знаю, магия может преодолеть любые преграды. Ты сможешь помочь мне…Если, конечно, захочешь.
Маг рассмеялся.
- Эльфы бы подумали, что тебе еще не хватает мудрости, люди же сказали бы – ты еще ребенок, маленький ребенок, который жаждет сказки. Хотя, если мерить человеческими годами, ты уже совсем взрослый.
- Да, я жажду сказки. Я хочу увидеть людей своими глазами.
- Ты знаешь о предсказании Линвен?
- Да.
- И ты веришь в него? – маг стал серьезным. – Тебе суждено стать героем или умереть. Умереть, Эльмандил.
- Или стать героем.
- Шансы равны. То есть, я хотел сказать, неизвестно, что случится с тобой. У тебя два пути, какой из них ты выберешь, не ведомо даже тебе самому.
- А тебе, маг?
- Об этом я тебе не скажу. Эльфы больше не верят в древнюю магию, потому что она не нужна им. Нет здесь зла, заставлявшего некогда грозное оружие сверкать и разить во имя света. Нет здесь никого, кто стремился бы разрушить мир и покой. Никто не может проникнуть сюда, чтобы похитить эльфийские сокровища, созданные великими мастерами. Поэтому родившиеся после того, как море пришло на то место, где оно сейчас считают меня существом непонятным и бесполезным. Моим знаниям не доверяют, в моих умениях не нуждаются. И меня никто не слушает. Хотя это именно я закрыл Благословенный Край.
Маг замолчал, задумался о чем-то своем, далеком. А потом вдруг продолжил:
- Поэтому я ничего не скажу тебе, пусть ты даже и первый герой, рожденный в наши дни.
- Все-таки, герой?
Маг посмотрел на Эльмандила с улыбкой.
- Ты мечтаешь о неведомом.
- А может быть, я не эльф? Или не совсем эльф?
Тут Нолраэндир засмеялся так громко, что Эльмандил испугался, не проснутся ли эльфы во всех окрестных домах.
- Давно я так не смеялся. У тебя, определенно, есть чувство юмора. Хотя, вряд ли. Ты спрашивал серьезно.
- Да, серьезно. Я хотел бы родиться человеком.
- тогда бы ты мечтал увидеть эльфов, а твои озабоченные родители объясняли бы тебе, что эльфы живут только в сказках.
- Может быть, ты и прав.
- Может быть.
Эльмандил опустил голову.
- Значит, ты отказываешься помочь мне?
- Э, нет, мальчик. Кажется, ты собрался угнать мою лодку.
Эльмандил и бровью не повел, хотя именно это он и собирался сделать – маг всегда бросал лодку на берегу без всякого присмотра.
- Ты забыл о магии. Без магии лодка не сдвинется с места. Учти.
- Это называется «чувство юмора»?
- Почти.
Маг закурил свою длинную старую трубку. Эльмандил ждал. Он умел ждать.
- Я не смогу перевезти тебя через границу. Даже и пытаться не буду. Это была очень качественная работа – никому, кроме меня не пересечь это море.
Эльмандил ждал.
- Но я могу предложить тебе кое-что получше. Но это едва ли не опаснее. Потому что магия чужая, человеческая, из другого мира. Я еще до конца не разобрался, как она работает. Но зато – это реальная возможность отправить тебя туда, где, безусловно, живут люди.
- Ты говоришь путано, Нолраэндир.
- Ты согласен попытаться рискнуть, чтобы проникнуть в мир смертных? – спросил маг торжественным голосом.
- Да, - ответил Эльмандил, замерев.
- Даже, если это очень опасно?
- Да.
- Твоя жизнь может оборваться на этом. И ты никогда не попадешь в чертоги Мандоса.
- Я хочу увидеть людей.
Маг заглянул в глаза юного эльфа и довольно крякнул.
- Отлично. Теперь еще одно. Ты должен поверить в магию. А то вы, эльфы, в последнее время совершенно перестали доверять мне.
- Я верю. Я был у Гнома, я видел волшебные вещи.
- Уже? Отлично, на это я и надеялся.
- Я готов. Веди меня.
- Тогда мы пойдем прямо сейчас, - маг погасил свою трубку и спрятал ее в полах синего плаща. – Мы уйдем незаметно, чтобы твои родители не тревожились понапрасну. Я потом им все объясню.
- Я согласен.
- Может быть, тебе имеет смысл взять с собой оружие?
- У меня есть нож. Этого достаточно.
- Может быть. Пойдем.
Они отправились к морю.
- Да, еще одно. Ты можешь никогда не вернуться.
- Что ж, - покорно склонил голову эльф, - значит, такова моя судьба.
- Во всяком случае, песни о тебе обязательно сложат.
- Мне это безразлично.
- Я так и думал. Пошли.
Эльмандил последовал за магом, не говоря больше ни слова.
Они забрались в лодку и понеслись по волнам.
Ветер, вызванный магом, надувал прозрачный парус, а Эльмандил мысленно прощался с местом, где родился. Прощался с матерью и отцом. Со старым Гномом. И с именем своим прощался Эльмандил. В краю смертных он решил носить имя Чоки.
Лодка отплыла настолько, что серебряный берег исчез за горизонтом.
- В случае неудачи может произойти свертывание пространства, и мы окажемся в первозданном Ничто вместе с островом. Пусть это произойдет только с нами.
Маг погасил ветер.
- И что теперь? – Эльмандил не сдержался, задал таки вопрос.
Маг улыбнулся:
- Теперь ты должен встать на нос – подальше от меня, и расставить руки. Вот так. Хорошо. А теперь вспомни самое простое из заклинаний. Ключ для всех дверей, которые могут закрываться и открываться. Вспомни. Ты должен вспомнить сам.
- Я помню.
И над морем прозвучало древнеэльфийское: «Мэллон!»…
Эльмандил, нет, теперь Чоки, услышал голоса матери и отца, и Линвен пела вдали, и Гном вторил ей – это была прекрасная песня, но слов было не разобрать. И сквозь эти звуки пробилось восклицание мага:
- Получилось! Великие Валары!
И мир стал золотым, как солнце…
Артур Ветер
На полу было написано: «Два в квадрате – четыре».
Артур ходил вокруг невысокого помоста и пытался понять, как это надпись умудряется вращаться – куда бы он ни шел, откуда не смотрел – надпись оказывалась прямо перед ним так, чтобы удобно было читать.
Артур никак не мог понять, для чего такая простая, обычная информация таким сложным способом помещена в таком странном месте.
А место был, действительно, странным.
Чтобы войти в огромное здание без окон и дверей, Артур долго пытался отыскать вход. Стены казались сплошными, каменными, а на ощупь теплыми – это не слишком удивило Артура, его путешествия по Межнебесью начались когда-то именно с теплого камня, маленького такого синего теплого камешка, принесенного странником на бабушкин хутор.
Удивляло другое: зачем такое огромное сооружение в дремучем лесу... То, что это было именно сооружение, не вызывало сомнения. И дремучий лес был таким дремучим, необитаемым, что Артур в течение трех дней пути не встретил ни одного живого существа – ни человека, ни зверя, ни птицы. Тишина, никто не пел, не свистел в ветвях, не хрустели ветки под лапами лесного зверья, и даже ночью никто не приходил на свет костра.
А ведь Артуру было обещано чудо, самое настоящее. И не просто чудо, а то, о чем он мечтал, тайное, сокровенное.
Пока Артур шел по лесу, он все боялся, что может выскочить из его сознания, какие такие тайные мечты. Мало ли гадостей он желал кому-нибудь от обиды, в том числе и самому себе. Когда-то он думал, что лучше бы ему вообще не рождаться…. Неужели какое-нибудь из подобных желаний выросло в целую тайную мечту? Было бы неприятно встретиться с таким монстром…
Но страхи страхами, а Артур был любопытен и упрям. И к тому же, дорога звала его. Он не мог не идти. Он только выбирал направления, иногда…

Все произошло не так, как представлял себе Артур в дождливый день ранней весны, когда впервые понял, что такое зов дороги. Тогда ему казалось, что он просто пройдет сквозь дождь в знакомые с детства окрестности замка, где принцесса – старшая сестра – будет рада видеть его, хотя и отругает за то, что явился в тяжелое время, опасное и темное. Там шла война, а его, рыцаря по имени Ветер, оберегали. Как младенца. Тот факт, что он еще не окончил школу, не являлся достаточный аргументом для подобного обращения. За свой недолгий век он успел совершить кое-что, что даже самые привередливые обитатели Межнебесья согласились бы считать подвигом. Он сражался с драконом – правда, мысленно, с помощью кастрюль и сковородок, но дракон-то бежал с поля битвы. А потом, что куда серьезнее, он дважды спасал принцессу от непонятного, но вполне реального Зла.
Когда Артур прощался с Аней – единственным человеком, поверившим в Межнебесье (бабушка не в счет, она сама – часть Межнебесья) – он думал, что его, наконец-то, ждет война, сражения и все такое. Он не очень хотел воевать, если честно, но разве у него есть выбор, когда Дорога зовет…
Оказалось, есть.
Прямо из дождя он шагнул в жаркое лето. Песчаный пляж и стайка русалок, которые при  виде незнакомого человека тут же со смехом побросались в морскую синюю воду, и загорелый парень в шортах и широкополой панаме.
Пока Артур расстегивал куртку – новую, джинсовую, «вареную», с пристегивающейся меховой жилеткой внутри – загорелый подошел поближе.
- Привет беглецам из реальности, - произнес он вполне добродушно.
- Добрый день.
- откуда в наши края?
- Я думал, что… э… попаду не совсем сюда.
- А куда же тебе хотелось?
- В Межнебесье.
- А, вот, откуда ветер дует. Можно сказать, попал по адресу. Но это не снимает моего вопроса. Откуда?
- Из Риги, - Артур не знал. Как еще отвечать.
- Понятно. Ретивый странник. Что ж, тоже неплохо. Все самое интересное еще впереди. Приветствую на острове наслаждения. Я здесь вместо сторожа.
- Меня зовут Ветер.
- Очень приятно. А меня здесь зовут просто Старик, - он вовсе не был стар, не старше мамы, – пошли, разберемся, что там у тебя.
- Куда?
- Да не бойся, я не кусаюсь, - и они пошли по берегу вдоль ярко зеленой полосы леса туда, где виднелось какое-то строение. – Надо же разобраться, зачем ты сюда попал. Не думаю, что ты ошибся. В некотором смысле, это место находится в пределах так называемого Межнебесья. Мы это называем системой открытых параллелей.
В легком домике со стенками, напоминающими скорее окна, чем стены дома, Старик плюхнулся в кресло на колесиках. Панаму он швырнул небрежно в угол, и она исчезла.
- Садись. Да раздевайся, сегодня жара страшная, а ты чуть ли не из зимы.
- Апрель.
- Вот-вот, - он придвинулся к столу, на котором белел компьютер.
В школе, где учился Артур, уже появились машины, похожие на эту. Только экран здесь был побольше, клавиатура посложнее, и еще много непонятный ящичков и штучек вокруг, и целая паутина проводов.
Старик за что-то дернул, на что-то нажал, даже стукнул по белому телевизору. Тот замигал и зажегся.
- Так, посмотрим, что тут у нас, - пальцы забегали по клавишам, потом Старик нажал на какую-то штучку, и на экране появился Артур в снятой на половину куртке. А затем цифры, линии, цветные квадраты. Что-то запищало.
- Ай, дьявол рогатый, опять старушка барахлит. Жара, видимо. Знакомая машина, или ты из совсем допотопных?
- Почему – допотопных? Информатику изучаем.
- Давно?
- Недавно. Год теорию проходили. Бейсик и все такое.
- понятно. Из допотопных. Не переживай, я сам недалеко ушел. Видишь, на каком старье работать приходится. Давай! – он встряхнул какую-то коробочку. Та жалобно пискнула, мигнула красной лампочкой. – Ладно, пойдем без  звука. Хемингвея знаешь, писателя? Из ваших?
- Хемингуэй?
- Ого, значит, земляки. Ты как сюда попал, в смысле на дорогу? Так это у вас называют?
- По тропинке.
- Забавно. О, вот оно, родимое. Сейчас все про тебя узнаю. Значит так. Ух, ты! Хитрый ты тип, надо же! Тебе правее надо было, ошибся маленько.
- Что это? – на экране мелькали какие-то цветные линии.
- Ну, не туда забрел, чуть-чуть. Тайные желания правее.
- Какие желания?
- В первый раз что ли? – Старик посмотрел пристально, откинулся в кресле и принялся объяснять. – Понимаешь, ты собирался перейти в плоскость исполнения желаний. Ну, там, мечты и все такое. Курс взял правильно, но чуть-чуть промахнулся на выходе. Совсем чуток. Отсюда даже пешком можно дойти, лет за пять, - он хмыкнул. – А с твоим транспортом – минутное дело.
- Каким транспортом?
- Ну, на чем ты там перемещаешься: велосипед, метла? Тут один чудак на стуле прилетал, - Старик засмеялся, вспомнив. – Представляешь, прилив был. Он, бедняга, сидит по колено в воде, руками вцепился, русалки вокруг носятся, хохочут. А он глаза зажмурил.
Артур улыбнулся, представив эту картину.
- Не, я пешком.
- Пешком? Браво! Усовершенствованная система. Расскажи, интересно. Поделись опытом. А то я тут сижу, как пень, одни русалки на острове, люди редко появляются, обычно – нечисть всякая лезет. Я вот подумываю, уж не уволиться мне. Ну, давай, рассказывай.
- Если честно, сначала я просто играл, когда мелкий был.
- Это понятно. Все так начинают.
- А потом принцесса сказала – «ничто не может остановить странника, если он хочет уйти». Примерно, так. Вот я и ушел. А потом, Дорога зовет.
- Своеобразная интерпретация аксиом движения. Ты мне нравишься, Ветер. На самом деле тебя как зовут? – Старик крутанулся на стуле, подъехал к компьютеру. – Так… Артур.
- Ударение на первый слог. Это неважно, но…
- Понятно, Артур. Слушай, а не хочешь здесь остаться? Тут иногда весело бывает.
- Нет. Не сейчас. Я должен идти. Только не знаю, куда.
- Учиться, учиться и еще раз учиться. Так, кажется?
- Учиться я потом пойду, к гному.
- Да, к гному – это серьезно. Ладно. Надо, так надо.  – Старик поднялся с кресла. - Пошли, покажу короткую дорогу. Со мной долго никто не выдерживает, потому и сижу тут один. Ты заходи потом как-нибудь. А то и поболтать не с кем, работы – навалом. Наслаждение – такая штука…
- Я бы остался…
- Ладно, не оправдывайся, сам знаю – у тебя времени-то немного. Небось, дома маму с папой оставил.
- И сестренку.
- Сестренка – это серьезно. Волнуются?
- Они думают, что я к бабушке поехал. Я уже так делал. Я и письмо оставил, и даже свидетеля.
- Серьезно. Ладно, смотри, - они как раз подошли к огромному дереву с толстыми листьями. Сверху посыпался мусор, свесилась зеленая коса.
- Кто это?
- Сгинь, нечистая! Это древесные русалки. Ты им понравился. Смотри – пойдешь от ствола по тени, Дорогу слушай, ну, как ты там это делаешь, и окажешься на месте.
- Где окажусь?
- Сложно сказать. Я могу выдать тебе ряд цифр – координаты, но они тебе все равно ничего не объяснят. Ты, главное, иди, как шел. Там как раз будет твое чудо.
- Какое чудо?
- Что ты все время вопросы задаешь? Чудесное чудо. Или, как там еще, магическое. То, о чем мечтаешь.
- Специально для меня – чудо? – с сомнением переспросил Артур.
- Слушай, можешь не ходить. В обратную сторону шагай – и все.
- нет. Если бы в замок…
- Какой замок? Тебе мечту предлагают, а ты – замок. Если, впрочем, о замке мечтаешь, то будет и замок. Ты что, боишься, что ли?
- Не знаю, - Артур поежился. Как-то не по себе было.
- Когда в первый раз шел, тоже боялся?
- Неа, тогда все по-другому было.
- Не любишь разнообразия?
- Люблю.
- Тогда, чего ждешь? Вперед, странник. Привет принцессе.
- До встречи, - Артур на всякий случай зажмурился и шагнул в тень.

Странно, но под дождь он на этот раз не попал – так, на спину пара капель залетела, остальное позади. Опыт, что ли, сказывается.
Артур открыл глаза и увидел молчаливый лес. А потом дошел до странного здания без окон и дверей – эдакий гигантский куб посреди леса. Дорога кончалась тут же, уходила под основание куба, и с другой стороны не продолжалась. Следовательно, мечта должна быть внутри.
Артур смог попасть внутрь только на второй день – казалось, что здание проверяло его. Камень вдруг ни с того ни  сего стал прозрачным - образовался довольно большой дверной проем. И тогда Артур вошел.
Он совсем не боялся. Наверное, потому, что никогда по-настоящему не верил в опасность, даже, когда сталкивался с ней лицом к лицу.
Мечта выглядела подозрительно: невысокая площадка со странной надписью «Два в квадрате – четыре».
- Ну, и что, - ответил Артур, надеясь услышать что-нибудь в ответ. Но тишина не нарушилась.
Артур обошел площадку – надпись следовала за ним. Тоже мне, учитель математики.
Может быть, надо и здесь провести ночь, чтобы этот идиотский куб открыл еще какой-нибудь проем. А там будет какая-нибудь еще математическая истина, типа «дважды два – четыре».
Артур был голоден. Все, что он захватил из дома, давно было съедено. А тут его, несмотря на обещанное чудо, кажется, не ждали. Или опять он сбился с курса? Артур улыбнулся, вспомнив Старика. Надо было, наверное, остаться у моря, пообщаться с русалками, искупаться, в конце концов.
Артур вышел из непонятного здания и отправился в лес на поиски чего-нибудь съедобного. Проем в камне затянулся пленкой. И пусть, если это его персональная мечта, откроется снова.

В лесу было тихо и пусто. Листья оказались какими-то сухими, абсолютно несъедобными. Никаких ягод, никаких грибов. Да и травы нормальной не росло – какие-то колючки.
- Вот тебе и мечта, - сказал Артур и повернулся, чтобы уйти.
- Где? – отозвался гнилой пенек, выглянув из травы.
- Что – где?
- Ты сказал: «Вот тебе мечта». Где мне места?
- А у тебя есть мечта? – Артур не удивился тому, что пенек разговаривает, но почему-то поразился тому факту, что у пенька может быть мечта.
- Конечно, есть.
- А ты кто? – осторожно спросил Артур, на всякий случай.
- Пенек. Не видишь, что ли? Давай мне мечту.
- У меня нету. Это я так сказал, в общем смысле.
- Соврал, значит, - констатировал пенек и спрятался. Обиделся, должно быть.
- Эй, пенек. Можно тебя спросить? Ты не знаешь, тут есть что-нибудь съедобное?
- Не знаю, - отозвался пенек из травы.
- Ну, пожалуйста, подумай. Я уже целый день ничего не ел.
- Ты обманщик. Обещал мечту, - голос пенька дрожал так, будто он плакал.
- А о чем ты мечтаешь? – догадался спросить Артур.
- Хочу, чтобы для меня кто-то стихи сочинил.
- Про тебя?
- Нет. Ты что, глухой? Не про меня, а для меня.
- Хорошо, я сочиню.
- А ты поэт? – с сомнением спросил пенек, высовываясь из колючей травы.
- нет, - честно признался Артур.
- хорошо, что не соврал. Я бы тебе не поверил. Какой из тебя поэт? Так, пшик один.
- Все равно - сочиню.
- Ну, давай.
- Э… Сейчас… А о чем тебе хотелось бы, чтобы эти твои стихи были?
- Не важно. Главное. Чтобы персонально для меня, и в рифму.
- Хорошо… Э…
И вот я в лесу,
Один, как в небе луна…
Я вижу траву,
Она здесь одна.
- Хватит, - прервал Артура пенек.
- Очень плохо?
- Сойдет. Только я не знаю где здесь еда. Ты ничего такой человек, не слишком противный. У меня есть кое-что под корнями, несъедобное, но некоторые интересуются. Только не все забирай. Там это, как их, книги.
- Спасибо, мне не нужно.
- Старые книги, со стихами.
- Нет, спасибо, оставь себе.
- Странный ты. Обычно люди со мной не разговаривают, сразу покушаются на мою собственность. А в последний раз, когда я видел человека, это для меня вообще плохо кончилось.
Артур сочувственно вздохнул.
- Ну, я пошел тогда.
- Подожди, человек. Может, я все-таки как-нибудь смогу тебе помочь.
Артур пожал плечами:
- Может, ты знаешь, что делать с надписью, там, на камне?
- А, квадрат. Ерунда. Дурацкая штука. Если хочешь, встань на угол, подними руки параллельно поверхности вдоль сторон квадрата и скажи слово «друг». Тогда он заработает.
- И что будет?
- Неприятности.
- Спасибо.
Артур помчался к квадрату. Неприятности – это именно то, чего он ищет. Ведь неприятности, которые хорошо кончаются – это и есть настоящие приключения.
И дорога вела сюда, значит, это и есть мечта. Интересно, о чем он все-таки мечтает. Артур никак не мог представить, что же должно случиться. У него не было никакой определенной мечты. Так, желания. Может, появится самокат? Лет пять назад он самозабвенно мечтал о самокате. Или мотоцикл? А может, появится принцесса и отругает за то, что он отрывает ее от серьезных дел? Или Анька? Тоже мне, мечта. Для того чтобы увидеть Аньку, не обязательно было так далеко заходить. Скорее всего, появится еда: большая котлета и гора жареной картошки, и хорошо бы лимонаду или квасу – пить очень хочется.
Артур взобрался на постамент. На душе было почему-то скверно. Как будто попал в чужой сон, где ты – не ты, и твои поступки контролирует чужое сознание, и все кажется таким плоским.
Артур вздохнул и поднял руки.
И в тот же момент ему показалось, что квадрат начал медленно вращаться. Или это от голода кружилась голова? Откуда-то сверху обрушились голоса. Один из них принадлежал Гнорку – одному весьма странному типу, который носил рваные перчатки и постоянно попадался Артуру на Дороге в решающие моменты, чтобы испортить настроение или, чтобы спасти… А второй голос был незнакомый, женский:
- Это нечестно.
- А ты как думала?
- За уши притянуто.
- На комплимент напрашиваешься?
- Очень надо…
Голоса растаяли, а вместо них появились другие, знакомые, домашние:
- Спи, Лапка, спи, - мама.
- …А я тоже… - Анька.
И снова тишина. Артур набрал воздуха побольше, и громко крикнул:
- Друг!
Он думал, голоса раздавят его, и он станет плоским, как лист бумаги – грязным пятном на чистом листе. И это не квадрат двигался, это мир вращался с бешеной скоростью вокруг Артура. Хотелось зажать уши руками и зажмуриться, но что-то коснулось пальцев обеих рук, и Артур понял, что надо терпеть. Он увидел в вихре свое отражение, как в зеркале, мутном, кривом. Но оказалось – это совсем другой человек, тоже расставивший руки, также пристально вглядывающийся в лицо Артура. У того, другого были каштановые волосы и карие глаза, одет он был в коричневое платье до пят. Он был, кажется, не многим старше Артура, но смотрел своими большими карими глазами так, словно прошел не одну битву и теперь готовится к новой.
Мигнула ярко-желтым надпись: «Два в квадрате. Четыре», - и Артур понял, что мир вокруг останавливается, а в квадрате, действительно, стояло четверо. В каждом углу по человеку. Руки – стороны квадрата.
Справа от Артура стоял рыжий парень с вытаращенными от удивления глазами, в кожаной грязной куртке с заклепками. Слева с невозмутимым видом появился из вихря темноволосый мальчишка – худой и длинный в зеленой рубашке, расшитой серебряными листьями.
Мир вокруг вращался все медленнее, сквозь мелькание уже проглядывали чьи-то незнакомые лица, неподвижные, безразличные. На какое-то мгновение Артуру показалось, что он видит одновременно высокие каменные ворота, море в туманной дымке заката и яркий луч автомобильной фары в непроглядной ночи. Картинки соединились, мигнули, квадрат остановился – Артур очутился в странном лесу, похожем на мультяшные джунгли.
- Во блин на фиг! – произнес парень в кожанке и первым опустил руки.
- Не совсем, - ответил кареглазый. – Скорее, все-таки лес.
- Чего? – переспросил рыжий.
- Приветствую вас, люди, - произнес высоким звонким голосом тот, что был одет в зеленое. У него не только рубашка была зеленой, но и плащ, скрепленный у горла хитрой застежкой, и брюки, и даже сапоги.
- Привет, - открыл рот Артур.
Он понял, что за мечта имелась в виду. Друзья. Настоящие. Такие же странные, как и он сам.
- Я – Чоки, - торжественно произнес «зеленый».
- Ветер.
- Орешник, - отозвался, немного помедлив, кареглазый.
- Раша Клюв, - с сомнением в голосе сказал рыжий. То ли все должны были и без представления его знать, то ли он вообще сомневался в собственном существовании.
- Вот, что такое квадрат, - сказал Орешник.
- Квадрат? – переспросил Раша. – Вот черт, он не такой уж и псих.
- Кто? – поинтересовался Артур.
- Да козел этот старый, карлик. Чушь нес какую-то про квадрат. Я думал – псих, ну, от старости. Во, …, я думал – крышка мне. А тут, это….
- Маг? – поинтересовался Чоки.
- Вроде того. Колдун с картами. И что теперь? – он озирался по сторонам, и тут до него, наконец, дошло, - Все? Обратно – никак? Они сюда не доберутся?
- Думаю, нет. Не доберутся, - Орешник улыбнулся и посмотрел на небо.
- Кто? – Артуру было интересно.
- Может, наконец, слезем отсюда? – заметил Чоки.
- Да. А то унесет обратно, или еще куда-нибудь, - Орешник, видимо, не хотел рисковать, наверное, боялся вернуться.
Каменный постамент в джунглях был похож на фундамент какого-то древнего сооружения: высокий, потрескавшийся.
- Все, п…ц! – счастливо произнес Раша и плюхнулся в траву.
- А мне кажется, что это все-таки лес, - отозвался Орешник.
- Придурок ты, - добродушно сказал Раша и растянулся в мягкой, неправдоподобно яркой зелени.
Артур тоже сел.
- Так кто сюда не доберется? – спросил он снова.
- Ну, ты зануда, - Раша засунул в рот травинку. – Пожрать бы чего.
- Не хочешь, не рассказывай.
- А вы действительно люди? – спросил вдруг Чоки.
И они рассмеялись.
- Я – точно не призрак, - Раша лежал, закинув руки за голову.
- Я тоже, судя по тому, что есть очень хочу.
- По крайней мере, когда я уходил, я был человеком, хотя некоторые в этом сомневались, - Орешник задумался. – Не знаю. Я ожидал чего-то другого.
Джунгли бормотали голосами птиц, шумел ветер, припекало солнышко. Странно все-таки смотрелись люди в зарослях, похожих на нарисованные.
- Дальше вместе пойдем или как? – спросил Артур с надеждой.
- Куда? – отозвались все трое хором.

2. ПРИКЛЮЧЕНИЯ – ЭТО РАБОТА
- Знаете, по-моему, он прав. Я никогда не собирался ни с кем… э… объединяться. Но выбраться из этого … леса…
- Я имел в виду не только это. Я про квадрат. Как вы думаете, зачем все это? – Артур был не до конца уверен в своих предположениях, поэтому ему хотелось говорить, обсуждать.
Отозвался Орешник:
- Ты хочешь сказать, что мы здесь собрались не случайно, а для того, чтобы быть вместе?
Раша хихикнул, а Чоки задумчиво произнес:
- Может быть, мы все – это одно лицо.
- Что за…. Что  общего у меня с вами? Ну, с тобой, ветер, я еще понимаю. Ты хотя бы одет нормально, хотя эта игрушка…э… странно выглядит. А с этими двумя я, знаешь, где виделся…
- Нет, я там точно не был, - заметил Орешник.
- послушай, умник. Я сейчас возьму назад свои слова насчет того, чтоб выбраться вместе, и ты сам останешься тут выкручиваться, - Рашу Орешник почему-то выводил из себя, - Считай, что я тебя не видел, педик… .
- Кто? – переспросил Орешник невозмутимо.
- Прекратите! С ума сошли? – Артур не мог не вмешаться. Раша уже сжал кулаки и явно присматривался, обо что их почесать.
- Я надеялся. Что вы будете выглядеть именно так, - неожиданно заявил Чоки со счастливой улыбкой.
Раша расхохотался:
- Ну, ты даешь. Ладно, проехали. Пойдем из этого леса на … , - сказал, и вызывающе посмотрел на Орешника, ожидая реакции.
Тот не преминул ответить:
- Лучше куда-нибудь в более уютное место.
- А пошел ты, - удовлетворенно отозвался Раша и улыбнулся.
- Действительно, пойдем. Этот лес мне не нравится, - сказал Артур.
И они начали медленно, но верно продираться сквозь заросли ярких растений. Стволы, обвитые лианами, какие-то зеленые нити, свисающие до самой земли. Чье-то бормотание, крики, шепот, свист. Воздух был тяжелым, даже липким. Таким, что дышать было тяжело, а не то чтоб разговаривать. Потому путники передвигались молча. И когда уже начало казаться. Что лесу этому никогда не будет конца, впереди показался просвет.
- Ура! – закричал Раша и бросился вперед. Но тут же послышалась его разочарованное, - Во …!
Лес заканчивался резко, дальше ровной полосой шел песок и высоченная стена.
- Придется разделиться на две группы: двое - направо, двое – налево, - констатировал орешник, вглядываясь в вышину, где заканчивалась стена.
- Да, - согласился Артур, - Только, может, перед этим поищем чего-нибудь съедобного. Я уже дня два ничего не ел.
- Съедобное? В этих … джунглях?
- А зачем искать? – удивился Чоки, - У меня есть кое-что, только если вы хотите знать мое мнение, нам не следует оставаться здесь слишком долго. Приближается что-то нехорошее.
- «Нехорошее», - передразнил Раша, - Ты – тормоз, малыш. Давай свои припасы. На сытую голову думать легче.
Чоки достал из-за пазухи нечто, завернутое в зеленые мягкие листья. Пара плоских лепешек.
- Негусто.
- На пару дней хватит, - пожал плечами Чоки, разламывая одну из лепешек на четыре части, а вторую спрятав обратно.
- Ну, ты жадина, - Раша запихал свою порцию в рот и стал жевать. Постепенно подозрительное выражение на его лице сменилось удивленной улыбкой, - Беру свои слова обратно. Это ж надо, с одного куска нажрался, как свинья, - он похлопал себя по животу.
Артур посмотрел на Чоки как-то странно. Действительно, маленькие кусочки оказались прямо-таки волшебными.
- Ладно, пошли. Мы с Рашей – направо, а вы – налево, - Артур снял куртку, завязал рукава на поясе, и зашагал, не оглядываясь, вдоль стены.
Орешник и Чоки легкими шагами отправились в свою сторону, не сказав ни слова.
- Хорошо, что меня с собой взял, - сказал Раша, догнав. Он нес свою куртку на плече.
- Почему? – Артур был не дурак, он прекрасно понимал, что делал, когда выбрал себе в спутники этого хулигана, но спросил, потому что хотел разузнать об этом человеке побольше.
- С этим придурком в юбке мы бы точно подрались на…, а Чоки этот недоделанный, что с него взять, пацан. И костюмчик у него, как из комиксов, я бы оборжал его, не вытерпел. А он обиделся бы. Ерунда бы получилась. Так что ты молодец.
- С точки зрения жителей Межнебесья мы с тобой выглядим куда более странно.
- А ты сам откуда?
- Из Риги.
- Не слышал. Я думал, может, ты из нашего квартала. Лицо у тебя знакомое.
- Нет, мы раньше никогда не виделись. Хотя, если верить Чоки – мы с тобой – это одно лицо.
- Ну, ты даешь. Ты меня выше – раз. А потом, у меня лицо круглое.
- И что?
- Ничего. Куда мы попали, как ты думаешь? – сразу было понятно, что вся трепотня только от страха. Раша боялся непонятного.
- Сам бы хотел знать.
- А какого хрена?
- Зеленого! Извини, ты можешь говорить аккуратнее? – Артур думал, Раша разозлится, но ему было все равно. Дальше продолжать слушать такое Артур не мог. Не то, чтоб он сам был жутко вежливым мальчиком. Но всему есть свой предел.
- Ладно, - Раша только рассмеялся, - Ты клевый парень. Я с тобой буду честно говорить. Мне обратно нельзя, никак нельзя. Понимаешь, я там пришил двоих. Убил. Но не в том дело. Если я вернусь – еще двоих пришью… убью, помяни мое слово.
Артур почувствовал себя немного не в своей тарелке от эдаких откровений. Но все-таки, спросил:
- А зачем?
- Да, понимаешь, я думал, она настоящая. Я ж ее спасал, а она… короче, предала меня. Я же ведь не убийца какой-нибудь… Хотя, кто же я теперь, убийца и есть. Из-за нее двоих убил. Понимаешь, я ж думал, они ее похитили, там, и все дела. А она сама, понимаешь?! Сама к ним пошла. Девчонка, ребенок совсем. Если вернусь, я ее прибью…
- Ты туда не попадешь, пока не захочешь, - сказал Артур неуверенно.
- Откуда ты знаешь? – такая тоска была в его голосе, что Артур собрался. Нужно было дать точный ответ. Правильный.
- Я  странник. Что касается любых дорог, я знаю наверняка.
- А ты кого-нибудь… когда-нибудь, ну…
- Нет.
- А эта штука? Игрушка что ли?
- Нет, настоящий меч. Кто знает, с чем встретишься на перекрестках Межнебесья? - загадочно произнес Артур, и Раша надолго замолчал.
Они шли и шли по песку. Тень от стены падала теперь на них, было не так жарко. В одном месте стена заворачивала под прямым углом, но сама по себе оставалась такой же высокой, неприступной.
- Знаешь, я ведь не хочу ее убивать, - сказал Раша.
- И правильно, - чуть слышно отозвался Артур.
Больше они ни о чем не говорили, пока не дошли до второго поворота.
- Я все понял, - Артур, кажется, догадался, - Это тоже квадрат. Наш квадрат. НА всех, на четырех. Сейчас мы встретим наших друзей.
И действительно, вдали показались фигуры Чоки и Орешника. Они шагали также бодро и легко, как и в начале пути. А тем не менее, уже приближались сумерки. Шагали-то они где-то часа три-четыре.
- Это квадрат, - сказал им Артур.
- Вижу, - ответил Орешник.
- Я бы не советовал здесь ночевать, - добавил Чоки.
- И что будем делать?
- Думать, - Артур сел на песок.
- Если бы в стене были трещины, я бы влез, - сказал Раша, почесывая затылок.
- Даже если мы встанем на плечи друг друга, мы вряд ли достанем до края, - отозвался Орешник.
- А потом, даже, если достанем, на той стороне нас не будет ждать лестница, - Артур сомневался даже в том, что сам может уйти отсюда в любой момент, а уж предлагать другим попробовать пройти сквозь дождь… До сих пор это никому не удавалось. А может, просто не приходило в голову… Или это может быть опасно… Нет, Артур решил не предлагать это вариант.
- У меня есть веревка, - сказал Чоки, указывая на свой пояс, - Длинная и прочная, но нам она не поможет.
- Да, там, наверху ее и привязать не к чему.
- Почему?
- Стена ровная.
- А вдруг с той стороны сплошные крючья? – Раша снова придирался к Орешнику, надо же было как-то вымещать досаду.
- Мы все равно не достанем до края, - Орешник вовсе не хотел спорить с Рашей, наоборот, старался говорить спокойно. Но от этого легче не становилось.
- От твоих слов застрелиться хочется, - Раша буквально лез на рожон, - Такой ты умный, аж завидно.
Артур пытался разрядить обстановку:
- А давайте влезем на дерево. Вдруг, оттуда видно, что с той стороны стены.
- Это нам ничего не даст, - снова отверг предложение Орешник, - Деревья ниже стены.
- По-твоему, нам нужно просто лечь и помереть, - Раша демонстративно отвернулся от Орешника, - А давайте срубим дерево, сделаем лестницу. Вон, в глубине леса деревья повыше – одного бревна хватит.
- Чем будем рубить? – не отказал себе в удовольствии съязвить Орешник.
Раша повернулся к противнику, набрал воздуху, чтоб ответить что-нибудь ядовитое, но передумал, обратился к Чоки.
- У тебя, кроме веревки и еды, случайно где-нибудь топора не припрятано?
Артур улыбнулся, Орешник тоже, как не хотелось ему сдержаться. Зато Чоки ответил серьезно:
- К сожалению, нет. Только нож, но ножом мы будем рубить дерево несколько дней. Мечом будет быстрее, но я бы не советовал.
Раша и Артур рассмеялись, Орешник отвернулся, фыркнув. Чоки не понял, почему остальные смеются, пожал плечами и повернулся к лесу.
- Лес становится черным, приближается ночь, - сказал он, прислушиваясь, - Мне не нравится то, что я вижу и то, что я слышу.
Голос у Чоки был тихий, но слова отчетливо были слышны. Артуру как-то сразу стало не по себе, он тоже повернулся к лесу.
Зелень действительно померкла, в сумерках она казалось черной. Будто огромное черное чудовище лежит и только и ждет, когда наступит его время. Оно шумно дышит, шевелится, присматривается, готовится напасть, лишь только последние лучи света исчезнут за горизонтом. Тень от стены неотвратимо подползала к краю леса.
- А ведь нам придется тут ночевать, - произнес Артур.
Лес хлопал крыльями, рычал глухо, вздыхал. Небо из розового становилось фиолетовым, а потом как-то сразу наступила темнота. И лес из видимого противника превратился в невидимого.
Артур поймал себя на том, что сжимает рукоять меча.
- Надо было костер разжечь, - произнес он тихо. Ему начинало казаться, что рядом с ним никого нет, кроме черного леса.
Но в ответ на запоздалое упоминание о костре где-то рядом вполголоса выругался Раша.
- Что? – дернулся Артур.
Но он уже сам видел, «что». В темной беззвездной ночи, среди черноты леса загорелись желтые огоньки – глаза. Наверняка хищники вышли на охоту. Интересно, где они были раньше, эти хищники.
- У меня есть пистолет, - прошептал Раша, - С двух выстрелов можно завалить такого зверя?
- Смотря, как стрелять, - отозвался Орешник.
- Страх делает нас слабыми, - назидательно произнес Чоки.
- Ребята, у меня версия, - внезапно в голову Артура пришла нелепая идея, - Этого леса нет.
- Глюки у всех сразу? – усмехнулся Раша.
- Примерно. Нет, я не шучу. Я когда шел к квадрату, то здесь было здание, высокое, без окон, без дверей. Я целую ночь рядом провел, пока оно меня не впустило. Я думаю, оно опять нас проверяет. Теперь уже всех сразу.
- Проверка на вшивость? Бред, - Раша проверял свой пистолет.
- Никогда не слышал о такой магии. Но я много, о чем еще не слышал, - задумался Чоки. – Вполне возможно.
- И чего оно от нас хочет, как думаешь? – спросил Артура Орешник.
- Э, хватит болтать. Пока вы отвлекаетесь, эта тварь нас сожрет. И не думайте, что я поверю в этот бред. Проверять оно меня будет. Сначала я его пришью, а потом посмотрим.
- Может быть, попробовать какое-нибудь заклинание? – неуверенно предложил Чоки, - Что-нибудь, что открывает запертые двери.
- Двери-то нет, - отозвался Артур.
- Нет, вы точно придурки. Вместо того, чтобы подумать об обороне, они всякую чушь плести тут будут.
- Во-первых, на нас пока никто не нападает, - Орешник говорил спокойно, - А во-вторых, можно попробовать и заклинание. Мало ли, может, дверь невидимая. Что мы теряем?
Чоки подошел к стене и произнес звонко:
- Друг!
Стена даже не дрогнула. Раша рассмеялся. И тут что-то изменилось в звуках ночного леса. Добавился какой-то треск, точно нечто огромное катилось без дороги, ломая деревья на своем пути, разгоняя диких зверей.
Артур вынул меч.
- Стоило вырываться из квартала, чтобы быть раздавленным черт знает чем, - сказал Раша сам себе, поднимая пистолет, - Отсрочка.
- Ветер, ты сказал, что пришел сюда. А нас занесло непонятной силой. Значит, это твой мир. Что скажешь?
- Это не мой мир. Я пришел сюда, чтобы встретить вас. Я пришел… ну, есть разные способы приходить. Просто, я хочу сказать, мне кажется, что все происходящее – это наши желания в квадрате. И может, нужно их озвучить.
- Дурацкая идея. Я вообще никуда не собирался приходить или попадать. Я просто встал и – бац! – проворчал Раша.
- Я шел к людям, - отозвался Чоки.
- Значит, вы свое получили. Теперь моя очередь, - сказал не совсем понятно Орешник, - Тогда, этой стены не должно быть, потому что я искал свободы.
- Сейчас ты точно станешь свободен, причем навсегда, … … !
Нечто приближалось. Оно уже пробудило всех обитателей леса, и из-за шума, поднятого тысячей голосов, с трудом можно было услышать говорящих рядом.
- По-моему, у нас теперь одно желание на всех – смотаться отсюда, - крикнул Раша.
- Послушайте, еще одно идиотское предложение. Давайте просто возьмем, и уйдем отсюда, - сказал Артур.
- Что?
- Уйдем отсюда.
- Как это?
- Нужно представить себе одну дорогу, общую… Наверное.
- Фигня.
- У нас нет выбора, - сказал Орешник.
- Тогда, пошли, - сказал Артур и приготовился. - Только, давайте, ну, за руки возьмемся, - почему-то предложить это было неловко.
- полный идиотизм, - сказал Раша, сунул пистолет за пояс и протянул руку.
В темноте рук было не разглядеть, поэтому даже такое простое, казалось бы, дело – взяться за руки – заняло так много времени, что Нечто успело подобраться совсем близко. Земля дрожала.
И тогда они побежали. Вдоль стены. Взявшись, наконец, за руки. Пообедали со всех ног. Все быстрее и быстрее. Гул усиливался, крики животных уже не были слышны. Песок стал твердым, как асфальт. И вдруг наступила тишина.
- Все здесь? – спросил Артур, и трое голосов отозвались:
- Да.
- Ну, вот вы и попались, - сказал еще один, незнакомый голос.
- Эй, полегче. Это не простые гости, - а вот этот голос был Артуру знаком.
- Ладно, экселенц, как хотите, можно и по-другому.
Зазвучали трубы, вступили скрипки, виолончели, а затем уже и весь оркестр. Раздвинулся занавес.
- прошу на сцену! – и из черной пустоты мир вокруг превратился в зал, освещенный пламенем огромного камина.
- Это уже лучше. Все, свободен, - да, это был он, злой волшебник Хумиом, старый знакомый Артура.
Именно от него и собирался на время скрыться в необозримых просторах Межнебесья Артур.
Хумиом стоял у камина, высокий, седой, одетый в черный камзол с золотой вышивкой. В прошлый раз, когда Артур видел его во сне, волшебник выглядел старым, больным, усталым. А теперь он казался куда более довольным жизнью, величественным и благодушным.
- Добро пожаловать, друзья мои, в скромное жилище мага.
Никто не двинулся с места, хотя у камина ждали удобные кресла, а хозяин так мило улыбался. Артур знал, кто перед ним. А остальные не имели никакого представления о том, где находятся. Однако, они тоже не торопились воспользоваться столь неожиданным гостеприимством странного человека, назвавшегося магом. Раша вообще не склонен был доверять незнакомцам, от которых пахнет силой. Орешник всегда был осторожен, и относился ко всему с подозрением. А Чоки ждал объяснений, он один оставался абсолютно спокоен.
- Что же вы? Располагайтесь. Нас ожидает длинная приятная беседа. Правда, я не ожидал, что вас будет так много, но это неважно. В моем доме найдется место всем.
- Мы пленники? – поинтересовался Артур.
- нет, мой недоверчивый друг. Гости, - в его голосе чувствовалась фальшь. Легкая нотка фальши. Артур привык, что поначалу волшебник всегда вежлив, и только потом переходит к требованиям. Нет, грубым он не станет, но величественность потеряет. Артур усмехнулся.
- Тогда мы лучше пойдем.
Раша удовлетворенно кивнул, а Орешник слегка приподнял бровь. Хумиом перехватил его удивление.
- да, мой дорогой племянничек, Ты прав в своем недоумении. Разве можно уходить вот так, даже не узнав причины приглашения? По крайней мере, это невежливо. К тому же, вряд ли вы найдете выход. Я и сам порой не знаю, как выбраться из этого дома. Да, да, Иргем, не просто земляки, но и родственники. Мое имя Хумиом-ру-Зра. Я вижу, тебе это имя знакомо. Отец твоей матушки являлся сыном моего брата. Да, мир тесен. Надеюсь, Иргем, ты позволишь своему старому дядюшке называть тебя на «ты»? Вы молоды, друзья мои, а я стар. И все, что мне от вас нужно, это немного внимания. Садитесь, пожалуйста. Видите, я даже не прошу вас оставить оружие в стороне. Можете оставить его при себе. Я вам доверяю.
Все четверо переглянулись.
- Не заставляйте старого человека разговаривать с вам стоя. Мои больные ноги этого долго не выдержат.
- Ну, можем и послушать, - сказал еле слышно Раша. Ему вдруг захотелось ясности.
Артур сделал шаг к креслу. Остальные последовали его примеру и сели. Хумиом вздохнул удовлетворенно.
- Чем вас угостить? Впрочем, не будем тратить время на уговоры. Не хотите – не надо. Итак, вам должно быть любопытно, зачем понадобилось старому колдуну устраивать прием для юных искателей приключений?
Он помолчал немного. Он и не ждал, что на этот вопрос кто-нибудь ответит. Он держал паузу. Затем продолжил:
- Перейдем сразу к делу. Я хочу предложить вам сделку. Мне нужно, чтобы вы помогли мне перенести кое-что с одного места на другое. И все. Пустяк. За это я обещаю выполнить любое ваше желание. Одно.
- А если мы не согласимся? – спросил Артур, призывая продолжить.
- Тогда я отправлю вас туда, откуда вы сейчас пришли. Честно? Кстати, Артур, из Квадрата не удастся уйти даже тебе. Это особое место. Никаких прямых переходов. Определенное стечение обстоятельств позволило вам проникнуть внутрь Квадрата, но таким образом вы просто сами себя загнали в ловушку. Я изучаю Квадрат уже давно. Так давно, что вы и не поверите. Разве что ты, Иргем. Кстати, ты внимательно прочитал мою записку? Я надеялся. Что мой приемник окажется мудрее, и все-таки сможет воспользоваться моим советом. Да, именно потому, что я знаком с некоторыми свойствами квадрата, я и смог перетащить вас сюда. Я даже могу помочь вам выбраться из ловушки. Если вы пожелаете. Одна небольшая услуга в обмен на освобождение. Ведь именно это и есть ваше желание на всех? Всего-навсего перенести с места на место небольшой предмет.
- У тебя ремонт? – поинтересовался Раша.
- Что?
- Знаешь, ты бы к грузчикам обратился. Есть такие специальные ребята – предметы таскать с место на место.
- Рашелия, у тебя оригинальное чувство юмора.
- А что? Может, у меня другое желание. Только я его на ушко скажу, можно? А то я стесняюсь.
Раша поднялся, подошел к волшебнику и шепнул ему что-то, отчего тот стал просто пунцовым. А Раша ждал ответа.
- Ну, как, берешь меня на работу?
- От тебя я ожидал чего-то подобного.
- Не можешь выполнить? А я думал, это, колдуны могут все, - Раша сел в кресло и довольно улыбнулся.
Хумиом взял себя в руки и постарался сделать вид, что ничего особенного не произошло. Только голос его стал чуть более противным.
- Артур, тебе решать: останешься или вернешься домой к маме.
- Я уже один раз вам говорил, что не собираюсь вам помогать. Я не собираюсь брать свои слова обратно.
- А ты, Иргем? Я ждал с нетерпением, когда же кто-нибудь из моих земляков найдет меня. И я очень рад, что этим земляком оказался. Тебе я не предлагаю сделки. Тебя я просто приглашаю остаться здесь. У меня нет детей – ты, по сути, мой наследник. А я могу завещать тебя настоящую власть. Власть – это единственная реальная свобода. Власть творить добро в том числе. Решай. Только объясни своему другу, что выполнение моей просьбы не причинит никому вреда. Иргем, ты же умный человек, ты же смог разгадать тайну Квадрата.
- Мое имя Иргем-кром-реш-на-Ника Тум, - произнес Орешник отчетливо, как отрезал.
- Хорошо. Пусть так. Тогда скажите, что я вам сделал плохого? Я причинил вам зло? Ведь нет. Я ученый. Я собираю знания. И знания эти дают мне власть. Вот и все. Откуда такая ненависть к незнакомому человеку? Я понимаю, что обратился к вам слишком прямо, не дал вам времени познакомиться со мной. И хотя я не понимаю, чем вызвана такая неприязнь ко мне, я не осуждаю вас. Я дам вам время подумать. Скажи мне, рожденный героем, и в твоем сердце вражда к ни в чем не повинному старику? Я всегда преклонялся перед мудростью твоего народа, хоть иногда и сомневался в его существовании. Ты рожден для подвигов, Эльмандил, а не для бесславного конца. Подумай – завершить путь, даже не начав его, это недостойно мудрости эльфов. И неизвестно, что ждет тебя, если нить твоей жизни оборвется здесь. Быть может, обычная человеческая смерть и забвение. Ты хочешь этого? Почему?
- Таково предсказание, - спокойно ответил Чоки.
- И что я вам такого сделал? – Хумиом подождал, но ему никто не ответил. Он устало откинулся на спинку кресла, - До чего упрямые мальчишки. До чего я устал от глупых и упрямых людей. И от глупых эльфов тоже. Пусть будет по-вашему. Идите, возвращайтесь в свой Квадрат. На этот раз я вас отпускаю.
- Можно, экселенц? – послышался голос из пламени камина. Языки пламени угрожающе заплясали.
- Нет, оставь их.
- Как угодно, - пламя вспыхнуло, и кресла обратились в ничто. И только Чоки не покатился на землю.
Было утро. Солнце только взошло, и в пролом в стене было видно, как невдалеке на зеленой равнине мирно пасется огромное животное, напоминающее слона.
- Во … ! – сказал Раша.
- Скорее, слон, - отозвался Орешник, - Я слышал о таких.
- Слоны гораздо меньше, - Артур осмотрел пролом, - И слабее.
- Он нас спас, - задумчиво произнес Чоки. – Зачем?
- Кто? Слон?
- Маг.
- А чего ты там не остался? – спросил ехидно Раша.
- А что за желание ты ему загадал? – поинтересовался в ответ Чоки.
- Раша, молчи, - захохотал Артур, а за ним и Орешник.
- Все-таки, чего не может сделать маг?
- Э… - начал, было, Раша, но махнул рукой, - Потом как-нибудь объясню.
- Мне кажется, ты недооцениваешь его способностей, - сказал Орешник сквозь смех, - представляешь, как бы это выглядело, если бы он попробовал.
- Да уж.
- Слушай, а ты почему не остался? – Артур посмотрел на Орешника. Тот перестал смеяться, - Он, правда, твой родственник?
- Музыка. Вторая скрипка фальшивила, - поморщился Орешник.
- А ты, Рашка? Он-то тебе точно ничего плохого не сделал?
- не люблю, когда из меня  пытаются сделать … э … идиота.
- Чоки, - не унимался Артур, - А что он сказал про тебя, что ты…
- Эльфийское оружие еще не разучилось реагировать на тьму. Мой клинок светился, - он вынул из ножен тонкий нож, - Теперь все чисто.
- А ты ничего парень, - толкнул его Раша.
- Посмотрите, как тут красиво, - тихо сказал Орешник.
И Чоки также тихо ему ответил:
- Новый мир всегда кажется чистым.
Артуру стало грустно:
- И что теперь? Разойдемся?
- Э… - начал Раша, - Я, вообще-то, никуда особенно не тороплюсь. Если ты не против, прогуляюсь с тобой, пока не придумаю что-нибудь получше.
- Смотря, куда ты направляешься, - задумался Орешник, - Впрочем, у меня тут тоже пока нет никаких дел. Да и я всегда смогу уйти, когда этот рыжий придурок мне надоест.
Раша довольно улыбнулся. Даже показал большой палец.
- А ты? – обратился Артур к Чоки, - Ты с нами?
- А разве могло быть иначе? – искренне удивился вопросу эльф.
- А все-таки, сам-то ты куда идешь? А, Ветер? – поинтересовался Орешник.
- не знаю… - Артур замялся, - Я собирался в одно место пробраться. Там у них война, а меня не пускают.
- Воевать? – опять удивился Чоки.
- Нет, не совсем. Там у меня, ну, сестра. Она вечно попадает в разные неприятности. Ее почему-то то украсть хотят, то завоевать, то заколдовать. Она принцесса, поэтому… Только, меня туда не пустят, я же сказал. Так что…
- Может быть, нам стоит разобраться с темным магом? – спросил Чоки.
- Это точно, старик что-то затевает. Если ему понадобились помощники, он их найдет, - кивнул Орешник, - Может быть, мы сможем расстроить его планы, как вы думаете?
- Ну, ты замахнулся, - присвистнул Раша, - Одно дело – послать куда подальше, другое – лезть в его колдовские дела.
- Он нас все равно в покое не оставит, - Артур вздохнул тяжело, - Я его знаю. Если бы у него была возможность найти других помощников, он бы не гонялся за мной. Это же не первая наша встреча.
- Выходит, у нас и выбора-то нет, - Раша почесал в затылке, - Мне это не нравится.
- Я пришел сюда для того, чтобы бороться и побеждать зло, - заявил Чоки.
- Тоже мне, искатель приключений, - Раша посмотрел на Чоки критически. Конечно, он не был похож на героя, побеждающего зло: длинный, худой подросток, только глаза непонятные, совсем недетские. И все-таки, на воина он никак не тянул, - Я бы тебя на дело не взял. Черт его знает, на что этот старый козел способен. Возись потом с тобой.
- Искать приключения не обязательно, они сами тебя найдут, - Артур показал рукой вдаль, там что-то двигалось. Даже слоноподобное существо насторожило уши и повернуло голову в ту сторону.
Возвращаться к странному лесу, чтобы спрятаться там от новой напасти, никому не хотелось. Да и кто сказал, что приближающееся нечто враждебно?
А оно все приближалось. И совсем скоро стало понятно, что по полю бежит еще одно существо. Похожее на то, что проломило стену. Вот только существо было не одно – на его спине сидел человек. Казалось, он вот-вот свалится – его плащ развивался по ветру, как крылья. Непонятно было – управляет ли человек слоноподобным великаном, или тот сам несет седока, куда ему вздумается. Однако скоро стало ясно, что гигант и человек прекрасно понимают друг друга. Потому что животное остановилось. Человек одобрительно похлопал его по шее, и оно опустилось на колени. Теперь человек мог рискнуть спуститься на землю, не свернув себе шеи. Цепляясь за складки кожи животного, человек осторожно спускался. Плащ, похожий на плащ Чоки, длинные волосы, схваченные расшитым ремешком – Артур узнал его, и уже начал подумывать, не спрятаться ли в лесу, пока не поздно. Это был волшебник Арбрентрор собственной персоной. Сейчас начнет распекать и воспитывать. Артур вздохнул – бесполезно прятаться, все равно найдет. При последней встрече Артур не совсем вежливо улизнул от волшебника, и теперь неминуемо ждал расплаты. Волшебник Арбрентрор был добрым, таким добрым, что мог безбоязненно разговаривать с драконами, и те не трогали его. Видимо, и местное слоноподобное существо страшной силы считало Арбрентрора своим другом.
- Только не вздумай сбежать снова, Ветер, - сказал волшебник вместо приветствия.
- Это кто? – спросил Раша тихонько у Артура.
- Я – волшебник Арбрентрор.
- Не многовато ли волшебников за один день?
- За тобой гоняться, странник – сущее наказание.
- А зачем за мной гоняться? – в присутствии друзей Артур сам себе казался смелее. Странно, но доброго волшебника он боялся куда больше, чем злого.
- Чтобы успеть тебя предупредить, упрямый странник. За тобой охотится один мой старый приятель. Мне бы не хотелось, чтобы ты попался в одну из его ловушек.
- Хумиом-ру-Зра? – спросил Орешник.
- Я опоздал? – волшебник выглядел растерянным. Он всматривался в лица стоящих перед ним, пытаясь разобраться, кого он видит перед собой. Как ни странно, но он почувствовал себя слегка беззащитным. Потому что перед ним стояло четверо возможных помощников Хумиома. А единственный его помощник уже весело мотал головой, гоняясь за собратом по равнине – он и думать забыл о седоке.
- Мы только что от него, - сказал Артур.
- Подозрительные у тебя приятели, - проворчал Раша. Кажется, он не доверял волшебникам как таковым.
- И что? Он вас вот так просто отпустил? – волшебник был настороже.
- А разве он может нас задержать? – Артур не считал себя легкомысленным, но всерьез воспринимать злого волшебника никак не мог, - Я уже не раз его видел. Ничего он мне не может сделать. Попугает, и отстанет. Ерунда.
- Легкомыслие – основной недостаток странников. И не только таких юных, как ты, Ветер, - Арбрентрор вздохнул с облегчением, - Мы с твоим хорошим знакомым Оружейником потратили не один год, выслеживая злобного мага. А ты говоришь – ерунда. Здесь не слишком удобное место для разговоров на подобные темы. Мир непрочный, может развеяться в любую минуту. И я могу только догадываться, что здесь будет после, во что трансформируется эта долина.
- А слоны? Тоже трансформируются?
- Чухлы? Нет. Они самые дружелюбные из всех известных мне разумных существ. И самые стабильные. С ними ничего не случится, для них нет разницы, где бегать.
- Ага. Этот дружелюбный чуть нас не раздавил, - Раша оставался настороже.
- Не может быть. Если вы его позвали, он спешил вам на помощь, вот тебе и померещилось. Все. Хватит разговоров. Открывай дорогу, странник, пока не поздно.
- Но вы же не пройдете…
- Открывай, я позабочусь о том, чтобы все прошли. Все-таки, какой-никакой, а волшебник. В прошлый раз ты убежал слишком внезапно, я тебя недооценил. Вперед.
Артур, прежде чем попытаться представить себе дорогу, оглянулся на друзей. Вдруг, не получится, и они останутся навсегда в другом мире. Раша чесал в затылке:
- Выходит, у нас снова нет выбора. Мне это не нравится. А что поделаешь?
Артур кивнул и шагнул вперед.
Обычно дождь начинался тут же, а теперь Артуру пришлось долго шагать по висящей в пустоте дороге, преодолевая непонятную силу. Ему хотелось обернуться и удостовериться, что все четверо идут следом, но оборачиваться было нельзя. Нельзя – и все. Нельзя оборачиваться назад, когда пересекаешь границу миров, такую непрочную и сложную. Артуру уже начало казаться, что он остался один. Один между миров. Ему стало невыразимо тоскливо, как никогда не бывало раньше. Он почувствовал необратимость своих шагов. И это чувство тяжестью легло на сердце, отозвалось щемящей болью в солнечном сплетении. Одиночество. Жуткое, обволакивающее, вселенское одиночество идущего по границе миров. Без конца.
Но дождь все-таки пошел, и преграда исчезла. Артур прибавил шагу и вырвался, наконец, в знакомые с детства места. Едва заметная в зарослях папоротника тропинка, ведущая прямиком от хутора бабушки Анцы к замку принцессы. Здесь, на этой тропинке Артур сражался с тремя здоровенными обезьяноподобными существами, похожими на первобытных людей из музея. Что стало с ними, он так и не узнал. Если бы бабушка не исцелила его, он бы вообще никогда больше ничего не смог бы узнать. Не настолько умело он владел свои мечом, чтобы победить.
За спиной Артура Раша громко произнес несколько слов, означающих удивление. Орешник не преминул ответить:
- И снова ты неправ. Это лес.
- Заткнись, а? – добродушно отозвался Раша.
- Кажется, нам повезло, - сказал Арбрентрор сам себе. – А теперь – в замок. Надеюсь, никто спорить не будет? Ветер? Нас ждет серьезный разговор. Мне совершенно не хочется снова гоняться за тобой. Давай все-таки договоримся, что я лучше знаю, куда тебе нужно идти, а куда не нужно. Прими это как совет, если не хочешь принимать как истину.
- Я бы на твоем месте его послал, - прошептал Раша Артуру.
- Я напоминаю вам, друзья, что мы идем в замок, - заметил Орешник.
- Да. Раша. Постарайся говорить аккуратнее, - Артур представил себе принцессу, выслушивающую комментарии Раши, и ему стало неловко. Может быть, принцесса и не знает о существовании таких слов, и просто ничего не поймет, но проверять все-таки не стоит.
Раша промолчал.
Волшебник больше не пытался разговаривать с Артуром. Он все сказал, что хотел. По крайней мере, пока. Хорошо, что юный странник не убегает прямо сейчас, а там будет видно. Арбрентрор шел впереди, предоставив своих спутников самим себе. И больше не вступал с ними в диалоги до самого замка.
Принцесса ждала их. Вернее, она ждала Артура. Ну, и волшебника, конечно. Но и остальным была рада. Она стоя приветствовала гостей, даже спустилась немного со ступеней трона. Только Артур знал, что на троне принцесса вообще сидела крайне редко. Обычно она проводила время, сидя на ступеньках – так зал не казался ей таким пугающе огромным.
- Это мои друзья, - сказал Артур, улыбаясь, - Орешник.
Тот поклонился так, что сразу вспомнилось то длинное странное имя, которым он назвался у Хумиома.
- Чоки.
Эльф тоже слегка поклонился. Но это слегка было таким содержательным, что Артур даже почти позавидовал.
- И Раша.
- Рашелия Клюв, - произнес сам Раша. Хорошо, что он даже и не пытался кланяться.
Принцесса всем улыбалась. И это была не просто вежливость. Она заглядывала в глаза темп, кому улыбалась, и улыбки эти были разными.
- Друзья моего брата – мои друзья, - сказала она, и Артур почувствовал себя почти абсолютно счастливым. Вот только он не знал, можно ли разговаривать с ней при посторонних так, как он обычно говорил с ней наедине. Все-таки, официальный прием в тронном зале.
Поэтому Артур не стал ничего больше добавлять.
Зато заговорил волшебник Арбрентрор:
- Нам предстоит серьезный разговор, принцесса.
- Не сейчас. Вы устали с дороги и проголодались. Никаких разговоров, пока все не почувствуют себя абсолютно сытыми.
Волшебник поклонился. Нечего было возразить. Хотя, кажется, он бы предпочел сначала поговорить, а потом уже отдыхать.

Обед был великолепным. Но оценить по-настоящему это великолепие мог, разве что, Орешник, как человек, выросший во дворце.
Артур слишком сильно проголодался, да и Раша тоже – им было не до великолепия. Чоки, казалось, был равнодушен к еде – он с восхищением смотрел на принцессу. Орешник был сдержан. Арбрентрор же, подождал, пока все набьют свои рты, и сразу же начал говорить:
- Когда вы закончите утолять свой голод, я бы хотел услышать подробное изложение событий последнего времени. С того момента, как вы оказались в квадрате. Свои тайны можете оставить при себе. Меня они не касаются. Но зато все, что связано с Хумиомом – это мое дело. Хумиом начал свою войну здесь. После того, как мы в открытом противостоянии заставили уйти зло за границы нашего мира, здесь осталась чистая сила, которая нашла себе пристанище в замках злых волшебников. Самый опасный из них, Хумиом, пришедший из-за границы нашего мира, давно уже искал повода начать свою войну. Насколько я знаю, его интересует власть над доступными ему пятью мирами. Насколько мне известно, в одном из миров, власть уже почти в его руках, другой мир подчинился ему сразу. В нашем мире Хумиому не хватало силы. Чтобы править, здесь нужно владеть замками. Семь уже под его контролем, осталось пять. Но надолго ли. Есть еще два мира, которые колеблются. Хумиому нужно объединить свои силы во всех пяти мирах. Но сам он это сделать не может. Есть знания, связанные с артефактами, которые невозможно вот так просто с помощью магии переносить из одного мира в другой. Только по прямому пути. Ему нужны щели в границах, или те, кто умеет эти щели проделывать. Хумиом не умеет путешествовать между мирами по-настоящему, только частично. Да и то потому, что некогда эти миры были едины, а ныне они разделены обстоятельствами и силами, равных которым уже нет. Хумиом надеется объединить миры под своей властью и обрести силы, равные древним. Ему не хватает самой малости – прямого пути. И для этого ему нужен странник. Тот, кто открывает дороги. Все вы, прошедшие через Квадрат, обладаете определенной долей магии, открывающей или объединяющей, иначе у вас ничего бы не вышло. Но Хумиому нужен именно странник. Ветер – странник по рождению. Он еще не владеет своей силой по-настоящему. И хорошо. Потому что это очень опасная сила. Опасная потому, что она контролирует себя сама, и сама решает, что ей делать. Сам странник только подчиняется ей. Тот, кому удастся завладеть этой силой, взять ее под контроль, станет почти всемогущим. Сам странник не сможет воспользоваться силой в корыстных целях или для того, чтобы заведомо причинить кому-нибудь зло. Такова природа странника. Но стать оружием в руках Зла… Особенно, по неопытности… Поэтому я требую, чтобы вы рассказали мне все. И если Хумиому удалось найти ключ к страннику, то…
- Э, - Раша чуть не подавился, - Полегче на поворотах!
- Не хватало мне только возиться с детьми. Война идет на уровне магии, на уровне стихий. Вы даже представить себе не в состоянии, чем я сейчас занимаюсь на самом деле, от чего отвлекло меня ваше появление, ваши забавы с древней магией Квадрата, - волшебник встал, грозно сверкая глазами.
- Брен, - мягко произнесла принцесса, успокаивая волшебника.
- Прости, - Арбрентрор вышел из-за стола, - Я сейчас должен идти. Прошу тебя, принцесса, не отпускай их до моего возвращения.
- А как же рассказ о Хумиоме? Мы же еще ничего не рассказали? – Артур почувствовал себя неловко, он уже собирался выложить все, как на духу, даже слова подобрал умные.
- Извини, Ветер, я уже прочитал вашу память. Именно потому тороплюсь. Есть кое-какие дела. Надо запутать след. Я не был бы волшебником, если бы доверял странникам на слово. Странники никогда не ведают, что творят на самом деле. Извини, - он поклонился принцессе, и та посмотрела ему вслед печально.
Но едва он ушел, она взяла себя в руки и улыбнулась гостям.
- Ветерок, ты изменился, - сказала она, подойдя к Артуру.
Орешник встал вместе с принцессой. Чоки тоже.
- Не надо, не вставайте, - она улыбнулась, - НУ, хорошо, если вы уже сыты, пойдемте в сад, там удобные скамейки. Вы отдохнете, а я расскажу вам то, что вам нужно знать о добром волшебнике. Может быть, тогда вы не станете судить о нем сгоряча.
Артур редко бывал в этом саду. Невысокие фруктовые деревца росли так, что в самом центре сада не было видно каменных стен замка. Только небо над головой и зеленые листья.
- Добрый волшебник Арбрентрор появился в наших краях давно, тогда я еще была маленькой девочкой, и только переехала из отцовского замка в свой.
- А мне казалось, он совсем молодой, - Артур перебил и тут же устыдился.
- Он и тогда выглядел так же, как сейчас. Хотя успел побывать во всех концах Межнебесья. На острове Перемирия, где я недолго училась, его хорошо знали. Он уже тогда был легендой нашего мира. Когда-то он жил у самой границы Забытых земель. Там, куда приходит в наш мир зло. Когда Хумиом обрел сторонников и начал захватывать замки, он пытался бороться с ним, но Хумиом всегда избегал прямых столкновений. Теперь Брен охраняет этот замок. Замки – средоточие древних сил, на которых держится наш мир. Зло всегда стремилось завладеть этими силами. Сейчас, когда война превратилась в противостояние магии, только волшебники могут уберечь наш мир.
- А туча? – Артур не мог не встрять. У него был зуб на Арбрентрора, - Ведь туча тогда чуть не захватила замок. Где был твой добрый волшебник?
- Он не всемогущ, Ветер. Если бы не он, туча захватила бы весь лес, протянулась бы до самой границы, и под покровом ее, скрытые лиловым туманом, пришли бы к стенам замка вражеские войска. Он собрал ее на себя. Он держал ее. Ветерок, не суди ни о ком сгоряча. Да, Брен не доверяет тебе. Ты странник. Он не доверяет странникам. Когда-то он встречал здесь одного странника, похожего на тебя. И встреча эта добром не кончилась.
- Зачем Хумиому замки? – спросил Орешник.
- Когда-то древние боги, желая закрыть этот мир оттого, откуда они явились, построили себе двенадцать домов, замков, хранящих силы, на которых держится Межнебесье. Так гласит легенда. Кто были эти боги? Зачем им понадобилась граница между мирами – мы не знаем. Возможно, они хотели уберечь хоть часть своего мира. С тех пор прошло много времени, боги покинули Межнебесье, а в замках поселились правители, потомки древних королей, они должны были оберегать основы мира: справедливость, мир, покой, добро и зло. У новых владельцев замков было слишком мало времени для овладения знаниями и постижением истинной сущности силы, заложенной в основы мира. Народ, узнав об исчезновении богов, стал тревожиться. Зло вышло из-под контроля и стало пускать свои корни в наших землях. Нашим предкам удалось выгнать зло за границу мира. Но время от времени оно набирает силу и прорывается. И это случается все чаще и чаще. С каждым разом мы теряем все больше и больше. Нас, правителей замков, способных справиться с их силой, становится все меньше и меньше. Вот, почему злым магам, пришедшим неведомо, откуда, удалось захватить наши замки. Маги тоже не много знают о древних силах, но они умеют извлекать эту силу и пользоваться ей в своих целях. Наш мир слабеет. Теперь никто из правителей не может отлучиться из замка надолго, а некоторые и вовсе не покидают своего дома. Я тоже. Я не успела овладеть знаниями, я провела на острове перемирия всего два года, я знаю так мало. Королевский род вымирает. Но конец еще не так близок, как кажется. Если мы сможем помешать злу воспользоваться нашей слабостью, если мы будем внимательны, осторожны, то продержимся еще не один век. Хумиом стремиться ускорить наш конец, чтобы захватить этот мир. Он очень силен. Прочие злые волшебники служат ему. Поэтому Брен так беспокоится по поводу вашей с ним встречи. Ведь это означает, что Хумиом подошел совсем близко. Наш мир висит на волоске.
- Принцесса, - произнес Чоки, - Может ли что-нибудь спасти ваш мир?
- Не знаю. Только маги могут знать об этом. Арбрентрор – маг, спросите у него.
- Почему ты никогда раньше не рассказывала? – возмутился Артур, - Я бы давно…
- Не торопись, Артур. Твой приход сюда не случаен. Поэтому я боюсь за тебя. Ты постоянно вызываешь на себя внимание Зла нашего мира. И жив ты только потому, что принадлежишь миру другому. И потому, что ты странник.
- Значит тем, кто принадлежит другому миру, здешнее зло не может причинить никакого вреда? – спросил Раша.
Орешник посмотрел на него с легким удивлением.
- Не знаю точно, но может быть это так, - произнесла принцесса.
- Тогда мы спасем твой мир, принцесса, - Чоки встал, глаза его загорелись.
Принцесса улыбнулась. Печальной была ее улыбка. Но не только печаль была в ее глазах.
- Странно, вы совсем еще дети, но вы кажетесь мне куда более взрослыми, куда более настоящими, чем все мои подданные. Я доверяю вам, но я боюсь за вас.
- И поэтому Арбрентрор велел тебе следить за нами и никуда не отпускать? – Артур продолжал возмущаться. Столько лет она ничего не говорила о серьезной опасности. Наверное, считала его ребенком. И сейчас еще считает, несмотря на то, что сама произвела в рыцари.
- Ветерок, ты ведешь себя как мальчишка, - она улыбнулась тепло, - Я никогда не упрекала тебя в этом. Как же иначе ты должен был себя вести, мой маленький братишка? Но сейчас я вижу, что ты изменился. И с каждым днем ты будешь меняться, необратимо меняться. Может быть, даже отдалишься от нашего мира. Ты взрослеешь, Ветерок. Ты становишься настоящим странником. Но продолжаешь вести себя, как обыкновенный упрямый мальчишка.
Артур опустил глаза.

Чоки спросил у Артура:
- Ты можешь открыть дверь в любой мир?
- Не знаю, наверное. Только, мне нужно знать, куда я хочу попасть, иначе может попасться что-нибудь совсем уж…
- Ты смог бы открыть дверь в мой мир?
- Не знаю, - Артур задумался.
- Ты что-то задумал, Чоки, - Орешник появился бесшумно. Он уже успел раздобыть где-то другую одежду, и теперь выглядел старше. И еще, меч подошел бы к его высоким сапогам и куртке куда больше, чем к кроссовкам и джинсам Артура.
- Я знаю, где в Благословенном Краю хранится древняя магия: вещи, которые нам бы пригодились, если мы хотим победить злого мага Хумиома.
- Я могу попытаться, - наконец, решил Артур.
- А как же принцесса? – Орешник спрашивал с хитрой улыбкой, - Кажется, ее просили присматривать за нами и никуда нас не отпускать?
- Мы ей ничего не обещали. Мы тут не развлекаться собрались, между прочим, а на работу. У нас есть конкретная задача – победить злого волшебника.
- Тогда, пошли.
- Подождите, надо найти Рашу, - Орешник был прав. Вместе – так вместе.
Артур нашел Рашу у принцессы. Вернее, он услышал голоса в саду. И снова оказался в дурацком положении подслушивающего чужие разговоры. Артур подошел ближе и остановился. Он просто ушам своим не поверил.
- Неужели тебе не одиноко тут?
- Почему ты спрашиваешь? – принцесса была вовсе не так печальна, как при разговоре о зле. Кажется, она даже хитро улыбнулась, задавая этот вопрос, - Потому что я сказала, что никогда не выхожу за пределы замка?
- Я вижу по глазам, что тебе одиноко. Я знаю, что такое – жить среди людей, которые тебя не понимают. Жить с ними, и не с ними.
- Ты прав. Но я всегда так жила. Я привыкла.
- Я тоже так думал, пока не посмотрел на свое одиночество со стороны. Одиночество опасно.
- Да. Ты даже не представляешь, насколько ты прав, - она вздохнула.
- Почему т замуж не выходишь? Извини, если я лезу не в свое дело.
Артур решил, что настало время вмешаться. Эдак Раша неизвестно до чего договорится, разве можно так разговаривать с принцессами….
Артур совсем не собирался подслушивать. Но так получалось. Все время получалось, что оказывался невольным свидетелем разговоров, вмешаться в которые неловко, невежливо – и потому слушал, оставаясь невидимым. Но сейчас Артуру показалось, что принцесса в затруднительном положении, и надо ее спасать от бесцеремонного Раши.
Артур стремительно шагнул из своего укрытия. И оказалось, что он глубоко ошибался. Принцесса сидела в кресле и рассеянно теребила локон своих золотых волос – это было явным признаком хорошего настроения. Раша устроился на скамейке рядом. Он обернулся на Артура недовольно.
- Раша, поговорить нужно, - пролепетал Артур, растерявшись. Он почувствовал себя крайне неловко.
- Ветерок, ты никогда не научишься правилам хорошего тона. Разве так встревают в разговор?
- Будешь меня учить? Бесполезно, - он не огрызался, эта была обычная манера Артура разговаривать со своей сестрой. Так давно повелось.
- Ладно, идите, - принцесса махнула рукой, то ли она догадалась о чем-то, то ли просто луч солнца заставил ее прищуриться – но появилось в ее лице что-то хитрое.
- Надеюсь, твой волшебник нескоро вернется. Что-то раньше я его тут не видел.
- Ветерок, - она укоризненно покачала головой.
- Ухожу.

Орешник и Чоки ждали в коридоре.
- Прямо отсюда пойдем?
- Куда? – Раша не понял, в честь чего Чоки снова нацепил свой плащ, а Орешник ко всему прочему еще достал где-то длинную палку.
- Отправляемся на поиски магического оружия, - ответил Артур, как можно более буднично.
- А, хорошо, - в тон ему отозвался Раша.
Артур повернулся к Чоки:
- Вспоминай, представляй и рассказывай, как он выглядит, твой мир.
Чоки задумался, а потом стал говорить мелодичным звонким голосом. Казалось, этот голос отдается эхом где-то в сердце.
- Высокие деревья с серебряными листьями, шелестящими на ветру…
Артур закрыл глаза и попытался увидеть все это. И постепенно перед его мысленным взором стал прорисовываться берег, совсем не похожий на берега виденных Артуром морей. Здесь странные деревья подходили к самой воде. Такие огромные, прямые, они походили больше на творения чьих-то рук. Если бы не листья, напоминающие листья тополя, серебрящиеся на ветру, то Артур забыл бы, что перед ним деревья. Ему захотелось прикоснуться к коре, которая казалась чуть светящейся даже в тени. Он сделал шаг, протянул руку – ствол оказался шершавым, прохладным.
И пошел дождь.
- Ого, - прошептал Раша где-то за спиной.
- Вот я и вернулся, - произнес Чоки звонким высоким голосом. Тяжелые серебристые листья зашелестели в ответ на эти знакомые чистые звуки.
- И где люди? – спросил Раша.
Чоки улыбнулся в ответ:
- Здесь нет людей, Раша. Здесь живут только эльфы.
- Не только, - в ответ на слова Чоки из тени высоких сильных деревьев вышел маг в синем плаще, - есть еще один старый маг, который в эльфы никак не годится.
- Я рад тебя видеть, Нолраэндир. Хотя мы расстались не так давно, мне кажется, прошла вечность.
- Может, ты и прав, Эльмандил. Мир меняется, скоро вечность будет равна одному дню.- Один мой знакомый называл это пессимизмом, - сказал Раша.
- Если приглядеться, то это чистая правда. Вот тебе, наверное, кажется. Что Эльмандил мальчишка, а он прожил целую человеческую жизнь, не меньше. Ты станешь старым, а он все еще будет казаться тебе молодым. Человеческий век – несколько дней по сравнению с веками эльфов.
Раша почесал в затылке, но спорить не стал, хоть и не слишком поверил.
- Я хотел бы посетить Гнома, Нолраэндир.
- Ты опоздал. Гном ушел. Больше в Благословенном Краю нет ни одного гнома.
- Но можно, наверное, попасть внутрь его горы. Он говорил, что я могу взять то, что скрывается внутри.
- Боюсь, что сокровищам пещер Гнома лежать среди камней долгие века. Пока какая-нибудь иная сила, сравнимая с магией Гномов не обнаружится в Благословенном Краю.
- Разве есть сила, способная сравнится с силой магии?
- Спроси у своих друзей, Эльмандил, у людей. Можно ли открыть гору без помощи магии.
- Руками, - ответил Орешник.
- Да взорвать к черту! Пара килограммов тротила, - Раша даже рубанул воздух руками.
- У нас нет ни времени, ни тротила, - подытожил Артур.
- Значит, мы не сможем воспользоваться теми волшебными вещами, что хранил Гном для героев будущего?
- Вам они и не нужны. Вам нужно совсем другое.
- Да, нам нужно возвращаться.
- Не торопитесь. Прежде, чем вернуться, вы должны увидеть Благословенный край. Пусть глаза людей откроются для его красоты. Эльфы разучились ценить то, что имеют.
- Неправда, маг, - Чоки не боялся мага, он уважал его, но все-таки никак не мог согласиться, - Ты слишком много времени проводишь за пределами мира и не знаешь о том, чем живет наш народ.
- Раньше эльфов называли Дивный народ, - сказал маг с печалью в голосе.
- И сейчас их называют также, - Артур счел своим долгом встать на сторону Чоки. Маг, кажется, действительно был пессимистом.
- Тем более, вы должны остаться ненадолго и увидеть все своими глазами. Подумать только – я должен уговаривать смертных погостить в  стране, попасть в которую просто невозможно. Даже в прежние времена, когда море не разделило людей и эльфов, сюда пускали не каждого.
- Мы сочтем за честь остаться здесь ненадолго, - сказал вдруг церемонно Орешник.
- Если ты, конечно, приглашаешь, Чоки, - добавил Раша и подмигнул Орешнику.
Они шагнули под сень древних деревьев, и словно окунулись в музыку, струящуюся с листьев. Свет солнца золотистыми бликами стелился под ноги. Они молча последовали за магом. Слова были бы здесь лишними, они могли нарушить волшебную музыку, сотканную из шелеста и света.
А потом Орешник тихо прошептал:
- Я бы остался здесь навсегда.
- В этом лесу? – уточнил маг. Он, казалось, совершенно не замечал волшебства этого сета. Или притворялся?
- Мы идем в столицу, - объяснил Чоки. Он вдыхал запах родного леса так, словно действительно не был дома вечность. Все-таки, он любил свой мир и скучал по нему.
Дорога до столицы показалась короткой. Усталости путники не почувствовали.
Весть о том, что в Благословенном Краю появились люди, уже достигла столицы. Деревья, птицы, звери – кто принес эту весть? Или ветер нашептал? Но на площадь устремились многие эльфы, поверившие в неслыханное чудо.
В столице были дома. Каменные белые высокие сооружения с огромными окнами, украшенные цветами, рисунками, скульптурами. Это были дома не для жизни. Жили эльфы на строениях на ветвях гигантских деревьев.
Родители Эльмандила тоже пришли.
- Ты часто уходи из дома надолго. Но никогда не уходил так далеко. Мы перестали тебя чувствовать и испугались, - сказала мать.
Чоки обнял ее, и что-то прошептал на ухо.
- Это действительно, люди?
- Может, снова Нолраэндир что-то затеял?
- Мир переворачивается.
- Может, прежние времена возвращаются?
- Вот уж не надо.
- Когда-то мы дружили с народом смертных.
Вот и пришел черед уходящим
Думать о тех, кто останется в мире.
Думать о песнях и прошлых победах.
Плыть вдоль границы на радужной лодке.
Было предсказано – тем, кто уходит,
Не возвращение снится в дороге.
Память уходит, а мы остаемся.
Песни останутся, радость вернется
Линвен пела тихо, но все больше эльфов останавливалось послушать странные слова печальной песни, говорящей о радости.
На площади утихали споры, а голос Линвен слышался все отчетливей.
А потом пришел сам Правитель. Не было торжественного выхода с трубами. Высокий, гибкий, уже немолодой – но разве скажешь, сколько лет эльфу – он подошел к остановившимся в стороне друзьям и тихо заговорил.
- Люди не изменились за столько лет, - сказал он после обычного приветствия, - А вот с нашим народом случилось странное. Мы обрели покой, и жизнь нам больше не интересна. Но я пришел из древних времен, я помню многое, во что молодые просто не верят. И я все еще не устал. Вам нужна помощь, люди.
- В мир приходит зло, - произнес Чоки.
- Что такое зло? Я мог бы вам рассказать, каким разным бывает зло. Пойдемте. Я покажу вам то, что уже не волнует эльфов, но вам, может быть, сможет пригодиться.
Их не останавливали, хотя с интересом смотрели вслед. Если бы рядом не было Правителя, то, возможно, к ним и обратились бы с вопросами. Но Правитель шел спокойным легким шагом, и эльфы не мешали ему.
Орешник шагал рядом и молчал. Ждал, когда Правитель снова заговорит. Как ни странно, было в них сто-то общее. Артур плелся следом, чувствуя себя лишним. Но ему было интересно, что будет дальше. Раша не отставал от Артура, иногда тихонько толкал его в бок и показывал на какую-нибудь картину на стене. Все это молча. Чоки замыкал шествие. Он был дома, поэтому просто шел хорошо знакомым путем. Маг куда-то исчез. Скорее всего, просто не хотел раздражать эльфов – и без того он виноват в том, что в мир эльфов пришли люди.
Они вошли в высокие двери.
- Здесь хранится то, что осталось нам от ушедших на Запад братьев. Они унесли с собой все, что могли, считая, что в мире людей не останется места эльфийской магии. Слишком много слез пролилось. Но кое-что мы сохранили.
В просторном зале с мозаичными стенами, на которых эльфы, люди, гномы и совсем непонятные существа жили, умирали, творили.
- Это только образы – так видят прошлое родившиеся после того, как море подошло к границе Благословенного Края.
Одного Рашу не заинтересовали грандиозные картины прошлого.
- На улице картинки получше были, - шепнул он на ухо Артуру.
- Это не то, что я хотел вам показать, - Правитель, кажется, услышал шепот Раши, но виду не подал, - Пойдемте.
Вдоль стен, на которых все тянулись и тянулись вереницы героев прошлого, они последовали до небольшой комнаты. Здесь не было окон, но от стен исходил ровный мерцающий свет.
На столах, и даже прямо на полу лежали вещи: одежда, оружие, сундуки.
- Это то, что приносит тревогу в мир покоя. Сюда никто никогда не заглядывает. Здесь хранится оружие. Настоящее светлое оружие. Правда, из тех, что были выкованы древними кузнецами для борьбы со злом, остался только один меч.
- И ради этой кучи барахла мы сюда рвались? – Раша даже голоса не понизил.
- Тем, кто собирается сражаться со злом, может многое отсюда пригодиться. Кольчуги, луки, стрелы. Мы больше не сражаемся.
- Вас это не радует? – осторожно спросил Орешник.
- Я не смогу ответить на этот вопрос. Если я когда-нибудь отвечу, мне останется только уйти в чертоги Мандоса, если он о нас еще помнит.
Правитель поднял длинный меч в старых потертых ножнах.
- Возьмите это. И за вами встанут наши победы.
Четверо друзей переглянулись, но с места никто не сдвинулся.
Правитель вынул меч из ножен с легким звоном. Меч был действительно красив. Он отражал свет стен, по клинку ползли руны. Лицо Правителя, державшего в руках древнее эльфийское оружие, казалось, помолодело. Он любовался мечом.
- У меня уже есть Молния, - сказал тихо Артур, - Конечно, мой меч не такой красивый, его ковал Оружейник, и никакой магии. Но другого мне не надо.
Правитель понимающе кивнул.
- Для меня он слишком тяжелый, - произнес Чоки, прикидывая.
Правитель протянул меч Оружейнику. Тот протянул к нему руку, осторожно и уважительно коснулся лезвия, а потом сказал:
- Я не возьму его. Я не хочу никого убивать, - голос его был тверд.
- Да, со времен моей молодости люди все-таки изменились. Разве королям уже не нужно оружие? Ты знаешь иной способ защитить свое королевство от зла?
- Я думаю, что со времен твоей молодости и зло изменилось, - ответил Орешник просто, - Я не возьму это меч.
И он отступил в сторону.
- Эй, вы думаете, я это возьму? – удивился Раша.
- Неужели вы хотите отказаться от эльфийского оружия? Так же, как отказались мы сами, заперев Благословенный Край от зла?
В глазах правителя мелькнуло что-то такое, отчего Орешник и Чоки опустили головы. А Раша, наоборот, как-то растерянно улыбнулся и сказал:
- Ну, ладно. Только можно его как-нибудь прицепить, чтобы не болтался под ногами?
Когда меч оказался в руках Раши, он уже не мерцал, клинок казался холодным и беспощадным. Раша взвесил его и спрятал в ножны.
- Я привяжу его на спину, - сказал. – Я видел в кино, у одного мужика за спиной была такая штука.
Его, видимо, не беспокоило то, что он не умеет обращаться с мечом. Меч – оружие, и этого Раше вполне хватало.
- Между прочим, я тоже не собираюсь никого убивать, - заметил он с довольной улыбкой.

Но открытой поляне, на самом высоком холме столицы устроили празднество. Почему-то появление людей в Благословенном Краю вызвало такие волнения, что в Столицу прибыли даже живущие у самой дальней границы.
Толпа эльфов на первый взгляд мало, чем отличалась от обыкновенной человеческой толпы. Поэтому четверо друзей чувствовали себя одинаково неловко до тех пор, пока на них было направлено внимание сотен глаз. Но праздник постепенно задавал свои законы, и скоро эльфы, заслушавшись песен, забыли о тех, кто послужил поводом к внеочередному всеэльфийскому сбору.
Раша первый сказал то, о чем вот уже несколько часов думали все четверо, не исключая Чоки.
- Ребята, а не пора ли нам того?
И не сказав ни слова – зачем мешать – они выскользнули из песенного круга и спустились с холма.
На улицах Столицы было тихо – все эльфы веселились на холме.
- Странные они, твои эльфы, - сказал Раша.
- Красиво, но скучно, - согласился Артур.
Стемнело. Заходящее солнце окрасило белые стены в нежно розовый цвет. Тени легли на дорогу. Тихо. И вдруг из-за поворота появилось несколько весело поющих эльфов.
- Спрячемся, - прошептал Орешник, и друзья нырнули в ближайшую дверь. Раша оступился и загромыхал вниз по темной лестнице.
- Тише!
Но эльфы ничего не услышали, прошли мимо, не обратив внимания на шум.
- Эй, ребята, я кое-что нашел, - послышался снизу голос Раши.
- Вылезай.
- Нам лучше уйти отсюда до полной темноты, - сказал Артур.
- Почему? – подал голос Чоки.
- Малыш прав, - Раша и не думал подниматься. – Сначала посмотрите, что я нашел, а потом будем говорить дальше.
- Сдается мне, это винный погреб, - произнес Орешник, спустившись по ступеням вслед за Рашей.
Последние лучи сквозь узкое окошко под потолком освещали огромные бочки вдоль стен.
- Ну и что?
- Артур, зайчик мой, ты не понимаешь? – ласково пропел Раша.
- Действительно, - согласился Орешник.
- Здесь где-то должны быть светильники, - задумчиво произнес Чоки.
- Ну, вот, даже малыш все понял.
- Согласен, мы тоже имеем право на праздник, - Орешник прикрыл дверь на лестницу.
- Но я, вообще-то, не пью, - пробормотал Артур.
- А кто пьет? – Орешник подмигнул.
- Это же эльфийское вино. Когда тебе еще представится такая возможность?
- Раша прав. А потом, здесь все свои.
- Молодец, деревянный, не ожидал. Должны мы, в конце концов, по-человечески отметить нашу встречу. Ну? Выпьем за дружбу!
- Ладно, - пожал плечами Артур.
- Вы слышали? Он сказал «ладно»!

- Итак, господа, с этой минуты наш союз можно считать действующим. И наше первое совместное действие и называется «разгромом королевского погреба».
- Почему разгром? – удивился Артур. – Мы еще ничего не сломали. И вообще, нас пригласили.
- Ага, именно – пригласили, - Раша был странно весел. Он непонятно шутил и недоговаривал фраз.
Орешник пытался произносить речи. Артур пытался не заснуть и таращил глаза. Чоки мирно спал где-то в уголке.
- Вы понимаете, зачем мы здесь собрались? – самое удивительное – Орешник требовал ответа.
- Да, - отвечал Артур и кивал головой, подтверждая свои слова.
- Нет. Вы не понимаете.
- Выпьем за этого, колдуна, как его. Мы тут сидим, а он …
- Может, пойдем отсюда? – в который раз предложил Артур.
- Сначала выпьем.
- Кажется, у нас будут неприятности, - тянул свое Артур.
- Неприятности уже здесь, - у раскрытой двери стоял Нолраэндир.
- … - прошептал Раша.
- Он хотел сказать – доброе утро, - Орешник встал, пошатываясь.
- Ну что, герои, поднимайтесь. Жаль, я не сразу догадался. Где вас искать. Скоро на улицах появятся местные жители. Они будут очень удивлены поведением дорогих гостей.
- Ну и что? – Раша встал рядом с Орешником.
- Будите своего друга. М-да, в последний раз я видел пьяного эльфа лет эдак сто назад, а может, и того больше. Что вы стоите? Быстрее, вы еще можете проскользнуть незамеченными.
Артур пытался подняться, но ноги его не слушались.
- Я не уверен, что смогу открыть дорогу…
Стоило только подумать о дороге, как еле слышно зашуршал дождь. Прямо в погребе. Артур понял, что не сможет ни остановить его, ни направить в нужное русло. Он только зажмурился покрепче и вцепился в Орешника.
- Что ты делаешь? – едва расслышал он где-то вдалеке испуганный голос мага. – Прекрати! Ты разнесешь Столицу в пух и прах!
- Его уже не остановить, - резонно отозвался Орешник. – Раша, держи эльфа.
А Артура и в правду несло. Лабиринтами, подвалами. Как будто сумасшедший вихрь подхватил его и потащил за собой. С трудом Артур вспомнил, куда ему вообще надо. Принцесса. Замок.
В холодной воде замкового рва Артур быстро пришел в себя. Рядом барахтался Раша, пытаясь уцепиться за Орешника, тот сосредоточенно отбивался.
- Я не умею плавать, кретин, - наконец удалось внятно произнести Раше. Сверху, с берега слышался звонкий смех Чоки, он каким-то непостижимым образом умудрился не угодить в ров и теперь веселился на берегу, даже ног не замочив.
- У тебя где-то веревка была, - крикнул Артур.
Наконец из рва был извлечен даже недовольный молчаливый Раша. Кстати, как ни мешал ему тяжелый эльфийский меч за спиной, он не сбросил его. Может, не сообразил, что будет легче, а может, все-таки дорожил им.
- Ну, и как мы теперь покажемся на глаза принцессе? – поинтересовался Орешник.
- Что, она никогда промокших людей не видела? – Артур был зол на себя. Он ведь совсем не хотел напиваться, тем более, что всегда терпеть не мог пьяных.
- Да, полная задница, - задумчиво произнес Раша. – Интересно, мы старика не зашибли. Дверь точно вылетела, это я видел.
А Чоки все смеялся.
- Кажется, твои родичи не привыкли к подобным шуткам, - спросил Орешник.
- Да уж, домой тебе теперь лучше не возвращаться.
- А кто сказал, что я собираюсь возвращаться? – улыбнулся Чоки.
- Чего радуешься? – мрачный Раша снял ботинки, чтобы вылить из них воду.

Мост через замковый ров был опущен. Прямо на мосту их ждал волшебник Арбрентрор. Он стоял, скрестив руки. Даже Чоки перестал смеяться. Чем ближе подходили друзья к неподвижной фигуре волшебника, тем ниже опускались их головы.
Арбрентрор не сказал ни слова, жестом приказал следовать за ним. По коридорам замка прямо в тронную залу – только мокрые следы оставались на полу.
Принцесса сидела на троне, тоненькая, печальная. При виде вошедших в глазах ее мелькнул озорной огонек – уж больно смешно выглядели промокшие друзья – но принцесса все-таки сдержала улыбку.
Молчание повисло и застыло. И вдруг за окном громко замычала корова, а потом кто-то громко начал бранить рогатую.
Принцесса не выдержала и улыбнулась. Сразу стало как-то легче дышать.
Волшебник оставался серьезным и строгим. Он заговорил:
- Когда-то ваши предки, принцесса, выбрали этот уголок мира, чтобы укрыться от надвигающейся опасности. Основы старого мира рушились, и чтобы не дать народу погибнуть, мудрые закрыли дороги сюда. Не думаете ли вы, что они это сделали для развлечения? Мы все еще находимся в состоянии войны. Мне бы очень не хотелось принимать крайние меры для обуздания неуемной фантазии странника, так и не вышедшего из детского возраста. Наш мир превратился в проходной двор. В моей власти закрыть его совсем, и тогда никто и никогда не сможет преодолеть границ мира, даже странник. Принцесса, надеюсь, вашего образования достаточно, чтобы понять, чем это может обернуться для жителей этого мира. Если перекрыть реку, она рано или поздно превратится в обыкновенное болото. Именно поэтому были оставлены тропинки, поэтому поставлены стражи у этих тропинок. Но с тех пор, как странники стали пробивать дыры в границе, я ни за что не могу ручаться. Я даже не уверен, что граница восстанавливается от этих дыр. Своими бесконтрольными и бессмысленными вылазками хулиганы только помогают Злу. Невежество утомляет.
- Брен, Брен. Мы можем разобраться во всем без крайностей, - принцесса так и не спустилась с трона, хотя Артур знал, как не любила она там сидеть.
- Да что случилось, в конце концов? – Артур больше не мог сдерживаться.
- Ветер! Следовало бы помолчать и послушать.
- А мы что делаем? – возмутился Раша. – Не объяснят ничего толком и наезжают.
- Раша, - принцесса сказала это мягко.
- Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли, куда вы влезли, и чем это может для вас кончиться. А во-вторых, я устал за вами гоняться.
- А кто просил за нами гоняться?
- Раша, - на этот раз Рашу остановил Орешник. – Мы слушаем.
- Спасибо, - волшебник был просто взбешен.
Он расхаживал вдоль ступеней трона и разве что не метал молнии. Наконец он взял себя в руки и остановился.
– Хорошо. Я попытаюсь объяснить еще раз. В последний раз. Я попробую представить себе, что передо мною не просто капризные дети. Но учтите, особенно это касается тебя, Ветер, если вы и на этот раз не поймете всей серьезности происходящего, я буду вынужден изолировать этот мир. Великие дороги! Почему я должен разбираться с детьми?
Он посмотрел куда-то в потолок, потом перевел взгляд не присутствующих. И улыбнулся, словно увидел со стороны весь зал и самого себя в том числе.
- Можете сесть, - сказал он. – Я не буду читать вам лекции об устройстве мира, потому что никакого устройства нет. Есть законы, которые мы можем выделить. Их мы и считаем основами мироздания. Но все это условно. Но именно эти условности позволяют нам жить, позволяют нам быть теми, кто мы есть, не растворяться в воздухе, не блуждать во времени и так далее. Есть в мире существа, которым достаточно знать, что они живут. А есть и те, кто стремиться изменить мир, или, по крайней мере контролировать его изменения, помогать движению. Как есть и те, кто стремиться затормозить это движение. Здесь, в нашем мире, мы выделяем две основных силы – Добро и Зло. Это понятно?
- Нет, - сознался Раша и ухмыльнулся, довольный собой.
- Очень хорошо, я так и думал. Продолжаю. Вы не принадлежите ни Добру, ни Злу. И им до вас не было бы никакого дела, если бы среди вас не было странника. О природе и сущности странников судить сложно, никто не возьмется с точностью описать законы их существования. Об этом пишут умные книги. Но каждый раз, когда сталкиваешься с настоящим странником, не перестаешь удивляться. Потому что странники наделены силой, способной создавать и разрушать миры. И как замечательно, что это очень редко приходит им в голову. То, что ты, Ветер, делаешь, не зависит от тебя – эта сила ведет тебя своими непонятными тропами, ты только следуешь за ней. Можно даже сказать, что не ты обладаешь силой, а она – тобой. Вас невозможно ни научить, ни проконтролировать, слишком быстро вы появляетесь и исчезаете. Ты еще юн, Ветер. И поэтому можно сказать, что нам повезло. Мне и Хумиому. Ты пока предсказуем. Тобой можно управлять. Ты и не заметишь.
- Ему меня не достать.
- Что и требовалось доказать. Ребенок, возомнивший себя взрослым. Огонь в руках младенца. Дорогой мой, он еще и не пытался. Дело в том, что пока ты ему не нужен. Когда он будет готов использовать твою силу, он возьмется за тебя всерьез.
- Готов?
- Он изучает тебя, приглядывается. И я не уверен, что он не пользуется результатами твоих хулиганских прогулок. Обычно маги достаточно легко улавливают любые изменения в мире, когда интересуются этим. Мало вам квадрата, который взбудоражил аж четыре мира сразу. Так вы еще лезете сюда. Вы знаете, как тяжело латать дыры, проделанные вами? И думаете, через эту дыру, кроме вас, никто не сможет пройти?
- И что?
- Ничего. Пока вы где-то прогуливались, Хумиому достался восьмой замок. Я не уверен, что это произошло без вашего участия. Пусть невольного. Вы могли и не заметить.
- Это наезд? – Раша, кажется, готов был драться.
- Помолчи, пожалуйста, я еще не договорил, - волшебник выглядел усталым. – Хозяева замков сами заключают с ним договор. Хумиом – не Зло. Но у магов есть всего два пути – путь Добра и путь Зла. Они используют либо одно, либо другое. И никак иначе. По крайней мере, до тех пор, пока они остаются магами. Им кажется, что они могут остаться в стороне, не служить никому. Но это неправда… Все запуталось, странник.
- Неужели мы не сможем распутать? – спросил Орешник. – Из любого самого безнадежного положения есть достойный выход. Вы можете располагать нами, Арбрентрор. Квадрат не был случайностью. Мне кажется, это само по себе дает кое-какую, а надежду.
- Мы пытались избавиться от Хумиома, когда он был еще слаб. Но даже тогда у нас ничего не вышло. Мы с Оружейником ставили ловушки, он ускользал из них. Теперь он стал намного сильнее.
- Когда человек приобретает силу, он теряет бдительность. Хумиом считает нас детьми. И в этом его слабость.
- Дело становится все более интересным, - сказал Раша.
- Арбрентрор, если ты скажешь мне, что я могу сделать, я сделаю это. Именно за этим я прибыл сюда. Мой мир тоже умирает. И если мы спасем ваш, может быть, это что-то изменит, - Чоки говорил так, что хотелось улыбаться, но никто не улыбнулся.
- А мне говорили, что Странник – это не профессия… - задумчиво произнес Артур…

3. ПРИГОТОВЛЕНИЕ
И вот он снова почувствовал себя братом сказочной принцессы. Братом печальной и прекрасной принцессы. Младшим братом, с которым говорят о грустном, улыбаясь. И вместе с тем, он оставался рыцарем – одним из тех, кто охраняет покой сидящей на троне.
Он пробрался в изумрудную залу тихонько, хорошо известными ему тайными ходами он неслышно подкрался и шагнул на освещенный закатным солнцем паркет. И сразу захотелось громко шмыгнуть носом, нарочито грубым голосом сказать что-нибудь глупое, чтобы сестра улыбнулась и покачала головой:
- Ветерок, невоспитанный мальчишка.
Но он стоял и не шевелился, он вспомнил, как высоко взлетали торжественные голоса труб, возвещающих посвящение в рыцари; и как сиял солнечный зайчик на кончике меча. И хотелось спуститься на одно колено и замереть до той поры, пока принцесса не прикоснется легкой рукой к неподвижному плечу.
Артур смотрел на тоненькую фигурку принцессы, а она, казалось, не замечала его – как всегда сидела на ступенях, погрузившись в свои мысли, подперев голову кулачками. Кончик золотой пряди упрямо лез в глаза, принцесса легко встряхивала головой, он уступал ненадолго, а потом снова брался за свое. Солнце садилось за дальний лес, залу окутывали зеленые сумерки.
Наконец, Артур сделал шаг вперед, и воспоминания умчались куда-то, осталось настоящее: сестра, печальная, задумчивая, и приближающаяся ночь.
Артур подошел и спросил:
- Вайта, можно, я с тобой посижу немного?
Она удивленно посмотрела на него. Может быть, ей померещился мальчик в мятой пижаме, принесший хрупкую модельку диковинного самолетика. Это было когда-то, в те далекие времена, когда Артур спал и видел Межнебесье во сне. Сколько времени прошло с тех пор? Пара лет или вечность?
- Садись, Ветерок… Артур.
- Нет, Ветерок. Пусть так.
- Ты скучаешь по дому?
- еще нет. Я скучаю по тебе, сестренка.
- Ты вырос. Как же ты вырос.
- Можно, я у тебя спрошу?
- Можно, - улыбнулась она, уже не так печально.
- ты знаешь, зачем я здесь? – Артур и сам не знал, почему задал именно этот вопрос. Может быть, сидя вот так, рядышком, с непонятно близким человеком, захотелось откровенности, до предела.
В ответ принцесса покачала головой, но после нескольких минут молчания все же сказала:
- Знаю… Мне кажется, что знаю… И Брен это знает.
- Что «это»?
- Все не так просто. Я не смогу ответить тебе, Ветерок. Не потому, что это тайна. Но… я не хочу вставать на пути Странника, как-то влиять на этот путь. Ведь, чтобы я сейчас не ответила, это станет кирпичиком, на котором, может быть, возникнет здание… А может быть, о который ты споткнешься. Если хочешь ответов – иди на Остров, или к Брену.
Что-то сломалось. Улетела дымка желания откровенности, Артур тяжело поднялся.
- Я пойду.
- Не обижайся. Я чувствую себя виноватой, Ветерок, не знаю, почему. Я бы хотела…
- Не нужно, - остановил ее Артур, - Лучше помолчим.
Он снова сел рядом. Принцесса улыбнулась, кивнула головой. В глазах ее была печаль, но печаль светилась мягким светом, светом предзакатных сумерек.
Они сидели и смотрели, как погружается в темноту зал, как гаснут последние отблески рыжего солнца. Просто сидели…

Орешник искал Арбрентрора.
Удивительно быстро почувствовал он себя вправе спокойно ходить по замку, останавливать встречных, спрашивая, не видели ли они волшебника. И если бы не важный вопрос, который хотел он задать Арбрентрору, Орешник так и бродил бы по коридорам и галереям, встречая людей, так не похожих на тех, из детства. Странно, но почему-то эти люди, эти галереи пробуждали в душе Орешника воспоминания о прошлом. Ужасно захотелось домой, в лучшие дни детства, когда, набегавшись по окрестным полям, маленький мальчишка спешил домой обедать, и добрая Сова гладила его по макушке, вздыхая тяжело. Наверное, все замки похожи, везде за толстыми стенами прячется жизнь: кажется, протяни руку, и вот она, но жизнь ускользает, люди проходят мимо – у них дела, никак с тобой не связанные…
Волшебник стоял у окна сторожевой башни, он смотрел на заходящее солнце. Ветер трепал его волосы, а он стоял, как изваяние. Орешник встал рядом, не говоря ни слова – разговор был слишком важным, чтобы начинать его так, вдруг, не отдышавшись после подъема по крутой лестнице, ведущей в сторожевую башню.
Волшебник не пошевелился, но Орешник почему-то понял, что тот заметил его, и даже показалось, будто разговор уже начался. Да так оно, скорее всего, и было.
Солнце опускалось.
- Да, - сказал волшебник, или это только почудилось в шуме ветра.
- Я знал, - отозвался Орешник. Арбрентрор повернулся, в глазах его отражался закат.
- Ничего не случайно. Я ждал тебя. И я рад, что ты пришел сюда. Один.
- Можно ли остановить Хумиома?
- В твоем мире или здесь?... Ты правильно задал вопрос. Чтобы остановить его, его нужно запутать. Потому что если он будет знать, кто его враг, он сумеет его уничтожить.
- Насколько далеко он зашел? В моем мире.
- Не знаю. Это могут знать только ваши маги.
- Но у нас не осталось магов.
Волшебник в ответ только улыбнулся.
- Где же я смогу найти их, если они прячутся?
- Не знаю, - волшебник повернулся к Орешнику и посмотрел ему прямо в глаза, - Но я знаю, что ты их найдешь. Слушай себя, а не странника.
Орешник посмотрел на волшебника, на сиреневое небо, и все-таки не удержался, спросил:
- Кто такие странники?
- Люди, не отдающие себе отчета  том, что они делают. Они идут по своей дороге, не зная, куда она заведет тех, кто пошел за ними. Они слушают только свою дорогу. Они, сами того не желая, разрушают все, что встанет на их пути, смутном и бесконечном.
- Ветер – мой друг, - ответил Орешник.
- Именно поэтому. И еще, я хочу, чтобы ты знал. В квадрате два странника. И я с ужасом жду, когда их дороги начнут расходиться.
- Раша?
- Я не хотел бы, чтобы об этом догадался кто-нибудь еще. По крайней мере, до поры. Хватит сюрпризов. Ваша компания и без того более чем странная.
 - Значит, мне пора возвращаться? Если остановить Хумиома хотя бы в одном из миров, то будет гораздо легче остановить его и в остальных.
- Не смотря ни на что, вы – последняя надежда этого мира. И не уходите, не попрощавшись. Я все-таки хотел бы закрыть за вами переход.
Орешник кивнул.
 На небе появились первые звезды. На сторожевой башне становилось холодно, с запада подул ночной ветер, настойчивый, пробирающий до костей…

- Эй, ненормальный, ты что здесь делаешь? – Раша наткнулся на Чоки в темноте коридора. Он-то знал, почему пробирается на ощупь вдоль стен. А вот почему Чоки не взял с собой огня?
- Я думаю, друг.
- да, это занятие. Почему в темноте и в коридоре?
- Здесь чужие звезды.
- Чего? – не понял Раша. И тут в его голове мелькнула идея, показавшаяся довольно забавной. – Пошли со мной, что ли.
- Пойдем, - неожиданно быстро согласился Чоки.
До цели путешествия Раши оставалось совсем немного. Из приоткрытой двери через узкую щелку подал на каменный пол узкий луч желанного света.
- Нам сюда, - сказал он заговорщеским шепотом и подмигнул. Чоки ничего не ответил.
Раша буквально возник на пороге – так бесшумно передвигались они с приятелем по коридору, и так стремительно распахнулась дверь. Раздался женский визг. Но он быстро сменился смехом. Рашу ждали. Три юных красавицы надели свои самые нарядные рубашки, подвязали волосы яркими лентами и накрыли на стол.
Раша, чрезвычайно довольный, обернулся на Чоки, чтобы посмотреть на реакцию. Тот стоял немного растерянный. Раша от удовольствия сиял, но тут Чоки улыбнулся девушкам такой улыбкой, что Раша вмиг пожалел, что прихватил с собой эльфа. Девушки при виде нежданного гостя смутились. Раша подтолкнул Чоки к красавицам:
- А вот и мы, долгожданные. Девочки, это мой друг. Не пугайтесь, он всего-навсего эльф, - Раша снова тихонько пнул приятеля. Тому ничего не оставалось, как сесть на край скамьи.
Раша устроился между двумя улыбающимися девушками и начал рассказывать совершенно невероятные истории. Девушки слушали, открыв рот.
- Скажите, - прошептала третья девица на ухо Чоки, - Это правда, что вы пришли из-за границы мира?
- Наверное, - пожал плечами Чоки, он сидел неподвижно.
- А вы давно знакомы? – девушке очень хотелось расшевелить нежданного, но очень симпатичного гостя.
- Да, мы с ним старые кореша, - ответил за Чоки Раша. – Вы не смотрите, что он такой молчаливый. Помню, как-то устроили мы с ним пирушку в подвале эльфийского короля. Посмотрели бы вы на него тогда. Это настоящий дьявол, когда разойдется…
- Нас ищут, - перебил Чоки.
- Что?
- Нас ищут, - повторил эльф.
- С чего ты взял?
- Знаю. Успеешь еще рассказать, если, конечно, ты действительно думаешь, что юных дев позабавит история о том, как мы напились, будто орки, а потом попали в ров с водой.
Девушки захихикали.
- Да, нам, действительно пора, - Раша поднялся из-за стола, - Ничего, не последний день живем, девчонки.
Они шли по темному коридору. Раша хотел, было, выругаться, но передумал, он просто спросил:
- Ты что, обиделся?
- Нет, нас действительно ищут. Ты можешь идти немного быстрей?
- Нет, тут темно, как в заднице. Ни черта не видно. Э, а ты что, видишь в темноте?
- Да.
Раша только хмыкнул, когда Чоки взял его за руку.
- Ищут…

В галерее они встретились. Все четверо. Отсвет факелов, зажженных во дворе - единственный свет, падавший на их лица, не считая света звезд.
- Или мы пойдем до конца, или разойдемся по своим дорогам прямо сейчас, - Орешник был серьезен.
- Эй, что с тобой?
- Подожди, Рашка, - остановил его Артур. Он тоже был серьезен. Раше пришлось слушать.
- Что мы знаем об этом мире? Почти ничего. Поэтому здесь мы бессильны. Предлагаю начать с моего мира, тем более что Он тоже оттуда родом.
- Можно вопрос? – Раша все-таки не мог слушать спокойно, - Это обязательно: говорить таким трагическим тоном и лезть на рожон прямо сейчас посреди ночи, не выспавшись?
- Я не могу прямо сейчас, мне нужно с Бренном поговорить, - сказал Артур. Орешник улыбнулся.
- Простите, друзья. Я, кажется, немного погорячился. Мне почему-то показалось, что если не увижу вас прямо сейчас, случится что-то непоправимое. Конечно. Сначала нужно приготовиться. Я даже не знаю, куда именно нам лучше всего отправиться сначала. И потом, волшебник просил не уходить, не попрощавшись. Мне кажется. У нас нет причин не уважать его настолько, чтобы не выполнить эту просьбу.
- Чего? – переспросил Раша.
- подожди, Рашка, - снова остановил его Артур.
- Что «подожди»? Не буду я с ним прощаться, очень надо.
- Мне все равно нужно с ним поговорить.
- Но только не сейчас, - подал голос Чоки, - Утром.
- Не нравится мне ваш волшебник. Зануда он, не люблю зануд.
- Утром, - повторил Чоки.

Тишина опустилась на уснувший замок. Но Артур все равно отправился искать волшебника. Мало ли, что взбредет ему в голову. Кто знает, вдруг он захочет задержать непрошеных гостей, не дать уйти. Вот только, где его искать ночью? Конечно, может быть, что волшебники тоже по ночам просто спят. Но Артуру как-то не верилось.
Дурная голова, говорят, не дает покоя ногам. Артур обегал почти весь замок. На башне волшебника не было, в тронной зале – не было, в саду тоже.
Но упрямым иногда везет, особенно, если упрямцы странники. Из-за тяжелых дверей библиотеки Артур услышал голос Брена. Войти сразу не получилось – слишком важным показалось услышанное невзначай.
- Я бы хотел, чтобы Ветер вернулся домой живым и здоровым.
Артуру удалось приоткрыть тяжелую дверь бесшумно. За дверью был небольшой коридорчик, отделенный от комнаты портьерой. Артур не любил подслушивать, но почему-то слишком часто складывалось именно так, что наиболее важную информацию он получал именно таким способом.
Брен говорил громко, он горячился, видимо, был серьезно рассержен. Врываться без спроса к волшебнику в таком состоянии просто опасно, поэтому Артур для начала подошел к портьере вплотную и заглянул в дырочку, проеденную молью. И тут он чуть не пожалел. Что вошел вот так, украдкой, незваным, без стука и разрешения. В углу в кожаном жестком кресле сидел Оружейник. Человек, который научил Артура владеть мечом. Человек, которого он любил почти как родного отца. Но теперь нельзя было просто отодвинуть портьеру и броситься на шею высокому, сильному человеку с мягким взглядом и шрамом на щеке. Тем более что разговор продолжался, и прервать его было бы невежливо.
- Я тоже этого очень хочу, Брен. Но мы не сможем помешать ему уйти, если он захочет.
- Умереть, если он захочет.
- Да, и умереть, если он захочет. Сколько лет мы с тобой спорим об одном и том же. Дались тебе эти странники. Ветер – человек крепкий, и если нам с тобой не удалось поймать за хвост Хумиома, то этот мальчишка добьется-таки своего, помяни мое слово.
- Я не об этом.
- А я об этом. Я к тебе как к другу пришел, а ты меня как врага встречаешь.
- Потише. «Врага». Я тебе давно жду, Оружейник. Пока ты гонял по границам чудовищ, я тут кое-что понял.
- Ага, - Оружейник хитро прищурился, - Вот это другой разговор. Узнаю старину Брена. Слышу знакомые нотки. Выкладывай.
- Именно. Когда-то мы с тобой не учли одну маленькую деталь.
- И ты хочешь сказать, что пришло время ее учесть. Неужели, решишься тряхнуть стариной?
- Я-то – да, а вот ты. Ты сможешь уговорить Поле остаться? Сам понимаешь, третий лишний в нашем деле.
- Конечно, мир слухами полнится, - Оружейник вздохнул, - Только слухи опаздывают. Поле уже давно вернулась к своему разлюбимому хозяйству.
- Опять поругались?
- Слово какое выбрал, «поругались». Нет, ничего похожего. Просто женщины не меняются, Брен. У нас слишком разные жизни.
Артур отступил к двери. Разговор придется отложить до утра. Не хорошо мешать старым друзьям, тем более, когда они разговаривают на такие темы. Осторожно затворив дверь, Артур обернулся со вздохом и застыл. Прямо за его спиной стоял, приложив палец к губам, человек в черном плаще. Отсветы факелов падали не его светлые волосы. Это был он, странник, Алексей. Человек, когда-то остановивший Артура на пограничной тропе, когда маленький любопытный ребенок пытался тайком от бабушки проникнуть в Межнебесье; человек, на той же тропе много позже спасший Артуру жизнь.
Алексей подмигнул и улыбнулся своей загадочной улыбкой.
- Пойдем, - шепнул он.
В галерее, где ночной ветер бродил в одиночестве, размышляя о звездной бесконечности, они остановились.
- Именно так, Артур, о звездной бесконечности, - он ничуть не изменился, как будто со времени последней встречи прошел день, - Ты хотел о чем-то спросить?
- Иногда мне кажется, будто я сплю. Не потому, что слишком невероятно происходящее, наоборот – слишком все плоско, даже скучно.
- Ты знаешь, что такое скука?
- Ну, хорошо, не скука. Но ненастоящее все какое-то. А ведь я только пытался следовать за дорогой. Значит, я действительно пришел сюда, чтобы помешать этому Хумиому. А такое ощущение, что все … нет, не игра… другое… плоско. А ведь он есть, на самом деле есть? Или нет? Страх-то он распространяет вполне реальный… Наверное, я боюсь ошибиться. Я просто хочу знать, зачем я здесь.
- Это обязательно?
- да.
- если я скажу тебе, что ты все сделал правильно, этого тебе будет недостаточно. Так?
- Да.
- А если я скажу тебе, как когда-то сказали мне: «Ты сам знаешь», этого тоже будет недостаточно?
- Да.
- Но это все, что я могу тебе сказать. Слова только помешают. Ты будешь пытаться корректировать дорогу.
- Нет.
- Не перебивай! Ты будешь это делать, я знаю. А дорога не может измениться от твоего желания направить ее куда бы то ни было. Ты еще ни разу не попадал в ситуацию, когда дорога требует остаться, а тебе очень хочется убежать. Или наоборот, дорога тянет тебя в одну сторону, а тебе приспичило в другую… На дороге не всегда весело, друг мой, попадаются очень скучные участки, если так можно выразиться. Хотя я не понимаю, что может быть скучного в принятии решений. А тем более, когда вас четверо. Квадрат только формируется. Вот попробуй представить себе, о чем думает сейчас, например, Раша.
- Он спит.
- Он вообще не знает, куда, зачем и почему он попал. А Чоки? Или ты думаешь, он именно затем и пересек границу, чтобы привести в свой мир сомнительную компанию хулиганов, которые только и могут, что пробираться в винные погреба?
- Мы не…
- Подожди, - странник улыбнулся – Не надо оправдываться. Просто подумай, что сейчас творится с твоими друзьями.
- Орешник, по-моему, знает, куда идет, и зачем все это.
- Орешник из тех, кто создает свою дорогу сам, сознательно. Он ведет дорогу, не она его. Ты же – странник. Это от рожденья. Можно остановиться, отказаться от движенья, но двигаться можно только по своей, единственной дороге, не зависимо от того, знаешь ли ты, зачем, или нет. И это вовсе не означает, что с тебя снимается ответственность за то, как ты будешь двигаться.
- Это я знаю.
С неба ворвалась звезда. Секунда – и она исчезала за кромкой черного леса.
- почему Брен не любит странников?
- Он не любит меня. Я позволил твоей матери уйти.
- при чем здесь моя мама? – Артур удивился. Впрочем, он догадывался, что мама знает о Межнебесье. Знает и скрывает.
- Катрина могла бы стать настоящим Сторожем. Межнебесье нуждается в Стороже. Твоя бабушка не вечна, и Хунц стареет.
- Почему же она тогда мне не верит?
Алексей улыбнулся снова. Казалось, он каждый раз радовался наивности Артура. Если бы на месте таинственного странника был бы кто-нибудь другой, Артур наверняка бы обиделся. Этому человеку почему-то можно было считать Артура маленьким несмышленышем. Пусть.
- Твоя мама боялась, Артур, она не хотела. Брен собирался протащить ее через страх. Я не позволил. Вот и все. Брен любит этот мир. Но у каждого человека есть право самому выбирать, как ему прожить жизнь. Кто может знать, какой путь окажется единственно верным.
- Я ничего не понял, - сознался Артур.
- Это даже хорошо. Вернешься, можешь сам спросить у мамы.
- Она не верит в Межнебесье.
- Ну и что.
Где-то за поворотом галереи послышались легкие шаги.
- Будь осторожен. Удачи тебе, Ветер. До встречи.
- До встречи.
Странник легко перепрыгнул через перила и растворился в звездной бесконечности.
- Ты один? – спросил волшебник.
Артур вздрогнул.
- один.
- Я хотел тебе кое-что сказать, Ветер, - начал волшебник как-то неуверенно.
- Орешник уже нам все сказал. Мы согласны.
- Будьте осторожны.
- Конечно.
- Да, Оружейник просил передать тебе, что будет ждать твоего возвращения. Он очень жалел, что не увидел тебя. Он торопился.
- Спасибо.
Артур смотрел на Брена и никак не мог себе представить, что этот печальный длинноволосый волшебник знал его маму…

Утром, едва взошло солнце, четверо друзей во главе с волшебником Арбрентрором вышли из замка и направились к лесу. Никто не провожал их – замок жил обычной жизнью. Только за зелеными шторами тронной залы стояла принцесса. Глаза ее были полны слез, но она улыбалась.

… За несколько часов до рассвета Артур видел сон. Один из тех странных реальных снов, где все происходящее просто продолжение дневных размышлений. Но понять что-либо почти невозможно. Словно думает за тебя кто-то другой.
Он видел маленькую комнату обычного многоэтажного дома. Тюлевые занавески чуть трепал жаркий летний ветерок, вползающий в приоткрытую форточку. В комнате разговаривали. Три женских голоса, один из которых казался смутно знакомым. Но как ни вглядывался Артур, он не мог ничего увидеть, кроме шевелящегося тюля и полки с книгами. Голоса звучали, то приближаясь, то отдаляясь. И смысл разговора ускользал. До тех пор, пока уверенный голос не спросил:
- Но почему, все-таки, у ваших героев английские имена? – вопрос прозвучал будто над самым ухом. Артур даже вздрогнул.
- Почему «английские»? – переспросила другая девушка.
- Вот именно, почему? Если вы хотите, чтобы ваш мир отличался от реального, то придумайте уж что-нибудь совершенно новое. Ведь это банально и совер… - голоса снова стали уплывать.
- Разве я виновата, что их зовут именно так. Я ничего не могу с этим поделать. Их так зовут…
- …Общество…
- …продолжение…
Отголоски растворялись в шуме пыльных листьев за окном.
- … вашей смелостью…
- …она имела в виду…
На подоконнике возник Алексей. Он хитро прищурился, в глазах его бегали чертики, как будто он выдумывал какую-нибудь мелкую пакость, невинную, безобидную. Он не сразу заметил Артура и, кажется, удивился.
Но ничего не сказал, просто протянул руку, и  летний ветер исчез. Теперь они оба стояли в полутемной прихожей с высоким потолком. Из освещенной комнаты раздавались голоса.
- Ты бы поверила, если б я сказала, что сейчас здесь находятся персонажи твоих книг? Что они здесь и все слышат?
- Да.
Артур даже вздрогнул.
В голосах чудилась какая-то насмешка, но вместе с тем что-то похожее на чертиков в глазах Алексея.
- Если бы твои герои пришли к тебе…
- О…
- А если они читают про нас? Или пишут? Если наш с тобой диалог кто-то сейчас придумывает?
Артур незаметно покосился на странника, почему-то он боялся пошевелиться открыто. Алексей подмигнул – слушай.
- Они сами пришли ко мне и потребовали, чтобы я писала. Я не знаю, что с ними будет дальше, но им нужно было, чтобы я вплела их в откровенно придуманный сюжет. Видимо, им виднее, куда приходить. Я могу придумывать и дальше, но ведь это будет неправда. Герои-то были настоящие. Я не хочу писать неправду…
Артур не смог удержать сон и провалился.
На рассвете он уходил из замка с тяжелым чувством, будто не понял чего-то важного…

… Самое странное, что Раше приснился чужой сон. Никогда еще не бывало с ним такого, чтобы во сне он становился кем-то другим. А тут случилось. Видимо, климат чужого мира сказался на психике.
Сначала он попал в какой-то театр. Непонятно, что он там делал, но вокруг суетились какие-то люди в жутких костюмах. Тесно, шумно, приятно. Никогда Раша не любил балаганов. Как-то по глупости забрел однажды, потом жалел. Но там во сне этого ощущения не было. Даже наоборот. Очень хотелось выскочить на сцену и начать кривляться. Проснувшись, Раша почувствовал себя ужасно глупо.
Но куда хуже было со вторым сном, в который он провалился почти сразу после первого. Раше приснилось, что он – девушка. Причем, девушка думала о трещине в потолке. Она сидела на кухне, и там же почему-то стояла ванна, большая, ржавая, грязная ванна. Проснувшись, Раша решил во что бы то ни стало больше не засыпать этой ночью. Было почему-то стыдно…

… Орешнику приснился вещий сон. Самый обыкновенный вещий сон. Пришел создатель и сказал, что скоро ему, Орешнику, придется вернуться к старому имени. А еще он сказал, что помогать ему станет девочка. Юная и бескорыстная. И что пора уже забыть о том, что его предала сестра. Девочку создатель не показал, но показал почему-то Гору Спасения и храм, где когда-то Орешник приносил клятву не стричь волос. Под конец сна Орешник увидел себя в маленькой деревушке, той самой, где когда-то он подарил старинную скрипку циркачам.
Против вещих снов Орешник никогда ничего не имел. Теперь он точно знал, куда отправиться для начала.

4. ПЕРВЫЙ ШАГ
Ощущения были неожиданными. Как будто лопнула туго натянутая кожа на огромном барабане.
Орешник зажмурился от ярких лучей предзакатного солнца.
Запах скошенной травы откуда-то издалека.
Кажется, будто с тех пор прошли годы, жизнь. Но он – это все тот же маленький упрямый мальчишка. Непослушный, дерзкий. Что значат  годы, проведенные в стенах Черной школы на горе Спасения? Даже новые миры и ощущение надвигающейся беды не смогли по-настоящему изменить Орешника. Он вернулся туда, где был счастлив. Вернулся прежним. Вот почему он сорвал с себя сапоги и помчался по траве к синеющему в сумерках лесу.
- Эй! Ты чего?
- Орешник!
- Подожди…
Голоса растворялись в тумане.
Орешник упал на колени, чтобы земля стала близкой. Теплая, пахнущая детством родная земля. Этот запах говорил ему, как прекрасно жить. Просто выдыхать запах родной земли, и ничего больше не нужно. Вот это и есть – счастье.
Но его ждали. Друзья. От этой мысли стало совсем тепло.
Три фигуры в светлой траве тихонько переговаривались. Орешник пошел к ним, чуть улыбаясь. Чоки протянул ему сапоги.
- Рехнулся? – добродушно поинтересовался Раша.
Орешник не ответил. Забавный, симпатичный Рашка, кажется, испугался.
- Это то место? Я ничего не перепутал? – спросил Артур, оглядывая луг и  лес.
- Нам туда, - Орешник указал на мигающие в тумане где-то возле леса огоньки.
- Так нас там и ждут, - с сомнением проговорил Раша. И был прав.
- Не ждут. Я пойду один.
- Нет уж, - Артур не хотел отпускать его одного.
- Значит так: мы с деревянным на разведку. А вы сидите тут, жуйте травку, - заявил Раша.
Орешник вспомнил слова волшебника о странниках и усмехнулся.
Но, тем не менее. Раша был прав.
Вдвоем они зашагали по тропинке.
В этом мире ночь еще только наступала. Опускалась быстро следом за туманом.
- Послушай, тут, случайно, нет змей? – вдруг спросил Раша.
- Каких змей?
- Ядовитых, …
- Есть, конечно.
Вряд ли Раша боялся змей. Просто нужно было о чем-то говорить, чтобы не думать об опасности, чтобы не бояться. Скорее всего, так. Тем более, Раша не представлял, куда шел. Он имел право бояться. Орешник улыбнулся. Здесь бояться нечего. Возможно, это единственное место в его мире, где можно не бояться. Осторожность, конечно, не помешает. Но эта деревня была родным домом Орешника. Он знал здесь каждую улицу, каждый забор, каждый угол. Здесь жили люди, которые ни за что его не выдадут.
Первым делом, он направился в трактир.
Веселая музыка была слышна издалека. Раша сказал тихо:
- Кажется, тут живут нормальные люди. Наконец-то место, где не поют заунывных песен и не вздыхают.
- Да, - кивнул орешник и постучал в узкое окошко. Вваливаться в трактир все-таки не стоило. Мало ли, какие чужие люди могли тут шастать.
В щели мелькнула седая борода. Старый Папа еще жив. Орешник вздохнул с облегчением.
- Мальчик? Это ты? – подслеповатые глаза вглядывались в знакомые черты того, кто еще ребенком прятался тут.
- Это я, я. Со мной друг.
- Ты изменился. Тебя искали. Неужели, ты пошел по темной тропе? Ты?
- Нет, конечно. Просто я сбежал с горы Спасения, - от Старого Папы скрывать ничего не имело смысла.
Отблески пляшущих язычков огня в печке, дощатый пол, запах сухих трав. Все осталось по-прежнему. Ничего не изменилось. Сколько же лет он тут не был? Кажется, жизнь прошла, и может быть, не одна. А память, оказывается, хранит все.
Хозяйка неслышно вошла, села в уголок на лавку. Она постарела, или это он повзрослел? Также неслышно прошмыгнула к огню высокая девушка. Да, Орешник знал, кто это, но все-таки не верилось. Маленькая, пухленька девчонка по имени Мышиный Хвостик превратилась в красавицу, странно похожу на родителей. И какими тихими они стали. Прежде бывало – стоит только ступить на порог, сразу смех, шум, вопросы, подковырки.
- Я никогда не спрашивал у тебя об этом, но я знаю, что ты сможешь ответить мне, - самое главное Орешник оставил вот для такой минуты, когда все было сказано. Папа должен был прежде выговориться: солдаты, болезнь короля, новые порядки, усталость… Но время пришло, и Орешник спросил:
-Что ты знаешь о магах?
- Бог с тобой, мальчик, о чем ты?
- Ты не можешь не знать.
- С чего ты взял.
- Это больно видеть, как ты боишься меня. Неужели, я так изменился. Что внушаю страх старым друзьям?
- мальчик мой, - Старый Папа тяжело вздохнул, - Я вижу перед собой не только прежнего дикого мальчишку Орешника, но еще я вижу перед собой мужчину, у которого на лбу написано, кем он рожден. К этому не привыкнешь за один вечер.
- Я пришел к тебе за помощью. Потому что мне некуда больше идти. В этом мире у меня остались только вы. Я принес тебе плохие вести, наш мир в опасности.
Старый Папа улыбнулся, потом посмотрел на сидящего в темном углу Рашу.
- Поэтому твой друг носит оружие, за которое вас схватили бы на первом же перекрестке? Ты должен меня понять, мы стали подозрительными. Если вы посланы для того, чтобы узнать какие-то тайны, то это не ко мне, мой мальчик. Ты же знаешь, никогда я не говорил с тобой ни о чем подобном.
Орешник опустил голову. А потом встал. Раша последовал его примеру.
- Прости, мы не должны были подвергать твой дом опасности. Прощай.
Орешник направился к выходу. Раша посмотрел на папу укоризненно и последовал за Орешником.
- Папа, - произнесла из угла Мышиный Хвостик, словно молила о помощи.
- Подожди, - Старый Папа тяжело вздохнул, - Я не хотел тебя обидеть, мой мальчик.
- Ты имеешь права не доверять тому, кто побывал на горе Спасения, - произнес тяжело Орешник.
- Прости. Ты всегда был нам, как родной. Пойми, сейчас тревожное время, ты приходишь в мой дом с оружием, говоришь об опасности, грозящей миру. Здесь так не поступают. Здесь прячутся по углам и жалуются на неурожай. Я верю тебе, ты не можешь лгать. Ты никогда не умел лгать. Я хотел бы помочь тебе, но вряд ли то, что я знаю, поможет тебе, - он кивнул жене, та послушно поднялась и вышла. Дочка же, напротив, только плотнее сцепила пальцы, обхватив колени.
Раша вернулся на лавку, Орешник подсел ближе к Старому Папе.
- Обычно маги сами находят того, кто им нужен. Да, они, конечно, существуют. Они ждут. Может быть, их время снова пришло… Я попробую спросить того, кто видел их. А ты жди. Жди и поглядывай вокруг.
Ясно было, что Папа не договаривает чего-то. Но это было неважно. Орешник и не ждал, что магов ему подадут тут же. Главное – есть надежда.
- Нам надо спрятаться?
- А ты как думаешь?
- Нас четверо. Двое остались там, у леса.
- Вряд ли остались, - подал из угла свой голос Раша, - Скорее всего, они ошиваются где-то возле дома.
- Собака бы лаяла, - возразил Папа.
- Конечно, собака, - Раша пожал плечами.
Мышиный Хвостик поднялась и вышла проверить. Через минуту в комнату вошли смущенный Артур и невозмутимый Чоки.
- Добрый вечер…
- Здравствуйте…
- Вас кто-нибудь видел? – строго спросил Орешник.
- Нет, - произнес Артур поспешно.
- Уверены? – Папа всматривался в пришедших с подозрением.
- Уверены, - ответил Чоки.
Орешник кивнул, успокоившись.
- Он бы заметил.
- Откуда вы на мою старую голову… - вздохнул Папа.

Орешник мог поклясться, что слышал стук закрывающейся двери. Он встал, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящих вповалку друзей, прокрался к выходу.
Он успел заметить мелькнувшую на светлой тропинке тень. Сам он предпочел идти по траве. На светлом песке силуэт спешащей девушки был отчетливо виден.
Мышиный Хвостик почти бежала, не оглядываясь. Орешник не чувствовал опасности, но все-таки шел следом. В конце концов, если девчонка отправилась на свидание с каким-нибудь нетерпеливым деревенским красавцем, Орешник всегда сможет вернуться, оставшись незамеченным. Но если дело все-таки касается самого Орешника и его друзей, то стоит об этом знать.
За поворотом Мышиный Хвостик сошла с тропинки, и вскоре Орешник вслед за девушкой вышел к цирку. Посреди луга стоял большущий сарай, в котором по праздникам деревенский цирк устраивал представления, сюда же приезжали иногда артисты из других краев. Именно сюда когда-то давно бегал Орешник втайне от воспитателей. Сюда он когда-то притащил скрипку, утащенную из дворца. Ух, и выдрали его тогда…
Мышиный Хвостик вдруг куда-то пропала. Орешника отвлекли громкие голоса из сарая. Низкий гнусавый безжалостно кого-то распекал, ему вторили голоса потише.
Орешник понял, что девушку ему в темноте уже не отыскать, и решил узнать, что происходит в сарае. Вдруг – старые знакомые? Он подошел осторожно поближе, не торопясь заглядывать внутрь.
- Пошли все вон! – закричал гнусавый неожиданно. Орешник даже вздрогнул.
- Доброй ночи, хозяин, - ответили нестройным хором.
- Ты останься. Я кому сказал.
Какое-то время слышались осторожные шаги. Орешник отступил в самую темную тень. Мимо прошли какие-то люди, перешептываясь. Нет, это были какие-то совершенно незнакомые люди. Орешник ждал, пока они пройдут, стараясь не дышать, поэтому не слышал, о чем бубнит сердитый голос внутри сарая. Потом из сердитого он стал вкрадчивым, тихим. И когда Орешник уже решил, что настало время уходить, раздался крик вперемешку с отборной руганью.
- Ты – моя собственность, не забывай! Тварь! Куда?!
Хлопнула ветхая дверь, и в ночь рванулась тонкая тень.
- Стоять! Вот только вернись! - слышалось вслед.
Орешник протянул руку, схватил тень за руку и притянул к себе, та даже вскрикнуть не успела. Тень оказалась худенькой девочкой. Чтобы шепнуть ей на ухо «тише!», Орешнику пришлось даже наклониться.
Девочка замерла, уткнувшись в мягкую куртку Орешника. Из сарая выскочил тучный человек и пронесся мимо в сторону деревни, ругаясь и тяжело дыша.
- Ты кто? – тихо спросил Орешник.
- Никто, - девочка вырвалась. На мгновение мягкий свет луны осветил ее лицо: большие печальные глаза, сжатый рот – и девочка исчезла в ночи.
Орешник не сразу вспомнил, зачем он здесь, и как сюда попал.
Он услышал шаги за спиной, а повернуться не успел.
- Ты зачем здесь? – Мышиный Хвостик все-таки была дочерью Старого Папы.
Орешник растерялся, будто его не просто застали врасплох, но застали за чем-то не совсем приличным.
- А ты что здесь делаешь?
- Кто-то хотел найти магов, - ответила девушка с вызовом.
- Тебя Папа послал? А почему без меня?
- Потому что Папа будет целую вечность собираться, чтобы сказать про тебя Дядюшке. Дядюшка старый, очень старый, Папа считает, что его нужно подготовить к таким вопросам.
- Значит, без спроса пошла? – он готов был рассердиться всерьез.
- Завтра после представления он будет ждать тебя.
Орешнику не в чем было упрекнуть девушку. Она хотела ему помочь. Но все же Орешник почувствовал себя неловко.
- Завтра какой-то праздник?
- Да. Будет большое представление. Будут выступать гости, - Орешнику казалось, что Мышиный Хвостик едва сдерживает слезы.
- Что с тобой? – спросил он.
- Идем домой, - прошептала девушка и шагнула в ночь.
До самого дома они шли молча. Орешник догнал ее, они пошли рядом. Девушка улыбалась странной улыбкой, а Орешник чувствовал себя крайне неловко.

Праздник – есть праздник. Кто заметит в толпе чужака, когда со всех сторон раздаются крики торговцев, расхваливающих свой товар, смех, песни. Со всех окрестных деревень собрались люди, чтобы хоть немного порадоваться жизни в это страшное тяжелое время. После кружечки-другой пива понимаешь, что времена всегда были тяжелые. Еще после кружечки – что не так уж все и плохо. А там, глядишь, начнется представление, и целый вечер в освещенном факелами сарае сменяющихся зрителей будут развлекать танцующие, жонглирующие и кувыркающиеся циркачи. Старик сыграет на скрипке – и захочется плакать. Толстый карлик заставит давиться от хохота. А девицы с раскрашенными лицами нехитрыми танцами объяснят, какая замечательная ночь может ожидать того, кто не будет слишком жаден…. Тем более, сегодня еще будут выступать приезжие циркачи. Наверняка покажут что-нибудь такое, чего здешние жители никогда не видели...
В сутолоке деревенского праздника нетрудно затеряться. Орешник и Мышиный Хвостик протолкались внутрь сарая и уселись в угол на скамью. И сразу забылись утренние препирательства с Рашей, который хотел, во что бы то ни стало отправиться в цирк с «этим бестолковым деревянным». И ворчание Папы относительно тех, кому не терпится попасть на тот свет. Все это в миг забылось. Потому что зазвучала скрипка. Что мог знать дворцовый учитель музыки о том, как должна звучать скрипка? Только старый Дядюшка мог сделать так, чтобы прямо в душе возникала, рождалась песня. Прекрасная, нежная. Такая, что становилось больно дышать, и слезы сами наворачивались на глаза.
И потом, пока хохотала над карликом толпа, Орешник, зажмурившись, все пытался удержать в себе эту волшебную музыку, но она ускользала. Медленно, неохотно, но ускользала.
Вдруг толпа ахнула и умолкла. Орешник открыл глаза и увидел, что под самым потолком высокого сарая на натянутом канате стоит вчерашняя испуганная девочка. В серебристом, как чешуя, платьице, она стояла, раскинув руки, а потом сделала шаг вперед, и словно бы музыка вернулась, снова стало больно дышать.
А Мышиный Хвостик что-то говорила. Потом даже за рукав дернула:
- Идем, нас ждут. Не глазеть пришли, по делу.
Орешник отмахнулся. Он слушал музыку.
- Идем.
- Не мешай, - он сказал это так, что Мышиный Хвостик умолкла сразу. ТО ли от испуга, то ли от удивления.
А тоненькая девочка продолжала танцевать на канате. Замерли все. Сотни глаз не отрывались от серебристой фигурки, порхающей над толпой. И только когда девочка спустилась вниз, сотни голосов взорвались восторженными криками.
- Идем, - сказал Орешник.

Когда Дядюшка выходил со скрипкой к толпе, он всегда надевал темную хламиду, натягивал капюшон по самый нос – оттого, наверное, казалось, что музыка возникает из пустоты сама. Оттого же орешник всегда побаивался музыканта. Дядюшка был не слишком разговорчив, все больше прятался в своей каморке. Но иногда рассказывал детям сказки. Странные, волнующие сказки про Пятерых богов.
Теперь, когда Орешник услышал хрипловатый голос Дядюшки, ему невольно стало казаться, что вот-вот он услышит новую чудесную историю.
- Сходи, дочка, посмотри, нет ли кого за дверью, - сказал он мягко, но Мышиный Хвостик все равно расстроилась. Еще бы – уходить на самом интересном месте.
Только когда старик убедился, что они остались одни, он задал настоящий вопрос:
=- Ты искал магов?
Орешник ответил также просто и прямо:
- Я.
- Зачем?
- Нашему миру грозит опасность.
- Что еще может грозить нашему миру после всего, что произошло за последние сто лет? – Дядюшка то ли сердился. То ли устал.
- Вы слышали когда-нибудь такое имя – Хумиом-ру-Зра, или  точнее Хумиом-ру-про-тинка-Зра?
- Добрался-таки старый хрыч до Сферы Создания? – в глазах Дядюшки промелькнула тень.
Он был очень стар. Всегда, сколько помнил его Орешник, он был именно таким старым. Седые длинные волосы он заплетал сзади в косу, а бороду он не носил. Может, оттого казался таким беззащитным.
- Не знаю. Но он добрался до меня. Поэтому и ищу магов.
- Думаешь, маги все знают и все могут?
-  Но Арбрентрор сказал, что они могут помочь. Я хочу остановить Хумиома, он замышляет недоброе.
- Кто такой Арбрентрор? – в глазах старика мелькнули недобрые огоньки. – Я его не знаю.
- Маг из другого мира. Я был за пределами нашего мира, и он сказал мне, что именно здесь я смогу помешать Хумиому. Он принадлежит этому миру, и помешать ему может в первую очередь магия этого мира.
- И каким образом ты думаешь помешать Хумиому, мальчик? – усмехнулся старик.
- Я думал, маги мне помогут… Если нет, то останется только силой…
- Ты не боишься говорить на опасные темы, потому что ничего не знаешь. Если я посоветую тебе отказаться от своей затеи, ты, конечно же, не послушаешь старика. Все вы, короли, такие. Упрямые и своевольные. Я должен подумать. Приходи через семь дней.
- Но…
- Ровно через семь дней. А пока прячься, если сможешь.
Разговор получился совсем не таким, какого ждал Орешник. Единственно, что он узнал – Хумиому зачем-то нужна Сфера Создания, огромный шар, вделанный в вершину горы Спасения внутри главного храма школы. Может, в этой штуке и вправду заключена какая-нибудь магия… Семь дней. Целых семь дней сидеть в норе…
- Что тебе нужно? – Мышиный Хвостик преградила дорогу той самой девочке, что танцевала на канате. Только теперь, при ярком свете Орешник смог рассмотреть ее по-настоящему. Сейчас она совсем не выглядела испуганной, в ее прищуренных глазах прыгали насмешливые колючие искорки. Она ничего не ответила на злобный шепот Мышиного Хвостика, просто развернулась и ушла.
- Стережешь? – спросил Орешник.
Она вздрогнула, обернулась и покраснела.
- Что ты понимаешь? – выдохнула она с неожиданной злобой и убежала в толпу.
- Классная девчонка, - послышался из-за спины голос Раши, - Спокойно, деревянный, не дергайся. Я же сказал, что тебе нужно охрана.
- Ты бы еще меч с собой захватил.
- Может, мы тут на глазах у народа шептаться-то не будем, а? Пошли отсюда. Мне все ясно.
И только когда шумящая толпа осталась позади, и некому уже было из чистого любопытства подслушать, о чем говорят чужие люди, Раша продолжил. Так, будто и не останавливался.
- Мне все ясно. Старик тебе голову морочит. Что такое Сфера… как ее там?
- Подслушивать  нехорошо.
= Ой-ой-ой. Кажется, ты повелся, и собираешься целую неделю торчать тут и ждать у моря погоды?
- У какого моря? – спросил Орешник устало.
- У синего.
Говорил же Арбрентрор – связываться со странником крайне опасно.

Артур согласился с Орешником, что подождать все-таки стоит. Но не отсиживаясь в кладовки Папы, а собирая хоть какую, как он выразился, информацию. А Чоки совершенно неожиданно поддержал Рашу:
- Здесь все чего-то боятся. И вряд ли маги этого мира станут разговаривать с нами. Они сами боятся. А кто мы такие, чтобы нам доверились те, кто боится и прячется?
Чоки редко был столь многословен. Друзья призадумались. В наступившей тишине раздался голос незаметно вошедшей Папиной дочки:
- Прошу всех отужинать с нами, - девушка чинно поклонилась и вышла, словно ничего и не слышала.
- Интересно, что она знает? – почесал в затылке Раша.
- Достаточно, чтобы помешать нам, захоти она того, - произнес Орешник, - Поговорим завтра. Не будем торопиться. Хотя бы ночь подумаем, как следует, - он выразительно посмотрел на Рашу, уже открывшего рот, чтобы возразить.
- Ладно. Хрен с вами, идем есть, - он пожал плечами и отправился вслед за мышиным Хвостиком.
Артур с Орешником переглянулись и едва сдержали смех.

5. ТАНЦОВЩИЦА ЁМА
Была у Раши одна привычка, которая ужасно мешала ему жить – он все понимал. Нет, конечно, он достаточно часто чувствовал себя тупицей, но гораздо чаще он попадал в ситуации, когда какие-то тайные, тщательно скрываемые людьми эмоции читались им также легко, как вывески на магазинах. И порой Раша слишком поздно спохватывался, и не успевал знания свои вовремя спрятать. Сколько раз попадал он в совершенно идиотские переделки, вынужденный то мирить кого-то, то успокаивать, то лезть в совершенно ненужную драку. Вот и теперь, в абсолютно неподходящем месте, в чужом, фантастическом мире, он наткнулся в темном коридоре на плачущую девушку, и вновь «все понял». И что теперь прикажете делать? Незаметно исчезнуть, сделать вид, что ничего не видел, и тем более, ничего не понял? Так поздно. Мышиный Хвостик уже заметила его. Не настолько темным был коридор. Она подняла свои заплаканные глаза и посмотрела, и взгляд у нее был какой-то затравленный. Раша присел рядом. Прямо на пол. А что еще оставалось делать?
- Ну, и нашла, из-за кого плакать, - сказал он успокаивающе.
Девушка ткнулась ему в плечо и заплакала еще сильнее.
- Я ведь ждала его, ждала… Столько лет ждала…
- Ладно, поплачь. Может, легче станет, - он пытался гладить ее по голове, и как всегда, чувствовал себя жутко неловко, - Обойдется все.
- Нет, не обойдется. Мне же говорили, не суй свой нос в дела благородных. А я, дура…
- Наплюй двадцать раз.
Положение в высшей степени идиотское. Пойти, поискать Орешника, пусть сам  разбирается. Так где ж его найдешь? По ночам пропадает где-то. Ясное дело, с кем, а вот где… А девчонку жалко, неглупая девчонка. Информацию они собирают, видишь ли, мать их за ногу. Скорей бы уж неделя прошла, что ли. Артур бы вернулся. А то совсем уже нет никаких сил. Сторожить тормознутого эльфа, чтобы не сбежал драться со злом, и утешать девиц, брошенных королевскими отпрысками. Интересно, а вправду деревянный – сын короля, или Папа так треплется, для загадочности?
Скукотища. Пару раз Раша уже успел поцапаться с солдатами. Хорошо, все пьяные были в стельку, а то давно бы уже прищучили «чужеземца». Тоже, конспираторы хреновы, придумали крышу – купец дожидается своих, якобы, на ярмарку приехал. Купец, … . Нашли купца. А чокнутого вообще людям показывать нельзя, совсем свихнулся парень – сидит в темноте и молчит, говорит, звезды слушает. Ничего, один день остался до срока, назначенного стариком. Можно еще потерпеть. Хотя куда проще и правильнее было стащить эту хренову сферу и сделать ноги.
А Мышиный Хвостик все плакала, теперь уже беззвучно.
- Слушай, а хочешь, я ему морду набью? – безнадежно спросил Раша.
- Нет, - девчонка улыбнулась чему-то, - Спасибо тебе, ты добрый.
Она встала, посмотрела печально и ушла. Тоска!
Раша выбрался на крыльцо, и тут увидел зарево над лесом.

В первый раз, тогда, ночью, он принял ее за подростка, за маленькую девочку, испуганную, хрупкую. Потом он почувствовал непонятную силу за этой хрупкостью. А при свете дня стало очевидно, что взгляд чуть прищуренных глаз принадлежит взрослому человеку, который перевидал на своем веку столько, что хватило бы на десятерых. А когда она танцевала на канате над головами застывшей толпы, будто бы свет исходил от ее гибкого тела. Что-то непонятное осталось в душе Орешника после того, как он увидел этот танец впервые. И на следующую ночь, когда он пришел, чтобы попытаться еще раз поговорить с Дядюшкой – на само деле, он просто хотел увидеть ее. Он вышел ей навстречу из темноты, и она снова сказала:
- Я – никто, - и убежала, исчезла, растворилась.
Нет, тогда Орешник ни за что бы не признался себе, что искал встречи. Просто так сложилось. И Дядюшка куда-то исчез. И никто ничего не мог сказать о нем. Да и спрашивать особенно не у кого. Но он приходил по вечерам, надеясь на что-то. И она снова попадалась ему на пути, и смотрела удивленно.
- Может, вы знаете, где старый скрипач? – решился спросить у нее Орешник.
- Не «вы», а «ты», - ответила она, проведя ладонью по голове, - Так стригут рабов, господин.
- Ты не ответила, - Орешник растерялся, но он не хотел, чтобы девушка поняла, что он растерян.
- Я ничего не знаю.
Она стояла перед ним, хрупкая, беззащитная, и вдруг ему захотелось провести по отливающим золотом стриженым волосам так же, как это только что сделала она сама.
Его движение было предугадано. Тонкая хрупкая ладошка оказалась твердой, как дерево, когда девушка взмахнула ей, чтобы отвести руку.
- Больно, - только и мог сказать Орешник.
- Я знаю, - ответила девушка.
Ее звали Ёма. Хозяин заплатил за нее два кошелька серебра. Это было давно. Она танцевала на канате на ярмарках, а когда отказывалась, хозяин бил ее кнутом. Это все. Что знал Папа.
Орешник часто встречал ее, нарочно, случайно… он не знал. Просто дороги их пересекались. В цирке, в трактире, в лесу. Он здоровался, она тоже. И все. И так несколько раз на дню.
А потом, как-то встретившись на опушке, они остались сидеть рядом на влажной от ночной росы коряге, по-прежнему молча. А на другой день, не сговариваясь, они снова очутились на том же месте.
- Тебя не будут искать? – вдруг спросил Орешник.
- А зачем?
- Вдруг, ты убежишь.
- Я не убегу.
- Почему?
Она не ответила. Остаток ночи они просидели без слов.
Нет, Орешник не забыл ни о злом волшебнике, ни о Сфере Создания, ни о Дядюшке. Он помнил, и он пытался разобраться в том, что произошло в мире, пока его не было. Но все это было неважно, все это было, как во сне.
А потом она прибежала к нему и сказала:
- Пойдем.
И он пошел, не спрашивая, зачем, куда.
Она привела его в цирковой сарай.
- Сегодня здесь никого нет, - сказала она.
В потолке была довольно широкая щель, оттуда падал луч лунного мягкого света. Постепенно глаза Орешника стали различать в темноте сваленные в кучу скамейки, болтающиеся веревки.
- Завтра мы уходим. Садись, и смотри, если умеешь.
Он послушно сел прямо на пол и прислонился к гладкому столбу, подпиравшему крышу сарая.
Девушка встала под лунный луч и замерла. В полутьме ее серебристое короткое платье казалось просто лунным светом, окутывающим тонкую фигурку. А потом словно волна прошла от кончиков стриженых волос к ногам – девушка вздрогнула и ожила. Сначала тихонько, а потом все громче и громче хлопая будто деревянными ладошками, она закружилась в странном ритме, то вставая на цыпочки, то стелясь у земли. Хлопки прекратились, но ритм продолжал биться, непостижимым образом Орешник чувствовал – то ли сердце вторит движениям неземного танца, то ли кто-то невидимый отстукивает: раз, два, раз-два-три. А она летала, ноги ее едва касались земли, руки чертили в воздухе знаки, почти осязаемые. И вот уже казалось, что сейчас хрупкая девушка оторвется от земли и исчезнет в свете луны, но в последний момент что-то удерживало ее, что-то важное, настолько важное, что сердце сжималось от боли.
И вдруг Орешник увидел перед собой не тощую стриженую девочку, но прекрасную женщину, сияющую, как звезда. Нет, ничего не изменилось, просто словно открылись, наконец, глаза, и все в этом мире стало четким, настоящим. А когда Ёма замерла внезапно, раскинув руки к небу, еле сдерживаясь на кончиках носков, чтобы не взлететь, то Орешник почти увидел огромный голубой шар, наполненный светом. Шар оторвался от ладоней распахнутых рук и, медленно поднимаясь, исчез где-то в вышине, по лунному лучу ускользнул в звездную бездну.
- А теперь прощай, - сказала Ёма из-за спины Орешника. Следя за шаром, он не заметил, как девушка накинула плащ и направилась к выходу. Он вскочил и бросился следом.
- Нет, - она жестом остановила его. Почему-то темнота совсем не мешала различать жесты, видеть даже самые мелкие детали – Ёма улыбалась.
- Нет, - повторила она, - Не подходи.
И Орешник застыл в нелепой позе.
- Я сделала то, что не могла не сделать. Но не больше, принц.
Он понял. И именно поэтому подошел и крепко взял за руку.
- Я тоже. Только то, что не могу не делать.
Он держал ее за руку, а она пыталась вырваться. Отчаянно, умело. Глаза ее горели, ладони были твердыми и холодными. Если бы не тайная книжечка из школьной библиотеки, Орешник наверняка не смог бы удержать ускользающее чудо. Наконец, она поняла, что сопротивляться бесполезно. Ноги больше не держали ее, он опустилась на колени. Орешник сел рядом и прижал ее голову к себе. Ей хотелось плакать, но она не плакала.
- Никуда ты от меня не убежишь, - сказал он ей и погладил по голове, как давно мечтал, - Даже не пытайся.
И вот тогда она заплакала.
- Сто ты со мной делаешь? Мне нельзя плакать. Мне нельзя быть слабой. Завтра мы уходим. Завтра я умру.
- Еще чего выдумала.
- Я – рабыня, ты – король. Вот и  все.
- Какой я король? Что ты выдумываешь?
Она засмеялась сквозь плач.
- Ты глупый. Разве ты ничего не знаешь? Король умирает, наследника убили. Ты будешь королем.
- С чего ты взяла? Я – всего лишь бродяга, да к тому же, вне закона.
- Глупый…. Спасибо тебе.
- За что?
- Никто никогда не гладил меня по голове. А теперь отпусти меня.
- Нет.
- Да. Я знаю о тебе больше, чем ты сам. Выше головы не прыгнешь. Отпусти меня, Иргем-кром-реш-на-Ника Тум.
- Мое имя Орешник. И никуда ты отсюда не уйдешь. Только со мной.
- Ты ничего не понимаешь.
- И не надо.
- Это слишком страшно. Отпусти меня, пока не поздно.
- Нет. Не могу, - он говорил мягко, но каждое слово будто бы рассекало воздух.
И вдруг звенящую тишину ночи нарушил лай собаки, затем громкий стук, невнятные грубые голоса.
- Что это? – Ёма словно только что вернулась откуда-то  с небес, она озиралась, не понимая, где она, и что происходит.
- Спрячься, - Орешник отпустил руку Ёмы и подошел к двери сарая.
На улице мелькали факелы, солдаты в касках. Собака захлебывалась в лае, а потом заскулила и стихла, закричала какая-то женщина. В дверь сарая били чем-то тяжелым.
Орешник прикинул расстояние до щели в потолке.
- Сюда, - раздалось из темноты.
По канату Орешник лазал когда-то в детстве довольно ловко, теперь ему потребовалась чуть ли не вечность, чтобы подняться вслед за ловкой и быстрой Ёмой. Там, под потолком, была сколочена маленькая площадка – пара досок, от нее до щели в потолке вполне можно было допрыгнуть. Ёма уже была на крыше. Орешник, не долго думая, прыгнул, зацепился за край щели и попытался подтянуться. На мгновение ему показалось, что он уже падает, но руки девушки вцепились в него крепко, помогая подняться.
Ноги соскальзывали, наступая на сгнившие листья и прочую дребедень, накопившуюся на крыше сарая, зато отсюда было видно многое. Дорога, уходящая к трактиру Папы, где спали уже, наверное, даже не думая, куда пропал Орешник, друзья. Лес, раскачивающий своими верхушками в такт ветру. Беготня внизу.
И тут вспыхнули строения. В ярком свете Орешник увидел всех, кто поднялся посреди ночи. Здесь были и деревенские жители. Цирковые девицы голосили, карлик прятался за их спинами от хозяйничавших на ярмарочной площади солдат, в сторонке – кучка чужаков, купцы и приезжие циркачи, среди которых был и хозяин Ёмы. Толпа глазела на огонь. Горели карусели, лотки, пара сараев – все ярмарочное хозяйство. Но главное - горел домик, в котором жили местные циркачи. Оттуда раздался жуткий нечеловеческий крик. В свете пожара расхаживал по площади служитель Единственного в лиловой рясе.
Огонь медленно, но верно приближался к сараю. Солдаты старались оградить от огня лес: деревья сжигать не собирались – только ярмарку. А сарай уже горел.
Орешник и Ёма сидели, не двигаясь, как зачарованные, смотрели вниз. Отсветы рыжего пламени плясали на их лицах.
- Эй вы, сдвинутые, так и будете здесь торчать на виду у всей деревни, пока не сгорите к ядрене фене? – Раша не ждал ответа, он пытался привязать веревку к торчащей доске.
- А…
- Бэ, - перебил Раша, - Быстро вниз.
Визу ждал Чоки.
- Шуму от тебя, как от водопада, - буркнул он Раше, - Лучше бы я полез.
Лес был совсем недалеко – рукой подать. Но чтобы добраться до него, надо было еще перебежать освещенную площадку, на которой вдобавок торчал солдат, следящий, чтобы пламя не перекинулось на деревья.
- Заметит, - Орешник указал на солдата.
- Черт, и откуда он тут взялся? – Раша сплюнул с досады.
Чоки кивнул и скользнул вдоль стены.  В спину солдата что-то стукнуло, тот обернулся – нескольких секунд было достаточно, чтобы три тени метнулись к лесу, оставаясь незамеченными.
- Ждем Чоки, - Орешник остановился за первым деревом.
- Догонит, - Раша был серьезен, сосредоточен. Спорить с ним не имело смысла. Орешник просто бежал следом, заботясь лишь о том, чтобы не выпустить руку Ёмы.
ТО ли луна спряталась за тучи, то ли ветви деревьев росли слишком густо – на лесной тропе стояла непроглядная тьма.
- Стоп, - Раша остановился внезапно, Орешник налетел на него, - Тут подождем. Чудики на мою шею.
- Спасибо, - сказал Орешник.
- Спасибом не отделаешься. С тебя бутылка мне, и бутылка чокнутому.
- Мне надо назад, - вдруг сказала Ёма.
- Чего? – Раша попытался во тьме разглядеть лицо говорившей.
- Я должна вернуться.
- Ты никому ничего не должна, - попытался возразить Орешник, он понимал, что сейчас главное – не слова, словами ее не удержать. Главное – не отпустить руку, иначе растворится во тьме, и все. Ёма почувствовала, как Орешник крепче сжал ладонь.
- Отпусти. Меня будут искать.
- Значит так, девушка, - Раша умел заставлять себя слушать, когда это ему было надо, - Слушай сюда. Ты сгорела вместе с чертовым сараем. Ясно? За подробностями этого трагического происшествия обращаться лично ко мне. Раша клюв к вашим услугам.
- Ёма, - она, кажется, улыбнулась.
Орешник вздохнул с облегчением, но руки не выпустил все равно. И тут из-за густых ветвей выглянула, наконец, луна.

6. ОГРАБЛЕНИЕ ВЕКА
Артур возвращался с тяжелым сердцем. Нет, никто не обратил особого внимания на любопытствующего юнца. Видимо, отроки, жаждущие взглянуть на гору Спасения, в здешних краях не редкость. Никто не нападал, так что жалеть об оставленной Молнии не приходилось. И Хумиом никак не давал о себе знать – а именно встречи со злым волшебником больше всего опасался Артур, потому что это означало, что их план раскрыт. Разведка прошла гладко. Тяготила Артура сама информация, собранная по дорогам и трактирам.
В стране, как говорится, назревал кризис. Старый король вот уже год, как не вставал с постели. Совсем недавно в собственной спальне неизвестными (хм) был зарезан наследник. Ходили слухи, что король втайне объявил розыск своего незаконного сына, чтобы принародно признать его и сделать наследником. С другой стороны, так же тайно этого же человека искали солдаты и служители Единственного, на этот раз, чтобы убить, потому как потенциальный наследник страшный колдун и преступник. Такого рода тайны довольно быстро распространяются в народе. В первом же придорожном трактире Артуру во всех подробностях изложили эту историю, даже спрашивать ни о чем не пришлось. О том, кого ищут, Артур знал достаточно, хотя Орешник никогда ничего о себе не рассказывал, догадаться было не трудно. Да и Папа помог. Какое отношение ко всему этому имеет Хумиом - непонятно было, но без него наверняка не обошлось. Иначе, почему объявили охоту на магов. Как объяснили Артуру, никаких магов, конечно, нет, все это сказки, но всех подозрительных типов на всякий случай сжигали. Почему именно теперь? Вроде бы, заговор против короны.
Артур брел по дороге, ему следовало бы спешить, но какие-то смутные предчувствия словно добавляли веса ногам. Кому понадобилось устранять законного наследника? Кто придет к власти, если не отыщется незаконный сын? Жрецы? А зачем им это надо? Они и так, как понял Артур, имеют в своих руках власть. Что-то было не так. Но что? Вроде бы все ясно – нужно пробираться во дворец, объявлять Орешника наследником и действовать против Хумиома сверху, официально, так сказать. Это ж такие возможности. И все-таки, что-то не так.
А когда солнце подползло к самому краю горизонта, будто щелкнуло что-то внутри, и Артур понял, что пора торопиться. Будто бы дыхание второе открылось, и он почти побежал.
Еще не рассвело, когда он добрался, наконец, до трактира Папы, порядком уставший, голодный, как зверь.
Голоса он услышал издалека.
- Как хочешь, парень, мне тоже проблемы не нужны. Отдавай наши шмотки – и свободен.
Судя по громкости голоса, Раша был на пределе. Еще немного, и будет страшно.
- Уходи, я сама, - послышался голосок дочери Папы.
- Правильно, убери его, а то ведь споткнется, шею, не дай бог, сломает.
Артур увидел, как один из жителей Папиного дома, заслоняя собой девушку, стоит посреди двора, а напротив, руки в боки, застыл Раша.
- Ты… это… Он, того…
- Помолчи. Иди, принеси их вещи.
Детина нехотя послушался, ушел в дом, оборачиваясь.
Мышиный Хвостик сказала жестко:
- Не возвращайтесь.
С девушкой Раша говорил совсем иначе, чем с детиной, спокойно, просто:
- Не обижайся, детка. Ладно?
- И ты тоже не возвращайся, - голос ее тоже смягчился.
- Я попробую.
- Попробуй. Удачи тебе.
С крыльца полетел сверток, Раша поднял его только тогда, когда дверь закрылась.
- Пойдем отсюда, - сказал он как-то слишком серьезно. И как только заметил Артура? Спиной, что ли?
- Привет, Раша.
- Я сказал, пойдем.
И Артур понял, что вопросов лучше пока не задавать.

У лесного ручья сидели Чоки, Орешник и какая-то незнакомая Артуру девушка. Она аккуратно привязывала к ладоням Орешника большие темные листья. Тот морщился, а в глазах его была совсем не физическая боль.
Артур не решился нарушить тишину первым, пусть сами рассказывают, что у них тут случилось. Он опустился на землю молча. Заговорил Раша:
- Прав был Чоки, сожгли твоего Дядюшку, а может, и не его одного. Трактирщика таскали куда-то на допрос. Избили слегка. Жить будет, но в деревню нам ходу нет. Не думаю, что он проболтался, но по любому – опасно. Да и выставили нас с квартирки.
- Это я виноват, - сказал Орешник, - Я должен был предвидеть.
- Ни черта ты не должен, - перебил Раша, - Сиди и молчи. Артур, что у тебя?
- У меня – план, - в голове Артура как-то вдруг все сложилось в одну картину, осталось только уточнить детали…

Над Горой Спасения вставало солнце. В храме звучал гимн, восхваляя Единственного и Неповторимого.
В ворота постучал гонец из дворца, и вот уже вся школа загудела, как пчелиный улей. Гонец привез весть, утаить которую он не имел права – весть прозвучала и достигла ушей каждого обитателя Горы Спасения. Вчера на закате во дворец явился сын старого короля. Тот самый, которого король искал. И сегодня утром король объявит его своим наследником. Именно сейчас, когда длинная тень от купола храма уже отползла к краю площади, где столпились недоспавшие ученики и служители с непроницаемыми лицами.
Сам Ближайший с заспанными глазами объявил школе о том, что сегодня же во дворец отправятся лучшие из лучших, чтобы священными гимнами освятить праздник обретения наследника.
- Как это стало возможным, Шуор?
В это время в подвалах школы шел разговор. По переходам быстрыми шагами шли двое в темных рясах служителей: один высокий, ему часто приходилось наклоняться, чтобы не стукнуться головой о каменные своды потайных ходов, может, поэтому в его голосе читалось не просто раздражение, но откровенная злоба, даже ненависть; второй собеседник, шедший чуть позади, скрюченный, низенький, разговаривал тихо, казалось бы, он должен оправдываться, но этого не было, он говорил так, как говорят терпеливые учителя с любимыми, но крайне непонятливыми учениками.
- Такова воля Единственного.
- Прекрати. Проповеди будешь читать во дворце. Я хочу знать подробности.
- Подробности, почтеннейший? – что-то вроде иронии проскользнуло в вопросе.
- Да, раздери тебя пятерка.
- Не кощунствуй в храме, почтеннейший. Подробности. Хорошо. Явился неизвестный с посланием к королю, в послании не было ничего об интересующем нас деле. Гонец хотел лично вручить грамоту королю, его пустили. И в присутствии половины двора этот бандит вдруг обратился к королю с просьбой дать ему эскорт для сопровождения наследника. Все.
- А ты куда смотрел?
- Гонец был слишком юн, а королю можно внушить все, что угодно, пока дело не касается мальчишки…
- Ладно, - высокий отпер узкую дверь хитрым ключом, - Жди.
Через какое-то время он вышел из темной комнаты – факел он оставил спутнику. В руках высокого служителя была теперь маленькая коробочка.
- На этот раз, чтобы все прошло, как следует, Шуор. Мальчишка не прост, он был лучшим учеником Ближайшего.
- Я очень рискую, - ответил тот с улыбкой.
- Воздастся.
Обратно они шли молча.

Открылись ворота школы, и нестройными рядами потянулись вниз по склону горы коричневые рясы учеников, лучших, достойнейших. Наставники в черном ради праздника сквозь пальцы смотрели на беготню, смех и веселье своих подопечных. Охранники с внушительного размера алебардами снисходительно улыбались. Те же из учеников, кого не взяли во дворец, столпились у ворот – провожать. Их завистливые взгляды еще долго следили за процессией счастливчиков. Служители Единственного в своих лиловых рясах стояли поодаль все с такими же непроницаемыми лицами.
Ворота закрылись, и никто среди суеты проводов не заметил, как просочились внутрь заповедного места три фигуры в таких же, как у прочих учеников, рясах, но совсем с другим выражением лиц.
Троица осталась незамеченной даже когда шмыгнула в проем между зданиями и скрылась в тенях, отбрасываемых строениями школы.

Место, где можно было отсидеться до сумерек, Орешник описал достаточно подробно, друзья без труда нашли нужную щель и до поры затаились, иногда перешептываясь, но все больше молча. А когда стало совсем темно, когда сторож, бряцая ключами, обошел все двери, подлежащие закрытию, когда затих последний гимн, а на небе во всю улыбнулась старая луна; тогда три тени выползли на булыжник площади.
У дверей собора они на какое-то время задержались, переговариваясь, а затем вошли внутрь.
Чоки, как обладатель самых чутких ушей и зорких глаз, остался стоять у дверей, дабы, в случае чего, предупредить об опасности. Артур и Ёма отправились на поиски самой Сферы. Собственно говоря, искать ее было не нужно – слабо светящийся шар был виден изо всех углов собора.
Артур дотянулся до поверхности сферы, лежащей в темном камне. Орешник говорил, сто Сфера прикреплена прямо к вершине горы.
- Холодный, - вырвалось у Артура.
Девушка молча показала наверх – Артур поднял глаза и увидел, что шар на самом деле не светился сам по себе, но только отражал висящую под самым куполом лампадку.
Шар казался прозрачным, но чуть мутным. Артур попытался разглядеть, что же таится в глубине. Но чем дольше он смотрел, тем темнее становилось в его глазах, и голова начинала кружиться, будто он смотрел сверху в бездонную пропасть.
- Не смотри.
- Что там?
Девушка не ответила, она присела возле основания шара, разглядывая какие-то странные буквы.
- Он должен как-то выниматься. Не насмерть же его вмуровали, - произнес Артур нерешительно.
До сих пор все было относительно просто: добыть одежду, проникнуть в стены школы, спрятаться, дождаться темноты, найти нужный предмет. Одного Раша не учел – а что, если его вообще невозможно сдвинуть с места. Если бы упрямый Рашка не настаивал на том, что Орешнику непременно нужен телохранитель, он, может быть, и разобрался, что делать с этой достаточно громоздкой штуковиной. Все-таки, у Раши побольше опыта в таких делах.
- Найди палку, - попросила Ёма.
Девушка казалась маленькой из-за худобы, но она была старше Артура, он это чувствовал. Иногда даже ему казалось, будто бы она знает больше, чем сам волшебник Арбрентрор, только она все больше молчала. Но зато когда говорила, слова были дна вес золота. И теперь она была права – в щель между камнями вполне могло пролезть что-то вроде рычага. Артур поискал вокруг, снял со стены железку, наверное, жезл какой-нибудь - достаточно прочный с виду.
Раздался довольно громкий хруст. Один из камней под действием рычага треснул и отвалился, с громким стуком упав на пол собора. Эхо ответило под куполом тяжелым вздохом.
Шар покачнулся и стал заваливаться на бок. Артур успел подхватить его.
- Тяжелый? – спросила Ёма.
- Терпимо, - шар был большой, Артур с трудом удерживал его не только из-за веса – шар все время словно норовил скатиться, - Уходим.
- Надо погасить это, - девушка полезла по резной стене к мерцающему под потолком светильнику.
- Зачем? – запоздало прошептал Артур. А она уже карабкалась, ловко цепляясь за узоры, выбитые в камне стены, потом дунула, и наступила кромешная тьма. Как она вниз полезет, в такой темноте?
Артур вглядывался, но так и не заметил, как Ёма сползла обратно. Она просто возникла рядом:
- Теперь все.
- Чоки, - позвал Артур.
- Получилось? – спросил над самым ухом бесшумно подошедший эльф, Артур от неожиданности чуть не выронил тяжеленную ношу.
- Помоги лучше держать. Так, - он скорее почувствовал, чем увидел, как четыре руки подхватили шар снизу, - Елки-палки, ограбление века. Теперь главное – не останавливайтесь.
И они шагнули в дождь.
В соборе уже целую вечность стояла тишина. Но мальчишка, спрятавшийся в углу, все же подождал еще немного. Если бы кто-нибудь мог увидеть его в темноте, то очень удивился бы радостному блеску в глазах мальчика, в его улыбке.
Он зажег тоненькую свечку, чтобы не заблудиться. Тихонько обошел развороченный постамент. К погнутому жезлу Ближайшего он даже не стал прикасаться. Он извлек из-под ступеней сверток. В тайнике под самым носом у служителей легче всего было хранить вещи, которых не должно существовать. Но мальчик не даром обшаривал углы собора. В свертке лежал прожженный синий плащ, от которого пахло магией, треснувшая трубка, покрытая древними письменами, и пять статуэток. Пятеро отвергнутых богов. Мальчик аккуратно расставил статуэтки на месте, где до сей поры хранилась Сфера Создания. Остальное он снова спрятал. Полюбовавшись на свое творение, мальчик затушил свечку и вышел из собора, загадочно улыбаясь.
Пусть поутру служители увидят, что Пятеро вернулись в мир. Пусть попробуют после этого сказать, что их никогда не было.

7. И ЧЕГО ВЫ ДОБИЛИСЬ?
Как же он был зол!
Полы его плаща поднимали бурю на террасе. Пыль, песок кружились и не успевали упасть, подхваченные новым порывом ветра. Волшебник вышагивал молча, но в воздухе чувствовался запах грозы.
Три пары хитрых глаз следили за ним без должного страха.
Большой шар, наполовину прозрачный, наполовину темно-синий, лежал неподалеку, прикрытый плащом, так, словно был здесь совсем ни при чем. Но именно из-за него так разозлился Арбрентрор.
Вот уже полчаса, как все заинтересованные лица собрались на террасе, но до сих пор не было произнесено ни одного слова.
Рыжий бандит Раша открыто улыбался, крайне довольный содеянным.
Принцесса уже несколько раз порывалась что-то сказать, но, набрав воздуха, передумывала, опускала глаза, разглядывая непослушный локон своих золотых волос.
Орешник смотрел на носки своих сапог так сосредоточенно, словно там была сокрыта тайна бытия. Рядом, почти незаметная за спиной Орешника, пряталась Ёма. Иногда она выглядывала из-за плеча Орешника, цепким быстрым взглядом окидывала присутствующих, и вновь опускала голову.
Артур просто ждал. Он побаивался волшебника, но что-то внутри говорило ему – ты прав, Артур. И от этой дерзкой мысли становилось почти весело. Будто бы ветер свистел в ушах.
Чоки не тяготился ожиданием, в отличие от Артура, которому все же хотелось, чтобы все это поскорее кончилось. Эльфийская логика подсказывала – всему свое время. И глядя в спокойные ясные глаза Чоки, можно было подумать, что он читает мысли Арбрентрора, и ничуть их не боится, наоборот.
Раша же улыбался, как именинник. Он прокручивал в голове подробности последних дней, и снова радовался. В его глазах был азарт. И даже самый великий волшебник не смог бы сейчас его убедить в том, что Раша допустил хотя бы одну ошибку. Вспоминались дворцовые сплетни, которых Раша успел наслушаться за две ночи, проведенные под королевской крышей. Его собственные речи. Вспоминались вытянутые от удивления или возмущения лица придворных – он все-таки настоял на том, что будет лично охранять принца. А то шныряли там всякие подозрительные типы. Представлялось, какой переполох поднялся после вторичного исчезновения наследника. Конечно, Орешник оставил письмо, хитрое такое, загадочное, мол, вернусь в надлежайшее время и так далее. От всех этих мыслей становилось так смешно, что вид разгневанного Брена не только не пугал, а наоборот, забавлял.
Наконец, волшебник прекратил ходить туда-сюда.
- Так, дорогие мои. Я вижу, вы так и не поняли, что сотворили. Учить вас бесполезно. Объяснять – напрасный труд. Сделаем так: я буду задавать вопросы, а вы – отвечать на них. Может быть, друг друга вы все-таки услышите. Итак, вы знаете, что притащили в этот мир?
Молчание.
- Артур. Начнем с тебя.
- Сферу Создания. Предмет, который нужен Хумиому. Магический предмет, - Артур отвечал, как на уроке. Все-таки, волшебник ужасно напоминал школьного учителя, или даже директора.
- Очень хорошо. Иргем.
Орешник встрепенулся.
- Да, принц, привыкай к своему имени. Детские игры закончились.
- Это Сфера Создания, - Орешник сдержался и заговорил спокойно. Не снизу вверх, как ученик, а как равный, объясняя, - Эта вещь по преданию принадлежала одному из Пяти богов, отвергнутых Единственным и Неповторимым, как учат служители Единственного. Но древние легенды гласят, что Сфера Создания была дарована Единственным своим детям, Пятерым, для основания мира. Сферу Создания называют основой мира, отражением мира, а также Глазом Единственного. В древних книгах говорится, что если долго смотреть в Сферу, можно увидеть начало мира и его конец, но это будет стоить смотрящему жизни. Эта вещь бесспорно магическая, в ней есть сила, которую хочет заполучить Хумиом.
- И вы думаете, что своей хулиганской выходкой отняли у него эту возможность? Раша.
- А как же. Фигли он здесь его найдет. Во всяком случае, задолбается искать.
- Ты считаешь себя умнее Хумиома?
- А почему нет? – Раша шел до конца.
- Как вы думаете, что может случиться с миром, если, как только что сказал ваш ученый друг, одну из основ этого мира переместить в другой мир?
- Все миры – едины, - веско произнес Чоки.
- Бесспорно. Это не снимает моего вопроса.
- Ну, бардак небольшой будет. Так у них там и без того бардак.
- Раша прав, - продолжил Орешник, - Основы нашего мира пошатнулись с появлением служителей Единственного сотню лет назад. Я сомневаюсь, чтобы те силы, которые именуются Пятью богами, ушли из нашего мира по собственной воле. Если вообще ушли.
- Думаете, позволил бы нам хозяин забрать свою вещь, если она ему настолько дорога, что может изменить что-нибудь в мире… Да и не отпустил бы ее мир, если она ему так нужна… - Артур полагал, что он до невозможности логичен.
- А как вы думаете, почему Хумиом до сих пор не забрал эту вещь, как ты выразился?
- В школу забраться не так-то просто.
- Магу? – поинтересовался Арбрентрор с убийственной иронией.
- Магической защиты не было, я бы почувствовал, - снова значительно изрек Чоки, - В том мире магию стремятся уничтожить.
- Ну, так почему до сих пор Сфера оставалась на том же месте? – настаивал волшебник на ответе.
- Ну, не знаем, - не выдержал Раша, - А какая разница?
- А вам не приходило в голову, что вы можете ошибаться. Раша, не перебивай! Ошибаться относительно предполагаемых планов Хумиома, относительно отсутствия защиты Сферы. А что, если представить, что существовало некое препятствие, которое мешало Хумиому воспользоваться Сферой. И теперь, когда вы снова продырявили границу нашего мира…
- Брен, - заговорила принцесса, - Успокойся. Не нужно кричать.
Действительно, волшебник с каждым словом повышал голос, наступая на Рашу.
Артур мельком взглянул на сестру, и ему показалось, что он видит в ее глазах слезы.
- Если эта вещь не нужна ему, - Орешник говорил все также спокойно и рассудительно, - Если она не нужна, то мы всего-навсего совершили лишнее действие, стоившее нам сил, но не принесшее ни добра, ни зла. А если все-таки мы правы в своих предположениях, то… Скажите прямо - можно здесь уберечь Сферу от Хумиома, или мы отправимся искать оставшихся в живых магов моего мира?
- Я устал спорить с тобой, сын короля. Я предупреждал тебя, чтобы ты был осторожен и не доверял странникам, но ты не послушал меня.
- Брен, - принцесса поднялась с низенькой табуретки, на которой сидела все это время, подошла к волшебнику. Она едва доставала ему до плеча, но все-таки казалось, будто он, волшебник, должен отступить. Он не отступил. Тогда принцесса, ни слова больше не говоря, повернулась и ушла.
- Чего вы добились? Подумайте. Подняли на уши все королевство, натравили друг на друга тех, кто до поры сдерживал свою ненависть, подлили масла в огонь. И в довершение ко всему – разорили главную святыню государства. Украли ни много, ни мало основу мира, притащили сюда украденное на мою шею. Что я, по-вашему, должен с вами делать?
- Чего мы добились? – Орешник сделал шаг вперед, - Предотвратили дворцовый переворот в моей стране. Да, мы раздразнили служителей, но мы помешали им довершить начатое сто лет назад. Основы мира уничтожались, сжигались, но я положу этому конец. Я видел костер, на котором сгорел маг, он даже не сопротивлялся.
Ёма тихонько обняла Орешника за плечи, успокаивая его.
- Слушай, Брен, - Раша медленно, вразвалочку подошел вплотную к волшебнику, - Думаешь, раз ты такой крутой маг, то можешь по нам ездить? Нет, на меня, пожалуйста, наезжай, сколько влезет, даю свое персональное разрешение. Но если ты будешь так разговаривать с остальными, я рискну своим здоровьем и попробую все-таки набить тебе морду. Понял? Шел бы ты лучше и успокоил Вайту.
Арбрентрор на мгновение задохнулся, полы его плаща зашевелились, хотя стоял он неподвижно. Раша был гораздо ниже, гораздо ниже и наверняка гораздо слабее его. Казалось, сейчас добрый волшебник забудет, что он добрый, да и что он волшебник, а просто возьмет дерзкого мальчишку за шиворот и отшлепает, как котенка. Или, если мальчишка окажет сопротивление, произойдет жуткая драка в лучших традициях американских боевиков. Или разверзнется земля и поглотит нахального пацана вместе с его эльфийским мечом. Раша, кажется, был к этому готов и ничуть не боялся. Артур разрывался между желанием вмешаться и остановить побоище, и пониманием, что любое движение может послужить толчком, последней каплей.
Драки не произошло. И молния не ударила, и даже гром не прогремел. Волшебник Арбрентрор глубоко и тяжело вздохнул, став сразу как-то непостижимо старше. А потом вышел с террасы, обойдя Рашу, как столб.
- Зря ты так, Рашка, - сказал Артур, когда тот ушел.
- Артур прав, - начал Орешник, но Раша перебил:
- Молчи, принц, ты-то что в этом понимаешь?
- Он ее не найдет, - с сомнением произнес Артур.
- Найдет, - отозвался Чоки, глядя в небо.
А Ёма молчала, опустив голову.

Артур погрешил бы против истины, если бы сказал, что не хотел услышать этот разговор. Хотел. Именно подслушать, оставаясь незамеченным. Ведь только так мог он узнать хоть часть того, что так тщательно скрывали от него долгие годы и в замке, и дома. Каким-то непостижимым образом и Арбрентрор с его вспышками раздражения, и слезы печальной принцессы, и еще многое здесь было связано с тайной мамы Артура, с загадочным человеком в звездном плаще, с появлением тут самого Артура.
Именно поэтому Артур убежал с террасы туда, где, по его мнению, могла прятаться Вайта. И он оказался прав.
- Ты пойми, радость моя, я же маг, я чуждое тебе существо, - говорил волшебник с болью в голосе. Принцесса всхлипывала, но молчала, - Я говорил тебе это сотни раз, но ты ведь упрямая, ты ничего не хочешь слушать.
- Да.
- Я никогда не давал тебе повода надеяться.
- Да.
- Ты же все понимаешь.
- Да.
- Ну, не могу я дать тебе большего, чем даю. Не могу, пойми. Хотел бы, но не могу.
- Я знаю.
- НУ, что ты мучаешь себя и меня. Пойми же.
- Я все понимаю. Мне ничего не надо.
- Врешь, принцесса, врешь. Тебе нужно очень многое. Но я – не тот человек, который может дать тебе это, я вообще не человек, я – маг. Я должен хранить эту землю, я должен быть здесь. Я…
- Спасибо тебе.
- За что, глупенькая? Если бы я мог сделать тебя счастливой… Ты же видишь, я стараюсь.
- Да.
Голоса их были похожи на кровоточащие раны, столько боли и отчаянья было в них. Артур уже хотел уйти, но тут услышал, наконец, имя матери.
- Ты думаешь, что если в моей жизни была Катрина, значит…
- Я ничего не думаю, - она перебила, - Не надо об этом.
- Ты должна знать, она не любила меня, это было… это было совсем иначе… Она была нашей надеждой… А я был тогда не настолько слаб, как сейчас, я еще мог верить и бороться. А сейчас, посмотри на меня, принцесса, сейчас я даже не способен объяснить этим детям, почему их поступки опасны…
- Опять?
- Хорошо, не буду больше об этом, но ты же меня понимаешь.
- Да.
- Да, - горько усмехнулся он, - и от этого «да» становится еще хуже?
- Я хотела тебе сказать… Нет, не знаю… Ты, ты можешь… у меня никогда не было таких мыслей, как сейчас, таких желаний… Я не могу спать ночью, я думаю…
- Не думай, пожалуйста, только не думай.
- Нет, я чувствую, как с каждым днем приближаюсь к смерти. Наверное, это умирает наш мир… - она говорила так обреченно, что Артуру захотелось выскочить из укрытия и … и… что-нибудь сделать, чтобы она не говорила так. Но снова заговорил Арбрентрор.
- Ты – маленькая светлая звездочка. Бедная, почему это случилось с тобой?
- С нами… - тихо прошептала она.
- Я ничего не выбирал в своей жизни, только однажды, когда выбрал свет, а не тьму.
- Я тоже ничего не выбирала. Все произошло само собой. Мне страшно, Брен.
- Не бойся, я буду рядом.
- Нет, не будешь…
- Я должен вернуться к ним, объяснить…
- Ты ничего не сможешь им объяснить. Ты их боишься.
- Я не боюсь, звездочка, я не хочу повторять прошлые ошибки. Может быть, я был тогда не прав, и я снова буду не прав. Но странники – разрушители. Они разрушают миры своими бездумными поступками... И я  должен объяснить твоим мальчишкам, они должны понять, они должны остановиться. Иначе останется только закрыть наш мир навсегда…
- Иди, - покорно согласилась принцесса.
- Не смотри на меня так, я знаю, о чем ты думаешь.
- Я ни о чем не думаю. Ты хотел идти – иди.
И он действительно ушел.
Артур не стал догонять его, и к принцессе не подошел. Что он мог ей сказать?
И потом, надо было обдумать услышанное. Мама. Снова мама, ведь это ее звали здесь Катриной. И, кажется, Артур, наконец, ухватился за хвост разгадки...

8. ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
Как-то само собой вышло, что они собрались именно в саду. Все четверо, нет, пятеро – с Орешником была Ёма…
Шестеро…
В центре небольшой площадки, куда на время поместили Сферу, стояла темная фигура. В сумраке казалось даже, будто она прозрачна.
Артур пришел последним. Остальные, видимо, давно уже стояли тут, застыв перед незнакомцем. Артур застывать не собирался. Он подошел поближе к этому загадочному субъекту и задал один единственный вопрос:
- А тебе какого черта здесь надо?
Фигура молчала, склонившись над шаром. Она разглядывала что-то там, на глубине.
- Гнорк. Я тебя спрашиваю! – никакого уважения к возрасту и жизненному опыту непрошенного гостя Артур сейчас не испытывал. Он был просто зол. И без этого бледного призрака в рваных перчатках творилось вокруг - не пойми, что. А тут еще и этот приперся, как всегда, не жданно-не гадано. Однако подходить совсем близко, а тем более дотрагиваться до темной фигуры Гнорка как-то не хотелось. И тот это знал, наверняка знал.
- Гнорк!
- Не мешай, пожалуйста, - вежливо произнес Гнорк своим скрипучим голосом, но тишина была уже нарушено, он вздохнул с горечью, - Ну, почему тебя не сожрали эти голубые лентяйки во рву?
- Что?
- Я всегда говорил, что дети – это чудовища. Тебе трудно было подождать, пока я закончу? – он был действительно раздосадован.
Артур удивился. Он не думал, что Гнорка можно чем-то огорчить.
- Может, нам извиниться и тихонечко уйти? – поинтересовался Раша ехидно.
- Нет, теперь уже не имеет смысла. Она уже ушла. Вы изверги, молодые люди. Коли уж притащили полезный предмет в удобное место, почему бы ни дать возможность употребить его по назначению? – вопрос был риторическим. Гнорк не ждал никакого ответа, он уже растворялся в воздухе. Голос исчез последним.
И наступила минута молчания. Первым ожил Раша. Он почесал в затылке и изрек:
- Похоже, этот парень знал, зачем вообще нужна эта штуковина.
- Я ему не доверяю, - ответил Артур, извиняясь.
- Он чист, - сказал Чоки бесстрастным голосом.
- Артур, ты что-нибудь понял? – Орешник выглядел растерянным.
- Уходим, ребята, - брякнул Артур первое, что пришло в голову.
- Тебе не кажется, что не стоит торопиться, - Орешник словно ждал этих слов, и отнесся к ним спокойно, просто удержал Артура за руку, - Арбрентрор прав кое в чем. Если ты снова откроешь ворота…
- Кое в чем? – Раша смеялся, - Не кое в чем, а просто прав. Но все равно, он дурак. Кое в чем.
- Подожди, Раша, - Артур взял себя в руки, - Совершенно не обязательно ничего открывать. Из этого мира есть прямая тропинка в мой мир. Нужно утащить сферу туда и спрятать. Принцесса говорила, что в моем мире защитная магия очень сильная. И Хумиом там – просто безобидный пенсионер.
- Твой мир? А ты разве не отсюда? – удивился Орешник.
- Стоп, стоп! – Раша даже руками замахал, - Я никуда не пойду.
- Почему? – одновременно три голоса.
- Просто здесь появились кое-какие проблемы. Нельзя сейчас оставлять этот ваш замок без присмотра. Брен не просто так вскипел.
- Замок и принцессу, - согласился Чоки.
- Вот. И малыш согласен, - Раша ждал реакции Артура.
Тот сел. Он прислушивался к своим ощущениям. Ну, Дорога, где же ты? И чем больше он думал, чем больше пытался понять, где правильный путь, тем больше появлялось уверенности в принятом решении. Он был просто уверен, что именно дома он найдет все ответы, что именно дома сфера Создания будет в безопасности. И вообще, просто очень хотелось домой. Непреодолимо… Может, что-то там случилось?
- Рашка, я должен идти, - проговорил Артур как-то неуверенно, словно пробуя свое ощущение на вкус.
- Должен, так иди, - неожиданно согласился Раша, - Все правильно. И шарик уносите. Только без меня.
- Я… я тоже не могу ее сейчас оставить, - тихо сказала Ёма.
Орешник кивнул, ничего не сказал. Только в глазах мелькнула боль.
- Тогда, пошли, что ли… Кто со мной? – Артур поднялся.

Неизвестно, каким правдами и неправдами удалось Раше уговорить привратника опустить мост до рассвета. Однако он это сделал. Мост почти бесшумно коснулся противоположного берега. И трое друзей шагнули на него. Раша смотрел им вслед. Где-то за ним, в тени пряталась Ёма. Напоследок Артур все-таки сказал:
- Ты поосторожнее, телохранитель.
Раша в ответ улыбнулся.
Три фигуры растворились в темном лесу вместе со своей нелегкой ношей, а Раша все стоял и смотрел им вслед. Он слышал, как дышит за его спиной Ёма, тоже не уходит.
- Умница, девочка, - сказал Раша, оборачиваясь, - Завидую твоему деревянному. Везет же дуракам.
Вот теперь улыбнулась она, почти такой же, как у Раши, улыбкой.
Мост поднялся, привратник, ни слова не сказав, скрылся в караульной. Раша и Ёма медленно вернулись в спящий замок.
Расставшись с Ёмой, Раша отправился прямиком в комнату, выделенную лично ему. Он чувствовал легкость. Такую, какая бывает только в детстве, когда все вокруг светло и правильно, независимо от того, законно ли. Даже, пожалуй, лучше и веселее, если не совсем законно.
Он растянулся на постели поверх вышитого покрывала. Потянулся с наслаждением и закрыл глаза.
Теперь можно и поспать. Надо же, в конце концов, выспаться по-человечески. Раша с удовольствием представил себе выражение лица старого ворчуна Брена, когда он узнает о том, что Артур ушел, прихватив с собой шарик. Именно старого, нечего спорить, у него в глазах замшелые столетия. И чего только Вайта в нем нашла?
Раша угадал. Выражение лица у волшебника было именно таким, каким и представлялось. И в довершение ко всему, он еще и сам пришел, прямо в спальню. Пришел, встал посреди комнаты. Он ждал, когда Раша соизволит открыть глаза. Раша не соизволял. Просто не хотел, хотя, конечно, проснулся.
- Ну, - маг не выдержал первым, - Как это называется?
Раша потянулся, опять-таки с наслаждением, с хрустом. Маг ждал. Нервы у него просто отличные. Вернее, выдержка. Внутри ведь наверняка все кипит, лицо чуть ли не дергается, а ведь стоит, ждет. Молодец.
- Я весь к вашим услугам, - сказал Раша, садясь на кровати, но не торопясь вставать.
- Возвращайся к себе домой, странник, - произнес Арбрентрор каким-то чужим голосом, - Возвращайся.
Раша усмехнулся. Недобро так.
- Или выбирай любой другой. Этот мир я закрываю, - воздух звенел, вбирая в себя звуки голоса волшебника. Доброго, в сущности, волшебника. Хранителя целого мира.
Раша встал медленно.
- Ты неправ, Брен, - озорная радость растворилась, осталась ясность. Раша стал серьезным. Очень серьезным. Таким, что аж мурашки поползли по спине.
- Может быть. Но тем не менее, я это сделаю. Уходи, пока не поздно.
- Нет. Я не уйду. И ты не закроешь этот мир, - он стоял напротив грозного волшебника. Невысокий коренастый мужичок. Мальчишка с рыжими волосами и ясным взглядом. Против могущественного волшебника Арбрентрора.
Маг развернулся и вышел. В комнате еще минуту не мог уняться ветер, поднятый его плащом.
Раша взял меч, подержал его в руке, отложил. Пошел налегке. Нет, не за магом, совсем в другое место.
День начинался.

Ёма слушала. Сидела на полу у дверей и слушала. Казалось, стены говорят что-то, шепчут, но человеческое ухо не в состоянии уловить ускользающие тайны. Ёме были нужны не тайны старого замка – бог с ними, с тайнами. Ёма слушала, не раздастся ли сигнал тревоги. Нет, конечно, не звука труб, не барабанной дроби. Но Ёма чувствовала, что должно произойти что-то важное. Ждала сигнала. Только вот… Сигнал. Да. Она узнает его, сразу узнает, как сразу узнала того, кто пришел за ней в темноту. Но, как и тогда, она не решалась до конца поверить себе. Не знала, сможет ли, посмеет ли, имеет ли права верить...
А дворец просыпался. Обычное утро. Голоса, шаги. Крик петуха, запоздалый, истеричный. Скрип, шарканье. Вот… Вот она… Промелькнула в воздухе смутно, тенью, только ощущение, дуновение – голоса стали чуть тише, птицы умолкли, шаги сделались торопливее, чуть-чуть, но она уловила.
Значит, пора? Значит, пора.
Она поднялась на ноги, открыла тяжелую дверь и пошла по лабиринтам коридора на запах тревоги. В голове ее начинала звучать неясная пока мелодия, звучать все настойчивей.
На террасе на Ёму налетел волшебник Арбрентрор. Просто не заметил – так стремительно шагал по холодным камням. А она не отступила, не захотела.
- И ты тоже… – он криво улыбнулся. Не спросил, сказал.
Она не ответила, посмотрела в глаза. Большие грустные древние глаза. НУ, услышь мелодию, услышь, вот же она! Громкая, звонкая. Нет, не слышит. Темная тень заслонила от него мир. Эх ты, добрый волшебник.
Ёма опустила голову, вздохнула. Бессилие – тяжелая вещь.
Он остался стоять. Не шелохнулся, пока она не повернула за поворот. ЧТО было дальше, она не знала. Она шла к принцессе.

Раша не прятался. Он открыто встал на самом видном месте – у ворот. Не насмешка, не вызов. Просто знание. И он, маг и Хранитель, должен понять – ПОНЯТЬ - почему остался здесь, в замке печальной принцессы странник Рашелия. Чего бы это ни стоило самому страннику.
Раша улыбался солнцу, небу, стенам мудрого замка, мимо проходящим девушкам, страже. Этому миру. Не победно, не вызывающе. Просто улыбался.

- Вайта, - окликнула она, и принцесса повернулась, - Светлая королева, я должна сказать вам…
- Я не королева… И никогда ей не стану… Не надо всего этого… - Вайта сидела на ступенях тронного зала, глаза ее были заплаканы, она ждала помощи, и не ждала.
Ёма села рядом, собираясь с мыслями. Ей всегда было трудно говорить. Слова казались слишком тяжелыми, слишком значительными, чтобы тратить их попусту.
- Почему ты не ушла с ним, Ёма, разве ты не любишь его? – принцесса начала разговор сама, - Мир закрывается. Сегодня, на закате. Я покажу тебе тропинку, ты успеешь уйти, если поторопишься.
- Там, где он сейчас, я буду только мешать, - улыбнулась Ёма, ей было странно объяснять очевидные вещи,
- Мир закроется, и ты никогда его больше не увидишь. Брен закроет границы навсегда. Он освободит Сторожей от службы и закроет дорогу в наш мир. Для всех. Навсегда.
- Вайта, не позволяй ему сделать это, - наконец, смогла сформулировать свою мысль Ёма.
- У меня нет выхода, - принцесса ждала, что ее опровергнут, так ждала.
- Ты – хозяйка замка, - Ёма не знала, что еще можно добавить.
Принцесса опустила голову на руки. Ее золотые волосы скрыли ее лицо от мира.

Как будто оглохли все. Эй, не слышите?
Раша уже наполнил себя этим миром под завязку. Мир теперь бился в нем, как встревоженное сердце.
Раша вошел в тронный зал, на него даже внимания не обратили. Толпа теснилась у подножия трона, где сидела бледная неподвижная принцесса Вайта. И он был здесь, злополучный волшебник. Он стоял и плавно водил руками в пустоте и нараспев произносил какие-то совсем уж нечеловеческие звуки – плел свою колдовскую сеть. Даже солнце померкло.
И хоть бы одно нормальное лицо вокруг. Хоть бы одни живые глаза. Только мутные взгляды, будто с похмелья или под кайфом – уставились на волшебника и ждут.
- Брен.
Не слышат или не хотят слышать? Или не могут? Ничего. Сейчас услышат.
Раша поднял стул и швырнул им в окно. Высокий витраж с треском и звоном посыпался на каменный пол. Головы присутствующих разом, как по команде, повернулись в его сторону.
- Что ты творишь, маг-волшебник? Голова тебе зачем?
Раша зашагал через толпу прямо к трону. Перед ним расступались с опаской.
- Брен, - предостерегающе крикнула словно очнувшаяся Вайта.
- Остановись, странник, - произнес маг глухо. Сколько глупой напыщенности и пафоса в одном, в сущности, неплохом человеке. Вот он поднимает руки, медленно, значительно. Глаза горят. Принцесса, молодец, девочка, сбежала с трона, прямо-таки спрыгнула, повисла на плечах у колдуна. А тот просто толкнул ее, отшвырнул, как котенка. Эх, какой же он, Раша, умница – меч оставил в комнате, а то бы снес башку этому неплохому. А так, без меча, просто наподдал слегка.
Самое смешное, никто даже не пытался вмешиваться. Вся толпа, куча подданных ее высочества стояла и глазела, затаив дыхание. Видимо, им тоже не хотелось жить в закрытой консервной банке.
Смешно. Они возились на полу, как малые дети. Волшебник от неожиданности, или от старости позабыл все свои колдовские штучки. (Или все-таки, это была мудрость?) А Раша дрался не всерьез, так, проучить маленько, чтобы не толкал красивых девушек.
Вайта сидела на ступенях, там, куда упала, и ошалело смотрела на эту возню. А когда Раша, оседлав волшебника, подмигнул ей весело, она спросила:
- С ума сошел?
- Нет, просто, надо же кому-то тебя охранять.
Вайта засмеялась. Она смеялась звонко, заразительно. В толпу придворных заулыбались осторожно.
А волшебник встал на ноги, посмотрел в глаза Вайте, странно как-то посмотрел, затравленно.
И тут в воздухе словно струна лопнула. Там, во дворе, на красном от света померкшего солнца дворе что-то зазвенело. Толпа придворных не решалась сдвинуться с мест, только головы повернулись. Тогда добрый волшебник Арбрентрор в помятом и даже слегка порванном плаще подошел к окну. За его спиной осторожно встали остальные.
Во дворе замка широким кругом стояли люди, не шевелясь, смотрели на тоненькую серебристую фигурку девушки в центре круга. В руках ее была скрипка. К небу взлетали звуки странной мелодии: становилось больно и страшно тем, кто слушал ее, становилось светло на душе и хотелось плакать.
Арбрентрор закрыл глаза. Он тоже не мог противиться волшебным звукам скрипки. Он стоял, пошатываясь, а потом вдруг застонал и рванулся сквозь толпу придворных прочь из тронного зала. За ним, было, хотела побежать Вайта, но Раша удержал ее мягко:
- Я сам.

Он был в саду. Сидел на скамейке, обхватив голову руками. А вокруг стояла тишина. Напряженная, агрессивная тишина. Никто не осмелился, да и не смог бы, наверное, подойти сейчас к сломленной фигуре мага. Никто. Кроме странника.
Раша не думал о том, как и почему он это делает. Так было надо, и все.
- Брен.
Арбрентрор медленно поднял голову. В глазах его стояли слезы. И это было страшно. Нет ничего страшнее слез мага.
- Что тебе нужно еще, странник? – спросил он глухо.
- Зря ты так. Я делаю только то, что должен. Не больше, не меньше.
- Чего ты хочешь? – голос стал слабым, бесконечно усталым.
- Выслушай меня. Я недолго, - Раша сел рядом с магом и почувствовал, как тот сжался. Стало совсем жутко, но останавливаться было поздно, - Только не говори, что я лезу не в свое дело, я это и без тебя хорошо знаю. Я хочу сказать тебе, что ты жуткая сволочь. Пока по-доброму сказать, по-дружески, без злобы. Я знаю, что я тебе далеко не симпатичен. Взаимно. Но не в том суть. Суть в другом. Вайта тебя любит, а ты над ней издеваешься. Это сволочизм, приятель. Либо ты ее конкретно посылаешь, либо женишься, наконец. Перестань морочить девчонке голову. Неужели, ты такой тупой, что совершенно не видишь, чего творишь?
- Это уж, действительно, не твое дело, - волшебник говорил тихо, грустно и без злобы.
- Нет, извини, и мое теперь тоже. Она не просто девчонка, она Принцесса. Я не понимаю, почему я должен объяснять это тебе, хранителю этого мира. Я – мальчишка по сравнению с тобой, я ни фига не смыслю в этой жизни, но даже я вижу, как идут трещины по вашему миру оттого, что твориться с ней. Ты о чем думаешь? Или у вас, у магов, голова для чего-то другого? Ты на нас наорал, и ты был прав. Мы – просто мелкие сопливые хулиганы. Но наши хулиганства не имеют никакого отношения к тому, что творится с вашим миром. Это не мы нарушаем равновесие, а ты, старый дурак. Если тебе не хватает смелости признаться, что ты ее любишь, то и хрен с тобой. Принцессу отпусти. Если тебе от этого станет легче, можешь дать мне по морде или в жабу превратить, но я никуда не уйду, пока ты не решишь, кто ты, наконец. Хранитель или черт знает, кто. Я буду сидеть в вашем мире, как пришитый, и смотреть, чтобы ты не сломал тут все. Я уж постараюсь. Не знаю, как, но постараюсь. Мне нравится этот замок, мне нравится Вайта, мне даже местный народ не так уж противен. Я не хочу, чтобы из-за твоего выпендрежа и комплексов все это полетело к чертям собачьим.
Это была очень длинная речь. Раша даже устал. Но остался собой доволен: говорил по делу, не горячился, не ругался, не оскорблял - просто говорил, что думал, по-деловому.
Он поднялся.
- Если что – я у себя. Спать охота – сил нет, - и пошел прочь, не боясь подставлять спину грозному волшебнику.
Раша чувствовал себя опустошенным, словно выплеснул из себя все, ничего не оставил. Да, непростой был денек…
Он не слышал, как к скамейке из тени подошел человек в плаще с капюшоном:
- Брен. Может, прогуляемся до границы?
- Только прямо сейчас, друг Оружейник.
И через минуту уже никого не осталось в саду, кроме заката.

9. МАМА
Артур вернулся неожиданно. То есть, она ждала его, каждую минуту ждала, что вернется, но не так.
Ввалился, чумазый, с лихорадочным блеском в глазах, пробежал к себе, едва поздоровавшись, словно не три месяца пропадал, а полчаса назад вышел прогуляться.
- Катя, кто там? – муж выглянул из комнаты, он уже спать лег, а тут голоса.
- Артур вернулся, - голос ее дрогнул, поползла улыбка. НУ, как можно сердиться на мальчика, - Ты спи, Валер, спи, я потом приду.
- Я сейчас твоему Артуру… - нет, он не злой, это он так, на всякий случай, ведь и сам рад, - Завтра наговоритесь. Да, не забудь покормить парня.
- Иди уже, - она закрыла за мужем дверь.
Три месяца. Ни письма, ни весточки. Телеграмма от матери – и все. И ведь знает же, что не поедет она к матери на хутор. Не найдет в себе сил туда поехать. Да и времени тоже. И все равно – ни капли досады – у ребенка сложный период. Пусть разберется в себе, если ему так надо.
- Артур, - она постучала осторожно.
Он выглянул, улыбнулся, вышел в коридор. Ткнулся носом в плечо. Господи, кокой же он большой. Совсем взрослый. Захотелось заплакать.
- Ужинать будешь?
- Нет, мама. Как вы тут? У вас все в порядке? – посмотрел так серьезно, что она снова улыбнулась, чтобы не заплакать.
- Что у нас может случиться теперь? Валера совсем поправился. Лапка бегает уже. А у тебя, между прочим, экзамены были. В августе тебя директор ждет. Осталось всего ничего. Ты там хоть занимался?
- нет, - честно ответил Артур, - Не до того было.
- Интересно, чем же это ты там таким важным занимался?
- Мам, не начинай. Я ведь расскажу, мало не покажется.
- Завтра поговорим, - она заставила себя оторваться от сына. – НА кухне кастрюля борща. А я спать пойду. Утром договорим, учти.
- Ага, - он радостно кивнул.
И чему только радуется? Его в десятый класс не возьмут, а он радуется. Хулиган.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.

Утром он, разумеется, куда-то уже успел исчезнуть. Хорошо – записку оставил:
«Приду к обеду с друзьями, ладно? Всем привет».
Надо же, целую кастрюлю умял.
- Опять сбежал твой оболтус? – поинтересовался Валера ехидно. Шуточки у него.

Они заявились прямо к обеду, как Артур и обещал: сам Артур (Господи, как же он оброс!), Анечка и еще двое совершенно незнакомых мальчиков. На одноклассников они были не похожи. Один почти совсем взрослый, лет восемнадцати, а другой, наоборот, где-то на год моложе Артура. Да, надо быть внимательней. Сын растет и меняется, ох, как меняется.
Думать об этом не хотелось, потому что подобного рода размышления всегда заводили в тупик, за которым стояла проклятая тропинка на хуторе. Можно было бесконечно убеждать себя в том, что это был сон. И долгая странная ночь, когда она заблудилась в краях своего детства, и… Нет, думать об этом совершенно не хотелось. Иначе пришлось бы искать объяснения слишком многим необъяснимым вещам… или просто поверить в Артуровы сказки, что просто невозможно. По определению. Мальчик очень талантливо сочиняет, у него ранимая творческая натура.
Одно странно, почему на ногах у самого младшего из гостей старые кеды, смутно напоминающие прошлогоднюю обувь Артура, да и майка подозрительно знакомая. И вообще, все трое мальчишек совершенно одинаково обросли, и в глазах что-то общее.
- мА, это мои друзья, они у нас поживут немного, ладно? – Артур улыбнулся своей улыбкой, посмотрел ясными глазами. Ну, ангел, а не ребенок. В конце концов, сейчас модно ходить лохматыми. Тоже мне, хиппи. Да и Анечка не стала бы водиться с плохой компанией, она всегда была такой рассудительной девочкой.
После обеда они заперлись в комнате Артура и шептались там до темноты. А когда Аня уходила, она тоже смотрела подозрительно ясными глазами и улыбалась ангельской улыбкой.
- Анечка, ты этих ребят знаешь? – тревогу в голосе скрыть невозможно.
- Конечно, Екатерина Александровна, это очень хорошие ребята. Вы только их не спрашивайте ни о чем, пожалуйста. У них семейная трагедия, они… Ну, в общем, сами понимаете.
- Так они братья?
- Да, братья, - чему-то обрадовалась Аня и заторопилась, - Да свидания, Екатерина Александровна.
- До свидания, - а сама продолжала думать. Не успокоила ее Аня. Подозрения. Причем, самые нелепые. Времена тяжелые. Наркотики, агрессия и т.п. Конечно, она доверяла сыну. Никогда он не станет заниматься ничем таким. Но были гораздо более реальные подозрения. Ох, как не хотелось думать о том, откуда взялись эти «братья».

А на другой день, толком не позавтракав, Артур сбежал вместе с тем, что постарше. Младшего почему-то оставили дома. Теперь можно было разглядеть его повнимательней. Тем более что он не прятался в комнате, а наоборот, спокойно завтракал.
Странный это был мальчик.
- Извини, я так и не поняла, как тебя зовут.
- Чоки, - он посмотрел как-то испытывающее. Глаза у него были серые, большие, совсем недетские. Наверное, права Анечка – какая-то личная трагедия. Но раз уж взялась спрашивать:
- А брата твоего?
- Брата? – переспросил он, - Брата – Иргем.
- Это латышское имя? Не похоже.
- Нет.
Казалось, ему хотелось уйти, но он почему-то не уходил, хотя уже поел. Сидел за столом и смотрел, казалось, о чем-то напряженно думал. А потом спросил:
- Вам помочь?
- Да нет, что ты.
- Я могу помыть посуду, ведь вам еще надо гулять с дочерью, - слова он произносил как-то значительно, хоть и тихо. Невозможно было с ним не согласиться. Ведь, действительно, надо. Валера-то ушел ни свет, ни заря на работу. Работник, хренов. Только с того света вернулся, и туда же – работать.
Она сама не заметила, как оказалась на улице вместе с Лапой.
- Де Автул? – спросила малышка.
- Придет твой Автул, придет, никуда не денется. Ему еще экзамены сдавать.

Лето подходило к концу, и было оно какое-то бестолковое. Ну, просто наказание. Не успел вернуться Артур, как заболела девочка. И стало уже все равно, что за странные братья поселились вместе с сыном. Вежливые, аккуратные: куда не надо, не суются, помогают, как могут. А то книги какие-то читают. Занимаются. Или Артур водит их по городу, и хорошо. Пока Лапка болеет, лучше, чтоб никто под ногами не крутился. А там каникулы кончатся, и по домам….
Все испортил странный разговор, который она лучше бы не слышала. И ведь слышала-то случайно. Из ванной. В коридоре за дверью Валера остановил Артура и спросил в лоб:
- Откуда ты взял этих братьев? – строго спросил. Зачем?
- Если я скажу правду – не поверишь, - Артур говорил Валере «ты», это было больше, чем хорошо. Он все-таки воспринимал его почти как отца, особенно, после всей той истории…
- Все-таки, я хочу, чтобы ты объяснил. Мама твоя – женщина легкомысленная, но я хочу знать, с кем живу под одной крышей, - и какая муха его укусила? На работе, что ли, поцапался с кем-то, борец за справедливость…
- Это мои друзья. По-моему. Этого достаточно, - Артур имел полное право разозлиться, но он оставался спокоен.
- Откуда они?
- Из Межнебесья, - сказал, как вызов бросил.
Опять за старое. Господи, мама, что ты с ребенком сделала…

А потом случилось вообще непонятно, что.
- Добрый день, Екатерина Александровна, - раздался в трубке смутно знакомый мужской голос. И пока она лихорадочно пыталась придумать, кто же это мог быть, прозвучало следующее: - Пожалуйста, передайте своему сыну, чтобы он сегодня не отлучался из дома, я зайду навестить его ближе к вечеру.
- Простите…
Но в трубке уже остались только короткие гудки. И, пожалуй, смутное ощущение тревоги.
Говорить Артуру или не говорить? С одной стороны, если не сказать, он может избежать пахнущей тревогой встречи. А с другой… И все-таки, кто бы это мог быть?
- Артур, тебе звонил какой-то мужчина. Может быть, из школы. Но голос, вроде, незнакомый.
Артур как-то сразу насторожился, будто собака, которая чует опасность, и шерсть ее становится дыбом.
- Он сказал, что придет к вечеру. Артур, я скажу, что тебя нет.
- Нет, мама, я есть. Знаешь, ты бы пошла куда-нибудь вечером погулять вместе с Лапкой, а… - сказал он как-то странно. А еще более странно то, что она ответила:
- Нет уж, Артур. Я думаю, что мне как раз лучше остаться.
Тут Артур улыбнулся совсем как мать, как Анца… Мать, мама.. Кажется, ветер снова дует оттуда. Господи, неужели все-таки придется разбираться, придется думать о том, что так упорно и успешно до сих пор замалчивалось и задвигалось.
- Будь поосторожнее, сынок, - руки, как чужие, поднялись и погладили сына по голове. Ноги, как чужие, развернулись и пошли прочь. В голове мелькнула мысль, а не устроить ли скандал по поводу дурацких игр. Но и голова, словно чужая, отозвалась гулким спокойствием.

И все-таки, в мире есть что-то такое, о чем наука пока не знает. Потому что когда на крыльце появились ОНИ, она это сразу почувствовала. Почувствовала, что их четверо, и что пришли они с абсолютно темными намерениями.
Стука или звонка не было, и шагов было не слышно.
Еще какое-то время она колебалась – ведь никакой внешней логически объяснимой причины беспокоиться не было. Но, наконец, она не выдержала. К черту логику, когда и без того ясно, что происходит, и главное, что нужно делать. Ясно абсолютно. И не нужно ничего объяснять.
Она прикоснулась ко лбу спящей дочери, посмотрела на пустую постель, подумала о Валере, смутно, далеко. Она знала, что вернется он поздно, времени достаточно, и о нем беспокоиться совершенно не нужно.
Она набрала побольше воздуха в легкие, как перед прыжком в воду, затем поднялась, выдохнула и шагнула в тишину коридора.
Не имеет никакого значения, что говорит по этому поводу наука. Материнский инстинкт, женская интуиция – к черту научные обоснования.
- Я иду.
Она шагнула в коридор. Он показался бесконечно длинным и темным, словно в кошмарном сне. И движения были такими же, замедленными, тяжелыми. Да что же это такое?! Этот коридор всегда был таким маленьким, да и лампочку Валера только вчера новую вкрутил. Щелкнуть выключателем, и кошмара как не бывало. И тяжесть разом пропала.
У стенки, прислонившись в какой-то дикой фривольной позе, стояла крашеная девица неопределенного возраста и ухмылялась.
- Что вы здесь делаете? – грозно спросила хозяйка дома. Хозяйка она или нет, в конце концов?!
- Стою, - девица пожала плечами и недоуменно уставилась, будто это настолько само собой разумеется – стоять в чужом коридоре, а спрашивать «что вы тут делаете?» - просто неприлично.
- А ну, убирайтесь кА вон, а то я милицию позову.
С девицей она бы справилась, да и Артур с друзьями дома. Вот и повод порадоваться загадочным друзьям сына. Действительно, она вдруг запоздало ощутила надежность, исходящую от этих мальчишек.
Девица криво улыбнулась и… вышла. Милиции испугалась что ли? Странно. И дверь, оказывается, была не заперта.
Из комнаты сына раздавались голоса, только теперь они стали слышны.
Она не стала прислушиваться и раздумывать. Просто распахнула дверь и вошла.
- Что здесь происходит, мне бы хотелось знать? – тон, по меньшей мере, школьного завуча.
В комнате, помимо мальчиков, находилось еще трое мужчин.
- Здравствуйте, Екатерина Александровна. Рад видеть вас снова, - произнес седой. Он сидел в неизвестно откуда взявшемся кресле с резными ручками. Когда она встала, он даже привстал. Вежливый.
Мальчики стояли плечом к плечу у дивана, ан котором обычно спал Артур. Серьезные, напряженные, словно готовые драться до конца. Прямо у дверей торчал бледный молодой человек, а за креслом в полупоклоне застыл длинный худощавый тип с вытянутым лицом.
Ну, конечно, кто же еще. Потом, наверное, ей покажется странным, что она так естественно восприняла приход этих людей, с которыми она уже, действительно, когда-то встречалась. Той таинственной жуткой ночью, о которой она так хотела забыть. Той самой, когда она блуждала в лесу в поисках маминого хутора. Странным, должно быть, покажется и то спокойствие, с которым она начала разговор. Но это все будет потом. А сейчас важно другое.
- Вам не кажется. Что вы несколько припозднились, товарищи?
- Дорогая Екатерина Александровна, присядьте, пожалуйста. Мне очень неудобно с вами разговаривать, когда вы стоите.
- Извините, но я совершенно не собираюсь с вами разговаривать. Уже поздно. Вы мешаете спать моей дочери, да и Артуру. Знаете ли, пора спать.
- Прошу прощения, но я буду ужасно нелюбезен, - седой откинулся в кресле, - Мы только начали. Но мы можем уложиться в пять минут. Так?
- Экселенц, меньше, - забормотал, было, тип за креслом, но седой остановил его резким жестом.
- Артур, не стоит огорчать маму. Давай быстренько закончим наши дела и отправимся спать. Ты прекрасно справился с миссией. Спасибо огромное. И тебе я тоже бесконечно благодарен, светлый эльф. Дорогой Иргем, я вновь предлагаю тебе свое покровительство, как вступающему на трон в пределах моего влияния. Короли всегда нуждаются в советах мудрых магов…
- Вы не поняли, - перебила она. Такая вдруг злоба напала, неуправляемая. Это ж надо: какие-то типы ворвались в дом посреди ночи, и даже не извинились, - По домам, товарищи. Вас что, как детей надо разгонять?
Седой повернул голову, медленно, удивленно, досадливо морщась.
- Помолчи, отошедшая в сторону. У меня действительно мало времени. Я устал, в конце концов. Ты уже сказала свое слово. Не мешай. Нам еще нужно кое-что обсудить с твоим упрямым и невоспитанным сыном.
Перемена тона была резкой и неожиданной. Но зато сразу все стало как-то проще.
- Не тебе судить о моем сыне! Я сказала – убирайся! И не забудь прихватить своих рабов. И если та девица, которая сейчас пытается испортить мою дверь, не прекратит немедленно, то я вообще не отвечаю за последствия.
Господи, она не понимала, что на нее нашло, но она четко видела, как царапает входную дверь девица с перекошенным от ярости и бессилия лицом. Одновременно она видела, как искажаются черты незваных гостей. И еще – как удивленно-радостно улыбается Артур. Вот это по-настоящему переполнило чашу терпения. Чему он радуется. Интересно?!
- Так, голубчики, - она протянула руку, указывая на дверь, - Убрались отсюда, живо. И чтобы ноги вашей не было в моем доме. А вы трое – марш в кровать. Я с вами завтра разберусь.
- Сторож, - зашептал длинный тип, не в силах больше сопротивляться указующей руке. Он начал таять, причем, вместе с креслом. Тот, что стоял у дверей, просто вспыхнул и исчез. А вот со стариком пришлось повозиться.
- Ты хоть понимаешь, во что ввязалась, дурочка… - сказал он почти теплым голосом. Или спросил?
- Вон из моего дома! – она не опускала руку, указывающую на дверь.
- Мы с тобой еще встретимся, и очень скоро. Я заранее сожалею, но тебе придется уйти из этого мира, - произнес напоследок старик и вышел. По-человечески, через дверь.
А дальше…
Три приятеля разом опустились на диван, словно у них ноги подкосились.
- Спокойной ночи, - сказала она и вышла, прикрыв дверь.
Надо было еще проверить, что случилось с входной дверью.
Она вышла на крыльцо и вдохнула свежего воздуха. До чего хорошо было в летней ночи. Полная луна, стрекотанье в траве, шум ветра в высоких соснах.
- Катя, - раздался тихий восхищенный голос.
- Ты уже вернулся? – она удивленно посмотрела на Валеру.
- Что с тобой?
- А что? Я тут… вышла подышать. Душно.
- Ты похожа на… Я тебя такой никогда не видел, - восхищение и удивление.
- С ума сошел? – она не понимала, даже смутилась. Халат вот уже неделю один и тот же, волосы не мыты три дня, да и растрепанные к тому же – ветер налетел, растрепал. Да и устала, как собака. Наверняка на лице морщин прибавилось, синяки под глазами. Она отвернулась, - Или в дом. Голодный, небось?
- Нет. Давай, тут посидим. Катя, ты… Вот ведь… Я люблю тебя, знаешь… - он обнял ее осторожно, но крепко.
- Знаю, глупый. Седина в бороду – бес в ребро…
Она тихо и счастливо засмеялась.

10. ВЕЛИКАЯ БИТВА
Ощущение безграничной свободы. Стихия, словно в один мин возникшая, или прорвавшаяся сквозь неодолимую преграду. Преграду, которая казалась вечной, но вдруг исчезла, растворилась. И ветер, вольный ветер, бешеный, дикий, терпкий, дерзкий ветер ворвался, наконец, в душу, в сердце, заполняя собой истосковавшуюся пустоту. Господи! Пустоту, которое так долго мнила себя чем-то значительным. Как все это далеко, ничтожно, когда есть такой ветер…
Она не понимала, что с ней творится, но ей и не хотелось понимать. Она летала над землей, она стала молодой. Она стала сильной. Она стала кем-то другим, нереальным, но истинным. Может быть, это что-то животное, что-то от земли, от корней… Хотя ветер не имеет корней… Впрочем, неважно и это. Пусть даже всего лишь сон. Не стоит думать об этом сейчас.
То, что творилось внутри, нельзя было больше скрывать, нельзя было откладывать на несуществующее «потом». Мир был прекрасен.
Мир был реален. Как глупо было полагать иллюзией то, что настолько реально! Как глупо было сопротивляться стихии. Глаза открылись. И знание о том, что будет завтра. Смешно. Разве можно бояться завтрашнего дня?! Да, будет битва. Может быть, даже великая битва. Это прекрасно. В этом жизнь.

Артур молчал. Остальные ждали, пока он заговорит. Се-таки, это его мама только что выставила за дверь самого Хумиома, великого и ужасного. И он ушел, что самое удивительное…
- Что смотрите? Думаете, я что-нибудь понимаю? – выговорил, наконец, Артур, - Я, конечно, мог предполагать… Тьфу ты, черт…
- И что мы теперь должны делать? – спросил Орешник, непонятно, у кого.
- Ждать, - Чоки оставался внешне невозмутим, но в его голосе чувствовалось волнение.
- Может, позвать Арбрентрора?
- Не надо, - Артур не знал, что нужно делать, но зато точно был уверен в том, чег7о делать не следует.

Мир словно притих. Весь день стояла невыносимая жара. Во дворах не играли дети, трава повяла, листья на деревьях обвисли.
Друзья сидели дома, они даже не разговаривали. Они слушали и ждали.
Мама Артура убирала квартиру. Она тихонько напевала что-то себе под нос, моя пол. Пение перемещалось из комнат на кухню и обратно.

Как хорошо точно знать, что делать. Не сомневаться, не переживать, а просто ждать. Ведь известно, ЧТО, ЗАЧЕМ и даже ПОЧЕМУ. Остальное потом. Потом будут уточняться детали, потом станут появляться вопросы. Но не теперь, когда все ясно.
Светлый, чистый, простой день перед битвой. Да. Они тоже ждут. Все ждут. И дети, и деревья, и вода. Они не могут быть просто спокойны, но это и не обязательно  - достаточно того, что спокойна она.
А что до того, что все это похоже на безумие… Завтра. Завтра можно будет подумать и об этом.
Но не сейчас.
Скоро ночь. Ночь и битва. Пусть это слишком громкое, неестественное, пафосное слово, но оно наиболее точно выражает смысл того, что должно произойти. Именно битва.

Вечером небо заволокло тучами. Тучи нависли над миром. Над садами и дорогами, над открытыми окнами, над пыльными дорогами. Деревья тревожно перешептывались, люди ложились спать. Даже Валера, придя с работы, сразу лег в кровать. Лапка уснула, она весь день была странно серьезной, молчала и совсем не капризничала.
Артур, Орешник и Чоки сидели в темной комнате на диване, под которым лежала, завернутая в тряпку, Сфера Создания, Глаз Единственного, камень преткновения…
Мама не пришла пожелать Артуру спокойной ночи, да и сам он чувствовал, что ночь эта не будет спокойной.
Ударила молния. Где-то совсем близко. Хлынул ливень.
Три физиономии прильнули к стеклу. Там, за пределами душной комнаты творилось черт знает, что. Вода падала с неба и разбивалась о землю. Небо то и дело перечеркивало мир белыми полосами молний. Уличный фонарь освещал поляну пред домом. На поляне стояла она.
Кто она?
Как непохожа была эта женщина на Екатерину Александровну, учительницу русского языка и литературы обычной средней школы. Она стояла с запрокинутым лицом и улыбалась. Волосы ее были распущены, платье прилипло к телу. Ливень бил по лицу, стремясь вогнать в землю ее тоненькую фигурку. Огромное небо падало на нее, а она улыбалась.
- Красиво, - произнес за спинами смотрящих в окно скрипучий голос.
Друзья вздрогнули и разом обернулись. На диване сидел Гнорк. Сидел по-хозяйски, удобно развалившись.
- Ты? – удивился Артур. Он-то считал, что Гнорк – часть Межнебесья, которая не может…
- Прошу прощенья, что без приглашения, но на сегодняшний спектакль билетов, кажется, не продавали.
- Как?...
- Мои юные друзья, вы не туда смотрите. Сейчас начнется самое интересное. Дождик – это прелюдия, так сказать, вступительные аккорды. Смотрите, такое не каждый день увидишь. Смотрите и запоминайте.
Гнорк даже рукой показал – разворачивайтесь, мол. И они послушались. Не было в незваном госте ничего тревожного. Артур даже наоборот, обрадовался почему-то.
Там за окном продолжалась гроза. Молнии врезались в землю где-то недалеко. И вдруг вспыхнул старый клен. Загорелся, как бенгальский огонь, как свеча.
Никто не двинулся с места.
Там под дождем улыбающаяся женщина начала медленно поднимать руки.

Она вышла в сад еще до дождя. Подышать вечерней прохладой. Воздух дрожал, пахло сладко и томительно.
Она шагнула в траву и оказалась у старинного камина в темной комнате. Странно, но она даже не удивилась, приняла как должное. Не даром ведь платье новое надела.
Из кресла поднялся Он, поклонился учтиво.
- Добрый вечер, Екатерина Александровна. Проходите, садитесь, чувствуйте себя, как дома. Мне очень жаль, что приходится прибегать к таким, как бы это сказать, необычным мерам. Но нам действительно нужно серьезно поговорить.
Она села в кресло. Не стоять же, в самом деле, столбом – не на допросе. Кресло оказалось мягким, приятным, удобным. Хотя, конечно, не стоило доверять даже креслу в этом темном месте…
- Благодарю вас. Давайте поговорим, извольте, - она уловила в своем голосе незнакомые нотки, что-то дерзкое, похожее на ветер. Фамилия – это не просто набор звуков. Не даром, она не захотела ее менять.
- Для начала я хочу попросить у вас прощения за вчерашнее. Я был несдержан, разговаривал не слишком учтиво… Не желаете что-нибудь выпить?
- Кофе, пожалуй.
Кофе возникло вместе со столиком изниоткуда. К кофе прилагалось тонкое соленое печенье. Ах, как изыскано.
- Благодарю, - она улыбнулась снисходительно. Игра – так игра. Ну, не воспринимать же все происходящее всерьез, в конце концов. Смешно, право.
- Итак, вернемся к делу. А дело касается вашего сына, Екатерина Александровна.
- Я вас слушаю.
- Артур – способный ребенок. Но его поведение, мягко говоря, неудовлетворительно.
Она улыбнулась - тоже мне, директор школы нашелся - но ничего не сказала. Пусть себе играет.
- Дело в том, что он, как бы это сказать, присвоил себе одну вещь, ему не принадлежащую.  Если быть совсем точным – украл.
- Да что вы говорите,
- Именно. Под кроватью вашего сына лежит предмет, принадлежащий другому миру, похищенный из святого места. Сфера Создания. Ее еще называют Глазом Единственного. Я вынужден потребовать, чтобы этот предмет был возвращен на место. Пока не поздно.
- Очень интересно. Я обязательно поговорю с сыном. В последнее время он ведет себя действительно не самым лучшим образом.
- Я знал, что мы с вами поймем друг друга. Итак, когда я могу забрать Сферу Создания?
- Она принадлежит вам?
- Осторожнее, Екатерина Александровна. Вы, кажется, меня не поняли.
- Я прекрасно вас поняла. Я обязательно разберусь с этим вопросим. Сферу, или как там называется ваш антиквариат, Артур вернет на место, если, конечно, он вообще ее брал, в чем я не уверена. Но я совершенно уверена в другом – в любом случае ваша помощь нам не понадобится.
- Она принадлежит мне, - произнес он несколько глуховато.
- У вас есть соответствующие документы?
- Хватит! – он встал и топнул ногой. Столик исчез, кофе тоже, прямо из рук вместе с чашкой.
- Кофе был неплох, благодарю вас за гостеприимство, - она тоже поднялась. Вот сейчас…
- Я… - он сделал глубокий вдох, - Разговор еще не окончен, сядьте, пожалуйста.
Она села. А почему бы нет?
Огонь из камина казался настоящим. Но он не грел. Совсем не грел.
- Катрина, твой сын – странник. Это я заставил его пройти через квадрат, чтобы он принес мне то, что он принес. Я всего лишь хочу завершить начатое. Ты не можешь помешать мне. Это просто смешно. Но я не хочу жертв. Мне не нужны проблемы – так, кажется, у вас это называют.
Он навис над креслом, опираясь рукой на подлокотник. Глаза у него были пустые. В них даже пламя не отражалось.
- Это все? – спросила она, спокойно глядя в эти пустые глаза.
- Нет, не все. У тебя есть дочь. Подумай о ней. Передай своему сыну, чтобы он делал то, что велено.
- Это смешно.
- Совсем не смешно. И он, и ты – вы будете делать то, что нужно мне. И лучше, если по своей воле.
- Нет, это именно смешно. Странник никогда не будет делать того, что нужно кому-то. Но только то, что начертано на его Пути. И ты это знаешь. Поэтому = смешно.
- Откуда ты взялась?
- Отсюда, - она постучала по своей голове пальцем.
Господи, и приснится же такое!
- В вашем мире живут одни безумцы, - почти застонал он.
- Вот и убирайся отсюда. Никто не держит.
Ей надоело. Она встала. Повернулась к камину, и тот исчез.
- Не люблю, когда столько неправды, - сказала она, и кресла тоже исчезли. Все исчезло, кроме двоих людей… Людей?
Он застонал. Глухо. Так стонут от бессилия.
- Тебе не кажется, что ты угодил в собственную ловушку?
- Я умею проигрывать. Я уйду. Но ты останешься в мире, где зло куда более конкретно. Смотри, не пожалей.
Теперь пустоты не было в его глазах. Была тоска.
И снова не было удивления от ощущения собственной силы.
Она подняла руки, и на мгновение стало холодно. Но холод быстро прошел, как дуновение ветра, остались только мурашки на спине.
Он развернулся и пошел прочь. Он не боялся поставлять спину врагу. Это что-то, да значит. Она опустила руки.
Платье прилипло к ногам – вот почему было холодно, а вовсе не из-за струек теплой воды, стекавших с волос за шиворот. Гроза прошла. Жаль только дерева. Целиком сгореть оно не успело – ливень загасил пламя, но ствол раскололся почти до земли.
Пахло свежестью и молодостью. Даже детством, наверное.
- Ты просто молодец, Катрина, - за спиной стоял Алексей.
- Ты? – она почти испугалась, но вовремя вспомнила, что это сон.
Алешка был таким же, каким она его помнила. Тот же старый черный плащ, те же светлые лохматые волосы, тот же непонятный ясный взгляд. Он совсем не изменился, словно бы и не было тех лет. Словно от детства отделяла ее по-прежнему тоненькая полоска, шаг до взросления. Вот только чувств прежних уже не было, и тоски не осталось - просто светлое и теплое ощущение чего-то, чему не суждено было сбыться. Когда-то она любила этого мальчика… или ей это казалось… Когда-то…
- Ты совсем не изменился, - сказала она.
- Я очень рад за тебя.
- Спасибо.
- Тебе спасибо.
Она подняла руку, но дотронуться не решилась.
- Я сплю, - произнесла она на всякий случай.
- Конечно, спишь, - он улыбнулся, как всегда, загадочно, непонятно.
- Только не говори…
- Тсс, - он перебил, - Не нужно говорить о прошлом. Не время. К тебе идут.
По поляне шли мальчики: Артур и его странные друзья. Шагах в трех они остановились, и каждый из них опустился на колено и склонил голову, и лишь самый младший произнес:
- Приветствуем тебя и благодарим, светлая победительница Хумиома, - голосу него был звонкий, а в глазах отражались звезды. И так стало на душе тихо, торжественно, что она только молча склонила голову в ответ. Слова были сейчас не нужны.
Раздались глухие хлопки. Невдалеке стоял и аплодировал высокий человек с длинным неприятным лицом.
- Это было великолепно. Чистая работа. Искусство, - сказал он и растворился в воздухе.
Только ветер шумел в верхушках сосен.
Она вдруг почувствовала, насколько ей, оказывается, холодно. Даже зубы застучали. Ничего не сказав, она сорвалась с места и побежала к дому, босиком по мокрой траве, легко, как в детстве.

11. ОБЫЧНЫЕ ДЕЛА
Завтрак был необычным, ничего не скажешь.
Даже Валера почуял неладное и вовремя ушел гулять с дочкой. За столом остались сидеть трое притихших мальчишек.
- Ну, так и будем молчать? – мама тоже была странной. После вчерашней ночи должно же было что-то измениться в ней. Но она по-прежнему вела себя так, словно она – обычная уставшая женщина, сын которой притащил домой подозрительных друзей. И вообще, он хулиган и двоечник, по которому ремень плачет.
- Мама, - осторожно начал Артур.
- Я уже пятнадцать лет мама.
- Я должен что-то объяснять?
- Догадливый у меня сын.
- Мы пойдем? – Орешник даже приподнялся. Что-то хитрое, совсем не свойственное ему, было этих простых словах.
- Нет уж, сиди, - и сама она села. Строгая женщина в потертом халатике и переднике в идиотский цветочек.
- Ладно, я объясню. Мы спрятали под диваном Сферу Создания. Потому что она была нужна ему, черт знает, для каких черных дел. Он вообще давно за нами следил. Я думал, что здесь безопаснее всего.
- Сферу Создания, говоришь? Под диваном, значит? – она улыбалась, как завуч.
Артуру все больше становилось до невозможности стыдно.
- Да, мы ее утащили. Прямо из Храма. А что нам еще оставалось делать? Не могли же мы ее там оставить.
- Из храма, значит? – мама не переставала пугающе улыбаться.
- мама, ты же знаешь, где я был. Там совсем другие понятия.
- Так, из храма?
- Да. С этой… горы…
- Горы Спасения, - подсказал Орешник.
- Спасения. И друзья твои тоже с этой горы?
- Нет. Не совсем. Он, короче, почти король. А на горе учился, но сбежал, потому что там жить нельзя. А Чоки,  он вообще ни при чем, он эльф, - Артур с каждым словом запутывался все больше и больше.
- Все? – спросила мама, когда Артур умолк, растерянно глядя на нее, - Значит так, эльфы. Во-первых, не знаю, как, но то, что стащили, извольте вернуть на место. А во-вторых, сочинять надо тоже уметь. Наконец, в третьих, благодари, Артур, свою звезду – выпускных экзаменов в этом году не было, а вместо вступительных пойдешь к директору на собеседование. Учитывая твои успехи в прошлом году, в нашу школу тебя возьмут. Когда сдашь хвосты. Но для этого ты должен засесть за уроки, а не шляться бог знает на каких горах.
- Я странник, мама, - робко попытался оправдаться Артур.
- Ты хулиган. Есть еще вопросы?
- А чьи хвосты должен сдать Артур? – совершенно серьезно спросил Чоки.
Т тут они рассмеялись. Они просто не могли сдержаться, смех просто душил их, до слез. Артур чуть не упал со стула, Орешник едва не стучал головой о стол, мама просто отвернулась, вытирая с уголков глаз слезы. А Чоки улыбался странно. То ли не понимая, что происходит, то ли умело прикидываясь. Кто их, эльфов, разберет?
И в этот момент в кухню пожаловала странная троица.
Сначала появилась голова Ани.
- О чем веселье?
Следом за ней в дверном проеме возник Раша с мечом за спиной.
- У вас было не заперто, - оправдался он.
В довершение ко всему, чуть прихрамывая, вошла бабушка Анца.
- С ума все посходили, - заявила она, садясь на стул.
- Мама, ты… откуда?
- Ты еще спрашиваешь? Оба мира на уши поставила, а сама тут смеется.
Бабушка говорила, подбирая слова, но говорила резко, сердито.
- О чем ты, мама?
- Ей смешно. Сколько раз я тебе говорила, что нельзя расходовать все силы сразу, - бабушка была недовольна, наверное, еще и тем, что приходится столько говорить, - Скажи спасибо Брену и вот этому молодому человеку.
- Кто это?
- Рашелия, - произнес Раша, церемонно кланяясь, - Я не согласен с мудрой хранительницей и выражаю свое восхищение вашим подвигом.
- Помолчи, - перебила его бабушка, - А ты воды дай выпить матери.
- Господи, конечно, мама, а вы садитесь, садитесь, - мама засуетилась, забегала по кухне.
Аня осторожно присела на краешек стула рядом с Артуром и спросила шепотом:
- Что тут такое?
- Мама вчера победила Хумиома, а бабушка недовольна.
Аня замолчала, поняла, что задавать вопросы в обыкновенном сумасшедшем доме бесполезно.
Раша снял со спины меч, сел и быстро заговорил, пока его снова не остановили:
- Брен с Оружейником раздолбали соседний замок. Как – не спрашивайте, меня они с собой позвать забыли. Наш приятель послал какую-то дурь на помощь, там, говорят, крутая заварушка была. Вайта поколдовала немножко. Короче, почти все остальные злобные замки уже сдались, остальные думают. А наши войска с границы теперь там порядок налаживают. Брен загнал в ловушку…
- Я сказала,  помолчи, - бабушка выпила стакан воды, и сил у нее, явно, прибавилось, - Катрина, я приехала в такую даль, чтобы с тобой серьезно поговорить. Ты – не ребенок, твоя сила – не игрушка. И говорить я с тобой буду наедине.
- Мама, прекрати, пожалуйста. У меня сегодня с утра и так голова кругом. То сын заявляет, что он странник, а друзья его эльфы. То ты сваливаешься, как снег не голову…
- Потому и голова болит, что все истратила, дурочка, - Бабушка встала со стула, - Пошли.
Мать и дочь вышли из кухни. Некоторое время в коридоре слышались их голоса, а потом хлопнула дверь, и ничего стало не слышно.
- А кто из вас эльф? – осторожно спросила Аня.
- А, вот он, - указал пальцем Раша, - Так вот, я про Брена. Там…
Аня сидела, вцепившись руками в край стула, рот ее даже чуть приоткрылся.
А Раша продолжал, как ни в чем не бывало, с азартом рассказывать о том, как Оружейник «замочил того гада» - кого именно, не очень понятно; как «навороченные гориллы» «повыползали из черт знает каких дыр»…
Но на самом деле, слушала его только Аня. Остальные кивали, но каждый думал о своем. Артур сосредоточенно ковырял вилкой клеенку. Орешник смотрел в окно, а по Чоки вообще невозможно было понять, что он делает, где витают его мысли, и что выражает его странный взгляд.
- Ребята, я кому рассказываю? – наконец, успокоился Раша.
- Извини, - ответил Орешник.
Раша замолчал. Стало слышно, как бьется о стекло муха, как где-то на дальней улице звенит трамвай, как шумят сосны.
- Да я знаю, что дурак, - Раша стал серьезным, - Хотелось как-то повеселее чтоб…
- Время пришло, - Чоки посмотрел на всех каким-то слишком значительным взглядом.
- Да. Разойдемся на все четыре стороны, - произнес Артур, - А мама опять будет делать вид, будто ничего не знает. Вот увидите.
- Не увидим, - Чоки не шутил.
- Слушай, эльф недоделанный, кончай портить настроение. И без тебя тошно, - Раша покачал головой, - Я ехал – думаю, обрадую вас. А тут вон что. Панихида какая-то…
- Стоп, друзья, - Орешник поднялся с места, - Рано плакать. Нам еще Сферу возвращать на место. И вообще, у меня скоро коронация. И Свадьба, между прочим.
- Деревянный, дай пять, - рассмеялся Раша.
- Вы все приглашены на официальную церемонию, - Орешник поклонился и принял величественную позу.
- И я? – осторожно встряла Аня.
- Безусловно, леди.

Получилось все как-то сумбурно. Из дома опять пришлось выбираться тайком – мама ни за что бы не отпустила Артура. Будь она проклята, эта школа. Бабушка уехала почти сразу, в очередной раз поругавшись с мамой, страшно было смотреть на обеих. А ночью, на последней электричке все пятеро, включая Аню, отъехали следом за бабушкой. Которая, кстати сказать, еще и отчитала их, что, мол, поздно приехали, и вообще… С самого утра, не выспавшиеся, по тропинке прошли через лес, по-очереди тащили тяжеленный шар Сферы Создания. Устали, как собаки.
А там, в Межнебесьи, оказалась чуть ли не зима. В замке творилось черт знает, что. Принцесса ходила злющая. Если б не Ёма, вообще, наверное, разнесла бы весь замок по камешкам.
Арбрентрор не появлялся давно, пропадал где-то на границах в неопределенном пространстве. Чему, кстати, Артур порадовался. Только нотаций волшебника ему не хватало сейчас для полного счастья.
- Явились, то-то мы вас тут заждались, - с неожиданным раздражением произнесла принцесса, встретив друзей во дворе.
- Вайта, - укоризненно закачал головой Раша.
- Молчи уж, телохранитель.
И ушла.
- Что случилось-то?
- Все хорошо, - сказала Ёма, единственная, сохранившая спокойствие в этом хаосе. Может, потому, что ее долгожданный Орешник стоял рядом и держал ее за руку?
- Ничего себе, хорошо, - Артур удивился такому легкомыслию. Он никогда прежде не видел принцессу в таком состоянии. Обычно она всегда умела держать себя в руках.
- Подождите совсем чуть-чуть. Все идет правильно и хорошо, =- Ёма даже улыбнулась.
- Мне кажется, нам лучше побыстрее исчезнуть, - Артур предпочитал принцессу в обычном состоянии, и ждать чуть-чуть, с его точки зрения, лучше было бы где-то подальше. Так, на всякий случай. И зачем вообще, тащили Сферу сюда? Надо было сразу к Орешнику… Или дороге лучше знать, куда вести странника?

План был прост, предельно прост: вернуться вместе со Сферой, объявить о том, что король, вступая на престол, совершил своего рода подвиг, спас и вернул Сферу Создания, ну, и т.п.
- А ты уверен, Орешник, что действительно хочешь стать королем? – поинтересовался Артур.
- Да, тебе оно надо? – Раша поддержал вопрос, хотя по глазам было видно, что он смеется.
- Надо – не надо. Разве в этом дело? – спокойно отвечал Орешник и улыбался загадочной королевской улыбкой.
- Послушайте, - внезапно заговорил Чоки, - Это последний день, когда мы можем просто спокойно побыть вчетвером.
Они бродили вдоль замкового рва, обсуждая детали возвращения короля. Девушки остались внутри – Ёма знакомила ошалевшую Аню с местными достопримечательностями.
- А ведь мы знакомы-то совсем чуть-чуть, - Артур даже остановился, настолько эта мысль поразила его.
- Ну и что, - Раша пожал плечами, - Главное, мы знакомы.
- Мы разойдемся по разным дорогам, - Чоки не говорил, а вещал.
- Да ну вас, мушкетеры двадцать лет спустя, - Артур махнул рукой.
- Кто? – переспросил Орешник.
- Какая разница, - Раша тоже растерялся, - Мы уже в квадрате. Все остальное – чушь собачья. Ну, разойдемся, и что с того. Кто мешает нам видеться?
- Дороги. Разные дороги.
- Вы, эльфы, тронутые. Тебе-то что, ты все равно будешь жить вечно, двадцать тысяч раз еще будешь вот также занудствовать. Не трави душу. У нас дел полно.
- Да, - согласился Чоки, - Хумиом.
- Что? – Раша даже заглянул эльфу в лицо. Нет, не шутит. Может, эльфы вообще шутить не умеют?
- Я пойду его искать. Я пришел сюда, чтобы бороться со злом. Я должен довершить начатое.
- Валяй. Я – пас.
- А вот и не подеретесь, - остановил их Артур.
- Он прав. Каждый из нас пойдет своей дорогой, - Орешник был серьезен, как и подобает королю, - Но в этом нет ничего печального. В этом просто есть смысл. Но дороги наши будут пересекаться. Мы займемся обычными делами, как и должно. Произошло чудо, перевернуло все в наших жизнях, но теперь, перевернутое, но обычное существование ждет, пока мы приступим, наконец, к жизни в нем…
- Загнул, твое величество, - Раша усмехнулся.
- Обычные дела, что там говорить. Чоки собирается сражаться со злом. Орешник всего-навсего вступает на престол. А Раша, вообще, уйдет в легенду. Так, пустяки, обычные дела, ничего особенного. А я пойду в десятый класс, вступлю в комсомол и стану каким-нибудь инженером.
- Холодно, пойдемте, - Орешник не хотел продолжать этот разговор. Может, думал уже о другом, а может… Кто их, королей, поймет? Чоки тронулся следом. Только Раша остановил Артура, подождал, пока они останутся одни, и спросил очень серьезно:
- Почему ты сказал, что я уйду в легенду?
- Не знаю, - растерялся Артур, - Само как-то сказалось.
- А мне кажется, знаешь, - Раша посмотрел на небо, тяжело вздохнул, - Я в своей жизни не совершил ничего хорошего. Я же с детства жил воровством.
- Зачем ты это говоришь?
- Не перебивай, ладно? Потом, я убил двух человек. Я не просто хулиган, я бандит, Артур. Причем, жутко трусливый бандит. И попал я к вам случайно. Я должен понять, какого черта со мной творится все это. А что, если я сейчас проснусь? Или я просто убит, а в се вы – мой предсмертный бред? Ты сказал – я уйду в легенду. Все, что произошло, никак не объясняется, все это просто безумие, сумасшествие. Но то, что ты сказал про легенду… оно отзывается, что ли, где-то там, - он постучал себя по груди. Выглядел Раша взволнованным и растерянным, - Ты понимаешь, что это значит? … Ладно, Ветер, забей. Просто ты иногда знаешь больше, чем знаешь… Это…
Он не сумел договорить. Ушел, опустив голову, крепко задумавшись.
Артур не мог ему ничем помочь. Он еще постоял у рва, послушал, как в безветренном застывшем лесу трещат голые ветви. И ему вдруг показалось, что он действительно кое-что знает о страннике по имени Рашелия, кое-что совсем необычное.

12. КВАДРАТ (возвращаясь)
 Игрем-кром-реш-на-Ника Тум Второй
Вот так, наверное, и становятся королями. Вроде бы, неожиданно. Ведь не ждал он, не готовился, даже не мечтал. Но на самом деле, не зря Ёма сразу поняла, кто перед ней. Королям не спрятаться от мира. У них, наверное, на лбу написано, что они короли. Вроде бы, смешно. Но ничего смешного тут нет. Получить разбитое государство с такими порядками, от которых сам когда-то бежал. А ведь порядкам этим не одна сотня лет. Все разрушить – просто, но глупо. Оставить все, как есть - еще проще и гораздо глупее. Но боги помогут. Они есть. И те пятеро, что когда-то устраивали этот мир, и тот Единственный, о котором даже жрецы его толком ничего сказать не могут. Он есть. Его присутствие очень часто ощущается. Это он подсказывает, как должно поступить. Это он дает чувство правильности, ощущение справедливости. Или не он?
Когда Орешник, нет, принц Иргем возлагал на место Сферу Создания, он чувствовал себя очень странно: легко и торжественно. Словно не был он причастен к краже святыни, словно не тащил он этот тяжеленный шар по лесу, про себя проклиная его тяжесть. Все это было в других мирах, с другим человеком. Здесь был тот, кого коронуют в тот же день. Хотя и Орешник, диковатый мальчишка, тоже присутствовал где-то рядом, это он сейчас пытался представить, как в этом самом месте ползла по стене будущая королева Эмилия, склонившаяся неподалеку в почтительном поклоне. Интересно, кстати, сама она сейчас думает об этом?
Лицемерные жрецы кланяются и поют. Они объявили, что сам Единственный забрал Сферу, и что только истинный король может вернуть ее миру. Верят ли они сами в Единственного? Или просто хотят подлизаться к новому правителю?
Поют ученики черной школы. Эх, где-то сейчас мальчик Имрек со своим жизненным чутьем?
Орешник вглядывался в лица вчерашних мучителей, и в лица вчерашних собратьев по несчастью. Вот теперь, обличенный властью, может ли он теперь помочь им? Как далеко теперь прошлое. Но можно ли забывать о нем? Прошлое? А может быть, настоящее, как никогда?
Где-то рядом стояли друзья. Интересно, предполагают ли они, о чем думает без двух минут король? Вспоминают ли сами известную ночь?
Артур Ветер. Он серьезен, он насторожен, ему здесь не слишком нравится. И правильно. Не его дело – раскапывать вековую грязь мира Пяти Богов. Он – ветер. Он свободен. Зависть? Нет, пожалуй, просто искренняя радость – хоть кто-то есть на свете свободный и счастливый… Счастливый? Кто знает, что дает человеку свобода.
Вот стоит светлый эльф. Существо, которого не бывает. Знали бы жрецы, кого привел с собой их нерадивый ученик – то-то переполох бы поднялся. Каждому ученику черной школы известно, что эльфы – порождения вечной тьмы, пьющие кровь смертных. Эльмандил. Нет, Чоки. Он тоже свободен – он видит свою жизнь, ту, что будет впереди. И он радуется тому, что видит. Поэтому сейчас он не здесь, он далеко, и никто бы точно не сказал, о чем он думает.
Девушка Аня. Открытое существо. Она думает о том, как красиво здесь. Впрочем, о чем думает девушка, никто не может знать, даже король.
А вот и телохранитель. Раша. Вот, кто действительно интересуется тем, что происходит именно здесь. Цепкий насмешливый взгляд. Вполне возможно, он читает мысли будущего короля также легко, как свои. Читай, друг, ничего плохого про тебя подумать невозможно. Ты прекрасен. Король будет всегда гордиться, что может называть тебя своим другом…
Орешник слушал, что вещают жрецы. Слушал, и продолжал думать совсем о другом.
Ёма. Ведь и она рождена, чтобы быть королевой. Можно сказать, что это написано у нее на лбу, вернее, в глазах. Тот, кто видел ее рядом с принцессой Вайтой, сразу бы почувствовал – вот стоял две королевы, равные по силе. Так ясны их взгляды, так спокойны и плавны жесты. Но она не просто королева, она… Разве можно об этом сказать словами?
- Именем Единственного, властью, данной Единственным, служители Единственного открывают миру имя нового короля. Пусть откроет он глаза свои для мира.
Орешник зажмурился и почувствовал, как ложится на разгоряченный лоб прохладный обруч короны.
- Иргем-кром-реш-на-Ника Тум Второй, вернувший миру Глаз Единственного, да прославлен будет именем своим.
Он открыл глаза. Изменилось ли что-нибудь? Может быть, становясь королем окончательно, человек замечает чего-нибудь такое, чего не мог видеть прежде?
В толпе коричневых ряс учеников черной школы мелькнули странно знакомые глаза, смотрящие с надеждой. Новый король поклонился, и хозяин этих глаз понял, что замечен. Лицо его просияло.
- Да здравствует король! – пролетело над толпой. Сотни придворных, люди на площади. Может быть, и во всем королевстве, кричали сейчас одно и то же под звуки гимнов.
- Да здравствует король!
Говорить ничего не надо было. Что хорошо, очень хорошо. Разве смог бы он сейчас что-нибудь сказать?
Но оставалось еще одно, не менее важное дело.
Тысячи глаз – кто с тревогой, кто с презрением, кто с завистью, а кто с радостью – смотрели, как король берет за руку неизвестную девушку, подводит ее к жрецам.
Толпа зашелестела:
- Это иноземная принцесса…
- Да это же бывшая рабыня, он ее купил…
- Какие ужасные вещи вы говорите…
- Попридержи язык, а то отрежу…
- Какая она красавица!
- Худая какая…
Ах, как хотелось Орешнику обернуться и посмотреть на скривившиеся губы герцогини. Матушка… Никогда ей не стать матерью короля. Какая злая судьба. Незаконный и нелюбимый сын становится королем, а женой его и королевой – рабыня-потаскушка. Как еще она называет про себя свою будущую королеву?
Горечь, а не злорадство было в сердце. Мама, мама, где ты была раньше? Где ты была, когда он плакал ночами в темной комнате? Где ты была, когда ему так нужна была твоя любовь? Где ты была, там и осталась.
- Да здравствует королева Эмилия!
В один день коронация и свадьба. Король, выбравший себе королеву в день коронации, выбирает на всю жизнь, навсегда.
- Да здравствует королева!
Начинается новая жизнь.
Какой она будет?

Он знал, что у него есть враги. Множество врагов, вольных и невольных. Но он не знал, что у него столько друзей. Не тех, кто с лестью на устах и с черной злобой в сердце склоняется перед королем, кто бы он ни был. Но тех, кто честен и открыт, кто ждет светлых перемен, справедливости… ТО, что кажется простым снизу, оказывается сложным сверху.
- Ты устал, - говорит жена, кладя руку на лоб, и он засыпает почти счастливый.
- Вы должны обратить внимание… - сколько их, обращающих его королевское внимание на определенные вопросы.
Ранним утром Орешник потихоньку выбрался из спальни, оседлал коня и поскакал прочь от королевского дворца. Туда, в поля, где мокрая от росы трава, где поет в небе жаворонок. Стража ничего не поняла. Да и король ли это был?
Босиком по траве, бежать, бежать под огромным синим небом. Упасть, уткнувшись в теплую землю и вдыхать немыслимые запахи. Что это? Почему все не так? Почему нет больше крыльев за спиной, но только камень на сердце? Где та свобода, сто гнала куда-то вперед и ввысь?
- Эй, твое деревянное величество, вставай, тебя ждут великие дела, - Раша стоял над лежащим в траве королем. Тот не реагировал, замер. Раша усмехнулся и слегка пнул его носком сапога, - Эй, величество, кончай валяться в грязи.
- Рашка, ты ничего не понимаешь, - Орешник перевернулся на спину.
- Я ничего и не должен понимать. Кто из нас король? -  он был непреклонен, даже руку протянул.
- Имею я право…
- Нет, ты имеешь власть над людьми. Вставай и возвращайся. Здесь, между прочим, небезопасно.
Пришлось встать и пойти. По дороге, рядом с этим упрямым телохранителем.
Но и это еще не все. Навстречу шла девушка, знакомая девушка.
- Мышиный Хвостик! – обрадовался Орешник.
А она, услышав, встрепенулась и… упала на колени. Голова ее коснулась травы.
- Приветствую вас, мой король, - тихо и торжественно произнесла она.
- Брось, - он был искренне рад, но смутился таким приемом, - Встань, пожалуйста. Какая ты стала взрослая.
- Как вам угодно, мой король, - она встала, но глаз от земли не подняла.
- Да что с тобой?
- Ничего, я всем довольна, мой король, я счастлива, что вы не забыли мое имя.
Раша подвел коня.
- Поезжай, ваше величество, - сказал он угрюмо. Пришлось послушаться. Орешник видел краем глаза, как Мышиный Хвостик подняла голову и посмотрела на Рашу. Вот, и стал королем, чтобы внушать страх.
- Да, я устал, но я еще ничего не сделал, - сказал он жене, и та улыбнулась.
А потом еще Раша вздумал уйти. И не просто ушел, а напоследок отчитал, как мальчишку:
- Ты, король, мать твою. Чтоб, когда я вернулся, королевство твое было нормальным. Короче, ты понял…
- Ты вернешься?
- А как же, не надейся, обязательно приду проверить, что ты тут натворишь.
- Когда? – спросила Ёма.
- С попутным ветром, детка, - и ушел. Наверное, в легенду.

Странник Рашелия
Вот ведь какая подлянка – оказаться не просто полным придурком, ни фига не смыслящим в жизни, а еще и Странником. Слов нет, как хочется иногда ругаться. Но, ругайся, не ругайся, от судьбы не уйдешь. Это факт.
Как бы смеялись дружки из помоечного квартала, увидев его, знаменитого Рашу Клюва, с этой штуковиной за спиной. Ну, и фиг с ними. Просто, почему-то, когда грустно, всегда вспоминаешь прошлое, далекое прошлое, от самого детства. Недавнее – что вспоминать? Рядом. А то – то ушло навсегда… Навсегда? Ну, нет, возвращаться он не собирался. Хотя теперь знал, как. Честно говоря, это оказалось гораздо проще, чем он ожидал. Это Артуру требовался дождь. Просто он выпендрежник, этот Ветер. На самом деле надо всего-навсего перешагнуть черту, и все, без проблем. Только вот, прежде чем перешагивать, надо головой думать. А не другими местами.
И обнаружилось это как-то просто, примитивно, по-дурацки. Артур слинял к своей легендарной маме, а Раша остался с Орешником. Кто ж его, деревянного, охранять будет, если не Раша? Там, в ихнем королевстве, черте сто творится. А он, король, называется – мальчишка совсем. Не в возрасте дело. Раша куда младше. А в том, что опыта маловато, и солидности. Да что, там вообще никакого опыта. Впрочем, он, настоящий король, есть в нем что-то такое, более важное, чем опыт. Со временем будет крутым правителем. Только ему нужно это самое время. Не суть. Короче, когда там все более-менее устаканилось, когда Раше вздумалось уйти – вот захотелось, и все, приспичило – тогда он понял вдруг, что точно знает, как он это сделает. Эх, почему раньше, до квадрата, такие полезные идеи его не посещали?
Короче, посмотрел напоследок на короля с королевой, вздохнул тяжко и ушел. Оказалось, не один.
- У тебя хорошо получается, - услышал он за спиной спокойный голос эльфа.
- А ты чего за мной увязался? – было чертовски приятно. Все-таки, одиночество поганая штука.
Чоки только плечами пожал, мол, сам что ли не понимаешь.
- Ему сейчас не нужна наша помощь.
Все-таки, этот славный парень - самодовольный болван. Может, все эльфы такие?
- У меня тут дельце. А ты что?
Эльфа трудно обмануть. Потому что не поймешь, хоть тресни, дошло ли до него, о чем ты толкуешь. Может, он вообще тебя не слушает, а так, со звездами в это время общается.
Они оказались в замке Вайты. А где же еще? По правде говоря, больше нигде у Раши сейчас не могло быть никаких дел. А тут… Это наказание, наверное, но от него не уйти. Здесь осталась чертова принцесса. Глупая девчонка. Подумаешь, принцесса. И наплевать, что умеет колдовать и все такое. Даже неважно, что она старше Раши, фиг знает, насколько. Все равно – глупая девчонка. Хотя нет, не глупая, просто влюбленная по уши. Влюбленные все идиоты. Господи, ну почему эта зараза любовь такая приставучая? И, вроде бы, за что любить этого урода? Нет, он, конечно, не такой уж урод, внешне. Их, девчонок, не понять, иногда в таких монстров влюбляются, жуть берет… Ну, не монстр, и спасибо. Но ведь выпендрежник, каких свет не видывал. И зануда страшный. В добавок еще и колдун. Ну кто, спрашивается, в здравом уме влюбится в мага? Ему и лет-то, поди, тыща… И вообще, урод он и козел. Такая девушка вокруг него прыгает, чуть не молится на него, а он уперся, как баран. Одно слово – козел. А она страдает. Хорошая, умная, красивая девчонка страдает из-за старого козла. Так что придется тут устроить небольшую разборку местного масштаба… Хотя, не его это дело. Сами должны разобраться, не дети. Вон Вайта как злилась, когда Брен сбежал. Вот ведь, собака, хитрый. Ни да, ни нет – сбежал, и спрос невелик. Воевать, видите ли, со злыми волшебниками. Как же, десять раз. Испугался. Ответственности испугался. С одной стороны, понятно, испугаешься тут, а с другой… сам хорошо, головой надо думать, а не другими частями тела…
Мысли Раши крутились вокруг одной темы, как бы не хотелось ему отвлечься. Видно, не зря сюда принесло. Судьба. И за что она так?
Вайта сидела в саду и рыдала. То есть плакала. Беззвучно так, страшно. Когда девчонки так плачут, это просто конец света.
- Вайта, - позвал Раша.
Она подняла голову, попыталась улыбнуться. Обрадовалась. То-то же. А то ругаться.
- Что опять не так?
- Все, Раша, все не так.
- Жизнь не удалась?
- Не удалась, - она горько улыбнулась.
- Угадать? – он подсел рядом на скамейку.
- Раша, не надо.
- Надо. Вернулся из дальнего похода великий волшебник Арбрентрор. Так?
Она кивнула и почему-то улыбнулась.
- Вот, правильно. И с этой улыбкой иди прямо к нему.
Она опустила голову, пряча улыбку.
- Давно хоть вернулся?
- Вчера. И даже не заглянул поздороваться.
- Всех злодеев победил?
- Злой ты, странник Рашелия.
- Ужасно злой. Иди, чего торчать на скамейке. И нечего бояться, он сам тебя боится.
Она встала, сделала вид, что обиделась, ушла. Раша удовлетворенно хмыкнул и с наслаждением потянулся. Хорошо на свете жить.
- Я думаю, он прогнал отсюда Хумиома навсегда, - произнес неизвестно откуда возникший на скамье Чоки.
- Вы, эльфы, - он сделал ударение на последний слог нарочно, - всегда так коварно подкрадываетесь?
- Всегда. Особенно, когда хотим надавать кому-то по шее, - надо же, шутит.
Раша рассмеялся. Так легко было на сердце. Права была королева Эмилия в бытность свою простой танцовщицей – все идет правильно, надо только чуть-чуть подождать. Вот и прошло это «чуть-чуть».
- Тсс, - Раша вдруг услышал шаги и приближающиеся голоса, - Идут. Прячемся, - и потянул Чоки в кусты. Тот удивился, но сопротивляться не стал.
- Почему ты идешь так быстро? Хочешь снова убежать? – спрашивала принцесса. Ах, как спрашивала. Как будто право имела. И ведь имела.
Брен изменился. Помолодел, но выглядел как-то … страшнее, что ли. Что-то безжалостное появилось в нем, жесткое.
- Здесь, на этой скамейке, - они сели, и Вайта требовательно произнесла, - Я слушаю.
- Я уйду, не тревожься. Ты скоро станешь королевой, настоящей королевой Замка. Твоя сила возросла. Будущее теперь на ладони, я вижу его. Теперь я могу спокойно уйти. Тебе достанет сил охранять свою землю.
- А себя ты не видишь на своей ладони? – Вайта улыбалась, сжав губы, жестко, безжалостно. Она тоже очень изменилась.
- Ты изменилась, - сказал удивленно Брен. Надо же, наконец, заметил. Тормоз.
- Да, я изменилась.
- Как грустно, - плечи Брена опустились, он стал каким-то жалким, маленьким. А Вайта улыбалась. Молодец!
- И ты тоже изменился, Брен.
- Да. Я стал грубым и злым. Мы изменились. Прошло время. Немного, но достаточно. Сама видишь, что теперь я не могу не уйти.
- Куда?
- На границы. К Забытым Землям или куда-нибудь еще. Работа магу-хранителю всегда найдется.
- Белок пасти? – молодец, так его.
- Почему белок? – он оторопел, не ожидал.
- Не знаю, - она смутилась, отвернулась. Наверное, опять слезы набежали. А ведь так хорошо держалась.
- Наверное, я был неправ с твоими мальчишками. Они чистые. А я слишком… заумный, - он усмехнулся.
Раша кивнул удовлетворенно. Да уж, заумный, это точно.
- Как поживает Оружейник? – неужели, сорвалось? Вот, она уже и тему сменила…
- Он вернулся домой. У него сын родился.
- Так ты собираешься уйти один?
- Мне нужно быть одному. Так будет правильно. Мои защитные заклятья разрушают всех, кто подходит слишком близко. Вот и ты, когда я был здесь, тебе было плохо. А пока я воевал где-то там, ты стала спокойней. Так? Я не хочу нарушать больше твой покой.
- Спокойнее, - проговорила чуть слышно Вайта.
- Вот видишь… - они помолчали. Затем он поднялся со скамейки, - Я уйду завтра утром. Мне нужно немного отдохнуть. Я уйду до рассвета, прощай…
- Что за ерунда? Ты хоть слышишь сам себя? Какую ерунду ты сейчас говоришь?! – умница, девочка, золотые слова!
- Что? – он обернулся – посмотреть ей в глаза. Она больше не отводила глаз, в которых стояли слезы.
- Куда ты собрался? Куда ты уйдешь? Неужели, ты думаешь, что я тебя отпущу?! В конце концов, я принцесса или кто? Я стала спокойнее. Конечно, куда уж спокойнее. Спроси у прислуги про мое спокойствие, - она вскочила, встала напротив волшебника, - Еще немного, и я разнесу в пыль этот замок и всех его обитателей! Ты прав, я скоро стану королевой, сила моя растет. И как ты мог подумать, что я тебя отпущу?! Как ты мог подумать, что я смогу жить без тебя?! Как ты посмел сказать мне о том, что уйдешь?! Ты, вот такой измотанный, уставший, полуживой.
- Ты меня жалеешь? – он что, не понимает, идиот.
- Я тебя люблю! А то, ты этого не знаешь?!
- Вайта, - он отвел глаза, сел, - Я – старый глупый маг. Я устал тебе повторять. Я – иное существо. Я буду жить слишком долго. Ты не сможешь вынести этого. Ты будешь меняться, а я – нет. Если хочешь знать, меня вообще нет. Я – миф. Ты не должна любить меня.
- Ты – не миф. Ты – дурак, - она попыталась наброситься на него с кулаками, смешная, он перехватил ее руки. – Ты дурак, ты, старый глупый маг. Не смей мне указывать, что я должна, а что – нет. Я сама знаю, кого мне любить…
Такие дела…
Только… прежде, чем уйти в легенду, как выразился коллега Артур, Раше пришлось совершить еще один безумный поступок.
Сумасшедший эльф потребовал, чтобы Раша доставил его в мир, где правит зло. Поиски Хумиома принимали маниакальную форму. Пришлось подчиниться. Пусть мальчик развлекается.
На самом деле Раша не хотел этого, ужасно не хотел. Но так получилось – они оказались на помойке. Ну, конечно, где же еще Раша мог искать скопище зла. Родина. Раша стало страшно. А вдруг, не удастся вернуться, а вдруг навсегда придется… И за мальчика страшно. Эльф эльфом, но убить его могут, как простого лоха. Герой хренов.
В этом мире был только один человек, который мог хоть как-то помочь. Да и не человек, наверное. Но ведь нельзя же оставлять этого ребенка без присмотра.
Дверь снова оказалась незапертой. Он просто напрашивался.
Раша вломился без стука и закрыл за собой щеколду. На всякий случай.
- Проходи, не бойся, - толкнул Раша вперед Чоки. Да тот и не боялся.
Старый придурок был на месте. Сидел за столом, что-то жевал.
- У меня гости? – спросил он сладенько, но когда обернулся, челюсть у него отпала.
- Ээээ…  - старикашка закашлялся.
- Привет, а вот и я, - лучезарно улыбнулся Раша.
- Я… - да, сдал он за это время, опустился как-то. Пьет он, что ли?
- Неважно выглядишь, - Раша плюхнулся на стул, - Я тут тебе сумасшедшего эльфа привел. Разберись. Пропадет парень один тут. Я сам не могу остаться. Меня тут ищут, да ты сам знаешь. За квадрат спасибо. Крутая штука, ты был прав.
- Простите, молодые люди, я сейчас, - он выскочил из комнаты. Раша подмигнул Чоки. Тот оставался невозмутим.
- Ну, как тебе мой колдун?
- Какой он колдун? Обыкновенный гном.
- Короче, вы тут разбирайтесь, а я пошел, - Раша вдруг понял, что должен уйти. Несмотря на беспокойство – все-таки, оставлять мальчишку в диком мире… Ничего, через денек, другой можно заглянуть и подсмотреть, как тут дела. А сейчас пора сматываться – очень уж подозрительно выбежал этот гном.
- Ну, пока, - сказал Раша. Встал, подмигнул юному эльфу, помахал рукой старому гному (дурдом!), застывшему в дверях с огромной книгой, вздохнул поглубже и сделал шаг… в легенду…

Эльмандил, злой рок Хумиома
Рассказ о жизни эльфа в стране насилия и зла будет не слишком длинным.
Обретя помощника, пусть и невольного, Эльмандил начал поиски Хумиома.
Гном, потерявшийся в чужих мирах, помогал искренне, потому как очень хотел вернуться домой, на родину, а только с помощью эльфа можно было рассчитывать на новую встречу с настоящим странником, способным проходить через границы миров. Эльмандил знал это. Знал, что не бескорыстие движет старым гномом. Но разве важны причины поступков, когда сами поступки приносят пользу?
Мир, куда Рашелия доставил его, показался Чоки удивительным и прекрасным. Но люди, населявшие его, были слишком зависимы от зла, опутавшего этот прекрасный мир. Поэтому на людей рассчитывать не приходилось. Но ничего. И один в поле воин.
Главное, Хумиом был где-то здесь.
Эльмандил чувствовал, как движется зло, как струится оно по улицам, заползает в дома. Он чувствовал, где гнездится оно, и шел туда, сжимая эльфийский кинжал не как оружие, но как знак света. И зло отступало. Ни разу не удавалось настигнуть его. Только люди часто вставали на пути охотника за злом. С людьми справиться легче. Их можно просто обмануть. Небольшое колдовство, совсем примитивное, на уровне детской игры в прятки.
Старый гном, так и не открывший свое имя эльфу, ворчал. Он боялся, что зло однажды придет к нему в дом. Но не смотря на это, продолжал помогать, учить правилам и законам этого мира.
Эльмандил отправился странствовать, когда почувствовал, что знает достаточно, чтобы не выдать свою чуждость.
Мир с каждым новым поворотом все больше открывался, с каждым шагом все прекраснее он казался. Кроме красивых домов и быстроходных машин, в мире были еще поля, леса, горы. И все это неизмеримо больше, чем в родном Благословенном Краю. Можно было шагать дни и ночи, и не встречать похожих лиц. Все было разным. И люди, чем дольше наблюдал за ними Эльмандил, открывались все с новых сторон. Они не были злом, и даже не служили ему. Они пытались ему сопротивляться, по-своему, по-человечески, порой, жестоко, но таковы люди.
А еще были в этом мире искусства. Живопись, подобно которой никогда не видел прежде Эльмандил. Прямо на улицах городов висели огромные изображения прекрасных девушек и манящих пейзажей. Но самое потрясающее называлось коротким словом «кино». Это был способ путешествовать между мирами без помощи магии, как привык ее понимать Эльмандил. Без помощи странников или потайных ходов. Нет, достаточно было заплатить деньги – смешной обычай – и  можно было сидеть и смотреть на иные миры бесконечно. Вот оно – настоящее счастье и настоящее могущество.
- Эй, парень, - у выхода из пустого кинозала стоял маленький смешной человечек, - Денег заработать хочешь?
Чоки кивнул, согласился.
- Постоишь на крыше. Высоты не боишься? Хорошо. Там, короче, будет мужик по веревке ползти, ты должен за него переживать. Понял?
- Зачем?
- Съемки, парень, - и потащил новоявленного актера куда-то по улицам, не переставая говорить, - В городе как вымерли все. А у нас пацан с крыши свалился. Выпил маленько, теперь в больнице валяется. Так ты осторожнее, ты на него похож просто. Издалека - совсем одно лицо. Это удача, парень.
Мужик действительно полз по веревке с крыши одного дома на соседнюю. Чоки действительно переживал. А когда ползший вдруг сорвался и повис на одной руке, душа эльфа не выдержала – он побежал по злосчастной веревке, вытянул ничего не понимающего человека.
- Ты чего? – спросил мужик.
Снизу что-то кричали:
- Гениально, не останавливайте камеру!
- Парень, едешь с нами, - кричал суетливый человечек, - Надеюсь, ничем не занят? Родители возражать не будут?
- Не будут, - ответил, Чоки, улыбнувшись.
… - Давай еще пару трюков…
… - А так можешь?...
… - Ты странный, парень, но мы это берем…
… - Слушай, да ты гений – твой сценарий прошел…
Эльмандил нашел для себя подходящее оружие для борьбы со злом. Держись, Хумиом. Кино вездесуще!

Артур Вейш
- Если ты, Артур, не прекратишь одеваться подобным образом, мы будем вынуждены исключить тебя из школы. Ты же знаешь, мы взяли тебя на испытательный срок. Чтобы завтра не было этих рваных Джинс и длинных волос. Школа – культурное место. Никто не заставляет тебя носить школьную форму, но выглядеть надо прилично. И не забывай об испытательном сроке.
Артур смотрел на директора, который почему-то избегал прямого взгляда. Артур тяжело вздыхал. Прошла всего одна учебная неделя.
- Вы знаете, что это называется «шантаж»? – вдруг спросил Артур.
- … Считай, что я этого не слышал.
Вот так. Дело-то не в рваных джинсах, и постричься можно хоть налысо – дело в принципе. Не выделяйся. Какая скука.
Артур оделся прилично. Пиджак, галстук, короткая стрижка – пай мальчик. И что с того? Ничего ведь не изменилось. Директор продолжал жаловаться маме.
- Екатерина Александровна, ваш сын ведет себя вызывающе.
- НУ, мама, я же ничего не делаю, я сижу на первой парте, я получаю пятерки, я не дерусь и всегда внимательно слушаю учителей. Хотя они очень часто говорят полную чепуху.
- Артур, наш директор просто чувствует себя дураком, когда ты на него внимательно смотришь. Не смотри на него, пожалей старого человека.
Мама на самом деле гораздо мудрее, чем хочет казаться.

Артур получал пятерки. Артур не смотрел на директора, Артур участвовал в олимпиадах и художественной самодеятельности.
- Мне иногда кажется, что прошлое лето мне приснилось, - сказала Аня. Она стояла у окна и смотрела во двор. Она тоже изменилась: длинные волосы, платье, спокойный ровный голос.
- Маме тоже так кажется, - ответил Артур, улыбаясь.
- Я не о твоей маме, я о тебе. Неужели за год ты ни разу?
- Что?
- Ничего, - она даже не смотрела на него.
- Вот именно, ничего. Ты даже вслух боишься сказать. Взрослеем? Больше не будем играть в сказку? Ты права. Бери пример с моей мамы. Ничего особенного не произошло. Поиграли, пофантазировали. А теперь школа и институт. Надо принять важное решение, какую профессию выбрать.
- Я пойду работать в милицию, - Аня словно нарочно не замечала иронии. Или не понимала, или не хотела понимать, - К трудным подросткам.
- А я пойду к гному Хисерусу в Университет.
- Дурак ты, Артур, я серьезно, - и она вышла из комнаты.
- И я серьезна, - ответил Артур захлопнувшейся двери.

Самое сложное, оставаясь одному, не измениться, вернее, не изменить себе. То, во что веришь только ты один, просто твои личные фантазии. Как крепко засела эта мысль, вбитая обществом, не желающим терпеть тех, кто не похож на остальных. Тех, кто выделяется. Быть чужим – страшно. Это одиночество, которое совсем не пахнет звездами. Это та жизнь, которую ведет все человечество. Ведь и мама, которая, шутя, победила злого волшебника, она ведь изо всех сил старается не верить в это… И правда, дико же звучит. Какие злые волшебники, когда надо подумать об экзаменах, о службе в армии. О перестройке в стране, в конце концов. Ведь на улицу страшно выходить.
В паспортном столе взяли расписку в том, что Артур Вейш добровольно подтверждает свою национальность – русский.
- У тебя бабушка латышка, коренная, до сорокового года тут жила. Ты что, с ума сошел?
- Иногда я жалею, что не родился евреем, - отвечал Артур.
Все было скверно. Все было неправильно. Целый год. А особенно летом, следующим летом. Как снег на голову – листовки с вертолетов.
- Граждане! Товарищи! Сохраняйте спокойствие. Коммунистическая партия не собирается устраивать новой революции, а просто защищает Конституцию…
А по телевизору:
- Русские танки скоро войдут в город. Все на защиту Риги! Истинные латыши не должны прятаться по домам, они должны отстаивать свою свободу!
И «Лебединое озеро» с утра до вечера.
- Вот гады, мало им Сталина с его репрессиями, - завелся Валера.
Мама не отвечала, молча мыла посуду, слушая длинные пространные речи мужа о распоясавшихся коммунистах. А потом вдруг заявила:
- Помолчи лучше.
А Артур все ждал чего-то. В воздухе висела паутина тревоги. Ощущение не из приятных: ничего не можешь сделать, ничего не понимаешь, но отчетливо видишь, где фальшь, где обман, где суета. Словно стоишь в стороне и наблюдаешь, как тычутся слепые котята в стену, пахнущую молоком. Артуру было почти страшно. Если бы что-либо подобное происходило в Межнебесьи, он знал бы, с кого спрашивать. А тут?

Алексея он нашел сам. Впервые. Тот удивился.
- Уже научился? – спросил он.
Дело происходило в маленьком подвальчике-ресторанчике, где странник сидел за столиком под лестницей, ожидая кого-то.
- Садись, у меня мало времени.
Артур сел.
- Что происходит? – в лоб спросил он.
- Мирам иногда свойственно меняться. Впрочем, твой мир никогда не успокоиться. До самого конца. Только ты хотел задать другой вопрос: «Что делать?».
Артур кивнул.
- А я не знаю. У каждого из нас своя дорога. Тебе выбирать, как идти по ней.
- Как идти по дороге, я знаю. Я не знаю, что делать. Есть разница.
- Жить. Как ни банально это звучит. Артур, ты будешь делать то, что не можешь не делать. Остальное – суета, фон. Видишь дорогу на шаг вперед – будь доволен. Не всегда случается такая удача. А ответы поищи в себе, - голос Алексея был усталым, очень усталым.
- Все неправильно.
- Что такое «все»? Поищи ответы в себе. Для того, чтобы двигаться по Дороге, важно видеть, что происходит в тебе самом. Вот и все. Большего я не знаю. Я не создатель, я даже не маг. Спроси у мамы. Катрина разбирается в проблемах вашего мира гораздо лучше меня. Я просто иногда прохожу мимо.
- Она ничего не скажет. Ей проще делать вид, что ничего особенного не происходит.
- Ты неправ. Ты совсем не знаешь свою мать.
- А ты знаешь? – тут Артур впервые за весь разговор посмотрел собеседнику в глаза. Это было непросто. Мир начал дрожать, пытаясь растворится. Еле удержал его Артур, но глаз не отвел.
- Когда-то знал, - странник смотрел в душу, будто выворачивал наизнанку, но и сам при этом оставался открытым до предела. – Ты же слышал наш разговор с Бреном на его свадьбе.
- Слышал, - Артуру стало немного стыдно, но все-таки глаз он не отвел, продолжал искать в них ответ.
- Ваш мир слишком резко переворачивается. Границы трещат. Твоя мама держит границу, ей очень непросто. Присмотрись к ней. И береги ее.
- Ты сказал Брену правду? Ты, правда, не любил ее?
- Любил, но не так. Только не спрашивай, почему. Это действительно совсем не твое дело.
- Рэй? – спросил высокий человек в синем грязном плаще, опустив руку на плечо Алексея.
- Я жду вас, мэтр.
- А…
- Он уже уходит.
Артур встал, молча поклонился и вышел, с трудом удержавшись от того, чтобы не исчезнуть на глазах незнакомца. Мало ли, вдруг это там не принято, и Алексея неправильно поймут.

Гном, как всегда, приснился.
- Здравствуйте, юный любитель знаний. Все еще не надумали поступить ко мне в ученики?
- Не сейчас, уважаемый. Пока мое место совсем в другом мире. Неотложные дела. Надо защищать маму.
- По какому вопросу сегодня? – в маленьких добрых глазах светилось любопытство, теплое, и понимание, действительно, настоящее понимание.
- ЧТО-нибудь относительно защиты и слабости. На уровне магов. Это ведь где-то рядом: маги-хранители и сторожа.
- М-да, работа вам предстоит серьезная, приготовьтесь.
- У меня есть время.
Гном прищурился, глядя на Артура снизу вверх, словно оценивал.
- Я вам помогу. Это, пожалуй, по моему профилю. Кстати, думаю, это потянет на вступительный экзамен.
Артур улыбнулся. Стало спокойно на душе, светло. Небольшой ветерок растрепал волосы.
- Спокойнее, молодой человек, это все-таки библиотека.

ЭПИЛОГ
Он грел ноги у камина. Пламя протягивало свои жадные пальцы к старым, усталым ногам, но дотянуться не могло. Это вызывало какое-то злорадство в душе мага. А так хотелось покоя. Обычного человеческого покоя.
Но нет. Выбрал судьбу мага – живи со своим выбором.
Осторожно подкралась кошка, потереться о ногу – отшвырнул.
- Не до тебя!
- Но, мессир.
- Прекрати! Нахватался черт знает, чего.
- Не злитесь, экселенц, вы сами придумали нас такими, - голос был обиженным, искренне обиженным, без обычного кривляния.
Если б все было так просто. Он вздохнул тяжело, закутался поплотнее в старый линялый халат. Дул ветер. Промозглый ветер. Между мирами всегда так. Не было сил чего-то исправлять. Достаточно камина.
Дурацкая затея. Бредовая идея – привлечь странников на свою сторону. В каком страшном сне приснилось такое? Как вообще мозг вынес это? Умопомрачение, не иначе.
Зачем полез в этот плоский мир? Захотелось поиграть во всевластие… Как дитя малое, право слово.
- Поправочка. Мир вовсе не плоский.
- Откуда ты знаешь, зануда? Ты когда-нибудь видел его со стороны?
Тишина в ответ. Не боятся. Даже они, порождения прихоти, не боятся.
Он пошевелил носками ног. Пламя, и то толком не греет. Распоясались совсем, дармоеды. А тут еще эти мысли нараспашку. Ничего не скроешь от этих мерзавцев.
- Не ругайтесь, вам это не идет.
- Тоже мне нашлась, аристократка интеллигентка. А ну, брысь!
- Я-то уйду, но вам от этого легче не станет.
- М-м, - невразумительно, но недовольно.
- Может, чаю с ромом?
- По старинному рецепту.
Сколько же их тут, боги?!
- Не вмешивайте еще и богов, милорд, нам только их тут не хватало.
Да уж. Хватит бешеных мальчишек с хулиганскими наклонностями и одной ощетинившейся ежихи. Материнский инстинкт, будь он неладен. Сколько раз давал себе слово – не вмешивать в свои дела магов, никаких. Но они ж везде, куда ни плюнь.
- Ваш чай, - старинная огромная кружка из темной глины, запах…
Вот оно, наверное, счастье.
- Подождите, мессир, а как же мир, мир завоевывать-то будем?
- Заткнись, - все, все, вот он уже добродушный старикашка. Знают, сволочи, чем пронять.
- Может, завтра?
- Только, господин мой, найдем что-нибудь новенькое, и подальше…
Интересно, сколько их? Никогда не поймешь, кто именно говорит из пустоты. То их двое, то пятеро, а то один, да еще в облике кота… или все-таки кошки?
- Это так важно? – замяукали с трех сторон разномастные представители семейства кошачьих.
- Мне казалось, Артур тебе понравился, - чай был вкусным, а главное, горячим.
- А вам?
Умные, сволочи, за то и терплю.
Он выплеснул остатки чая в камин. Огонь жадно проглотил душистый напиток, благодарно замерцал.
- Ладно, чего уж там, - он устроился поудобнее и закрыл глаза.
Может, сегодня приснится что-нибудь попроще…




Рига - С.Петербург
1998-2001гг.