Внук

                                                                 Сергею Сергееву, которому я давно обещал
                                                                 написать этот рассказ, и который его уже не прочтёт.

1.
– Что-что-что? – Анна Никитична хватается за сердце. Пытается что-либо произнести. Беспомощно протягивает трубку телефона Василию Фёдоровичу. Глаза полны испуга и мольбы.
– Слушаю!.. Откуда?.. Как «милиция»?.. Статья? Ничего не понимаю!.. Конечно… Как проехать?.. К кому обратиться?..
Василий Фёдорович положил трубку.
22:13.
– Что?
– Поймали на краже в магазине.
– Каком ещё магазине?
– Супермаркете. «Квадро». Надо ехать.
– Куда ехать?
– Да в милицию.
– Зачем?
– Ты можешь остаться.
– Нет, – Анну Никитичну трясло.
Василий Фёдорович методично собирается. Тёплый серый вязаный свитер с воротником под горло – на улице холодно и идёт снег. Ботинки с мехом. Рыбьим, конечно. Подкладу к куртке пристегнуть бы… Наверное, лишнее. Шапка, перчатки. Поясная сумка с лекарствами, документами…
– Ты документы найди! – кричит в спальню.
– Какие документы?
– Паспорт его.
– А мой нужен?
– Кто его знает. Возьми на всякий случай.
Поясная сумка щёлкает.
В спальне хлопает дверца шкафа.
– Ничего не забыли?
– Деньги на проезд? Мне дурно.
– Останься, говорю.
– Нет, поеду с тобой.

2.
Во дворе было жарко и сухо, если не считать оплавлин асфальта.
Рисую длинную линию: мел едет по ровному жёсткому, буксует в смоле, объезжает ямки...
На асфальте под солнцем лежит, скрючившись, ссохшаяся лягушка.
Поднимаю за бледно-зелено-серую лапку – как кусок коры.
Вспомнил: если сухую лягушку положить в воду, она оживёт. Так сказал Игорёшка.
Вышагиваю по высоким каменным ступенькам прохладного подъезда, открываю потихоньку дверь в квартиру. В своей комнате тётя Зина кричит на Наташку, бабушка с тётей Машей – на кухне: стучат кастрюлями и разговаривают. Что-то булькает и вкусно пахнет.
Захожу в ванную, плотно закрываю дверь, кладу лягушку на белое дно, затыкаю пробкой дыру и пускаю воду. Вода добегает до лягушки, потихоньку трогает её за лапку... Утонет? Ничего не происходит: как была деревяшкой, так и осталась: плывёт. Наверное, она должна хорошенько напиться.
Закрываю воду и иду в комнату.
Играю.
...
Какой-то шум из коридора.
– Какой ужас! – кричит тётя Зина. – Маша, тётя Нюся, идите сюда!
Хлопанье дверей, топот ног.
– Откуда она тут?
– Воду, воду спустите!
– И как её взять?
– Как теперь здесь мыться? Я ни за что не полезу в ванную теперь!
– Отмоем.
– Газетой, газетой её!
...
Ожила!
...
Так хотелось, чтоб ожила!
...
А ожила ли она?

3.
На улице шёл снег.
Первый настоящий снег.
Безветренно.
Снег постепенно накрывал высохшую за бездождливую осень землю, отбеливал дорожки – и всё это серое и невзрачное потихоньку превращалось во что-то радостное и наконец подобравшееся, долгожданное. «Новый Год будет снежным», – они шли по чьим-то следам, осторожно, под ручку, к остановке. Шли через дворы, спрямляя путь. И бахрома снега скрывала не только облезлые стены там и сям разбросанных девятиэтажек, но даже окна, которые чуть теплились.
Жёлтая маршрутка была припорошена снегом, снег – в стыках стёкол на окнах. «Дворники» периодически сметали с лобового стекла очередную порцию снега. А на полу пригревшийся, пробравшийся на обуви в салон снег серел, распластывал кисельные комки, подтекал грязной юшкой.
Доехали быстро. Теперь искать отделение. Не знать бы, где оно, вообще!
– Надо спросить.
Они подошли к воротам между двухэтажными гостиницей «Рококо» и жилым домом. Немцы ещё эти дома строили.
Снег поредел и потихоньку сошёл на нет: весь высыпался.
За воротами – широкий пустой белый двор. У ворот – домик сторожа с окном. В нём – тусклость синевы экрана телевизора.
Стукнул.
– Где тут милиция?
Сторож приоткрыл форточку.
– Вам надо обогнуть этот дом. Там, за двором. Видите? Правее мебельного магазина?
«Там» возвышалось – из жёлтого кирпича, освещённое со всех сторон лампами. За ним – левее – не было высоких строений: начинался одноэтажный район.
Обходили по настоящей снежной целине – даже жалко было топтать это мягкое существо, так наивно и пушисто прилёгшее на землю.
Пробивали первую дорожку.
А потом – улица с белой неглубокой, затянувшейся пухом автомобильной колеёй. Здесь проезжали те самые машины, что теперь стоят гуськом у отделения.
За жёлтой четырёхэтажной милицейской коробкой возвышалось огромное стеклянное, отливающее чёрными бликами здание с весёленькой надписью на крыше «...е-б-е-л-ь-н-ы-й ц-е-н-т-р».
Поднялись по ступенькам. Постучались в маленькое окошко, вделанное в металлическую дверь.
Открылось на ширину шапко-головы сержанта.
– Что?
– Внук тут, задержанный, позвонили.
– Фамилия?
Услышав ответ, что-то спросил во внутрь. Подождал, приоткрыл щель, кивнул:
– Проходите.
– А жена?
– Нет, разрешается только одного.
– Может, ты поедешь домой? Холодно.
– Нет, – пробормотала Анна Никитична, – я здесь. Если что – позвони.
Прошёл в отделение.
Сержант был одет в форменную тёплую куртку; АК на груди.
Большая комната, перегороженная. За стеклянным окном – несколько ментов. На середине комнаты – стол, стульев нет. По стенам – какие-то тексты в рамках, В углу – фото разыскиваемых.
– Куда идти-то?
– По коридору. Справа предпоследняя дверь. 102.
23:00.
Зашёл: на невысоком возвышении-сцене – два состыкованных стола – для президиума. Сбоку – кафедра из полированной «под орех» гнутой фанеры. За столом сидел толстый и стоял тонкий.
Глянул в чуть освещённый зал: ряды жёстких кресел, как в советских кинотеатрах, с проходом посередине. Окна занавешены вертикальными пластиковыми жалюзи серого цвета.
По проходу бродил стоеросовый плечистый Сергей. Когда вошёл Василий Фёдорович, Сергей остановился и как-то неожиданно просяще-виновато посмотрел и сразу же отвёл взгляд.
И ещё в зале сидели какая-то женщина и худенький тщедушный паренёк.
– Кто вы? – устало глядя на стол, спросил толстый старший лейтенант. Тонкий как-то оценивающе-вопросительно смотрел на Василия Фёдоровича и кривился.
– Вот мои документы. Я – дедушка. Что случилось?
– А где родители?
– Родителей нет...
Старлей задумался, что-то вспомнил.
– Да... Ваш внук подозревается в преступлении, предусмотренном статьёй 158 часть 2.
– И что это означает? Я не понимаю.
– От двух до шести лет.
Василий Фёдорович вопросительно промолчал.
– Вот с этим – старлей кивнул на тщедушного паренька, который как-то сжался под его взглядом, – они украли в магазине «Квадро» вещей и продуктов на 2200 рублей, – милиционер посмотрел на небольшой полиэтиленовый фирменный «Квадровский» пакет, в котором были туго свёрнуты какие-то тряпки, торчало донышко алюминиевой банки.
– Что вас, дома не кормят, не поят, не одевают? – с нудным осуждением сказала женщина. Похоже, эта фраза уже произносилась здесь не раз. – Тоже мне, нашлись подельники! Чего им ещё-то нужно?
Ах, как мы любим обобщать!
– И что нам теперь делать? – спросил Василий Фёдорович, – Я могу сесть?
– Сесть вы всегда успеете... – процитировал старлей.
Василий Фёдорович проглотил «шутку», прошёл в зал и уселся.
– Я – оперуполномоченный. Сейчас будем составлять протокол. В вашем присутствии. Он же у вас несовершеннолетний?
– Да. А с магазином никак нельзя договориться? Я бы оплатил эти 2000 руб.
– Уже нельзя. В магазине их держали 4 часа. Они ни в чем не признавались и не сообщали своих имён, адресов, телефонов. По словам охранников, они дерзили. Да и тут они ведут себя...
Василий Фёдорович посмотрел на Сергея. Тот сразу:
– Мы не дерзили. И вели себя нормально!
– Если бы вели себя хорошо, то спали бы теперь дома, а не здесь. Ещё не известно, отпустим ли вас домой. А то в камере до утра с зеками посидите, охладитесь. Как пивко? Вкусненько задарма? Да ещё и в кодле!?
– Вы что, пьяны?
– Не наговаривайте, товарищ лейтенант! Они взяли по банке пива, но не выпили же его! – вмешалась женщина. – Ну и не намекайте на «компанию»! Никакой компании не было.
– Как же! Они сговорились украсть и украли!
– Не надо. Они случайно встретились возле магазина!
– Ну, это зависит уже от того, как запишем...
В зал кто-то заглянул и позвал. Опера вышли.

4.
– Я – мать этого обалдуя. – подсела к Василию Фёдоровичу женщина. – Зовут меня Вера Ивановна. Нужно что-то предпринимать. Вы видите, что они шьют нашим детям? Что был сговор! А это – больший срок!
– Вот оно в чём дело! – Василий Фёдорович понял, на что намекали опера.
– Я созванивалась со знакомыми. Чтоб опера записали «часть 1» вместо «часть 2», им надо 10000 дать.
– На двоих? – «Не будь наивным!» – сообразил сразу же Василий Фёдорович, – «Готовь деньги за своего преступника.»
Вера Ивановна даже внимания на эти слова не обратила.
– Сейчас мой племянник связывается с нужными людьми, чтоб вообще это дело закрыть. Нашим дуракам специально вешают это дело.
– Так что там вообще было? В этом магазине?
– Да какая разница!
– Ну, взяли мы по блоку сигарет. И ещё я надел свитер на себя. Так они меня вообще раздевали до трусов: дед, ты ведь в «Квадро» всегда дешёвку покупаешь! Я им даже показывал, что вещи стиранные!– пояснил Сергей.
– Почему не звонил?
– Думал, что так договоримся.
– На «так договоримся» нужны деньги! Ума украсть у вас хватило, а вот позвонить родным – мозгов и нет!
– Да дураки они ещё, глупые!
– Ага. По внешнему виду вот только не скажешь! – Василий Фёдорович посмотрел на рядом стоящего гиганта-Сергея снизу вверх, – Девки уже на них заглядываются!
– Я – малолетка, мне они ничего не сделают.
– Вот ты на что надеешься!

5.

На окне – разноцветный город!
Красивые дома, улицы, даже две машинки...
Город называется по-заграничному: Тутовн.
Позавчера я тащил велосипед и стукнул толстый картонный лист, который стоял на столе. И какие-то дома попадали. Вовка – мой старший брат – надавал мне тумаков и все отстроил из пластилина заново.
Город большой. И даже блестит под солнцем.
А Игорёшка сказал, что пластилин горит!
А если устроить в городе пожар? Бывает же война! Как позавчера, когда я велосипедом... Целый взрыв получился!
Иду на кухню.
Теперь мы живём в новой квартире. Мама и папа получили. Так интересно было переезжать! Сколько разных вещей. И на кухне теперь не коммуналка.
Спички лежали у газовой плиты. Старую электроплитку папа выбросил, хоть бабушка и не хотела.
Зажигаю спичку и подношу к зелёному дому, который был с краю. И ничего не загорелось. Только пластилин поплыл. И стал темнеть. Потом стал темнеть соседний дом. Я потрогал пальцем и... Ой! Горячо! Пластилин прилип к пальцу, еле отмахался.
Горит или нет? Ничего не видно: солнце бьёт прямо на город, как яркая лампа. И вдруг: да уже горит половина! Дома съёживаются, оплывают и покрываются грязными корками...
Испуганно оборачиваюсь: за спиной брат:
– Ты что делаешь, гад! – оттолкнул и дунул.
Погасло? Дым коптил кверху широкой воронкой.
Погасло!
Брат пытается отодрать от подоконника картонку: от жара краска подоконника прилипла снизу.
Отодрал.
По доске окна – уродливые чёрные пятна, куски вплавившегося картона. По белому, гладкому, новому...
– Вов! Не говори папе!
– Обязательно скажу! Смотри, чего наделал!
– А мы опять покрасим!
– Быстрый какой! Нет, не получится... А краска где?
– На балконе, в ящике. И кисточка там. Я видел, как бабушка складывала.
Кое-как намазали подоконник.
Город жалко...
А вечером Вовку ругали. Я слышал, когда спал.
Город жалко.

6.
В зал вернулись опера.
– Ты пиши протокол с несовершеннолетнего. – сказал толстый.
– Окей. Где на него документы? Вы их привезли? – обратился лейтенант к Василию Фёдоровичу.
– Да, вон же они, на столе!
Тонкий взял в руки документы, кипу бумаг, уселся за стол.
– Я сейчас все запишу, как было... Вы потом прочтёте и подпишете...
– Вы бы лучше посоветовали, как быть...
Опер посмотрел на Василия Фёдоровича, как на ненормального и опять уткнулся в изучение каких-то бумаг. Достал калькулятор, стал что-то пересчитывать.
– Слушай, Олег, у меня не сходится...
Толстый подошёл и стал за спиной: – Всё получалось! Пересчитай, бухгалтер!
Лейтенант начал опять тыкать пальцами в калькулятор, потом удовлетворённо вздохнул.
Зазвонил телефон Веры Ивановны. Та внимательно выслушала. «Ты когда подъедешь?.. Через минуту выйдем!»
– Подъехал племянник, – шепнула она Василию Фёдоровичу. – Нужно выйти. С вами. Поговорить надо, – и громко, обращаясь к операм: – Мы пока вам не нужны?
– Это ваше дело. Пока я заполняю шапку протокола... – и он задумчиво, с очень серьёзным видом начал изучать какие-то бумаги.

7.
На крыльце уже их ждал племянник Веры Ивановны.
– Ну, что узнал? – спросила она.
– Вон там стоит моя жена, – Василий Фёдорович кивнул в темноту. – Давайте отойдём отсюда.
Подошли к Анне Никитичне.
– Мои знакомые связались с одним начальником, – начал племянник. – Чтобы отмазать от 158-й статьи нужно заплатить 60 штук.
– Да где же такие деньги найти?
– Ну, у меня есть немножко, занять...
Василий Фёдорович прикинул, сколько денег у него на карточке. Это была приличная для их бюджета сумма. Этот внучок нас с Нюсей в могилу загонит. Был маленький, маленький, и вдруг... Нет, не вдруг. Это какое-то наказание.
– 60 тысяч? – переспросила Анна Никитична, – Ого!
– Но ведь и дела не будет!
Тут позвонил старший внук Владимир. Василий Фёдорович отошёл в сторонку. Вкратце сообщил внуку новости.
– Я сейчас позвоню своим знакомым.
– Не звони...
– Тебя, дед, не спрошу. Узнаю, что это за цена. Какая, говоришь, статья?..
Вернулся.
– Не, – сказала Вера Ивановна, – на такую сумму я не согласна. Ну, насобираем, ну отдадим последние, а дальше что?
– Тут ещё страшно вообще эти деньги им давать: а вдруг и нас тут же под статью!
Вера Ивановна удивлённо: – Да что вы! Они только так и зарабатывают!
– Нет, тётя, бывает, что разводят и на этом. – озабоченно сообщил племянник, – Тут нужно только через надёжные руки.
– И чего им дома не сиделось? – вздохнула Анна Никитична.
– «Квадро» – это у них сегодня не первый... – сообщила Вера Ивановна.
– На что вы намекаете?
– А то, что они сначала стащили по банке пива в новом «Ашане»!
– Это-то откуда вам известно?
– Да сынок сообщил. Я б его убила! А потом уже навеселе потащились в «Квадро» А тут охрана ушлая. Глаз намётанный. Они их сразу вели, судя по всему.
Опять позвонил старший внук. Знакомые подтвердили сумму 60000 и вызвались помогать вытаскивать.
– Не надо, внучек!
– Как это не надо! Он своей судимостью мне всю карьеру испортит! Меня собираются за границу посылать, а тут этот козёл вляпался!
– Сказал же: не торопись.
– Какая фамилия у опера? Вы в районном отделении? Будённовском?
– Я не помню фамилию опера. Да он, кажется, и не говорил.
– Спроси!
– Я на улице. Вот вернусь – спрошу.
– Ну, дед! Как же ты не спросил?
– Я тебе перезвоню! – и отключил телефон.

8.
Василий Фёдорович зашёл в зал. Тонкий лейтенант продолжал что-то переписывать. Иногда что-то спрашивал у старлея.
– Звонил Вовка, – потихоньку сказал Сергею Василий Фёдорович, – Ты всех уже на ноги поднял!
Сергей сидел понурый, но испуга в его поведении вовсе и не чувствовалось. Ничего не соображает.
– Ты весной в армию собирался, говоришь? – спросил старлей, – Забудь! Пока срок не отмотаешь, никаких армий!
– Почему?
– Потому что в армию не всех берут!
– Вы бы лучше не пугали, а сказали что делать. Кстати, вы мне свою фамилию не назвали.
– А зачем она вам? – насторожился опер.
– Старший внук хлопочет...
– Что? – оперов как подбросило. – Давайте выйдем!
В коридоре старлей сразу прошептал: – Я вам ничем не помогу, если вмешается начальство!..
– Но вы-то молчите!
– Пройдёмте за нами, – они пошли по коридор, свернули направо и оказалась на лестничной клетке.
– Поймите, – сказал старлей, – мы могли бы убрать из протокола сговор, и тогда совсем другое дело. Это уже до трёх лет. А скорее всего, для вашего дылды – условно.
– Я у вас сразу спрашивал, что можно сделать...
– Но мы-то вас не знаем!
– А я откуда знаю, что у вас на уме!
– Отлично. Какой суммой вы располагаете?
– Назовите цену.
– Ну, на сколько вы рассчитываете? Только деньги сразу, сегодня.
Василий Фёдорович вспомнил, что речь шла о 10 тысячах. Эх! Буду жадным и непритязательным!
– Ну, тысяч пять смогу наскрести.
Старлей скривился.
– Семь.
Василий Фёдорович поскрёб бороду.
– Хорошо. Где здесь банкомат? Только «Сбербанковский»?
– Я вам покажу. Идёмте.
Худой опер прямо направился к выходу, застёгивая на ходу куртку. Василий Фёдорович еле поспевал за ним.
Они вышли на улицу и подошли к мебельному магазину. У входа зеленел банкомат.
– Этот подойдёт? – спросил лейтенант, развернулся и пошёл в отделение. – Только не задерживайтесь! Я вас жду.
Василий Фёдорович снял 7 тысяч.
Нашёл у отделения Анну Никитичну. Всё объяснил. Как обычно, начались причитания и чуть ли не слёзы. Успокаивал: сейчас отдам деньги и нашего выпустят, поедем домой. Тут опять позвонил Вовка. Объяснил и ему.
– Дед! Ты с ума сошёл! Я уже договорился! Они звонят в отделение!
– Я тебя не просил этого делать!
– И что теперь?
– Извинись. Потом что-нибудь придумаем.
– И как я с ним буду разговаривать теперь? Он же поднял какого-то начальника! Вытащил из постели!
– Вова! Пока ничего не надо!
Из отделения вышел опер:
– Ну, что вы там? Всё нормально?
– Да, сейчас жену успокою и подойду, – он отключил телефон.
– Давайте побыстрее, протокол надо дописать.
Василий Фёдорович прошёл за лейтенантом на ту же лестничную площадку. Опер достал насколько сложенных листов бумаги, куда Василий Фёдорович всунул деньги. Опер, не дотрагиваясь до купюр, пересчитал, развернулся и, довольный, пошёл дописывать протокол.

9.
– Этот пацан у вас покупал майку?
– Да.
– Вот эту майку? С ACDC?
– Да. Вам она не подошла?
– Нет, просто я не собираюсь её покупать.
Полная, потная продавщица внимательно посмотрела на Сергея:
– Деньги спёр? Я ещё тогда удивилась: пять тысяч одной купюрой принесли. Потом ещё пять тысяч... Давайте майку, – она внимательно осмотрела товар, убедилась, что все нормально, вернула деньги. – Следить за своим чадом нужно.
– Спасибо за совет. Где купил кассеты?
– Там, у входа, там они продают, там много.
– И как ты не догадался купить кассет побольше?
Я посмотрел на отца: он был злой и бледный. Он ещё не знает, что я взял баксы...
Они искали на рынке продавцов и отдавали товар, чтоб вернуть хоть часть денег, которые я стащил из шкафа. Потому что мама сказала, что больше денег нет. Как же!
– Эту кассету у вас купил этот малец.
– Не помню. – парень повернулся к своему напарнику. – Он у нас покупал?..
Да у вас я и покупал! Теперь отказываться будут. Хоть бы отказались. А дверца ящика с деньгами легко открывалась, хоть и на замок была закрыта. Как Игорёшка и сказал. Чуть поддел, – и открылась! Хорошо, что баксы у Игорька, он сохранит их...
– Мелкая покупка? Он не может вообще покупок без моего разрешения делать!
– Да держи ты свои копейки! – парень чуть не бросил смятые бумажки. – Следить за своими малолетками надо.

Отошли.
– Ну а куда эту заколку девать? Ты её зачем вообще покупал?
– Таньке подарить.
– Какой это Таньке?
– Это сестра Игоря. У неё день рождения. Я хотел ей подарок сделать.
– Тебя она пригласила?
– Нет...
Отец молча тащил меня к остановке. Злой. Что я теперь скажу Игорёшке? Он баксы в дело вложил, говорил.
Хорошо, что не ругал. И побил дома не сильно. И чего они за эти деньги трясутся? Надоели! Уехали бы куда они? Жил бы с бабкой и дедом!

10.
Какой там сон!
Утром только и задремал. А жена разбудила. Когда она-то спала?
Хорошо, что сегодня не дежурить.
7:35
Василий Фёдорович и Сергей шли по протоптанной в снегу дорожке. Снег кончился. Утро ещё даже не серело,
Анна Никитична порывалась поехать к дознавателю с ними, но решили, что делать ей там нечего.
Город был ещё белым. Только дороги уже зачернились. И кое-где проступала земля. По проталинам легко было понять, где идут теплотрассы.

У милиции встретились с Верой Ивановной.
Отошли в сторонку.
– Вы платили?
– Да. Не десять. Семь.
– А мы ещё думаем.
– Не боитесь?
– Со следователем решили не связываться. С дознавателем.
– А как же протокол?
– А что протокол? Выкрутимся, – Вера Ивановна что-то не договаривала. И Василий Фёдорович сообразил, что они уже что-то иначе решили. Интересно, сколько они заплатили?

Дознаватели сидели в соседнем двухэтажном здании, старом. Вход туда был со двора. Дом, похоже, тоже пленные немцы в 50-х строили. Во дворе – боксы для машин. Снег был грязно укатан, блестели лужи бензина. По дорожке между зданиями сновали милиционеры – мужчины, женщины, в серо-синей форме. Хлопали двери.
Поднялись на второй этаж.
– У вас адвокат свой есть? – сразу, как только они заглянули в кабинет, спросил дознаватель – молоденький лейтенант.
– Нет.
– Вы будете его искать сами? По закону вы можете пригласить государственного.
– Как это устроить?
– Сейчас свяжусь. Кто-то из них сегодня дежурит.

Адвоката ждали минут тридцать.
Было шумно. Дверь в кабинет, выходящая на широкую лестничную площадку, была открыта настежь. В кабинете сидело трое лейтенантов. Они лениво что-то обсуждали: «бу-бу-бу». Изредка матерились. К ним иногда заглядывали «посетители», и тогда их усаживали на ободранные стулья, что-то выспрашивали и объясняли, записывали. По коридору, лестнице бродил народ – в форме, без неё.
Василий Фёдорович разглядел и Веру Ивановну с её отпрыском: подпирали стену у другого кабинета, в дальнем конце тускло освещённого, неряшливо выкрашенного коридора. Василий Фёдорович подошёл к ним, но говорить было не о чем. Они ждали своего дознавателя, который был у начальства.

Адвокат – парень лет тридцати – прошёл в кабинет и сразу же вышел: всё понял? Протянул свою визитку и раскрыл удостоверение. Сообщил, что может, конечно, и бесплатно, но только в рамках обвинения. Чего-либо ещё предпринимать не будет. Но если клиент согласится нанять его частным образом, то тогда можно придумать что-нибудь.
Стоимость услуг адвокат оценил в 15 тысяч.
Василий Фёдорович, почти не раздумывая, согласился. Всё меньше, чем 60. Да и есть пока гробовые сбережения...

Минут 10 адвокат знакомился с материалами, потом вышел.
– Хорошо, что в деле фигурирует 158-я, 1 часть. Но если хотите... Я думаю, что мне удастся вообще применить другую статью, – мелкое хищение.
– Не понял.
– Дело в том, что под статью 158 ваш внук попал только из-за того, что сумма похищенного – больше одной тысячи рублей. Вот смотрите в справке-счёте: «мужской джемпер – 595 рублей, блок сигарет «Camel» – 470 рублей, банка «Ягуара» – 35 рублей. Всего 1100 руб. А у меня есть знакомые в охране супермаркета. Если удастся скинуть 150 рублей, то ваш внучек вообще не подпадёт под уголовное дело. Мелкая кража. Может быть, штраф. А может – вообще ничего. Комиссия по несовершеннолетним учтёт, что никаких претензий у магазина нет, что никаких правонарушений у него нет... – адвокат замялся и посмотрел на Сергея.
– Нет?
– Конечно, нет! – буркнул Сергей.
– Нет, ничего такого раньше не было.
– В общем, легко отделается.
– Так просто?
– Не так просто. Это стоит 15 тысяч.
Василий Фёдорович дёрнулся.
– Дело в том, что за изменение суммы надо дать кое-кому. Если мы решим сделать так, то я немедленно поеду в супермаркет. Конечно, нужно ехать не с пустыми руками. Что касается моего гонорара… Давайте договоримся так: пять тысяч вы мне платите сейчас, а ещё десять – поле того, как вам на руки дадут устраивающее вас постановление.
«37 тысяч – не 60.»
– У меня деньги на карточке.
– Сбербанк?
– Да, банкомат тут недалеко.
– Я знаю. Пойдёмте, я сразу оттуда поеду в супермаркет.

11.
Уже был день.
Солнце прорывалось из-за облаков.
Было тепло, снег таял.
Снег вдоль обочин дорог был грязным, забрызганным. Да и пешеходные дорожки – серыми.
Возле отделения снега уже не было: вычистили, свалили на проезжую часть и на газоны.
Громадина коммерческого здания, в котором и был мебельный центр, сверкала стеклом и рекламами. В снежном киселе на площадке перед зданием стояли автомобили, Особого оживления у дверей здания не было. И у банкомата никого не было, как ночью,

Адвокат, получив деньги, уехал на своей «Тойоте».
Василий Фёдорович записал номер. Позвонил Анне Никитичне.
– Всё, кажется, улаживается, – объяснил он ей всю «операцию».
– Неужели никакого уголовного дела?
– Я думаю, что адвокат уже не впервой это проделывает. Вместе с охраной.
– А что милиция? Это не противозаконно?
– Не знаю. Он сказал, что документ, в котором указана сумма похищенного, можно спокойно подменить на законных основаниях.– по голосу супруги Василий Фёдорович чувствовал, что Анна Никитична ничуть не успокоилась. – Не волнуйся, мы часа через два будем дома. Не думаю, что это всё затянется.

Когда Василий Фёдорович вернулся к дознавателям, Сергей сиротливо сидел на обшарпанном старом большом столе, стоявшем на лестничной площадке.
Василий Фёдорович глянул вдоль коридора. Вера Ивановна со своим сыном сидели в дальнем конце на подоконнике.
Василий Фёдорович подошёл.
– Вас ещё не приняли?
– Дознаватель теперь куда-то уехал. Ждём. А у вас как дела?
– Да как. Адвокат что-то придумал. Может, выкрутимся.
– Племянник нашёл адвоката, Но он будет через полтора часа . – Вера Ивановна отвела взгляд. – Вы так устало выглядите...
– Вы тоже ведь ночь не спали?
– Нас выпустили в пять утра!
– Вот это да!
– Нас «обрабатывали». Подлые они. Вам проще: вы несовершеннолетние.
– Наверное, если бы Сергей не был таким здоровым, они бы их отпустили.
– Ждите. Они просто кормятся за счёт подростков. Я такого узнала. Ведь на детей вешали больше вещей. Даже где-то нашли сорванные датчики.
– Так их просто так не сорвёшь!
– Вот именно. Хорошо, что наши хоть здесь не лоханулись, шум подняли.
– Лучше бы домой позвонили!
– Они взрослые. Всё сами. Сами заработали. Сами своровали.
– И сами сядут.
– Не накаркайте! – Вера Ивановна понизила голос, – Мы решили, что поедем в супермаркет и просмотрим видеозапись. В общем, платить – в крайнем случае. А дело тянуть.
– Бросить работу что ли? И самому начать бегать?
– Я пока взяла отпуск. За свой счёт, конечно. Опять расходы! – она зло глянула на сына. Тот сидел на подоконнике серый, жалкий. Смотрел в окно.

Василий Фёдорович пошёл по коридору к «своей» двери.
Стены были покрашены – совсем недавно – масляной краской, как в советские времена. Но всё было сделано дёшево, неряшливо. Не то что в том, новом, четырёхэтажном корпусе. На дверях, выходящих в коридор, – сплошные аббревиатуры: «ОУР», «ст о/у»... Пару раз «по громкой» вызывали следователей на выезд.
Возле одной двери Василий Фёдорович просто остолбенел. На ней – прямо по филёнке, без таблички – было написано:

Sехкомната

Потом дошло. Улыбнулся. Юморной народ, эти менты!

Адвоката не было.
Сергей дремал на столе, оперевшись о стену.
– Хорошо, если адвокат тебя вытащит.
Сергей открыл глаза. Он был уже спокоен, не затравлен. И выглядел просто усталым мальчишкой.
– Ничего они мне не сделают.
– Ты бы помолчал. Наложат штраф – в лучшем случае. А то и срок дадут...
– Адвокат же сказал, что привезёт другую бумагу!
– А если не получится?
– Дед, ты ваще! Эта охрана да чтоб отказалась от пятнадцати тысяч?
– Легко как ты рассуждаешь.
– Им столько в месяц не платят!
– Не забывай, откуда эти пятнадцать тысяч.
– Дед, ты мне надоел!
– Ты пойди их и заработай!
– За такие деньги я работать не буду.
– Неужели мало?
– Это вообще не деньги!
– Как сказать. Вон адвокату хватает. И тем же охранникам.
– Потому охранники и ловчат на нас. А адвокат… Так он не только с тебя потянул деньги. А ещё с кого-то. И ещё с кого-то. И тем живёт.
– Чтоб адвокатом стать, нужно учиться.
– Я учусь. Что тебе надо? Что вы с бабкой вообще ко мне пристаёте со своей учёбой! Вы мне не родители!
Василий Фёдорович не нашёлся, что ответить: они были опекунами Сергея.
Отвернулся.
Обидно.

Адвокат приехал через два часа.
– Всё нормально. Удалось договориться. В деле заменим счёт, и всё будет в порядке, – адвокат весело подмигнул и смело зашёл к дознавателям. Побыл там. Потом ушёл по каким-то своим делам. Вернулся. Кому-то звонил. В общем, всё уже было для клиента сделано хорошо.

Через полчаса адвокат вынес проект постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.
– Пока подписано дознавателем. Но оно обязательно будет утверждено: статья заменена.
Василий Фёдорович прочёл:

«В ходе проверки было установлено, что гр... примерно в 17 часов 50 минут зашёл в гипермаркет «Квадро», где взял один мужской джемпер стоимостью 501 руб., один блок сигарет «Camel» стоимостью 447 рублей и одну банку напитка «Ягуар» стоимостью 35 рублей, и вышел через кассовый терминал, не оплатив за них. Из справки счёт ООО «Квадро» общая стоимость похищенного товара составляет 983 рубля, что является малозначительным.
Таким образом, в материале проверки отсутствуют признаки преступления, предусмотренного ст. 158 ч.1 УК РФ, а усматривается признаки преступления, предусмотренного ст. 7.27. КРФ об АП – мелкое хищение.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 24 ч.1 п.1, 145, 148 УПК РФ, –
Постановил:
1. Отказать в возбуждении уголовного дела в отношении... по ст. 158 ч.1 УК РФ – на основании п.1 ч.1 ст. 24 УПК РФ, – за отсутствием сведений о событии преступления…»

Лишь бы в банкомате были деньги...

12.
Снег на тротуарах превратился в грязь.
Черно-серые дороги были уже высушены транспортом.
Василий Фёдорович и Сергей пересекли проспект по линялой зебре и стали на относительно чистый островок на остановке. Шарахались от брызг проезжавшего транспорта.
Ехали автобусом пенсионного возраста.

У Василия Фёдоровича в голове крутилась песня:
«На лужкє, лужкє, лужкє,
Прі широком полє»
Не на лужке, а в луже… Эх!

Сергей ухитрился набрать в кроссовки воды. И его дома бабушка заставила влезь в ванную, прогреться. Потом поила малиной и кутала.

Звонил «подельник».
Сергей смеялся. Он был в отличном настроении.
Он потом сказал почему:
– Ага. Хитрые они. А вы – лохи. Вы заплатили. А они – не будут! Сначала вы заплатили за то, чтоб не было сговора. Потом заплатили за то, что мы украли на маленькую сумму...
– Да Бог с ними! – говорила Анна Никитична, – Главное, что тебя не тронут. Отбили тебя, Серёженька.
Сергей, смеясь, ушёл в свою комнату.
– И прекрати ходить в этот «Квадро!»  – вдогонку крикнул дед.
– Знаю! Они меня запомнили, – крикнул через дверь.
– И не водись ты с тем парнем!

13.
На остановке стоял Костик и звонил по телефону.
Он – лох. Телефоны у него отнимают чуть не каждый месяц. А потом родители Костику покупают новый, ещё круче.
– Привет.
– Привет.
– Что за марка?
Костик попытался спрятать телефон.
– Что прячешь? Фу, «Samsung». Накрученный? Дай поиграть.
– Сейчас, только симку вытащу.
У ларька с игровыми автоматами, метрах в десяти стояли знакомые ребята с девчонками и наблюдали. И смеялись.
– Держи! – сказал Костик и протянул телефон.
– Через неделю верну.
– Только точно, Через неделю. А то меня череп убьёт!
Буду я его слушать!
Повернулся и пошёл к ребятам.

Эпилог

– Что-что-что? Сергей! Ты почему до сих пор не дома! Ты ж обещал! – Анна Никитична слушает, потом хватается за сердце. Пытается что-либо произнести. Беспомощно протягивает трубку телефона Василию Фёдоровичу.
– Откуда?.. Как «милиция»?.. Опять? Статья? Ничего не понимаю!.. Конечно… Я знаю, как проехать... К кому обратиться?..
Василий Фёдорович положил трубку.
23:22.
– Что?
– Обвиняют в грабеже... Телефон отнял...

Декабрь 2008 - март 2010.