Четыре с половиной месяца... Прошло целых четыре с половиной - почти пять - месяца прежде, чем стало понятно, кто из нас на самом деле кем является.
Отпихиваю ногой подползшего паука-киборга, жалобно зажужжавшего процессорами на такую грубость со стороны хозяина, и поспешно ставлю обратно горячий кофейник на стол, иначе рисковал не то, чтобы обжечься, но доставить себе пару неприятных секунд и разбудить вырвавшимися матами одного человека.
Я сам себя не понимаю. С ума сошел, наверное, учитывая то, ЧЕМ я сейчас занимаюсь... Наверное, пора бы на медицинское обследование, но не могу. Свой мозг сканировать не дам. Слишком ценен.
Микроволновка заверещала пиканьем, оповещая тем самым, что все, что в ее нутро было загружено, уже готово и можно вынимать. Что я и делаю, по пути переступая через проползающую по полу металлическую сороконожку и даже умудряясь не отдавить ей ни одной лапы. Два пиксельных желтых глаза подмигивают мне с черного экрана, подзывая к себе, а когда я вынимаю из микроволновки тарелку с бутербродами, маленькими, почти миниатюрными, но зато в большом количестве и красиво выложенными матрицей, забавно щурится, довольная скорее тем, что ей вообще воспользовались, а не тем, что освободили ее внутренности.
Подхватив большую тарелку, направляюсь обратно к столу, собираясь взять две чашки кофе, на удивление оказавшегося не таким уж и горьким.
Приятель, ты рехнулся. Поздравляю.
А все почему? На часах 10 AM, из окон комнаты квартиры, всегда раньше оставляемой 'на всяк пожарный', заливает белый свет промозглого осеннего утра, я на кухне, делаю что-то съедобное...
Чувак, конкретно спятил. Теперь даже сетка не спасет.
Какого хрена я делаю в своей запасной норе 'на черный день', если сейчас не кризисная ситуация, да еще и не один? Вопрос, ответ на который я могу и смогу найти с вероятностью, равной нулю, и который изрядно закрутил в неведомый узел мне серые провода. Короче, мозг сдох в страшных агонистических мучениях. Так что я его пожалел, так как без мозга мне никак, и просто сказал себе - потому что! Вот и все.
Осторожность не потерял ни капли, но только вот делишь ее вместе с тем, кто, в идеале, является твоим врагом. Черной злобной колючей бабайкой из придуманной тобой же сказки.
Издевательски, с самоиронией фыркнув, разворачиваюсь к выходу из кухни.
- Шухер, ребяты.
Стало тихо. Как будто ничего стрекочущего металлом, никаких мигающих красных глазиков и тонких лапок и крыльев не было.
Молодцы.
Поощрительно улыбнувшись такой скоординированности, выруливаю в коридор.
У всех нормальный людей Весна начинается весной, а у тебя - осенью.
Он еще спит, так как сегодня у него выходной, и обычно в такое время Ник просыпается только к двум... Но сегодня ему, видать, не судьба. Потому что пришла белая клетка, которой нужна капля внимания с утра, а то сдохнет! Даже самому вот ГОТОВИТЬ пришлось, а это ведь небывалое событие, пусть это всего лишь и бутерброды! Ну ладно, не по этой причине я возился на кухне. А потому что...
Блин, дожил.
Ладно.
Закончив мысленно охреневать от самого себя, опускаюсь на темное покрывало, пристраивая рядом с собой тарелку с образовывающими матрицу бутербродами и двумя чашками горячего, крепкого, но не сводяще-кислого, не противно-горького кофе, и поворачиваюсь к парню лицом.
По-любому не спит.
Присматриваюсь.
Или спит... Нет, не спит. Или?..
Он обычно и не спит вовсе, а как будто чутко дремлет. Создавалось всегда впечатление, что он готов вскочить в любой момент и действовать: защищаться, смыться, атаковать - смотря чего потребует ситуация. Он никогда, даже когда напивается, не дрыхнет без задних ног. В отличие от меня.
Но если даже я оказался сегодня на кухне и воспользовался ею по прямому назначению, то почему бы и ему не изменить в кои-то веки своим привычкам? Чтобы не бодрствовать сейчас, только лишь притворяясь спящим, а по-настоящему, по-человечески спать с утра в выходной день.
Ладно. Что толку сидеть и пялиться на то, как мерно вздымается и опадает темная ткань одеяла на его груди. И украдкой смотреть на его лицо тоже не надо. И скользить взглядом по приоткрытым губам и слегка подрагивающим ресницам не стоит.
- Эй, черный... - задеваю его плечо, легко теребя и выгоняя из головы всякие идиотские мысли, с отчаянной поспешностью вытаскивая себе вечные циничность и ехидство. Мгм, которые классно и прям в тему будут смотреться с завтраком в постель.
Иногда он подскакивал так резко, что позже у меня возникло подозрение: он это делал специально. Чтобы сразу обезвредить врага внезапностью, сломав ему что-нибудь. Например, нос.
Недовольное низкое мычание, больше похожее на ворчание, а затем, словно его тело мгновенно вспомнило об инстинктах самосохранения и настороженности, голубые, мутные ото сна, но с ярким проблеском интеллекта - что очень радовало лично меня - глаза открылись и покосились на меня со всем возможным желанием убийства, видимо сочтя мою морду виноватой во всем и вся.
А я что? А я ничего. Я улыбаюсь ему, стараясь сделать это язвительно... Неа, не получается.
- С утром, колючка! - До издевающегося сумасшествия радостно и... ласково?! Убейте меня, кто-нибудь...
Впрочем, кого-нибудь на должность моего упокоителя найти легко и просто - вот он, передо мной, убивает качественно и быстро одним взглядом, так что я почти готов сдаться без боя... Но Ник переводит взгляд ниже и натыкается им на тарелку. Мгм. Тарелку. С причудливо выложенной, миниатюрной, но все же едой. Мгм. С чашками дымящегося, потому что горячий, кофе.
Минута молчания.
В следующую на меня поднимаются офигевшие ярко-голубые глаза и смотрят в откровенном шоке и, так сказать, вселенском охуе. Молча. Но КАК он смотрит... Хочется то ли возгордиться собой, то ли смыться куда подальше от такого пронзительно-голубого неба.
- Представляешь, не отравлено, - широко-широко ухмыляюсь и взлохмачиваю и так растрепанные черные колючки, поднимаясь на ноги и засовывая руки в карманы. - Короче, выходи из охуевшего состояния. Это даже можно есть.
И разворачиваюсь к двери, без промедления выходя из комнаты, по-утреннему слишком яркой и режущей мои глаза. Я ведь в этой квартире не так часто. Здесь слишком светло. Слишком.
Выйдя за порог, свернуть в коридор и прислониться лбом к холодной стене, легко стукнувшись об нее.
В тебя попал вирус, Транс. Человеческий. И медленно, но верно сжирает твою материнку, меняя ее до неузнаваемости.
1.03.'10